Бегониевая лавка. Секрет яйца

– Все равно денег нет, и взяться им неоткуда. Мне обещали выплатить отступного, если я съеду в начале лета.

Я сказал, что это предложение нам не подходит, а к сентябрю мы соберем нужную сумму. Он удовлетворенно кивнул. Похоже, он начал привыкать, что о нем заботятся другие.

Кадиков уплетал черный хлеб с корюшкой в томате. Это его ужин. На обед он из магазина тоже не выходил.

– Я плохо спал. Всю ночь в подвале кто-то шумел.

Мы идем посмотреть.

Окно разбито, на полу – осколки стекла.

– Кто приходил?

– Двое, парень и девушка.

Кадиков ничего не успел сделать, только произнес: «Есть хризантемы, рекомендую», – как в окно запустили камнем.

Это следовало расценивать как предупреждение.

– С тех пор я никуда не выхожу.

Так я понял, что он теперь живет в магазине. Что тут скажешь? Это его выбор.

– Я бы заплатил долги, если бы кое-кто не кинул меня, – напоминает он.

Намек, что я занял денег на поездку Европу, но катался туда зря, мне не заплатили наградные. Этот период жизни ознаменовался введением санкций против российских спортсменов. Первый раз тогда я задумался, что бильярд – это спорт. Раньше считал, что пассы руками и палками делают его игрой шаманов.

– И потом ты спрятался от долгов в психушке, – продолжал неумолимый Кадиков.

– Но я же вернулся.

– Слишком поздно. Я все продаю. Узнаешь, кому понадобится магазин в этом районе, направляй к моему риелтору.

Знал бы он, что его риелтор на зарплате у даргинцев, но я решаю его не разочаровывать. До сентября еще далеко. Может, что-нибудь изменится.

Деньги позволяют Кадикову развить хозяйственную деятельность, и он занят весь день, наблюдая за установкой металлической шторы на витрину. Я считал, что это пустая трата времени, но он оформил срочный заказ.

От этих хлопот нас оторвал звонок от Резеды.

– Мне рассказали про твою бегониевую лавку. Можешь показать?

Знал бы о встрече, побрился бы утром. Выручил меня Кадиков с его необыкновенной любезностью.

– У нас свежие розы, – он делает вид, будто и не знает, что покупательница – крестница дагестанской мафии.

– Богато живете, – комментирует Резеда.

– Хорошая поставка. У меня новый партнер, отвечает за снабжение.

Мы перемигиваемся. Это спектакль лишь для Резеды.

Она пришла посоветоваться, показывает образец фирменного знака общепита и спрашивает моего мнения. Я пообещал ей заключение профессионального дизайнера, и она позволила мне скопировать на телефон логотип ресторан «Бергамо». Кадиеову она жаловалась, что аренда стоила дорого, но с бюджетом у дяди обстояло неплохо. Он занимал в банке пост управляющего, не знаю, что это значит.

– К сентябрю я въеду или еще раньше.

Потом мы с Кадиковым отправляемся в бильярдную. Альберт отсутствовал, и мы беспрепятственно добрались до зала. Если Локтев и видел нас на камере, но решил не выходить.

– Мы будем играть? – спросил Павел.

Вряд ли он когда-нибудь держал в руке кий.

– Позже. Сейчас я хочу показать тебе удары.

Я взял наугад два шара. Попались красный и черный.

– Большинство людей в жизни действуют на манер клапштоса, – и я показал удар в центр без вращения. – Идеально подходит для близкого расстояния. Сразу после контакта всё заканчивается.

– Мне нравится, – отозвался Кадиков.

– Всем нравится. Поэтому это самая распространенная тактика. Но есть и другие приемы.

Я продемонстрировал ему накат – удар в верхнюю точку с вращением вперед. Биток покатится дальше после соударения. Один из самых популярных приемов среди новичков. Потом пришла очередь оттяжки, удара в нижнюю точку. Используется, если после соударения нужно вернуть биток обратно. Боковые удары я решил отложить на потом.

– Ты понял?

– Если не подходит клапштос, то следует избрать другую тактику.

Я кивнул. Так мы добрели до его магазина. Я увидел след от кроссовки на участке черной земли. Это приходил убийца. В чем его интерес? К чему он стремился?

