Дотла. Книга вторая

Был ли у Андрея кто-то помимо «Феникса»? Даже если не сейчас, а когда-то давно, в прошлом. Что было до того, как он стал артистом огненного театра? И когда случилось «после»? Повлияло ли что-то на его выбор связать свою жизнь с огнем? Или, наоборот, повлиял ли этот выбор на что-то в его жизни?

Ванесса раз за разом возвращалась к этим вопросам, прокручивая их в голове неосознанно, против воли. Они липли к сознанию и закручивались, словно туман, полупрозрачный, неуловимый, но густой, который все не получалось развеять.

В его огромном доме жили не жена и дети, не родители, братья или сестры, а жила его команда с его же подачи. В этом не было чего-то странного, конечно. Андрей имел друзей и знакомых здесь, часто ходил на встречи, а все его родные – конечно, они были! – скорее всего жили в другом городе или области.

Или же огонь когда-то спалил дотла все, что у него было?

Ванесса не должна была спрашивать, но… если спросит, у него ведь есть право не отвечать. И она поймет, если он решит им воспользоваться.

В следующий момент ее мысль прервалась звуком щелкнувшего паза: будто кто-то открыл ключом входную дверь. Ванесса встретилась взглядом с Андреем, который удивленно поднял брови. Может, Вит или Тая не ночевали дома, хотя это странно: сегодня у них была запланирована тренировка на одиннадцать, а перед тренировками ребята зачастую не позволяли себе ночных приключений. В конце концов, режим никто не отменял.

Андрей чуть наклонился вперед, чтобы видеть коридор у лестницы, к которому примыкала прихожая, и Ванесса тоже обернулась через плечо. До кухни донеслись копошения, и что-то тяжелое негромко приземлилось на пол. С ног скинули обувь. Раздались мягкие шаги.

А затем из-за угла вдруг показалась Аля. И сердце подскочило в груди, ударило чуть ли не в самое горло.

Блестящие ровные волосы раскинулись по плечам, и первая мысль, проскользнувшая у Ванессы: волосы у Али отросли. Хотя здравый смысл тихо нашептывал: для этого прошло слишком мало времени. Всего две недели. Но Ванесса всей душой хотела радоваться каждому сантиметру отросшей длины. К тому же, привыкнув видеть человека каждый день, после разлуки замечаешь даже самые мелкие изменения внешности.

Аля развернулась, и их глаза встретились. Она тут же просияла своей широкой, искренней улыбкой.

– Доброе утро. Я вернулась.

В уголках глаз мазнуло жжением, и в носу характерно закололо. Ванесса почувствовала, как ее губы тоже растягивает улыбка.

– Аля! – и кинулась вперед, налетая на смеющуюся, раскинувшую руки по сторонам Алю, едва не сбивая ее с ног. Тут же чувствуя на спине тонкие ладони, крепко обнимающие в ответ. И непомерное счастье, что снова забило в грудную клетку изнутри.

– Несса! Привет! Как я скучала, ты не поверишь.

А она верила.

Прекрасно верила и представляла, потому что сама скучала ничуть не меньше.

– Блудная дочь вернулась, – Андрей встал из-за стола и направился к ним, тоже разводя руки по сторонам.

– Андрей! – Аля обняла его, а он наклонился, прижавшись щекой к ее макушке, тепло поглаживая по спине.

– Почему не предупредила нас? Мы бы тебя встретили.

– Хотела сделать сюрприз и обрадовать вас.

– И это у тебя получилось, – сказала Ванесса, ловя взгляд зеленых глаз Али.

Она отстранилась от Андрея, повернулась к Нессе, и они снова обнялись. Коротко – на пару секунд, но очень искренне-крепко. Искренне-сильно. Так, что защемило в груди от пылающих чувств. И едва не треснули ребра.

– Посмотрите, кто вернулся, – голос Арса раздался в холле: он подошел к лестнице на втором этаже.

