Унесенные сумкой, или Там, где много диких кенгуру

– И что теперь делать? – развела я руками.

– Мне – порядок наводить, а тебе – на встречу с редактором отправляться, а то опоздаешь. – Глеб стал подбирать с пола наши наряды и вешать их обратно в шкаф.

– Ой! Я же действительно опаздываю. – спохватилась я. – Слушай, приберешь здесь, ладно? А я тебе сладенького привезу к чаю.

За сладкое мой суженый даже Луну с неба достанет, уж это я знаю.

– А я что, по-твоему, делаю? Давай-давай, двигай попой.

Моя креативность дала сбой, и я с негодованием рылась в залежах вещей от Дольче и Габбано, Гуччи, Дживанши и неизвестных авторов, ползая на коленях по полу и вытаскивая разные юбки, шорты, брюки, кофточки, платья и прочее в безуспешной попытке одеться «как подобает» радиоведущей для выпуска вечерней передачи (можно подумать, что ее кто-то там увидит в приемнике) и для предстоящей встречи с главным редактором журнала «Голос», в котором я работаю как журналист-фрилансер.

– «Максимум движенья, минимум леченья…», – мычит Глеб песенку Сергея Минаева.

Пока я в одних трусах и бюстгальтере ползаю от одежды к сумкам и от сумок к шкафу, надеясь, что набранные мной в Лондоне килограммы от этой вынужденной физкультуры испарятся, проходит чертова уйма времени, и я понимаю, что катастрофически опаздываю на встречу. Несмотря на то, что с редактором мы в отличных отношениях, опаздывать все-таки не хорошо. Тем более, что у меня есть возможность прорекламировать наш с Юлькой «Корень зла» практически за красивые глазки и за рекламу журнала у меня в программе «Вечерний Сидней».

В этом мире за все надо платить, что вполне меня устраивает, если мне при этом тоже платят. В подобном духе меня еще работа на российском телевидении воспитала, где журналистам и ведущим, приходилось бегать по разным предприятиям и бизнесам как рекламным агентам, чтобы окупить свою передачу. И я не являлась исключением из жестких правил, хотя это было в затертом прошлом веке.

Плюнув на разнообразие и красоту гардероба, я влезла в черную майку и синие джинсы и увенчала все это безобразие джинсовой кепкой. Так, а сумка? Сиреневая от Кельвина Кляйна никак сюда не подходила, поэтому я переложила ее содержимое в простую джинсовую торбочку от какой-то австралийской МиМи.

Через пять минут сижу за рулем своего Фольксвагена, в динамиках Pink призывает поднять бокалы.

– Поднимем бокалы! – поет она, а я думаю о том, что эту песню не стоит крутить во вторник, лучше бы ее приберечь на пятницу или субботу, и что радио-ди-джей прокололся с этим делом сегодня, да и бокалы поднимать не за что.

Мельком бросаю взгляд на панель и вижу недостаток волшебной жидкости в баке. Бензина осталось буквально на тридцать километров, а до места встречи все пятьдесят. Надо ехать на заправку. “В бокале пусто…вот облом,” несется из динамиков, а я подпеваю:

– А в баке пусто. Вот облом.

Кажется, ди-джей все-таки попал в тему сегодня. Заезжаю на заправку, благо, их в Сиднее полно, почти на каждом квартале, наливаю бензин, расплачиваюсь, сажусь в машину, но, не успев вставить ключ в замок зажигания, вижу, как на меня задним ходом на полной скорости надвигается Вольво.

– Ай! – рука дернулась к рычагу переключения скоростей, чтобы сдать назад, но машина-то не заведена!

Все произошло в две секунды: маленький черный зад Вольво элегантно впечатался промеж красивых глаз моего великолепного Фолькса.

– Черт! – в голове промелькнул весь день и, кажется, вся жизнь. Встречи отменяются, передача летит в тартарары.

В глазах потемнело от страха, обиды и злости. Вылетаю из машины и вижу, что капот и бампер безнадежно изуродованы, фары разбиты, а осколки валяются под колесами обеих машин.

– Что ты делаешь, идиот?!!! – ору я на придурка за рулем Вольво.

– А я тебя не видел. У тебя не включены фары. – отвечает бородач, выходя из машины.

– Что? Какого черта! Зачем мне зажигать фары в три часа дня при полном солнце, да еще стоя у бензоколонки? И вообще я никуда не ехала! Сними шторки и протри глаза! – тычу пальцем в солнцезащитные очки и верещу в ухо чуваку, который, судя по реакции, явно под каким-то веществом.