Проводив его до автобуса, я вернулся, чтобы осмотреть сад вокруг здания бильярдной. Савва оплачивал услуги садовника, и на майские, и в новый год года территорию украшала экзотическая растительная композиция. Моим глазам предстала куртина из ранних тюльпанов. Полторы минуты осматривал эту красоту, на которую шли деньги от моих выигрышей. Денег на цветы уходило столько, что на выходных Савва будет пересчитывать смету, чтобы свести бюджет. На черной земле я увидел след от кроссовки – тот самый, что мне встречался у колокольни. Наблюдатель заглядывал в окно. К счастью, у нас все запирается.

Я поспешно распрощаться с Кадиковым, он выглядел разочарованным. Ему хотелось рассмотреть наш маленький сад. Он вообще очень любит растения и сначала думал, что бегониевая лавка – это такой цветочный магазин. Вот чудак!

Мы еще видимся пару раз до отъезда. Он спросил, когда я уезжаю, решил закрыть магазин и проводить меня до аэропорта. Я отговорил его. Не стоит закрывать магазин, весной цветы наиболее востребованы. А проводить он меня сможет в другой раз.

Когда мы выходили из бильярдной, Бережной сидел в своей каптерке. Видимо, хозяин вызвал его и сделал внушение, потому что Альберта со мной даже не поздоровался.

После бильярда я пригласил Кадикова в гости, но его визит не продлилися и пяти минут. Мила выкатила на него глаза, словно на насекомое, появившееся среди зимы. Сама она ждала совсем других гостей, и я разглядел у нее бутылку грузинского вина и хамон.

– Пойду я, – смутился Кадиков.

– Как хочешь.– Я счел нужным проводить его до автобуса.

– Часто ты так разъезжаешь? – спросил он с завистью.

– Раньше часто. – И мы обменялись прощальным рукопожатием.

Он уходит, а я остаюсь выяснять отношения с Милой. Они с Резедой подруги, ничего себе. Восточная красавица приходила узнать новости.

Но не это меня тревожит.

Такой же след от кроссовки, что я заметил у бильярдной и цветочного магазина, теперь и у нашего отеля. Я его не заметил, потому что вернулся затемно, но Мила сообщила, что на клумбе с розами кто-то потоптался. вынимаю фонарик. Это нужно видеть собственными глазами. Отпечаток вполне рабочий, делаю снимок на телефон.

Соглядатай пытался залезть в окно, но он не оперативный работник. Ничего не вышло. Все, что он умеет, это делать заказы по телефону.

– Мила, у нас проблемы? – я лично не желал новых знакомств.

Резеда звонила мне по телефону. Дальше угроз у нас не пошло. «Ты хочешь купить лавку. Это не пройдёт. Ни один нотариус не оформит сделку». Я просто дал отбой.

Мне бы ее проблемы1 Активность Говорова убедила меня, что кошельки действующие. Он ждал немыслимых денег и не верил, что зарубежные партнеры его кинули. Я свидетель, никаких поступлений на них нет. Что дальше – не знаю. Интернет кончился!

Думаю, что выселение Кадикова из магазина не являлось частью его плана. Тут прослеживался женский ум. Даша использовала все средства, чтобы приручить меня, а Резеду использовала как средство для устрашения. А ведь я считал, что веду тихую жизнь и никому не причиняю вреда.

А все-таки у меня мощный партнер. Кадиков позвонил мне среди ночи и торжествующим голосом сообщил, что птичка попала в клетку. Тут же она и упорхнула, как выяснилось.

Я прибыл по первому зову, и Кадиков застрекотал, не в силах сделать сдержать возбуждение.

– Только что, перед твоим приходом. Я собирался выпить чай перед сном. И тут дверь распахивается и вбегает мужчина, загораживающий лицо курткой. Скажи, это нормально?

Присоединяюсь к его негодованию..

– Я видел у него пол лица. Такой большой белый лоб, – добавил Павел.

Кошмары еще не кончились, но теперь мы знаем, что даргинцы тут ни при чем.

На белой стене пятна крови. Ну да, это эффектно.

– Кровь не моя. Кажется, он пришел раненый. А может, это чужая кровь.

Он говорит неправду, и я ищу бинт и йод, чтобы его перевязать. Кадиков выбирает зрелищную форму драки, хотя она не эффективна.

– Не облокачивайся о стену, ты всё тут измажешь, – твердит он.

