скачать книгу бесплатно
– А кто же?
– Понятия не имею. Когда я в магазин уходила, всё было в порядке, а потом, пока с собакой возилась, купала, раны заклеивала, в комнату даже не заглянула. Ну а после этого ты пришла.
– И сколько времени ты отсутствовала?
– Часа два, наверное. Ждала, пока магазин с обеда откроется. Потом собаку увидела и вот…
– Очень интересно. А Игорь-то где?
– Не имею ни малейшего представления. Они сегодня ночевать не изволили-с. В мастерской, наверно. Он теперь частенько по неделе со своими дружками там обретается.
– Чёрт знает что такое, – пригорюнилась Валька. – Как же ты всё это терпишь-то?
– Да молча. Я этому только рада. Терпеть, на самом деле, приходится, когда он сюда заявляется. А когда его нет, так просто благодать божья.
– С ума сойти можно. А кто ж тогда погром устроил-то? Ладно, не психуй, сейчас разберёмся, – решительно сказала Валентина, увидев моё выражение лица. Состояние, в котором я пребывала, никто бы не назвал олимпийским спокойствием.
Она направилась вглубь комнаты, перешагивая через разбросанные на полу бумаги. Произведя беглый осмотр, Валька подошла наконец к письменному столу и, взяв в руки какой-то листок, пробежала его глазами и протянула мне.
– Та-ак, кажется, дело проясняется. Тебе тут послание оставили. Можешь ознакомиться.
На листе было нацарапано знакомым размашистым почерком:
«С некоторых пор понимание между нами отсутствует. Поэтому нет смысла объяснять мотивы моих поступков. Скажу одно: тебе, вероятно, это покажется странным, но есть ещё люди, которых мой талант не оставляет равнодушными. Мне предложили стоящее дело, которое требует моего присутствия в течение определённого времени. Вернусь через месяц или два, как пойдут дела. Полагаю, это не сильно опечалит тебя, если не сказать – обрадует. Счастлив, что могу временно освободить тебя от метаний моей бесприютной души. Художник должен чувствовать себя необходимым. Извини за беспорядок – собирался впопыхах. Маковецкий».
Слово «должен» было подчёркнуто двумя жирными линиями.
– Ну, что ты об этом думаешь? – озадаченно спросила Валя.
Я пожала плечами.
– И думать ничего не хочу. Какой-нибудь очередной пьяный бред. Мне бы лучше подумать о том, как привести в порядок комнату.
Скорее всего, мой вид всё меньше нравился Вале, потому что, поразмышляв с минуту, она заявила:
– Да, похоже, он совсем свихнулся. Знаешь, у меня завтра выходной, так что лучше я сегодня у тебя останусь. Вот только своим позвоню, чтобы не волновались. А потом мы с тобой приберёмся спокойно, поболтаем, как раньше…
Она мечтательно улыбнулась, видимо, вспомнив, как в юности мы частенько оставались друг у друга, ночи напролёт болтая о разных девичьих пустяках. В последние годы это случалось крайне редко, и мы обе были рады такой возможности.
Эльза, лежащая у двери, тихонько заскулила. За всей этой кутерьмой мы о ней совершенно забыли.
– Надо бы сначала собаку вывести, а то скоро совсем стемнеет, – предложила я, чувствуя, что моё настроение постепенно идёт вверх от предвкушения приятного вечера в обществе Валюши.
Мы отправились к вешалке одеваться, а Эльза радостно завозилась у двери в ожидании прогулки.
* * *
К вечеру стало намного прохладнее, поднялся ветер, и мы порадовались, что захватили куртки. Небо снова хмурилось и было сплошь затянуто серыми тучами, так что хорошей погоды на завтра явно не намечалось.
Сделав круг по двору, мы решили ещё немного прогуляться, чтобы подышать свежим воздухом, и медленно двинулись вдоль гаражей. Эльза бегала неподалёку, обнюхивая деревья и время от времени принимаясь выкапывать небольшие ямки так, что земля фонтаном разлеталась из-под её сильных лап в разные стороны.