Внезапно очкастый бородач выхватывает у меня из рук барсетку (о, ужас, это пара от сумки КК, которая осталась дома!!!) и в мгновение ока ныряет в свое Вольво. Я бегу за ним: пару от КК я не могу отдать! В этот момент из здания заправочной станции выбегает владелец, становится перед носом наглой Вольво и заявляет:

– Я все видел! Вы никуда не поедете.

“Спасибо! Спасибо! Спасибо!”, думаю я про себя и почти бросаюсь с объятиями к моему спасителю. Тот с улыбкой вежливо отстраняется, явно боясь, что его потом могут обвинить в сексуальных домогательствах, но в данный момент я нахожусь в тумане и ничего не соображаю.

– Этот фрукт украл мою барсетку! – я пытаюсь открыть дверь чужой машины, но водитель задраил тонированные окна и закрылся на все замки. – Отдай ее, наркоман несчастный! Деньги можешь себе забрать, если совсем плохо от ломок.

Кто-то из присутствующих позвонил в полицию и сунул мне в ухо свой мобильник. Я, еще не вполне понимая, с кем разговариваю, тупо отвечаю на вопросы; все вокруг заняты тем, что подсказывают мне названия заправки, улицы и района, где мы находимся. И в это время водитель Вольво ловко ускользает с места происшествия!

– А-а-а-а! Мой Кельвин Кляйн! – взвизгнула я вслед удаляющейся машине. – Да что же это за день такой! И как теперь поймать этого урода?

Чужой мобильник валится у меня из рук, челюсти присутствующих падают на асфальт, и наступает всеобщий ступор секунд эдак на пять. Подобной вопиющей наглости никто не ожидал. Снова приходит на помощь владелец заправки:

– Не беспокойтесь, у меня все записано на камеры слежения. Мы его найдем.

Я снова пытаюсь обнять этого доброго человека, и теперь он уже не отстраняется. Видимо, понял, что я это делаю от полноты русской души и исключительно в знак благодарности.

Вообще-то, австралийцы не дикари, а очень дружелюбный народ, они в чем-то похожи на русских, однако куча ограничительных законов, введенных по настоянию феминисток ради защиты прав женщин, повлияла на стиль поведения местного населения. В некоторых корпорациях, например, запрещено обращаться к женщинам «дамы» и «леди», чтобы, не попрать их право быть равной с мужчинами в работе, поэтому введено общее обращение «коллеги». А некоторые компании вообще дошли до абсурда, они запрещают открывать перед женщиной дверь, так как это приравнивается к оскорблению и лишний раз доказывает ее принадлежность к слабому полу. А уж физический контакт, типа объятий и прикосновений, и вовсе расценивается как угроза, домогательство и насилие. Нарушение этих правил грозит судом, лишением доброго имени и, возможно, свободы, а также огромными штрафами.

У меня не было намерения скомпрометировать хорошего человека, да и не могло быть, ведь я вменяемая представительница слабого пола, родилась в России, где действует нормальный этикет, а не высосанные из пальца законы об отношениях. Австралии не удалось вытравить из меня фундаментальные моральные принципы.

Полиция, выяснив что никто не пострадал, масло не потекло, а машины, хоть и покалеченные, могут передвигаться самостоятельно, решила не приезжать. Но узнав, что у меня еще и барсетку украли, все же выслала парочку бойцов на место происшествия. Офицеры здороваются, и мне кажется, что у меня дежавю, потому что один из них только что был в моей квартире.

– Снова Вы? – спрашивает он.

– Выходит, что я. – жму протянутую руку.

– Да уж, не везет так не везет. – качает головой полицейский.

Мы идем в офис заправки, где владелец показывает нам запись происшествия. Увеличиваем картинку и – о, счастье! – четко видим номера провинившегося авто. Ура, теперь хотя бы можно позвонить в страховую компанию, чтобы починить мою ласточку, и есть надежда на возвращение барсетки, пусть даже и без ее содержимого!

Я вовремя удерживаюсь от искреннего порыва вновь обнять владельца заправки, чтобы окончательно не свести его с ума. Благодарю и крепко жму ему руку, оставив свою визитку на всякий случай. Еще полчаса объясняю полицейским, какую барсетку у меня украли, что в ней было и, в общем и целом, понимаю, что встреча моя накрылась медным тазом. Набираю телефон редактора.