– Привет, Арс, – Аля широко улыбнулась ему, и он, спустившись, в два шага очутился около нее, крепко прижимая к себе.

– Привет, лисица. Почему не позвонила?

– Сюрпризом ехала к вам.

– Как родные? – спросил Андрей, когда Арс сделал шаг назад, оказываясь возле Ванессы. Укладывая ей руку на плечо и слегка прижимая к своему боку. Такой привычный, знакомый, бесконечно правильный жест.

В этот момент в голове вспыхнула, как искра, мысль. Словно очевидный факт.

Между ними ничего не поменялось после этой ночи, откровенного разговора и всех признаний. Не было смущения, робости, волнения, неловкости – ни одной из этих эмоций. Остались, заполнили ее изнутри знакомые уверенность и уют, тепло, укутывающее чувство защищенности и мерно горящее внутри пламя, которое разжигалось, стоило Ванессе вспомнить, какими нежными и одновременно требовательными были его поцелуи и руки на ее талии и бедрах.

Она обняла Арса и положила голову на его плечо.

Ей было хорошо. Сегодня. Сейчас.

– Все хорошо, мы договорились, что я приеду к ним сразу после фестиваля еще на пару недель – ответила Аля и стрельнула быстрым, хитрым взглядом в сторону Андрея. – Отпустишь в отпуск?

Он посмеялся, сложив руки на груди.

– Вот на фестивале выиграете – и пожалуйста.

– Отлично, – Аля не переставала улыбаться. Побежала глазами по ребятам, остановилась на Ванессе. – Я правда так скучала по вам. Спасибо, что поддержали меня.

Ванесса протянула Але ладонь, и та поймала ее своими пальцами, сжала, опуская глаза. Которые через секунду расширились, а брови сошлись у переносицы. И Ванесса сразу поняла, почему. Ей тут же захотелось одернуть руку, ведь цепкий взгляд зеленых глаз заметил наложенные на предплечье бинты, что показались на миг из-под рукава толстовки. Взгляд метнулся обратно, к глазам Ванессы, задавая немой вопрос. Ища ответ – в выражении лица или глубине взгляда. Сканируя, словно рентгеновскими лучами – Ванесса почти ощущала их, проходящие насквозь.

Закусила губу и коротко кивнула. Немое обещание все рассказать. Аля сузила глаза. А затем осторожно сжала ее ладонь и кивнула в ответ.

– Аля! – голос Таи, полный искреннего удивления, отразился на стен, вынудил обернуться и найти ее наверху у лестницы.

Она с широко распахнутыми глазами, со словами, что застыли на кончике языка, но так и не нашли выхода, вцепилась пальцами в деревянное ограждение и смотрела так, будто не верила. Сбежала по ступеням и заключила Алю в объятия, а Аля обняла в ответ.

– Привет! – Тая полурассмеялась-полувсхлипнула – все еще не верила до конца в происходящее. Прижимала Алю к себе, обнимая за шею. – Вот это сюрприз с утра пораньше.

– Ну хоть кто-то понял, что сюрприз! – с наигранным возмущением произнесла Аля, и холл наполнился смехом. Сквозь широкие окна комнату заливал яркий солнечный свет. Падал на деревянные ступени, грел открытую кожу рук, отражался в сверкающих, радостных глазах.

– Да мы поняли, поняли, не ругайся, – хохотнул Андрей.

Тая отстранилась, обвела теплым взглядом лицо Али и спустилась ниже, к плечам. Приподняла руку, взяла пальцами русую прядь.

– Мне кажется, или они стали длиннее?

– И мне тоже так показалось! – улыбнулась Ванесса.

Аля скользнула к ней взглядом и вернулась обратно к Тае.

– Вы просто давно меня не видели.

– Аля приехала! – громогласный, полный почти детского восторга крик отразился от стен. Вит стоял наверху и, кажется, тоже не до конца верил своим глазам.

– Привет! – она помахала ему рукой. – Пошли обниматься!

