Степное проклятье

Всю остальную дорогу над холмами они летели молча. Лишь один раз он заметил движение внизу. Между холмами вилась валгалийская дорога, и по ней двигалась одинокая повозка, которая, видимо, везла железную руду из шахт валгалиан в их поселок, а оттуда через Черный Лес в Низинное Княжество. И все, ничто больше не тревожило ледяного спокойствия холмов.

На вершине одного из холмов, густо поросшего соснами, от увидел что-то вроде скального выступа. Когда они снизились, под выступом обнаружилась глубокая трещина, в которую умело нырнул Крылатый, тесно прижав к себе Алека. Этот воздушный маневр выбил у Алека из легких весь воздух и заставил с трудом проглотить подступивший к горлу ком.

А потом у него захватило дух уже от другого. Внизу под ним разверзлась огромная пещера, с сияющим озером в центре, высоким водопадом и каскадами сталактитов. Алек и раньше бывал в предгорьях с отрядами разведчиков, но ему и в голову не приходило, что где-то могут прятаться такие сказочно красивые и огромные пещеры.

Крылатый снижался медленно, наверное, чтобы дать Алеку возможность прийти в себя и оглядеться. И мальчик действительно воспользовался этим моментом сполна. Разглядел лагерь степняков-поселенцев. Заметил, что сияние озера объяснялось подсветкой из факелов. Заметил лодки на озере. Потом, когда они были совсем уже близко к лагерю, почувствовал запах жареной рыбы, от которого закружилась голова. И еще ощутил тепло, которого ему так не хватало во время полета над холмами.

А когда они приземлились на берегу озера, первыми к нему прибежали дети, совсем маленькие и чуть постарше, полураздетые из-за пещерного тепла и, конечно же, исполненные любопытства. Крылатый хлопнул его по плечу и сказал, что покинет его ненадолго. Дети, казалось, уже привыкли к людям с крыльями и не удивились, когда Крылатый взмыл в воздух и исчез в глубине пещеры.

– А ну-ка разойдитесь, проказники, – какая-то женщина подошла к Алеку с тарелкой рыбной похлебки. – Дайте гостю отдохнуть и поесть!

Алек взял тарелку и набросился на еду, а женщина вдруг всплеснула руками.

– Неужели сам принц Алек к нам пожаловал? – воскликнула она, разглядывая медальон у него на груди. Какой-то бородач услышал ее восклицание и подошел к ним. Новость разнеслась по лагерю мгновенно. К тому времени, как он закончил есть, вокруг него уже собралась огромная толпа.

Тот бородач, который первым подошел к нему, первым же с ним и заговорил.

– Добро пожаловать, господин принц. Вот уж не ждали, так не ждали, – сказал он, внимательно рассматривая Алека. – Что вас привело сюда? Мы-то думали, вы и знать про нас не знаете.

Бородач усмехнулся, и Алек удивился насмешке в его голосе. Мужчина и не думал смущаться того, что целая толпа беглецов спряталась в горах. Какой-то рыжебородый великан и вовсе еле скрывал неприязнь.

– Этот малец заложит нас своему дядюшке, вот он здесь зачем. А если Шпион про нас узнает, ни нам, ни нашим детям несдобровать, – угрюмо и громко сказал он. В толпе послышался ропот, и Алек обежал глазами настороженные лица, удивляясь тому, как непочтительно и неприязненно смотрят на него люди.

– Тише, тише, добрые люди, – уже знакомый Алеку бородач поднял руку. – Это же еще совсем мальчик. Не со злом он пришел, правильно я говорю, господин принц?

Алек понял, что бородач дает ему шанс успокоить народ и расположить их в свою пользу. Выходит, не им нужно было защищаться от его гнева, а ему оправдываться перед ними? Но за что? И все-таки он проявил осторожность, какой-то инстинкт не позволил ему пренебречь данным ему шансом.

– Добрые люди, – громко сказал он, повторив обращение бородача, и взглянул на степняка. Тот еле заметно кивнул, и Алек понял, что начало было правильным. – Я благодарю вас за гостеприимство. Так получилось, что и я оказался беглецом. Мой дядя объявил мне арест, и ваш крылатый друг в последнюю минуту помог мне бежать от ареста.

А потом у Алека вырвались слова, которые он не успел обдумать и которые, как он понял слишком поздно, прозвучали как жалоба.