Огорченным взглядом он следует за прохожими, увы, никто из них не зайдет в его магазин. Он сделался скверным цветочником, как и я – негодным бильярдистом, так что землячество и профессиональные интересы нас не объединяют. Я отпускаю шуточку по поводу драки (повод остался неизвестным), а он силится рассмеяться. Кадиков истекает кровью, а его волнует, измажу ли я стену этой берлоги.

Кадиков прижался лбом к стеклу.

– Я никому не нужен.

Мы видели через стекло, как к магазину направился мужчина, явный покупатель, но к нему подошел дагестанец, и тот отправился восвояси.

На прощание я сказал, что наша договоренность скреплена кровью. Мы с Павлом теперь вроде партнеры.

– Нет, старший ты. Я вряд ли останусь в бизнесе, но не волнуйся, когда ты прилетишь из Швейцарии, бегониевая лавка будет тебя ждать.

Приезжает вызванное такси. Кадиков уходит, не закрыв двери, мне приходится вернуться и запереть. Витрина еще постоит, но утром надо вызвать стекольщика.

9

Я не сподобился вернуться в Раменское, а теперь оказалось, что и возвращаться некуда, там произошел пожар. Выгорел только кабинет, остальные комнаты удалось спасти усилиями жителей ближних пятиэтажек. Съездить, однако, пришлось, там мне назначили встречу.

На меня обратили внимание люди из ассоциации, с которыми раньше я не имел дела. У меня сложные отношения со спортивными чиновниками. Локтев постоянно поминал их в качестве назидания («Будешь наглеть, тебя вышвырнут из ассоциации». «Твою кандидатуру никогда не утвердят для турнира, в ассоциации очень строгий отбор»). В итоге я расхотел иметь с ней дело еще до того, как меня спросили, не хочу ли я войти в правление. Этот предлог просто смешон. Их интересовали активы покойного босса. Я ответил, что не в курсе. От должности я тоже отказался. Чтобы не напрасно ездить, прихватил куртку Лосева, в которой видел его в последний раз, она больше ему не понадобится, а мне понадобится. Она на гагачьем пуху, сейчас такие не делают.

Среди старейшин я не увидел Варского, да и Полозов отсутствовал, а без них все собрание имело не больше авторитета, чем сборище мармеладных мишек.

Относительно причин пожара я предлагал такую версию. После смерти патриарха Варский отправился поискать в бумагах финансовые документы, для которых он предоставлял свои личные данные. Скорее всего, Лосев затребовал у него сканы документов, не объяснив для чего. Ему не повезло, в это время к дому явилась делегация соседей, собирающих подписи на установку детской площадки. Следом приехала полиция.

Не успев разобрать архив, Варский предпочел все спалить, так что, когда явились соседи, они застали фреску Страшного суда.

Эта поездка не оказалась без последствий. Дал о себе знать доктор из психушки, с которым я сохранил дружеские отношения. Не думал, что он обо мне еще вспомнит. Причина для звонка оказалась веской: к нему приходили люди из органов якобы для консультации и выспрашивали, наблюдалась ли у меня склонность к терроризму.

– Более того, они пытались убедить меня в этом, но я отказался подписывать заключение и проследил, чтобы никто из моих врачей не клюнул на их обещания. Ты пережил нервное истощение и сейчас проходишь курс лечения – так и сказал. Швейцария сюда вписывается. Надеюсь, я не нарушил твоих планов?

Откуда доктору стало известно о моей поездке? Слухи разошлись по Солянке, это стало очевидным.

Банкир Азаев проявляет не меньший интерес к моим планам. Он выясняет, что с кредитки Лосева производятся выплаты, а я у него служу карманным детективом. Он скидывает мне геопозицию. Слежку надо произвести как можно быстрее и незаметнее. В условиях города самокат незаменим, при помощи телефона я разблокирую ближайший. Еду в сторону Покровки. Там автомобильная мастерская с дополнительными сервисами. Прибываю вовремя, автомобиль как раз выезжает с мойки. Это машина Саввы Локтева, я узнал полосу, проделанную гвоздем. Она так и осталась.

– Готово, г-н Лосев, ваша машина готова, – говорит служитель.

Это Савва расплатился с кредитки Лосева.

Мы с Азаевым напрасно теряем время.

Перед отъездом я зашел проститься с друзьями, но застал одного Локтева, который сказал, что у Полозова желудочный грипп, и он три дня уже не слезает с толчка.

Савва ждет меня в комнате отдыха, он устроился в кресле с сигаретой. Курить запрещено, но изредка он себе позволяет расслабиться.