И в следующую секунду он понесся с лестницы, как радостный сайгак. Или сметающий все на своем пути ураган.

Тая успела нырнуть в сторону, сжавшись, чтобы ее не снесло этой волной эйфории. Аля отойти не успела – только пискнула, прежде чем волна на нее обрушилась: Вит налетел на нее, подхватывая под мышки, отрывая от земли и кружа в этом небольшом пятачке прихожей, хохоча радостно и громко. Аля взорвалась смехом практически следом. Пришлось посторониться, чтобы она случайно не задела всех ногами в своем полете.

Через несколько секунд визгов Али Вит, наконец, поставил ее на ноги и отстранил от себя за плечи, чтобы заглянуть в глаза.

– Ну наконец ты дома!

– Господи, Вит! – шикнула Аля с широко распахнутыми глазами, но рассерженной она совсем не казалась. – Я уже не в том возрасте для таких объятий, понимаешь?

– Да ладно, не преувеличивай, ты еще ого-го! – беспечно махнул он рукой и обернулся к остальным, обхватив, однако, Алю за талию для поддержки. – Ну что, отмечаем?

Широко улыбался. Такой искренне радостный, по-честному возбужденный, до сжавшегося сердца простой и настоящий. Свой. Родной.

Все, кто стоял здесь сейчас.

Ванесса пробежалась по счастливым лицам с ярко горящими глазами на них и ощутила, как сжалось сердце. От сладкой тоски. От зависти к самой себе. От мысли: и как ей повезло соединить свою жизнь с этими прекрасными людьми?

* * *

Тренировки в этот день все-таки не было – отменили по случаю приезда Али, – и Ванесса долго не могла найти момент, чтобы рассказать о случившемся этой ночью «Фениксу». Разговоры не утихали, у ребят было хорошее настроение, Вит бесконечно шутил, а Аля много и с горящими от счастья глазами рассказывала о родных и доме. Вечером, сидя в гостиной, которая буквально пропиталась запахом глинтвейна – девочки приготовили безалкогольный, на виноградном соке, – они продолжали общаться, будто не успели это сделать за целый день.

Аля развалилась в кресле-мешке, Андрей и Тая заняли кресла, а Ванесса, Арс и Вит сели на диван. Ванесса поджала под себя ноги, опустив на бедро бокал с глинтвейном, и грела об него ладони, чувствуя, как возвращается боль. Вечером она еще не пила обезболивающее, а эффект от дневной таблетки уже заканчивался. Арс сидел рядом с ней, и они соприкасались плечами и бедрами.

– Вы не представляете, как мне не терпится вернуться к тренировкам, – Аля запрокинула голову, волосы заструились, концами касаясь пола. Бокал, наполовину полный, стоял рядом с креслом на полу. В красной жидкости плавали кружочки апельсина и бутоны гвоздики. – Дома я умудрилась откопать свои старые тренировочные пои – из дерьма и палок, ей-богу, – и тренировалась.

– Завтра надо начать пораньше и закончить попозже, – произнес Андрей. – Наверстать нам упущенное за сегодня, а тебе – за две недели. Работы много.

– А до фестиваля меньше месяца. Да. У меня есть кое-какие наброски для сольного номера. Но я думала, что Ванесса и Арс могут мне помочь, – Аля перевела взгляд на Ванессу.

Каким-то своим шестым чувством Ванесса понимала, что Аля о многом догадалась – пусть и не знала наверняка, что случилось, но у нее, как минимум, уже был пул вопросов в голове. Аля не стала поднимать тему при ребятах, но несколько раз Ванесса замечала: взгляд Али приковывался к ее предплечьям. Будто она видела сквозь ткань или же силой мысли могла приподнять рукава, обнажить взглядам эти гадкие бинты, пропитанные лекарством, кровью и экссудатом.

И Андрей тоже не давил. Он никогда не давил. Казалось, вообще ни разу не вспомнил о том, что случилось. Или тоже понимал: подходящего момента, чтобы все рассказать «Фениксу», до сих пор не нашлось.