– Вот только неужели дядя не дал бы мне оправдаться? Я же ничего плохого против него не замышлял.

И вдруг какая-то женщина выкрикнула из толпы.

– Да вы-то, господин, не замышляли. А вот он-то замышлял. Вы разве знаете своего дядю? Вы разве видели, как он целые деревни сжигал, если мы солдат королю не поставляли? Да и ваш батюшка этого не знал. Погубитель душ он, дядюшка ваш, Шпион проклятый! Размазать вас и занять трон ничто для него. Да вы посмотрите, люди добрые, – еще громче крикнула она. – Это же младенец перед вами. Он и знать-то ничего не знает про наши беды.

И тут толпу как прорвало. Ему рассказывали, как после церемоний черных священников люди целыми деревнями сходили с ума, как безжалостные солдаты священников сжигали деревянные фигуры старых богов, и старые боги начинали по-своему мстить степнякам, как ни осталось в Туманном Королевстве ни одной семьи, которая не потеряла бы хотя бы одного ребенка, умершего после обрядов черных священников, как некому стало работать в полях, потому что всех молодых парней угоняли в солдаты, а юные, пожилые и старые умирали от степного проклятья.

– Пугают нас чудовищами из леса, – говорила сухонькая старушка, которая вдруг протолкалась сквозь толпу. – А сами почище чудовищ лесных будут. Обещают нам вечность и крылья, а зачем они нам, господин принц? Нам бы землю дали растить и детей наших не губили, а мы бы и со старыми богами прожили. Старые боги нас ничем не обидели, зато нам теперь перед ними не оправдаться.

Следом за ней из толпы вылез дедок.

– А крылатые люди, вот они, в пещерах этих. И не боги они никакие, и не ангелы, а порода у них такая.

– У нас с дедом было десять внуков, – старушка перебила старичка. – Один остался. Если бы мы его в пещере этой не спрятали, и того бы не было. Восьмерых забрали в солдаты, хоть мы и молили не забирать кормильцев. А девятый ночью убежал в степь, утром мертвым нашли его. А погляди-ко, господин принц, чем выманили его душегубы.

Старушка вдруг извлекла из кармана куклу.

– Нашли рядом с ним куклу вот эту, отродясь у него этой куклы не было. Вот ею его и выманили. Да только никакие лесные чудовища куклу эту сделать не могли, человеческих рук это дело. Магия стоит за этой куклой, не иначе та же, что и за степным проклятьем.

Кукла словно вернула Алеку дар речи, который полностью покинул его, когда он слушал все остальные истории.

– А я видел такую же куклу, находил в степи во время охоты. Там тоже мертвые рядом, кажется, были. Я ее сестре отдал, – сказал он, протягивая к кукле руку. – Прошу, дай ее мне, бабушка.

Он и сам не знал, зачем ему нужна была кукла, но этот простой жест словно бы снял с него оцепенение, которое охватило его, когда он слушал обрушившиеся на него истории.

– Да бери, милок, – кивнула старушка, отдавая ему куклу. – Нечистую эту.

В этот момент толпа расступилась, и следом за Крылатым он вдруг увидел того, кого совершенно не ожидал увидеть, – домовика Леонарда. Ему стоило огромного усилия не расплакаться, когда руки домовика обняли его.

***

Крылья распахнулись за спиной у Ксандра, только когда он почти ударился об землю руками. И все-таки он успел выровнять падение и немного пролетел над заснеженным двором замка, так близко к снежной поверхности, что ощутил ее холод. Придя в себя, взмыл высоко в воздух, чтобы незамеченным миновать стены и башни. Превращения давались ему уже значительно легче, но иногда он все-таки запаздывал на секунду-другую.

Он мог бы рассмеяться над своей ошибкой, которая чуть было не превратила полет в оглушительное падение, но знал, что вместо смеха услышит совершенно другие звуки. Его новая оболочка ничего похожего на смех издавать не могла. Зато она обладала некоторыми весьма впечатляющими возможностями.