– Говори! – вместо приветствия звучит приказ.

– Натусик, ты меня прости. Меня покалечили и обокрали среди бела дня в присутствии честного народа. Причем, дважды!

– Что случилось? – спрашивает она, и я излагаю мое происшествие в подробностях.

– Есения Хмельницкая, ты обладаешь гениальной способностью попадать в подобные переплеты! – только в крайнем удивлении или возмущении редактор называет меня по имени и фамилии.

И это – мое настоящее имя. Ну, я же не виновата в том, что моя мама хотела назвать меня красиво и, главное, необычно. Она всегда мне говорила, что мечтала, чтобы я выделялась из толпы. А еще, моя родительница наотрез отказалась не только свою девичью фамилию менять, но и присваивать мне фамилию отца, который исчез с горизонта через некоторое время после моего рождения. Так что фамилия у меня мамина, и она – единственный человек в мире, который всегда зовет меня Есения, потому как Еся или Сеня, коими меня нарицают в простонародье, совершенно не вяжутся с мамулиной мечтой и разбивают ей сердце.

Но вернемся из прошлого в настоящее.

Проехав пробный почетный круг вокруг колонок с бензином и убедившись, что мой окосевший Фольксваген вполне может двигаться, я решила, что мы с ним в состоянии добраться до места встречи и даже до радио, не растеряв при этом запчастей по дороге. Ну, может, только самую малость.

Надо сказать, что мне это удалось почти с блеском! Со скрежетом и свистом я преодолела девятикилометровую дорогу имени короля Джорджа (очень кстати всплыла информация, данная мне таксистом). Потом мой бедный бампер расцарапал свежий асфальт скоростного шоссе, ведущего в район Кэмпбэлтаун, и с триумфом проехал под окнами бизнес-центра, где находится радиостанция.

Мое появление в раскуроченном автомобиле произвело неизгладимое впечатление не только на главного редактора, ведущих и менеджеров, но и на официантов кафе, где проходили переговоры века, а также на слушателей передачи, которые, узнав о случившемся, начали срочно звонить в студию, делиться опытом и давать полезные советы. Короче, передача «Вечерний Сидней» однозначно выиграла от сегодняшних происшествий, а я приобрела весомые знания в области краж, страхования и ремонта автомобилей. Не было бы счастья, да несчастье помогло.

Когда после долгого трудового дня я переступаю порог родного дома, меня терзает мысль, что два ограбления в течение одного дня – многовато для простого совпадения.

– Глебушка, это ведь странно, что все случилось сегодня. И в доме, и на улице меня подстерегали какие-то необычные происшествия. Что этому наркоману от меня нужно было? Ведь он явно врезался в мою машину преднамеренно. А потом наскочил, как коршун, и отнял барсетку.

– Ну, если он наркоман, как ты утверждаешь, то наверняка приметил твой новенький Фольксваген и тебя с красивой барсеткой заранее. Понял, что здесь есть чем поживиться и решил пойти ва-банк.

– Надо сказать, что у него это получилось. Но это же просто полная фигня! Два ограбления в один день с одним и тем же человеком не происходят.

– Ага! С нормальными людьми не происходят, а с тобой, Сеня, может случится все, что угодно. И не забывай, что дома-то у нас ничего не взяли. Я еще раз проверил твои драгоценности и всю технику, все шкатулки и ящички. Представь себе, все на месте.

– А деньги?! – возопила я.

– Какие деньги? Все наши деньги в банке.

– Да нет, те деньги, которые у меня в барсетке были. Ой! Там же еще и банковские карты! Блин, что делать? Он все снимет, и плакали мои сбережения. – завыла я.

– Подожди. Как он снимет? Он же кода не знает, во-первых, а во-вторых, быстро переводи все деньги на мои счета, а потом звони в банк и отменяй карты. Что же ты за Еся такая? – Глеб усадил меня за компьютер и я, трясясь от страха, что мои денежки уже тю-тю, стала проверять счета.

К счастью, деньги оказались на месте, и я быстренько перевела все свои довольно объемные сбережения на счет моего дорогого догадливого супруга.

– Хорошо, что у нас с тобой кредиток нет, а то этот чудак на букву «му» точно прикарманил бы их себе. – с облегчением вздохнула я.