– Ты хочешь выступить втроем? – спросил Арс.

– Да, я бы была не против попробовать, – Аля кивнула. – У вас свое выступление, плюс ты наверняка готовишь номер как бризер. Но я подумала, что было бы здорово появиться втроем. Три артиста, крутящих пои на сцене, – это будет ярко. Сильный финал.

– Мне действительно может пригодиться ваша помощь, – медленно проговорил Арс. – Я уже думал об этом. И – да, я ставлю сольник с бризингом. Нужно будет обсудить это. Я был бы признателен за помощь вам.

Они все надеялись на нее.

Ванесса сжала сильнее бокал в руках, обжигая кожу ладоней. Стиснула зубы, собирая всю свою храбрость по крупицам во что-то цельное, большое и пульсирующее в груди. Во что-то, что придавало сил – сказать. Озвучить. Ребята, профессионалы своего дела, ее команда, ее друзья и семья, заслуживали знать правду.

Сейчас или никогда.

Потому что подходящего момента может и не найтись вовсе. Нужно делать его подходящим самой.

– Ребят, – негромко позвала Ванесса. Голос мелко дрожал, и она откашлялась. Приподняла подбородок, ловя на себе взгляды всех в комнате. – Послушайте. Мне нужно вам сказать.

Быстрый взгляд на Андрея. Он коротко кивнул ей, будто говоря: «Давай, я с тобой. Все будет хорошо». И Ванесса ему поверила – как и всегда, впрочем.

– Кое-что случилось прошлой ночью.

И в звонкой, почти кричащей тишине она отставила бокал на журнальный столик и осторожно закатала рукава своей кофты. Желтый приглушенный свет упал на влажные местами бинты. На подрагивающие руки. Обнажил правду, отвратительно-кровавую, болезненную.

Ванесса опустила глаза на свои предплечья. «Феникс» молчал, но это молчание казалось таким громким, что закладывало уши.

На спину легла ладонь. Огладила лопатки коротким, поддерживающим движением. Ванесса сквозь ткань чувствовала тепло прикосновения, которое придало храбрости. Повернулась, находя глазами глаза Арса. Темные в этом освещении, но такие греющие.

Она посмотрела на ребят, замечая удивленно распахнутые глаза.

– Я крутила спаркли. Неудачно. И обожглась. Ничего серьезного, ожоги несложные, но их много. Все руки. На выздоровление потребуется две-три недели, и на это время я выпадаю из тренировок. Но, – судорожный вдох, которым она чуть не подавилась. – Я постараюсь вернуться к вам уже через две с половиной недели. И я справлюсь, наверстаю все упущенное. Мы не проиграем из-за меня, клянусь. От себя я сделаю все, что в моих силах, и даже больше. Эта травма никак не повлияет на наше выступление на фестивале. Вы все так же можете рассчитывать на меня. Целиком и полностью, клянусь, – из последних сил борясь со слезами, щиплющими глаза, проговорила она.

Ванесса боялась тишины в ответ. Боялась злости, разочарования, отторжения. В глубине души, где-то далеко-далеко, этот мерзкий страх прятался и не хотел вылезать, не хотел растворяться и уходить. Бился раненой птицей, расковыривал ожоги на руках, рвал бинты.

Шорох, стук, с которым поставили бокал на стол, шаги.

И вдруг – обнимающие руки, прижимающие к себе. Поглаживающие по спине. Аромат слив, черной смородины и шафрана. И красное пятно волос, промелькнувшее перед глазами.

– Несса… – Тая. Тихо, на грани шепота. – Тебе очень больно?

Ванесса вскинула голову. Тут же наткнулась на взгляд Али. Полный беспокойства и боли, что отразилась в приглушенном свете ламп.

– Уже не так сильно, – проговорила Ванесса в ответ. – Я пью обезболивающее.

– А тебя осматривал врач?