– Раз уж ты вступила в славные ряды собаководов, придётся, наверное, обзавестись поводком и ошейником, – сказала Валя, – а то сразу найдётся много любителей совать нос в чужие дела и наводить порядок посредством жалоб в соответствующие инстанции, почему, дескать, выгуливают собак без поводка и намордника, и вообще, какого хрена поразводили тут, людям из-за них пройти негде. У нас на работе все собачники от таких стонут.
– Да, не было печали, – кивнула я. – Ну раз уж такое дело, придётся. Терпеть не могу иметь дело с нашей советской общественностью.
– Постсоветской, – поправила Валя. – Но приятней она от этого не сделалась, что правда то правда.
– Знаешь, – вспомнилось вдруг мне, – я сегодня случайно директора галереи встретила, где выставка Игоря была. Так неудобно получилось, он меня узнал, а я его, представляешь, нет. Солидный такой тип, ботинки начищенные, весь с иголочки. Визитку свою оставил, говорит, обращайтесь, если что понадобится. А что мне от него понадобиться может?
Валька пожала плечами.
– Мало ли что. Всякое бывает.
– Надо же, – усмехнулась я, прислоняясь к дереву, – именно так он и сказал. Слово в слово.
– Ну вот видишь, – кинула она, поднимая воротник куртки. – Да, кстати, с работой у тебя ничего не прояснилось? Я-то со всех дел сразу спросить забыла.
– Лёвик обещал подыскать что-нибудь. – И я рассказала Вальке об утреннем визите.
– Раз обещал, значит подыщет, можно не сомневаться, – с уверенностью кивнула Валюша. – Лёвик – скала. Вот уж кто настоящий мужик-то!
Сколько ж лет ты его мучаешь, с ума сойти можно. А он всё не сдаётся. Вот вышла б ты тогда за него замуж, жила бы теперь как за каменной стеной и в ус не дула! – Она мечтательно прикрыла глаза. – А как же он любил-то тебя, бог ты мой… Только твоё каменное сердце могло не дрогнуть. И чего тебе не хватало? Умница, душа добрейшая, и вообще… глянешь – залюбуешься, одни глаза чего стоят!
– Тут ты права, – подумав, согласилась я. – Только я никогда его с этих позиций не рассматривала. Просто друг детства. Вокруг меня вечно совсем другие типы крутились, ты же помнишь.
– Да уж помню, – кивнула она.
– Ну вот, а потом я вдруг неожиданно в Маковецкого влюбилась и замуж выскочила, так что с Лёвиком виделась довольно редко.
Так, болтая о том о сём, мы обогнули детскую площадку и вышли к расчерченной белой краской стоянке автомобилей. Эльза бежала чуть впереди, помахивая хвостом. Мы с Валей устроились на скамейке, решив выкурить по сигарете.
Не прошло и минуты, как Эльза вернулась, и мы увидели, что она тащит в зубах какой-то предмет. Усевшись рядом, она положила его мне на колени. Удивившись, мы принялись его рассматривать. Им оказался пухлый мужской бумажник из дорогой коричневой кожи. Я с некоторой опаской открыла его, и мы обе присвистнули.
– Где ты нашла это, Эльза? – испуганно спросила я собаку, как будто она могла мне ответить. Эльза, естественно, промолчала, дружелюбно помахивая хвостом и заглядывая мне в глаза с таким выражением, словно хотела удостовериться, что всё сделала правильно, и её хозяйка не имеет претензий.
– Молодец, Эльза, умница, хорошая девочка, – похвалила я и машинально потрепала рыжую холку, продолжая оторопело взирать на содержимое бумажника.
– Ну и денёк! – тихо простонала Валька, проведя ладонью по лбу. – Пошли-ка домой, там разберёмся, не хватало ещё на улице такими вещами трясти.
– Ты думаешь, стоит это домой тащить? – похвасталась бестолковостью я.
– А ты предлагаешь здесь бросить? – не унималась Валентина.
– Нет, но… не знаю… Слушай, может, лучше сразу в милицию?..
– Ты с милицией нашей когда последний раз сталкивалась? Когда про дядю Стёпу читала? «В доме восемь дробь один у заставы Ильича жил высокий гражданин по прозванью Каланча»?