Он поднимался все выше, так высоко, что смог выбрать ориентир, который, будучи человеком, не увидел бы ни за что. Когда он на первых порах, обучаясь превращениям и полету, в восторге поднимался над облаками, он думал, что может достичь какой-угодно высоты. Однако вскоре обнаружил предел своих возможностей, когда воздух выше самых высоких облаков вдруг начинал становиться густым и вязким, не давая ему пробиться выше. Тогда Ксандр взялся экспериментировать со скоростью полёта, потому что был уверен, что мог обогнать любую птицу. Но если он брал слишком большую скорость, он терял много сил при торможении, поэтому он теперь старался хорошо рассчитывать как скорость, так и высоту.

Этой ночью ему нужно было как можно скорее добраться до Красных Предгорий и до пещерного холма, поэтому он выбрал ту высоту, где ему меньше всего мешал ветер. С тех пор, как он познакомился с Элиной, он думал о ней, не переставая. И если он должен донести до её сына весть от нее, он это сделает.

Он знал, что она была королевой, степнячкой, чужеземкой. Знал, что он был простым охотником, валгалианином и чудовищем. Но его переполняла странная сила, которая только возросла, когда он понял, что он был оборотнем и в своем превращенном виде становился вампиром. Да, самым грозным и опасным из всех лесных чудовищ. Самым быстрым и хитрым. И еще, наверное, самым самоуверенным. Потому что он знал, что был в силах изменить привычный ход вещей в мире. Защитить лес. Помочь степи. Завоевать свою королеву.

Ксандр немного накренил тело, ноги вжал в туловище. Мысли о том, как он выглядит в превращенном виде, больше не мучали его. Его разум принадлежал ему, и он в любой момент мог возвратиться в свою привычную оболочку. Зато становясь чудовищем, он обретал силу и невероятную быстроту, а это кое-чего да стоило, если он хотел изменить мир.

А ведь еще совсем недавно он и подумать не мог, что будет добираться до Русалочьего Озера в лесу всего лишь за пару часов, скользя между деревьями или мчась над лесом как тень. Еще пару дней назад он неловко падал в траву по многу раз и обдирал себе руки прежде, чем превращение совершалось. Еще совсем недавно он боялся собственных мыслей о Черном Лесе, собственных знаний о нем, а сейчас он побывал в самом его сердце, в тайных местах его самых опасных обитателей, вампиров.

Подумать только, как долго валгалиане пытались добраться до логова вампиров, понять, кто такие эти молниеносные и крайне непредсказуемые хищники, и – ничего. Может, потому что их время охоты было – ночь, может, потому что они не так уж и часто нападали на людей, а несчастная скотина, становившаяся жертвами, ничего не могла рассказать. На памяти Ксандра, были несколько нападений на одиноких путников в лесу, и троих, истекающих кровью, ему даже удалось отыскать, но они истекали кровью от самых настоящих ран, а вовсе не от того, что кровь похитили у них с помощью таинственного и парализующего укуса.

На самом деле, самые опытные охотники кое-что все-таки знали. Знали, где находятся излюбленные охотничьи территории вампиров в лесу, знали, что у них есть сезоны охотничьей активности, когда лучше избегать их мест охоты. Знали, что во времена особого голода, они стаями могли нападать и на людей, но не ради крови, а ради мяса. Охотники знали, что они селятся под землей и делают кладки яиц, знали, что они питаются не кровью, а мясом, просто часто первый укус совершали в шею животного или человека. Впрочем, кое-кто из охотников был уверен, что кровь их самкам все-таки была нужна в тот короткий период, когда они занимались кладкой яиц, и все-таки пусть ненадолго, но их самки настоящими вампирами становились. По свидетельству редких очевидцев, вампиры были черны как ночь и покрыты короткой шерстью, имели то ли клюв, то ли жало, перемещались по воздуху молниеносно, но могли и зависать над землей, высматривая добычу.

Мнения охотников, однако, разделялись по поводу того, были ли они птицами, ящерами или какими-то другими животными. Только Ксандру дано было узнать, кем были вампиры, но до поры до времени это знание должно было оставаться в тайне.

Еще не наступили самые темные часы ночи, а Ксандр уже приближался к холмам Красных Предгорий. Быстрее любой самой быстрой птицы летел он над валгалийсткой дорогой к шахтам, хорошо знакомой широкой дорогой, которая сейчас казалась узенькой ленточкой. Будучи лесным разведчиком и проводником, он часто сопровождал караваны повозок, груженых железной рудой через лес в Низинное Княжество в периоды охоты вампиров. Не раз ему приходилось останавливать караваны в лесу на день или два, повинуясь внутренним импульсам. С ним не спорили, потому что знали, что оказаться на пути у вампирьей охоты было смерти подобно. Сейчас белая от снега ночная дорога была пустынной ленточкой, блестящей в свете луны.