– Да, ночью.

– И что сказал?

– Все, как обычно при ожогах. Обезболивающее, противовоспалительное. Никаких нагрузок и грязи. И ездить на перевязки.

Она отвечала на вопросы Таи, при этом смотря в глаза Али, которая приподнялась, сползая с кресла-мешка, и приблизилась, сев рядом с диваном. Ничего не говорила и не делала, но смотрела, кусая губу, разглядывая перебинтованные предплечья так, будто силой мысли могла заставить эти раны затянуться.

– Может, тебе пропустить этот фестиваль? – Вит.

Ванесса повернула голову, находя его взглядом. Он чуть наклонился вперед, выглядывая из-за Арса, и смотрел на Ванессу с таким же выражением лица, как и Аля: полным тревоги и беспокойства.

Ванесса отчаянно замотала головой.

– Нет, конечно! Я смогу, не сомневайтесь, пожалуйста.

– Никто не сомневается, Несса, – подала голос Аля. – Мы лишь хотим, чтобы ты поправилась. Восстановилась окончательно. Это не последний фестиваль в нашей жизни. Будут еще.

– Нет, ребят, дело ведь не в этом, – запротестовала Ванесса. Тая отстранилась от нее и села на пол у дивана, продолжив, однако, держать Ванессу за руку. – Все в порядке, вы все можете не волноваться, – Ванесса обвела взглядом ребят: девочек, Андрея, Арса и Вита. – Я в любом случае выступлю, потому что успею поправиться к этому моменту, но я хочу, чтобы вы знали, что я не хочу вас подводить и не буду. Из-за того, что я совершила глупость, мы не проиграем.

– Мы знаем, Несса, – сказал Вит, опираясь локтями о бедра и переплетая пальцы. Несколько темных прядей упало ему на лоб, когда он наклонил голову, глядя на нее. – И если ты хочешь выступать, нужно сделать все, чтобы ты поправилась. Но что произошло? Когда ты успела?

Ванесса покусала губу.

– Я сделала глупость, потому что очень расстроилась. Узнала кое-что, что меня практически разбило. Потерялась. Будто свет выключили. Это случилось ночью. Я нашла парня, который продал мне спаркли, и пошла крутить в одиночку на площадку. Думала, это поможет отпустить все эмоции.

«По крайней мере, мне так говорили», – хотела добавить она, но не стала. Ванесса не хотела врать или недоговаривать, но все, что касалось Радмира, – также касалось Арса и его тайн из прошлого. А она собиралась сохранить этот секрет.

– Но у меня совсем нет опыта в этом. Я думала, это то же самое, что и крутить пои. Но оказалось, что действительно мало только уметь. Нужно еще и быть готовым морально, – произнесла она и вскинула подбородок, признавая горькую истину: – А я не была. Совершенно. Я не была подготовлена. Испугалась. Искры упали на руки, прожгли ткань. И все предплечья теперь в отвратительных ожогах, а я на некоторое время не смогу взять пои в руки. По собственной глупости. Поэтому вы вправе назвать меня глупым ребенком, ведь я себя повела именно так. Мне очень жаль, что это случилось и что я выпадаю из тренировочного процесса. Но я еще раз говорю: я все наверстаю. Извините меня, пожалуйста.

Снова тишина и ее дрожащие руки. Дрожащее сердце. Дрожащий голос и все естество.

Но…

– А знаешь, почему мне жаль, Несса? – спросил Вит.

Она повернула голову, посмотрела на него, ожидая ответа с колотящимся в груди сердцем.

– Мне жаль, что ты была этой ночью совсем одна. Что у тебя что-то случилось, а мы не увидели этого. Что ты одна получила травму и, наверное, испытала жуткий страх. Что тебе было больно и плохо, а мы не знали, не заметили, не поняли. И не были рядом с тобой в тот момент, – он нахмурился. Его ладони сжались в кулаки. – Вот почему мне жаль, Несса.