Сейчас исключительный случай.

Я уже бросил курить, но тоже вытаскиваю сигарету, желание покурить заразно.

Тут раздается рык:

– Ты забыл, где находишься?!

В бильярдной при входе появился фонтан, и я заметил в нем несколько монеток. Когда я пошарил по карманам в поисках мелочи, то обнаружен, что карманы зашиты. Совершенно вылетело из головы, что Савва подготовил для меня костюм для выступлений: рубашка, жилетка и брюки с застроченными карманами. Чтобы ничего не подбросили в карманы. Он считает, что все в Европе наркоманы, и полиция арестует меня за наркотики. Как это вместе сочетается, непонятно.

В целом схема рабочая. Я выступаю в роли дипкурьера, но без его иммунитета. Задание обещает быть нелегким. Один плюс, в Швейцарии можно не заботится о семействе Полозовых.

Желая комфорта, покупаю билеты в бизнес-класс, но только до Стамбула, дальше я полечу, как все смертные.

Локтев дает последние наставления:

– Никто не знает о твоей доверенности. Для всех ты едешь получать свою премию. Мы уже задействовали людей, которые помогут тебе с продажей дома, тебе остается только сыграть роль доверенного лица, оформить документы и вывезти деньги. Это несложно.

Он пожелал мне счастливого пути, я поблагодарил за бесполезное напутствие, ибо всякое будущее неизвестно. Но говорить ничего не стал.

Так и животному, отправляющемуся на охоту, присуща естественная скрытность.

Лишь один друг пришел проводить меня. Провожавших собралось бы больше, если бы я назвал дату и время своего отъезда, но я сохранял это в тайне. Так что весь день Лёша просидел у Милы. Когда я уходил, портье ничего не сказала и забрала ключи. Кукаркин не поднял глаз от телефона, но потом высунулся в окно, чтобы рассмотреть номер такси, в которое я сел.

Поездка в Швейцарию напомнила мне случай, когда с перепоя после вечеринки с бильярдистами, приятели запихнули меня в такси, сунув в карман паспорт и еще 10 евро, подозреваю, это эти чаевые прибавил Альберт. В какой стране это произошло, я уже не помню, но тогда я испытал непостижимый уровень свободы. Теперь-то я понимаю, что совершил глупый необдуманный поступок. Он называется фанданго, вспомните, когда будете решать кроссворд. Я это запомнил на всю жизнь.

Мне предстояло неумолимое движение к чему-то новому, неизвестному, как открывающийся пейзаж за поворотом. Я понимал, насколько зыбко то, что казалось связывало меня с людьми навсегда.

Когда я выну все ножи со своей спины, клянусь, каждый нож найдет своего хозяина! Чем не герой кинофильма? Не хватало только красивой девушки, и я прямо из самолета позвонил Резеде. Раз уж она плетет интриги, пусть это происходит под моим наблюдением. Я предложил ей обдумать идею, которую намерен воплотить сразу после возвращения из Швейцарии.

Часть 2

10

Резеда перезвонила мне, как только я вышел из аэропорта в Женеве. Сам виноват, не подумал, когда перешел на неформальные отношения. Звонила она не потому, что соскучилась. Она билась в истерике.

– Это ты виноват.

Хорошая связь в Швейцарии, звук очень четкий. Только ничего понять невозможно. Надо подождать, когда истерика пройдет, а потом уже разговаривать, но момент оказался неподходящий. В этот самый момент я встречался с г-ном Шварцем, который отрекомендовался добрым другом России и просил звать его Оскаром.

– Что-то случилось? – осведомляется вежливый Оскар.

Я пожал плечами и вернулся к его вопросу о здоровье Лосева.

С языком не возникло проблемы. Хотя тут говорят на швейцарском французском, я понимаю собеседников. Не прошло и получаса, а я уже болтаю свободно. Тут все вежливы до крайности. Если возникает непонимание, к тебе смущенно обращаются с извинениями. С Оскаром мы говорим по-немецки, он почти всю жизнь прожил в Германии. Агата, по-видимому, местная и свободно владеет всеми наречиями. С официантом она беседовала по-итальянски, а на заправке – вообще, на каком-то странном языке, потом я узнал, что это ретороманский.