У нас с Глебушкой очень предвзятое отношение к кредиткам: мы считаем, что это легальный и наглый грабеж честного населения. Если взял кредит в банке, затянет по самое не балуй – никогда не расплатишься.

Вечер закончился еще одной хорошей новостью. Оказалось, что горячая линия банка работает двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, поэтому карты тут же отменили, старые счета аннулировали, открыли мне новые и пообещали, что пришлют карточки в течение пяти рабочих дней. Убедившись, что в барсетке были только наличные, банковские карты, старая помада и пара ручек, я пришла к выводу, что второе ограбление было случайным.

Но кто же вломился ко мне в дом и разбросал вещи? И, самое главное, зачем он это сделал?! Это пока осталось для меня загадкой, которую предстояло решить, как можно скорее.

Глава 3

На следующий день, а именно, в среду, я иду по Элизабет стрит к станции метро. Поскольку моя машина в ремонте, я вынуждена совершать пешие прогулки по Сиднею невзирая на погоду, природу и собственное настроение. Лишние килограммы, приобретенные в ресторанах Лондона, потихоньку исчезают, но это почему-то больше не радует, так как мне всего за полдня до смерти насточертело ездить в электричках и автобусах.

С одной стороны, интересно смотреть на мелькающие за окном поезда новостройки, частные коттеджи с аккуратно подстриженными газонами, тесно припаркованные машины на улочках трехметровой ширины (и как они там разъезжаются?), чисто английские дома из темного кирпича, построенные лет двести назад переселенцами и охраняемые государством, и частокол новых высоток по семьдесят этажей в центре города, не думая о том, что надо пристегнуться и соблюдать правила дорожного движения. По улицам Сиднея я люблю гулять: мне нравятся старое здание королевы Виктории и городской костел, а еще сиднейские заливы, где каждую минуту пришвартовываются морские трамвайчики, прогулочные катера и круизные корабли. И ключевые слова здесь «смотреть» и «гулять», лениво и не торопясь, желательно в выходные дни. А по работе я предпочитаю передвигаться в автомобиле, чтобы не таскать с собой ноутбук и всякие тяжести.

Я вошла в поезд, который идет в прибрежные районы, и села к окошку подальше от народа, чтобы иметь возможность набросать несколько строчек для очередной рекламной статьи на своем айпаде, пока в голове свежи воспоминания от разговора с владельцем только что открывшегося магазина итальянской обуви почти в самом центре города. Как ни странно, этим самым владельцем оказалась русская дама. Господи, что же такого необычного про нее написать? Ну, итальянской обуви в Австралии не так уж и много… ага… сделаем из этого редкую сенсацию.

В общем, погрузилась я в писанину, и вдруг какая-то тетка индийского происхождения со всего размаху плюхнулась рядом на сиденье, при этом жестоко воткнув мне в ногу острый зонтик.

– Ай! – подскакиваю я после укола вышеозначенным предметом. – Спасибо за напоминание о том, что на улице дождь.

– Ой, простите, – слышен корявый английский.

Конечно, ее попытка продырявить мне колено не нарочная, тетка искренне извиняется, ерзая на сиденье, мокром от стекающей с ее плаща дождевой воды. Потом она кладет руку мне на колено, правда, там уже лежит моя сумочка, поэтому она неловко похлопывает по ней рукой, типа, простите-извините, не нарочно я.

– Да ладно уже, хватит извиняться. – отодвигаю я подальше от теткиных рук свою драгоценную Прада.

Мне от ее извинений легче только морально, ведь после столкновения с зонтиком на ноге точно останется синяк. Потирая рукой ушибленное место, пытаюсь вернуть разбежавшиеся мысли обратно в голову.

– Нема проблемос, чтоб тебя, – мяукаю тетке и продолжаю клепать заказуху.

Однако развить мысль в статье мне не удается, потому что краем глаза я замечаю странное движение со стороны соседки по сиденью. Она ерзает и все ближе приближается к моему айпаду, пытаясь выяснить, что я там пишу, при этом массивная ручка огромного зонта резко перемещается по направлению к моему лбу. Всего на одно мгновение ручка зависает передо мной и вдруг…

– Ай! – честное слово, теперь я знаю, как выглядят искры, которые летят из глаз. – Какого черта?!