Щек коснулась прохлада, и Ванесса подняла руку к своему лицу, вдруг ощущая на пальцах влагу. Слезы. Она плакала. Соленые капли скатывались по щекам и собирались на подбородке – она заметила это только сейчас. Вит, закусив губу, протянул ей руку, и Ванесса протянула свою в ответ. Он осторожно сжал ее пальцы в своей ладони и произнес:

– Прости.

В следующий момент оказалась рядом Тая. Обхватила руками талию Ванессы и уткнулась лицом ей в живот. Аля примостилась на подлокотник дивана, осторожно привлекла Ванессу к себе, укладывая ее голову к себе между плечом и грудью, поглаживая по волосам нежно, мягко, будто убаюкивая. Успокаивая.

И в этот момент, самый теплый и безопасный на свете, Ванесса позволила себе еще одну слабость: она прикрыла глаза, и слезы бесшумно рванули вниз из-под ресниц. В этих соленых каплях, казалось, смешалось все: страх, вина, боль, облегчение, благодарность, любовь. Каждую из эмоций будто усилили в несколько раз, иначе Ванесса не могла найти другой причины, почему они ощущались настолько ярко.

Так, в объятиях и тишине, что пропиталась немой поддержкой и комфортом, запахом глинтвейна и духов Таи, они просидели до тех пор, пока последние слезы не высохли на щеках Ванессы.

Пока облегчение, наконец, не вытеснило из груди целиком чувство вины и страха.

– Спасибо, – произнесла Ванесса, когда открыла глаза. – За то, что беспокоитесь и переживаете. За поддержку, которая мне правда очень нужна. Но знаете, я была не одна этой ночью, – она улыбнулась, находя каре-зеленые глаза. – Арс был со мной, – пробежалась взглядом по лицам «Феникса». – А сейчас рядом вы все. И это самое главное.

* * *

– Привет. Можно к тебе?

Аля заглянула в спальню, когда Ванесса готовилась ко сну: расправляла кровать, откидывая пушистое покрывало, и проветривала комнату – из приоткрытого окна по полу стелился холодный воздух, касался лодыжек. В комнате еще пахло яблоком: Ванесса заварила чай так, как его заваривал Андрей. Запах медленно улетучивался, вместо него спальню наполняла ночная свежесть. Горела напольная лампа, кидая прямоугольник теплого света на стены и мебель.

Ванесса обернулась. Ответила улыбкой на улыбку.

– Привет. Конечно, заходи.

– Спасибо, – Аля перешагнула порог комнаты.

А затем ее глаза вцепились в перебинтованные предплечья: Ванесса сняла свитер и осталась в одном топе. Аля толкнула за собой дверь, но та не закрылась полностью, и сделала несколько шагов, присаживаясь в кресло.

– Поговорим с тобой? – тон Али был наполнен осторожностью и мягкостью.

Ванесса опустилась на кровать; поджала под себя одну ногу, согнув ее в колене. Она скучала по таким разговорам с Алей: вечером – в то время, когда воздух обычно пропитывается полумраком и искренностью. Несмотря на то, что они постоянно созванивались в течение последних двух недель, говорить по телефону и говорить вживую, имея возможность видеть глаза друг друга, – это совсем не одно и то же.

– Да, давай.

– Тебе нужна помощь в перевязке? – Аля кивнула на бинты.

– Нет, спасибо. Я буду ездить на перевязки в больницу первое время.

– Кажется, много чего случилось, пока меня не было?

Ванесса глубоко вздохнула. События последних дней – недель? – закрутились калейдоскопом перед глазами.

– Знаешь, кажется, что случилось все, что могло и не могло в принципе, – она нервно хохотнула, глядя на Алю. Холодный русый оттенок волос обычно зеленил ее глаза, но сейчас, в приглушенном теплом свете, они казались почти медовыми. – Вскрылась страшная правда, потом следующая – еще страшнее, и я так сильно жду, когда прекратится эта цепочка ужасов. А то, что всегда казалось мне идеальным… этот идеал, оказывается, выстроен болью и кровью. Потерями.