Наши отношения с Оскаром складывались наилучшим образом, а ведь сначала он не хотел выходить из машины. Я даже принял его за инвалида, прочитал наклейку на заднем стекле. Нет, ошибся. Он мог передвигаться и мог проходить приличные расстояния, просто опасался это делать. Год назад он перенес операцию на удаление тромба, окончательно и бесповоротно уверившись в своей смертности. Это заставило перейти его на облегченный вариант земного существования.

Он стар, ему скоро 80, и он сносно говорил по-русски. Его лицо практически не двигается, словно заморожено азотом.

Машину вела его подруга Агата, болтушка, одетая просто, но необычайно эффектно. Я хвалю ее наряд, и ей это нравится. Она предложила нам вместе пообедать.

– Погода приятная, и мы посидим на открытой террасе.

Меня поразило их приверженность к свежему воздуху и здоровому образу жизни. Температура воздуха доходила до 15 градусов, но это никого не смущало. Я обратил внимание на черную тучу, предвещавшую дождь, которую они не замечали. но мне сказали. Что до дождя мы все успеем.

Воспользовавшись передышкой, звоню Исмаилу Азаеву, но удается связаться с какой-то юной девицей, и она подзывает его через десять минут.

– Ты знаком с Абрашкиным? – спросил даргинец, ничего не объясняя.

Не только знаком. С ним мне довелось встретиться в день отъезда. Доктор был в резиновых сапогах, возвращался из деревни. Он спросил, не нужны ли мне деревенские яички. Я ответил, что сейчас брать не буду, но сделал заказ для Милы, и он остался доволен. Потом мы покурили, и он рассказал, что кур разводит его сестра в Шатуре, и он туда мотается, а потом развозит заказы по клиентам. Они довольны, потому что у яиц двойные желтки. Так что доктор спросил, будет ли доставка постоянной. Я поинтересовался, почему у яиц двойные желтки, но он только посмеялся.

– Моя племянница хочет с тобой поговорить, – сказал Азаев, передавая трубку.

Резеда напоминает мне нашу последнюю встречу на улице, когда мне предложили купить фермерские яйца, а я отказался, потому что уезжал. Так вот, она их купила. Все это она рассказывает в подробностях, но я не проявляю заинтересованности. Она шумно дышит, судя по всему, ритм сердца слегка учащенный, но в пределах нормы. Вероятно, она выжидает, пока дядя уйдет, или слушала, когда я стану признаваться ей в любви.

Ее молчание обходилось дорого, и я даю отбой.

Я тут не вполне один и не страдаю от одиночества. Меня побоялись оставлять без присмотра, а потому в помощь мне прислали заслуженного бильярдиста Оскара, который знает русский язык, он имеет много знакомств в российской ассоциации. А потому знает про наши дела все. Его не смущает, что я недавно вышел из психушки. «Разве я женщина и рассчитываю иметь от вас детей?» – шутит он. Он постоянно шутит и не всегда удачно. При других обстоятельствах мы могли бы подружиться. Но сейчас у нас слишком мало времени, чтобы узнать друг друга, поэтому мы стали сразу друзьями.

И еще Оскар стар. Очень стар. Он рассказывает о своих делах, он садовод – о своих грушах, сливах, инжире и хурме. В этом климате, слишком холодном для теплолюбивых деревьев, у него все растет великолепно. Как это ему удается?

Его подруга – риелтор и дизайнер интерьеров, она составила себе состояние на русских, которые приобрели в этом курортном городке недвижимость. Нас познакомили с расчетом, что я стану ее клиентом. Мы сидим на веранде жилого дома и угощаемся арбузом и черным растворимым кофе.

Агата берет за сделку умеренный процент – полтора против десяти от официального брокера. Мы с ней поладили. Меня смутило, что старушке 77 лет, но она заверила меня, что имеет большой опыт и уже продала две квартиры, моя будет третья. Настроена она оптимистично, сходу сказала, что ей нравится загородный дом, и она продаст ее дорого.

Я спросил Агату, не приходится ли она родней г-ну Оскару. О нет, просто учились в одной школе. В этом маленьком городе все друг другу или родня, или одноклассники. Моя знакомая простодушна и щебечет, как птичка. Собственно, от нее вся информация. Оскар всегда отличался предприимчивостью, так что идея продавать дома принадлежит целиком ему. Сам он по известным причинам ее осуществить не может, но у него есть машина, и он подвозит Агату, потому что в 77 лет даме уже сложно пешком передвигаться на значительные расстояния. Вместе они ездят в дешевый супермаркет за продуктами и покупают все по выгодной цене.