– Чего ты взъелась? У меня и так проблем полон рот, а ещё это…
– Вот именно. Поэтому сначала надо разобраться спокойно, а не горячку пороть. А то как бы проблем не прибавилось. Свяжись только с нашими достославными органами, потом не оберёшься. – Валентина решительно поднялась со скамейки и потянула меня за рукав.
Эльза радостно побежала вперёд показывать дорогу.
Устроившись на кухне, мы принялись рассматривать свою находку.
Бумажник был явно дорогой, из тиснёной матовой кожи, с мудрёной монограммой, украшенной множеством завитушек. В нём находилась толстая пачка стодолларовых купюр, перехваченных банковской бумажной лентой, водительское удостоверение на имя некоего Селивёрстова Георгия Александровича, техпаспорт на автомобиль «шевроле-Каприс Классик», 1999 года выпуска, цвет тёмно-вишнёвый, несколько ресторанных счетов, две золотые кредитные карты «Виза» разных банков и тонкая стопка визиток с именем того же Селивёрстова.
Всё это мы разложили перед собой на кухонном столе и теперь молча пялились друг на друга, не зная, что сказать.
– Лихо, – первой нарушила молчание Валентина, прикуривая сигарету.
– Ты куришь фильтр, – равнодушно заметила я.
– Тьфу ты, пропасть! – поморщилась Валька, гася сигарету и немедленно закуривая новую. – Тут с вами с ума сойдёшь, ей-богу! Надо же такое! Кому скажешь, не поверят. Ведь ничего подобного с нормальными людьми не происходит, хоть сто лет проживи!
– Бог любит троицу, – задумчиво произнесла я, накручивая на палец прядь волос.
– Что? – не поняла Валька.
– Две находки за день, – продолжила мысль я. – Должна быть третья.
– Типун тебе на язык! – вскинулась Валентина. – Время-то уже одиннадцатый час. Надеюсь, обойдётся. Хотя с тобой ни в чём уверенной нельзя быть. В жизни не встречала человека, который бы так притягивал неприятности! – Она обхватила голову руками, закачавшись на стуле. – Ладно, что толку зря воздух сотрясать. Давай о деле подумаем.
– Позвонить надо человеку, что тут думать? – спокойно сказала я. – Он уже, поди, места себе не находит.
Валя повертела в руках пачку долларов.
– Ни фига себе! Десять тысяч. Одуреть можно. А кредитки! Он сейчас, наверное, банки обзванивает, чтоб к ним доступ перекрыли. Да ещё прав и документов на машину лишился. Теперь пока восстановишь, считай, на неделю вся жизнь парализована. Надо, действительно, звонить скорее.
Я набрала номер, указанный на визитной карточке. В трубке послышались длинные гудки.
– Не отвечает, – сказала я, наконец, честно прождав гудков пятнадцать.
– Попробуй на мобильный, – подсказала Валька.
Я снова принялась накручивать диск.
– Номер не может быть подсоединён в настоящий момент. Попробуйте перезвонить позднее, – отозвался в трубке металлический женский голос.
– Такая куча денег… – обречённо протянула Валюша, подливая себе кипятку. – Господи, в твоём положении…
– Что ты хочешь этим сказать? – сдвинула брови я. – Уж не считаешь ли ты, что…
– Да ничего я не считаю! – отмахнулась Валька, сгребла со стола документы и деньги и принялась рассовывать их по кармашкам бумажника. – Нет, это уму непостижимо! Твоя эта старушка-процентщица – как её там? – просто баба Яга какая-то! Большая затейница, ничего не скажешь!
– Что делать, уживаемся как-то, – хмыкнула я.
– Привыкли друг к другу, иногда даже общий язык находим. Такой уж у неё характер, воспитывает, выходит, о моей же пользе печётся. Закаляет.
– Ну разве что в таком ключе это рассматривать… – усмехнулась Валюшка и откусила пирожное. – Слушай, – продолжила она с полным ртом, – а про уборку-то мы забыли совсем. Хватит чаёвничать, пора за дело браться. А попозже ещё раз позвонить попробуем.
Мы отправились в комнату с твёрдым намерением в сжатые сроки придать ей жилой вид.