Перед глазами – спина, которая выглядит, как один большой шрам. Зажившие ожоги, один на другом.

– Даже если люди хотят нам показать что-то, на самом деле оно может обстоять совсем не так. А учитывая то, чем мы занимаемся, каждый через что-то прошел. Я потеряла часть волос и забыла, когда в последний раз была дома. Ты пережила травму и сожгла практически все волосы. Арс…

Она прикусила губу и замолчала, будто не хотела договаривать. Будто тоже берегла его секрет.

– У него тоже есть свои потери, – закончила за нее Ванесса.

Аля подняла брови, хотя удивленной не выглядела.

– Ты знаешь?

– Да. Мы… поговорили недавно. И он мне рассказал все… про Лею.

– Очень печальная, трагическая история. Но он давно ее принял. И живет дальше, – Аля потянулась вперед, положила ладонь на колено Ванессы, заглянула в глаза. – И любит дальше, Несса.

– Да. Я знаю. Теперь я понимаю это.

– Что произошло? Расскажешь?

– Всего лишь то, что я, как дура, усомнилась в этом. Усомнилась в нем, понимаешь?! – голос сорвался на последнем слове, даже несмотря на то, что она говорила негромко. Чувство вины снова затопило до самого горла. – В том, что он любит дальше. И дальше живет.

– Что заставило тебя сомневаться?

Ванесса нахмурилась. Захотелось передернуть плечом, сбросить тяжесть, которой напитывался этот разговор. И все воспоминания в голове.

– Другой человек. Который знал Арса еще дольше, чем вы с Андреем. И который знал Лею.

Аля выглядела так, будто в ее голове собирались паззлы прямо в эту самую секунду. Кусочки соединялись, один к другому. Выстраивались, цепляясь друг за друга правильными сторонами, создавая картинку перед внутренним взором. Взгляд постепенно зажигался осознанием. Будто вспыхивали лампочки гирлянд по внешнему краю радужки.

– Тот парень… Он?..

– Радмир.

– Радмир?! – глаза Али распахнулись. Это было не просто удивление. Шок, неожиданность, практически страх, и каждую из этих эмоций Ванесса теперь прекрасно понимала.

– Да.

– Я слышала о нем, – третий голос, негромкий, но хлесткий и прохладный, неожиданно вмешался в разговор. Ванесса вздрогнула. Они с Алей одновременно обернулись.

В дверях, прислонившись плечом к коску и сложив руки на груди, стояла Тая. Красные волосы с той стороны, где они были длиннее, ложились на скулу, отбрасывая тень на белую кожу. Тая поджала губы и поежилась, словно почувствовала себя неловко.

– Простите, я не подслушивала вас, если что. Услышала знакомое имя из коридора. Наверное, мы говорим об одном и том же человеке. Он психолог. Недавно отучился и вернулся сюда. А еще он в прошлом артист огненного театра.

Ванесса вздрогнула снова. Всем телом. Что-то внутри затряслось, и она обхватила себя руками, покивав головой. Смотрела в глаза Тае, которые были наполнены голым пониманием. Она знала Радмира, и, казалось, этих знаний ей вполне хватало, чтобы понять, в какой западне оказалась Ванесса.

Ванесса положила ладонь на кровать рядом с собой и похлопала по покрывалу, приглашая Таю присоединиться. Она пересекла комнату и опустилась рядом с Ванессой, уткнувшись ладонями в свои колени.

– Моя подруга некоторое время встречалась с ним. Он законченный мудак. Просто ломал ее и ее психику постоянными манипуляциями: чувством вины, играми в «горячо-холодно», молчанкой, шантажом, газлайтингом. И причем делает он это так мастерски, – Тая зло усмехнулась. – Она поняла, что что-то действительно было не так с этим человеком, только когда, наконец, оборвала с ним все отношения.