В моменты превращений он видел в свете луны гораздо больше, чем человеком при свете дня. Вот и прошлой ночью в лесу, когда он увел солдат от прячущихся королевы и Ивы, он и сам не заметил, как очутился в землях вампиров. Это было странно, но что-то тянуло его к границам их владений, что-то заставляло испытывать судьбу. Ярко светила луна, и он краем глаза заметил движение среди деревьев, которое мгновенно прекратилось, как только он развернулся в ту сторону. Что если это было то же самое существо, которое заприметило его еще тогда, когда он залетел на территорию вампиров в день путешествия к Русалочьему Озеру с Крылатым?

Он не очень понимал, что ему делать, когда движение за деревом повторилось. Он догадался, что существо либо висело в воздухе за деревом, либо сидело на дереве, зацепившись за него лапами. Но вот чего он не ожидал, так это того, что до него донесется обрывок мысли существа.

– Новый, – думало существо. – Новый сильный, – услышал он еще одну мысль. —Новый сильный идти за мной, – донеслось до него.

Ксандр вдруг понял, что существо обращалось к нему с помощью странных мыслей-образов.

От существа не исходило ни агрессии, ни страха. Только любопытство и желание что-то ему показать. И тут он увидел его. Существо показалось из-за дерева и остановилось рядом с ним. Оно смотрело на него своими огромными глазами, в которых отражался лунный свет.

А вместе с лунным светом в глазах вампира отразился и он сам, Ксандр, который выглядел как двойник вампира. Ксандр содрогнулся. То, что он увидел, было совершенно невероятным. И в то же время, совершенно очевидным.

Ксандр понял, что пока смотрел на существо и не мог поверить своим глазам, оно пыталось донести до него какую-то мысль, но эмоции отвлекли его от едва уловимых мысленных образов. Теперь существо беспокоилось. Оно повернулось и повело его за собой, в самую глубь опасных мест, а потом в самое сердце бурелома, которого оказалось очень много в сердце вампирьих владений, куда никогда не ступала нога человека.

Но бурелом был отнюдь не случайным скоплением мертвых коряг и ветвей. По ним прятались подземные пещеры, круглые тоннели, смазанные слизью, которая помогала скользить в их теплые глубины, к родильным залам, где трудились самки, оберегая самое главное сокровище вампиров. Яйца лепились к стенам и друг к другу с помощью еще более густой слизи и согревались теплом материнских тел.

Но существо вело его еще дальше, к пещере, в которой яйца были разбиты и опустошены, и существо послало ему мысль, – Многие ноги украсть.

Понимать существо было трудно, но оно посылало еще и эмоции, поэтому до Ксандра дошло, что яйца или их содержимое украли какие-то другие лесные чудовища под названием «многие ноги». По тому, как сильно переживало о яйцах существо, Ксандр понял, что оно было самкой.

Потом они остановились в пещере, пол которой был усеян костями, рогами и черепами животных. – Рогатое мясо мало, – пожаловалась вампирица, и Ксандр понял, что его спутница жалуется на то, что численность скота и лесных травоядных сильно сократилась и охоты стало меньше.

Но самой грустной была пещера, в которой лежали мертвые вампиры, потускневшие и недвижимые.

– Еда мало, холод, – сообщила спутница. А потом послала самый сильный импульс из всех, видимо, все, на что она была способна: – Новый сильный нести слова хозяйке и старому.

Затем его новая знакомая застыла, глядя на него, и он почувствовал, что она устала, истощила весь свой запас образов, что он должен был сам выбираться из пещер и нести её сообщение «хозяйке» и «старому» о тех бедах, которые постигли вампирье племя. Ведь он был «сильным».

Он и сам не заметил, утонув в воспоминаниях о вчерашнем, как оказался в предгорьях. Пещерный холм был под ним, и Ксандр начал снижаться. Луна больше не светила, но он видел все, что ему было необходимо. Скальный выступ, черная щель.