Кафе, где мы остановились, тоже не из дорогих. Еды мы не заказываем, ограничиваемся кофе. Я смог объяснить официанту, что буду пить его со сливками, но вместо сахара просил положить мед. Увы, здесь мед подавали только к тостам, искусственный, в порционном пакетике. Оскар поспешил мне на помощь, он получал удовольствие от изумления неискушенного прислужника. Будучи не ограниченным во времени, я сделал еще один заказ. Большую кружку, кофе черный и несладкий. Мой выбор привел их в недоумение, но что делать, у меня это так работает: после кофе с меда выпивать несладкий.

Мы возвращаемся к обсуждению здоровья Лосева. У меня не дрогнул и мускул, когда я докладывал о его самочувствии. Все-таки я часто бывал у него. Описать его дом и образ жизни для меня не составило трудности.

Оскар знает Вадима Владимировича лично и спрашивает, отчего он не отвечает на звонки. Приходится врать, что он уехал в Подмосковье. Они кивают головами. Для них это все равно, что на Алтае.

– Если у тебя готовы документы, ты можешь забрать все, для этого ты и приехал?

– У меня масса всяких поручений, – ответил я уклончиво.

– Все мы выполняем поручения.

– Tchin-tchin! – произнесла Агата.

– Santé! – ответил Оскар.

Агата выпила шерри, Аскар – морс из клюквы, а я мартини. Они работают слаженно, привыкли ассистировать друг другу и весело поддерживают разговор.

Оскар сказал, что его подруга приобрела востребованную профессию риелтора. И это в 77 лет.

– Многие русские продают свои дома. Ты ведь тоже приехал из-за недвижимости? – поинтересовалась Агата.

Мы договорились встретиться с ней на следующий день и обсудить наше сотрудничество, а пока я рассказываю, что Лосев переехал в Подмосковье, где у него запущенный дом. Чтобы его отремонтировать, нужны деньги.

– Вы русские только и разговариваете о деньгах. А у нас отдыхают и занимаются водными видами спорта. Хочешь, я познакомлю с хорошим тренером? Она разговаривает по-русски.

К тому же Агата сводница. Она подробно рассказывает, как мне найти Таю, инструктора по водным видам спорта.

Оскар уточняет, где я остановился, и это повод сообщить, что сам он прожил в этом пансионе месяц, пока не нашел местечко потише.

– Тут сложно найти отель, особенно в сезон, – роняет он, между прочим.

Странно, а ведь во время прогулок по городу я вижу много объявлений о сдаче комнат и квартир. Местные жители не упустят случая сдать свое жилье и переехать к родственникам.

Дождь хлынул, когда я заселился в отель. Перед сном я вспоминал, что я делал в свой последний день в Москве. Не сразу, но мне пришло на ум, что мы разговаривали с Владиславом Бертольдовичем, который интересовался, не хочу ли я фермерских яиц. Я уже собирался в аэропорт, но не успел ему это сказать, потому что появилась Резеда и сказала, что яйца нужны ее дедушке, который оправляется от болезни. Я представил, как медленно опускается рука Абрашкина под тяжестью мелочи и купюр. Вот и все, что я помню.

11

Со мной беседовала пожилая женщина в белом платье, которая неплохо болтала по-русски:

– Проходите, это теперь ваш дом.

Я оплачиваю неделю проживания, заодно снимаю с карты деньги себе на житье. Не с европейской, а китайской, куда мне кладет деньги Локтев. Он настаивает, чтобы я не тратил валюту со швейцарской карты

Мой номер находился на втором этаже. В спальне роились мухи роились, я открыл шкаф и обнаружил там протухшее мясо. Консьержка опознала в нем бок пропавшего барана, который искала полиция. Внизу живут сквоттеры, их жилище обшарили, вот они и воспользовались пустующим номером.

Я намерен съехать. Помимо барана, есть еще исподнее, которое консьержка вывесила перед моим окном. Она не только не поливала газон, который на солнце пожух, она воткнула два колышка и сушит там трусы. Решила ознаменовать торжественный день моего вселения стиркой. Трусы кружевные, но сильно состиранные, красоты пейзажа они не добавляют. Утверждает, что это общественная земля. У нее совсем маленькая коморка, прилепилась к моему номеру. Все время открыты двери, она постоянно на улице, когда не моет лестницу и не сортирует мусор.