– Прямо как Мамай прошёл, – проворчала Валя, собирая разбросанную по дивану одежду и аккуратно раскладывая её по полкам. – Слушай, а это ещё что такое? – через несколько минут воскликнула она, порывшись в шкафу.
– Ну что там ещё? – вяло отозвалась я, складывая в стопку раскиданные по полу бумаги.
Валентина держала в руках небольшую золочёную рамочку и потрясённо её рассматривала. Заглянув ей через плечо, я увидела фотографию незнакомой девицы в розовом неглиже. На её лице застыло то кокетливо-томное выражение, которое обычно сопутствует определённого рода обстоятельствам интимного, так сказать, свойства. Надпись на обороте свидетельствовала о том, что это впечатление было абсолютно верным. Она гласила: «Гарику с вечной любовью. Нам никогда не забыть эту ночь. Навеки твоя, Элен».
Девица с фотографии являла собой полную противоположность мне. Пухленькая, судя по всему, невысокого роста, с тёмными, очень коротко стриженными волосами и ярко накрашенными губками сердечком.
– Что за мерзкая пошлость! – с отвращением скривилась Валюшка. – И ведь каков негодяй! Я выудила это из-под стопки маек. Даже спрятать хорошенько не потрудился.
Меня нисколько не удивил праведный гнев моей милой наивной подруги. Все годы своего брака они прожили с мужем душа в душу, он был, что называется, образцовый семьянин, в своей жене души не чаял и каждую свободную минуту посвящал ей и детям. Совершенно естественно, что подобное зрелище являлось пощёчиной патриархальным взглядам Валюши. Что же касается меня, то, честно говоря, увиденное оставило меня абсолютно равнодушной, не задев, как пишут в плохих романах, ни единой струны моего трепетного сердца.
– Третья! – хохотнула я. – Третья находка, Валюша. Теперь мы можем спокойно лечь спать, ибо сегодня нам, пожалуй, больше ничего не грозит, – и, увидев её несчастное лицо, мягко добавила: – Да не переживай ты так, дорогая, нашла о чём печалиться, этих Элен у него как собак нерезаных, небось спьяну-то и не помнит всех. Меня это давно уже никак не затрагивает, пусть они тут хоть круглые сутки маршируют под окнами в две колонны.
– Обалдеть можно, – тихо сказала Валя. – Это она меня утешает. Второй такой женщины не сыщешь на всём белом свете.
– Наоборот! Нас тьмы, и тьмы, и тьмы! Тебе просто повезло, милая, что не пришлось с этим столкнуться. К сожалению, весьма значительная часть мужей живёт под девизом: «Ничто так не отвлекает от секса, как выполнение супружеских обязанностей».
– Ну тебя! – замахала руками Валька. – Городишь чушь несусветную! И думать о таком не желаю!
– А ты и не думай, зачем тебе? Благодарение богу, твой милый Славик не относится к подобной категории. Вот и не забивай себе голову этими проблемами.
– Прости, я эгоистка, наверное, – совсем расстроилась Валюша. – Просто мне всё это так странно, я даже представить себе не могу…
– Не забивай себе голову, – устало повторила я. – А то, что странно – ничего удивительного. Нормальному человеку это и должно быть странно. Мне поначалу тоже странно было, а потом привыкла.
– И тебе что же, правда совсем-совсем всё равно?
– Сначала нет, а теперь – абсолютно.
– Господи, почему же ты мне раньше об этом никогда не рассказывала?
– Противно было, Валюш, вот и не рассказывала, – пожала плечами я.
– А я ещё, дура, защищала его всякий раз, – покачала головой Валя. – Как же ты, бедненькая, намучилась. Да если б я знала, что он такой урод…
– Валька, да кончай ты отпевать меня, честное слово! Ещё не время. Ладно, давай лучше опять позвонить попробуем.
Я снова набрала номер городского телефона. На этот раз трубку сняли после первого же гудка.
– Да, – произнёс мужчина, как мне показалось, совершенно убитым голосом.
– Добрый вечер, – вежливо начала я.
– Кому как, – послышалось в трубке. – Лично я этого о себе сказать не могу.