Ночью крылатых наблюдателей не было. Слишком холодно для них, да и кто, кроме самих крылатых, птиц или летучих мышей может проникнуть в пещеру с воздуха, ведь вход с земли плотно закрыт замыкающим камнем. Все эти детали Ксандр выспросил у Крылатого заранее, на всякий случай. Получилось так, что случай предоставился почти сразу же после их разговора.

Ну что ж, осталось только нырнуть в щель и проникнуть в пещеру. А там – там он и его друзья начнут, наконец, переламывать ход событий, и судьба Земель Валги перестанет, наконец, висеть на волоске.

Глава 15 ВОЕННЫЙ СОВЕТ

– А я знаю, кто такой «старый», – сказала беловолосая девочка.

– Кто? – откликнулась русоволосая.

– Так он же, – беловолосая лукаво улыбнулась и кивнула на старого лесовика.

– Это правда? Вампирица тебя имела в виду? – подозрительно щурясь, спросила лесовика русоволосая девочка.

– Кого же еще, – отозвался лесовик.

– А Ксандр это понял? – продолжала допытываться беловолосая.

– А как же, конечно, понял.

– А еще я поняла, кто такие «многие ноги», – похвалилась беловолосая девочка.

– Ну и кто же?

– Так пауки же, – с довольным видом ответила её подруга. – Правда же? – обратилась она к лесовику.

– Так и есть, – подтвердил он. – Прошлой осенью мои друзья лесные пауки расшалились, много их развелось. Мне тогда пришлось с ними повоевать, чтобы они другим в лесу жить не мешали.

Коронация Шпиона проходила без особого скопления гостей, на это у Шпиона просто не было времени. Да и провернуть всю операцию по смене монаршей власти нужно было как можно быстрее и тише, чтобы никто и оглянуться не успел. Именно поэтому приглашения десяти замым влиятельным степным семействам королевства были разосланы нарочито поздно, по сути, в день церемонии, так что прибыть вовремя они никак не могли, а извинения наверняка будут обязаны приносить.

Элина уже наблюдала похожую ситуацию в дни после похорон Томана, когда Шпион собственной персоной торжественно принимал извинения за опоздания, в чем люди были не виноваты из-за позднего оповещения и слишком ранних похорон.

Зачем было лезть на рожон снова и вызывать глухое недовольство людей, от которых зависели поставки солдат и продовольствия, ей лично было непонятно. Разве можно было иначе чем издевательством считать приглашения, разосланные в день самой коронации? На месте приглашенных она бы так и подумала, но она была в том ужасном положении, когда ни во что вмешиваться не могла. Она бы уже давно покинула замок, где её родного сына собирались прилюдно обвинили в измене, и вместе с Алеком возглавила мятеж, но она была прикована к своей дочери, не имела права оставить ее в том беспомощном положении, в котором девочка находилась.

Ну что же, вольно было Шпиону начинать своё правление с издевательского политического жеста, посмотрим, насколько ему это пройдет безнаказанным, подумалось Элине. А впрочем, до сих пор ему сходили с рук все его проделки, большие и малые, так чего же или кого же он должен бояться? Уж точно не её, вдову бывшего короля, женщину без голоса и, по сути, приживалку в еще недавно собственном замке. Вся её поддержка была – слуги, которые любили её, замковый лекарь, кое-кто из солдат, да жены двоюродных племянников короля, которые ничего не смыслили в политике и говорили только о вышивках и непослушании слуг.

На церемонию коронации она не пошла, но из окна спальни ей все было видно и слышно. К сожалению. Потому что не хотелось ей всего этого видеть и слышать. Но некуда было спрятаться от пронзительного голоса королевского глашатая, от криков из толпы, от самодовольных речей Шпиона, от ответных криков.

Она теперь покидала комнату только, чтобы раз в день принести себе поесть, да и то делала это либо рано утром, либо поздно вечером, когда жизнь замка уже замирала. Напряженно прислушивалась ко всем звукам, доносящимся из коридора. Ждала самого главного для себя звука, скрипа открываемой двери в спальню дочери. Девочка могла вернуться с задания священников в любую минуту, а могла и задержаться надолго.

Накануне вечером Ива сказала Элине, что священники снова посылают их в Черный Лес, как это уже бывало раньше. Но вот чего не было раньше, так это особого испытания, которое они должны были выдержать в лесу на этот раз. Если выдержат испытание, главный священник замка посвятит их в священники. Десять детей со всего королевство дожили до главного испытания после почти полугода подготовки, и теперь каждый из них получил особое задание в лесу. Элина была единственной девочкой, которая добралась до заключительного испытания.

