скачать книгу бесплатно
Отец ничего не говорил. От этого мне почему-то стало не по себе.
– Охранник попросил принести ему ингалятор.
– И в коридоре ты встретил Ванденберга? – должно быть, отец увидел, как я смешался, потому что добавил, – Вальтер Ванденберг. Так зовут того преступника. Он ударил тебя по голове огнетушителем, а потом сбежал.
Огнетушитель. Так вот что это было. Я коснулся головы пальцами, нащупал шишку и поморщился. Потом посмотрел на отца. Я не мог сказать ему правду. Мне было слишком страшно сознаваться в том, что Ванденберг сбежал по моей вине.
– Да, – я плотнее закутался в одеяло, – я встретил его в коридоре.
– Он сказал тебе что-нибудь?
Я немного помолчал.
– Сказал, что у него нет для меня подарка.
На миг отец прикрыл глаза, покачал головой, потом погладил меня по волосам.
– Я так испугался за тебя. Не нужно было нам никуда ехать. Прости меня, – зашептал он, – прости, что подверг тебя такой опасности.
Я потерся щекой о его плечо. Нестерпимо хотелось расплакаться, но я не позволял себе этого.
– Тебе придется некоторое время провести в больнице. Я привез тебе кое-какие вещи, но говори, если понадобится что-то еще, хорошо?
– Я останусь здесь на праздники?
– Не знаю. Давай не будем загадывать?
– Я хочу домой.
– Знаю, но придется потерпеть. Ты не будешь здесь один. Я буду с тобой.
– Тогда привези мне завтра Оливера Твиста.
– Обязательно.
«Приключения Оливера Твиста» были прочитаны мной уже дважды, но отчего-то в тот момент именно эта книга пришла мне в голову. Может, все дело было в том, что я всегда читал ее во время рождественских праздников.
– Утром здесь будут полицейские и журналисты, – сказал отец после короткого молчания. – Тебе придется ответить на некоторые вопросы. Я был против, но это необходимая процедура, потому что ты ценный свидетель.
Мне вновь стало дурно.
– А охранники? Они в порядке?
Я вдруг осознал, что так и не помог тому мужчине. Он мог не справиться с приступом в одиночку. Я вспомнил разноцветную открытку на его столе и зашмыгал носом.
На лице отца отразилось волнение. Он только покачал головой.
– Этого я не знаю, Лео.
В ту же секунду я понял, что он соврал мне.
3
Утром, как и сказал отец, нагрянули полицейские. Потянулась череда выматывающих вопросов. А что это я делал в том коридоре? Бежал за ингалятором. Почему вообще поехал с отцом? Потому что чувствовал себя одиноко. Делал ли я что-нибудь, что могло помочь Ванденбергу выбраться? Нет, не делал.
Люди в форме сверлили меня взглядами, тщательно записывали все мои слова до тех самых пор, пока мне не стало плохо.
– Давай-ка еще раз, – сказал один из них, – ты натолкнулся на него в коридоре, а потом…
– Что, простите?
– Что случилось, когда ты встретился с Ванденбергом?
Снова этот вопрос.
– Я же уже говорил, – забормотал я, – он ударил меня, и я потерял сознание.
Полицейский – мутные серые глаза, пальцы в никотиновых пятнах – склонил голову и сделал еще пару пометок.
– Хорошо, Лео, отличная работа, – он вдруг улыбнулся мне. – Поболтаем еще.
После допроса я лежал в кровати и рассыпался, падал сквозь трещины в другую реальность – сухую и беспощадную. Я все боялся, что сказал что-нибудь не то, боялся, что на самом деле в том коридоре была камера, которая в скором времени откроет окружающим глаза на мою ложь. Сказать правду сразу мне мешал страх. Я боялся наказания, боялся, что у отца будут проблемы из-за меня.
Очень быстро я понял, что отец винит себя. Тем вечером его коллега – психиатр-криминалист – проводил беседу с Ванденбергом. У него был свой метод – он предпочитал вести диалог с заключенными, когда те чувствуют себя свободно, потому что это располагало к более доверительным отношениям и откровенной беседе. Поэтому Ванденберг и был без наручников, когда коллеге пришлось временно отлучиться из комнаты допроса, чтобы забрать документы у моего отца.