«Бедная моя голова», думаю я, одновременно продолжая рычать что-то нечленораздельное в адрес обладательницы гигантского зонтика, нанесшего мне уже два конкретных физических повреждения. Соседка снова нервно ерзает на сиденье и дико извиняется, поминутно прикасаясь к моим коленкам и сумочке. Это происходит с такой интенсивностью, что зонтик все время оказывается у меня перед носом. В конце концов, у меня рождается подозрение, что индийская тетечка имеет намерение лишить меня сознания и украсть айпад или сумку.

Вдруг она берет мою руку в свою и тянет (вместе с айпадом!) к своему сердцу.

– Прошу прощения, я не нарочно. – воркует соседка по сиденью, с силой прижимая мою левую руку к своей груди (айпад я успела перебросить в правую).

Я буквально вжимаюсь в окно, пытаясь защитить свой гаджет, но тетка вдруг выкидывает фортель: прижимает меня своим телом к стенке вагона, невероятным образом выбивает сумку и айпад из рук. Все происходит словно в замедленном действии.

Мое богатство посыпалось на пол, а тетка опоссумом метнулась под сиденье, чтобы его подобрать, да не тут-то было! Я, словно вратарь футбольной команды, бросаюсь грудью на летящую тушку, отбиваю удар и собираю свои пожитки с пола.

– Все! С меня хватит! – кричу я на весь вагон. – Ты что, старая, умом тронулась? Хочешь на себе узнать, как работает местная полиция? Так я это быстро тебе устрою, Мэри Поппинс, чтоб тебя!

После этих моих слов тетка с зонтиком с такой скоростью скатывается со второго этажа вагона (кстати, в Сиднее все поезда метро двухэтажные), что я даже не успеваю перевести дыхание для второй очереди угроз и оскорблений.

Решительно встаю с места, чтобы пресечь побег преступницы, но вовремя обнаруживаю, что подъехала к нужной станции. Лечу по ступенькам, как ужаленная, пытаясь найти виновницу моих бед, но она словно сквозь землю провалилась.

– Да пропади ты пропадом, чудище лесное! – я вырываюсь на волю из ставших душными объятий вагона метро и поднимаюсь на эскалаторе из подземки.

Выскакиваю на улицу злая и побитая. Противный июльский дождь, не предсказанный метеорологами, поливает мою голову и ноги в новых босоножках. Боже, как я натерла свои бедные пятки! Еле живая после встречи с зонтиком и прогулки под дождем, из последних сил ковыляю по Оксфорд-стрит в районе Бондай Джанкшион, по направлению к моему очередному заданию – салону красоты Feel Good (дословно, «Чувствуй себя хорошо»). Вот она, еще одна заказуха на сегодня, до которой надо еще минут пятнадцать в гору топать. Как же я хочу почувствовать себя хорошо прямо сейчас, учитывая синяк на коленке, шишку на лбу и растертые в кровь ноги.

Увидев меня, хозяйка чуть не падает в обморок (я и сама бы упала, если бы не была такая злая). Под белы рученьки ведет под какую-то супер-пупер лампу, чем-то там мажет, брызгает и включает музыку. Прекрасная профессия – журналист, скажу я вам! Особенно, если ты еще и рекламные статьи пишешь. С этой мыслью я потихоньку таю под кварцевой лампой, тепло меня расслабляет, и я засыпаю.

Будит меня странный шорох. Открываю глаза и первое, что вижу, это индийскую тетку с зонтиком, топчущуюся около вешалки. Она нагло щупает мою сумку!

– Эй, что это еще такое? – подскакиваю я на топчане. – А ну, руки прочь от Прада!

Тетка испуганно отдергивает руки и мгновенно исчезает за занавеской. Я бегу за ней и сталкиваюсь с хозяйкой салона.

– Вы не хотите попробовать другие услуги? – спрашивает она.

– А Вы тут женщину не видели? Индийской национальности.

– Нет. Сюда никто не заходил.

– Как! Она только что вышла отсюда. – оглядываюсь я. – Сумку мою хотела украсть. Она за мной от метро следила.

– Да нет тут никого. У нас колокольчик на двери висит, так что всегда слышно, кто входит и выходит. Вы, наверное, заснули. – смеется моя собеседница.

Я, конечно, с детства выделялась среди сверстников: была не по годам мудрой девочкой с богатой фантазией, но всегда четко умела (и до сих пор умею) отличать сон от яви. Конечно, я не сказала об этом добродушной хозяюшке.

В пустой приемной чинно сидит секретарша и что-то печатает. Я подхожу к входной двери, открываю ее и слышу звонкий голос колокольчика. Да уж, точно не пропустишь посетителей.