Элина пыталась добиться от Ивы хотя бы каких-то подробностей о задании, но девочка молчала. Однако, она пообещала матери, что как только она вернется в замок, они покинут его. Она клялась, что задание позволит ей узнать, что именно священники ищут в лесу. Скрепя сердце, Элина отпустила девочку и теперь ей ничего не оставалось, как только, замирая от страха и надежды, прислушиваться к звукам из коридора, доносящимся сквозь замочную скважину. Впрочем, девочка могла проникнуть в комнату и через окно, как в ту страшную осеннюю ночь, и об этом Элина могла узнать только по мерцанию свечи в окне девочки.

Церемония коронации закончилась пьяным разгулом, гораздо более диким, чем после похорон Томана. Под окнами бушевал праздник, с гоготом и пьяными песнями, которые сменились драками и проклятьями.

В середине ночи, когда она задремала несмотря на шум за окном, сидя в кресле у двери, её вырвал из дремоты бешеный стук в дверь. Она вся сжалась от ужаса и онемела.

– Я знаю, что ты там. Открой королю, – услышала она пьяный голос Шпиона.

Она была совершенно не готова к встрече с ним и понятия не имела, что делать.

– Хочешь, чтобы я приказал выломать дверь? – его голос раздался у самой замочной скважины, наглый, насмешливый и одновременно злобный.

Она положила руку на задвижку, принимая решение. Он снова сильно пнул дверь. Она выдержала паузу и отодвинула задвижку. Когда он снова пнул дверь ногой, она распахнулась, и он чуть не упал, лишившись опоры. Элине на секунду стало смешно при виде его растерянного лица, и страх прошел.

– Считаешь себя особенной? Вся семья присягнула мне на верность, а ты не соизволила явиться, – глядя на нее сверху вниз, процедил Шпион.

– И ты пришел сюда посреди ночи сказать мне об этом? – выпалила она, и тут же пожалела о сказанном. Не нужно было еще сильнее злить его, ведь ей необходимо было во что бы то ни стало выиграть время, чтобы прожить в замке относительно тихо и незаметно, чтобы дождаться Ивы.

– Явился, – Он расправил плечи, но пошатнулся, потому что был сильно пьян. – И понял, что ничего не изменилось. Ты как выбрала быть при своем мнении, так и осталась с этим. А зря.

Он смотрел на нее свысока, скрестив руки на груди и самодовольно ухмыляясь.

– Я ведь, если бы захотел, мог бы жениться на тебе, – сказал, а потом сделал эффектную паузу. – А что. Вернула бы сыну статус законного принца. Если бы он раскаялся и заслужил прощение, стал бы со временем моим наследником.

Он впился глазами в лицо Элины, словно пытаясь что-то отыскать в нем. Потом резко развернулся и сказал уже через плечо, не глядя на нее, открывая дверь.

– Ну, это если бы я захотел, – в голосе была едва скрываемая злость. Дверь захлопнулась с отчаянным грохотом.

***

Свеча прогорела почти на четверть, огонь в камине погас, а Леонард все рассказывал о ловцах душ. Рассказывал больше для Алека, чем для Ксандра и Крылатого, но они слушали его не менее внимательно, чем юный принц. Пламя свечи колебалось, когда кто-то задавал вопрос или двигался, и по стеллажам с книгами и картами пробегали странные тени.

Когда они собрались в библиотеке за небольшим и довольно шатким столом несколько часов назад, все взгляды обратились на домовика, и он понял, что именно на него негласно возложили обязанность вести этот пещерный совет. Совет, на котором оказались, сами того не желая, все представители народов Земель Валги. Совет, который проходил тайно, в пещерной библиотеке, куда их загнал враг, о котором они почти ничего не знали и который осуществил вторжение в их земли настолько умело и скрытно, что битва была почти проиграна, даже не начавшись.

И все-таки надежда была. Именно поэтому домовик говорил долго и очень подробно. Их единственный шанс что-то сделать в довольно безнадежной ситуации был в полной открытости друг перед другом. Перед лицом той грозной тайны, которую представляли из себя ловцы душ, они четверо были просто обязаны проявить честность друг перед другом. Ну, по крайней мере, так казалось Леонарду.