– Не то время я выбрал, – сокрушенно говорил отец, – надо было сразу оставить там эти чертовы документы, но я так спешил домой…
После обеда заявились журналисты. Ко мне пропустили всего одного, но он был невыносим и задавал сотню вопросов в минуту. Я даже не успевал реагировать на его слова.
– Скажи, а что ты почувствовал в тот момент, когда узнал, что Ванденберг на свободе?
Я посмотрел на него, как на идиота, но журналиста это не смутило.
– Я точно не обрадовался, – мрачно ответил я.
– Хм-м… – задумчиво протянул он, – может, есть что-то особенное, чем бы ты хотел со мной поделиться?
– Нет.
Журналист был явно не в восторге от моих способностей вести беседу, поэтому ушел из палаты разочарованным.
Единственным посетителем, которому я обрадовался, был Бастиан. Он пришел в начале вечера. На нем был надет свитер с зеленым динозавром – на рукаве пятно от колы, которую я случайно пролил на него неделю назад.
– Кошмар, – сказал Бастиан, взъерошивая влажные темные волосы, – настоящая жесть.
Я ухмыльнулся. Весь день меня окружали чужие люди – полицейские, которые пугали меня до ужаса, больничный персонал, дотошный журналист, но стоило Бастиану появиться среди тошнотворно-белых стен, и мне стало лучше. Я позвонил ему после обеда под присмотром отца. Оказалось, что Бастиан и сам мне названивал все утро – видел меня в новостях. Я даже испытал некоторое облегчение, когда понял, что мне не придется пересказывать другу все, что со мной случилось.
Мы дружили с самого первого класса. С Бастианом было легко и интересно, он всегда был спокоен, часто задумчив, знал так много вещей, что порой я не понимал, как они помещаются в его голову. Бастиан носил уродливые рубашки и дурацкие штаны, которые ему покупала тетка, считающая, что детям положено одеваться именно так. Бастиан почти ей не перечил, потому что всегда был слишком занят чем-то, чтобы задумываться о своем внешнем виде. Он был совсем немного выше меня, со светло-карими глазами, которые на солнце напоминали два цитриновых камешка. Его лицо было заостренным, с маленьким шрамом над губой. Бастиан всегда улыбался так, словно говорил всему миру: «все в порядке», был по-настоящему добрым и удивительно чувствительным, находил в людях все самое светлое и напоминал им о том хорошем, что они успели позабыть. Он всегда был рядом. И мне до сих пор стыдно, что порой я пренебрегал нашей дружбой.
Бастиан сел ко мне на кровать, шурша пакетом, который принес с собой. Внутри оказался мешочек с миндалем и грецкими орехами, фрукты и контейнер с какой-то густой зеленой жижей.
– Это что еще, блин, такое? – спросил я, с сомнением косясь на него.
Бастиан смутился.
– А, – он махнул рукой, – это тетя сделала тебе из шпината и апельсина. Она где-то вычитала, что шпинат полезен при сотрясении мозга.
Я поморщился.
– Господи, выброси это на обратном пути.
Бастиан рассмеялся.
– Я и собирался, – признался он. – Как ты себя чувствуешь? Выглядишь не очень, если честно.
– О, правда? – я вопросительно посмотрел на него, а потом фыркнул. – Да уж.
Я вытянул из пакета яблоко и откусил большой кусок.
– Голова гудит постоянно и тошнит, когда встаю с кровати.
Бастиан вздохнул.
– Сильно он тебя. Хорошо, что вообще жив остался. Я, когда по телику увидел, то даже глазам не поверил сначала. Просидел на телефоне до ночи, но так и не смог до тебя дозвониться. И утром тоже.
– Потому что отец мобильник забрал, – объяснил я, а потом меня осенило. – Дай-ка сюда свой на пару минут. Я понятия не имею, что происходит. Даже новостей не видел ни разу.
Бастиан замешкал, потому печально улыбнулся.
– Твой отец предупреждал.
– Предупреждал? О чем? Что я трубу у тебя попрошу?