– Ну, так как? Попробуете?

– Знаете, мне еще статью надо сдать сегодня. Вряд ли…– задумчиво бренчу дверным колокольчиком.

Но мои слова почему-то имеют обратный эффект, и Лена, хозяйка салона, предлагает попробовать все бесплатно:

– Реклама нам очень нужна. Мы даже готовы к дополнительному бартеру для нужных людей.

– Мне надо поговорить с главным редактором… – но Лена нетерпеливо перебивает меня, махнув сразу обеими руками в звенящих браслетах (Болливуд, да и только):

– Вы и редактора приводите! Это женщина или мужчина? Мы всем подберем подходящий комплекс.

Значит, дела идут не важно, открылись только что и позарез нужен клиент, делаю я вывод, а сама набираю номер Наташи. Она не отвечает, но меня это не расстраивает, поэтому, дав отбой, я решительно поворачиваюсь к звенящей болливудской Лене:

– Это женщина. Ее на месте сейчас нет, но я потом постараюсь договориться. Конечно, мне нужны расценки и информация.

Все! Салон в моем полном распоряжении. Аква массаж, лимфатический дренаж, массаж лица и шеи, маски и прочая ерунда предложены в ассортименте. В общем, отрываюсь по полной программе со стопроцентной скидкой и полностью забываю о тетечке с зонтиком.

На выходе Лена подсовывает мне черновик соглашения о том, что я пишу рекламную статью о салоне, журнал создает рекламный баннер и размещает все это в журнале «Голос» в обмен на приличное денежное вознаграждение и услуги для меня и главного редактора. Ай да молодец, Лена! Пока я расслаблялась, она быстренько сработала договор. Ну, с главредом договорюсь, не вопрос. Ведь я всегда добиваюсь своей цели.

–Жизнь прекрасна, несмотря на противный дождь, синяк на лбу и растертые ноги! Желаю процветать и здравствовать. – попрощалась я и вышла из салона с твердым намерением отправиться в фитнес-клуб.

Иду домой уже не в таком паршивом настроении. И даже сумасшедшая ворона, попытавшаяся сбить меня на полной скорости, влетев в левое, уже поврежденное зонтиком колено, не смогла испортить настроение. Сбить меня ей не удалось, вероятно, по причине моего весового превосходства, и она пьяно полетела по над тротуаром дальше, то и дело норовясь воткнуться в прохожих.

Для Австралии нападения птиц на людей не редкость, к сожалению. Почему-то вороны и сороки в этой части планеты на редкость агрессивны. Иногда они нападают на прохожих, причем пикируют на них сверху, словно реактивный самолет, но чаще на велосипедистов, особенно, под деревьями на узких улочках, где у птиц гнезда. Может быть, потому, что видят в двухколесном транспорте угрозу для потомства, а может быть, потому, что их раздражают блестящие шлемы? У меня в данный момент ни велосипеда, ни шлема не было, да и шла я по той части Графтон стрит, где из растительности были только цветы в горшках на витрине огромного шоппинг центра Вестфильд.

– Низко пошла. К дождю, видать. – ухмыльнулся какой-то бывший соотечественник. Ну ты посмотри, сплошные русские на этом Бондае!

– Кошки на нее нет, – парировала я, потирая вновь ушибленное колено с отчетливо виднеющимся отпечатком клюва. – Больно, блин! Надеюсь, не придется делать укол от бешенства.

Русский гражданин не сильно удивился, что с ним заговорили на родном языке, но все же усмехнулся:

– Не всегда можно говорить то, что хочется, на улицах Сиднея.

– Точно. Не всегда, – подтвердила я. – Есть возможность, что Вас поймут и даже ответят.

– Особенно, если Вы находитесь в пляжных районах, как этот. – мужчина махнул рукой в сторону океана, который шумел в пяти минутах езды от нас.

– Таки-да, почему-то русские люди любят селиться именно в прибрежной зоне, поближе к белому песочку и бурному океану. Мы с Вами, похоже, не исключение. – я подвела итог нашей случайной беседе.

– Совершенно верно! – согласился незнакомец.

И хоть я вовсе не жила в районе Бондай Джанкшион, я почувствовала себя избранной русской, ведь моя квартира находится в одном из прибрежных районов, Сильвания Уотерс (что значит Воды Сильвании), который находится на другом конце славного города Сиднея, в Графстве Сазерленд.