– Ну да, – Бастиан протянул мне телефон, – сказал, что тебе пока не нужно читать новости.
Я закатил глаза.
– Больше он ничего не говорил?
– Говорил, – Бастиан проследил, как я ввожу пароль на его телефоне, – чтобы я не рассказывал тебе подробности.
Меня бросило в жар.
– Что, черт возьми, там случилось? – прошептал я, дрожащими руками вбивая запрос в поисковую строку.
25.12.2011
Вальтер Ванденберг, осужденный на пожизненное заключение за убийство двенадцати женщин, сбежал из тюрьмы в минувший сочельник.
Я пролистал ленту ниже.
Тринадцатилетний Лео Ветцель, сын психиатра Ульриха Ветцеля, доставлен в больницу в тяжелом состоянии. К сожалению, Хольгеру Шрайберу, занимающему пост охранника, повезло меньше. По предварительным данным, преступник несколько раз выстрелил в Шрайбера из табельного оружия, и мужчина скончался. В ходе осмотра места происшествия рядом с его телом была найдена бумажная роза. С помощью камер видеонаблюдения удалось установить, что Ванденберг забрал ее со стойки охраны и намерено оставил рядом с убитым. Напоминаем, что рядом с каждой из двенадцати жертв Вальтера Ванденберга были найдены цветы. Сам Ванденберг называл это своего рода «подарками».
Установлено, что Шрайбер заканчивал службу в связи с обострением ранее невыраженного заболевания – бронхиальной астмы. В сочельник мужчина отрабатывал свою предпоследнюю смену. Мы выражаем соболезнования родным и близким Хольгера Шрайбера.
Сотрудник контрольно-пропускного пункта Август Блау заявил, что Ванденберг был вооружен, поэтому он не оказал сопротивления, когда преступник попытался уйти. Вот что рассказал сам Блау: «Он появился внезапно и направил на меня оружие, приказал отвернуться к стене и молиться, чтобы все прошло хорошо, иначе он придет за мной».
Установлено, что Вальтер Ванденберг угнал одну из служебных машин, но позже она была найдена брошенной недалеко от лесополосы. На данный момент местонахождение преступника неизвестно.
Бастиан мягко забрал телефон из моих вспотевших ладоней и осторожно потряс меня за плечо.
– Лео?
Я ошалело посмотрел на него и попытался выдавить из себя хоть слово.
– Господи, – шепнул я, – он убил охранника.
– Ага, – Бастиан убрал телефон в карман, нахмурился, – из его же оружия.
Я выпрямился, пытаясь игнорировать шум в голове.
– Он сказал, что у него нет для меня подарка…
– Что?
– Сказал, что нет подарка, – повторил я, глядя мимо Бастиана. – Он не убил меня, потому что у него ничего для меня не нашлось.
Глаза Бастиана широко распахнулись, когда он понял, что я имею в виду.
– Тогда тебе чертовски повезло, – сказал он после долгого молчания, а потом обеспокоенно моргнул. – Давай, приляг, у тебя все лицо красными пятнами пошло.
Я тяжело задышал. Палата вращалась, перед глазами мерцали белые точки.
– Выпей.
Бастиан протянул мне стакан, но я не удержал его и расплескал всю воду.
– Послушай, Лео, ты в порядке. Ты жив. Это самое главное, понял? Ванденберг… он тебя не тронет. Я уверен, что он уже далеко от Регенсбурга. Он ведь не такой идиот, верно?
И тут я понял, что Бастиан оказался первым, кто вслух озвучил мой самый главный страх. Эта мысль не давала мне покоя. Нужно быть сумасшедшим, чтобы остаться в городе, где тебя ищут, но ведь у Ванденберга и так не все дома. Я боялся до дрожи, что он ворвется в больницу, найдет мою палату и убьет меня.
– Все будет хорошо.
Я молчал.
– Ему нет смысла тебя убивать. Ты ведь далеко не единственный, кто знает, как он выглядит. У полицейских есть все данные о нем, ты не расскажешь ничего нового. Ты не опасный свидетель. Ванденберг не будет так рисковать.
В словах Бастиана был смысл, но успокоиться полностью я все равно не мог.
