Ранчо «Магнолия»

– Здравствуй, Амир!

Он быстро выпрямился, провел рукой по волосам, убирая их назад, и смущенно улыбнулся.

– Здравствуйте, мисс Алета. Я…я сейчас закончу…я…

– Не торопись, Амир. Я могу подождать…Приятно смотреть на тебя за работой. Ты, наверное, тренируешься?

– Нет,…я просто…

Алета одарила его ослепительной улыбкой.

– А я тебе нравлюсь, Амир?

– Ну,…я даже… – растерялся он, и Алета шагнула ближе, запрокинув голову, чтобы смотреть ему в глаза.

– А ты хочешь поцеловать меня?…Ну, что же ты медлишь, Амир? Я же вижу, что ты этого хочешь…хочешь обнять меня, прикоснуться ко мне, поцеловать…Сегодня твой день, я разрешаю тебе это сделать, – ее чарующий голосок обволакивал мужчину, и он почти готов был сдаться. Полумрак конюшни делал ее глаза ярче, взгляд выразительнее, коралловые губы притягивали как магнит.…А Амир был только мужчиной, а она такой красивой, милой, желанной…и доступной, она звала.…Вряд ли кто-нибудь мог устоять перед Алетой, когда она давала себе труд быть приветливой и обаятельной, соблазнительной и очаровательной.

Но Амир любил ее сестру, чистый и светлый образ которой уже давно жил в его сердце, и никто не смог бы заставить его забыть свою любимую, даже самой Эсмеральде это не удалось бы. Да. На минуту он оказался во власти этой красоты, этих колдовских чар, но всего лишь на минуту…

Впрочем, этой минуты хватило Алете. Девушка подошла к нему, нежные пальчики заскользили вверх по обнаженной груди, и руки обвили его шею. Алета прошептала, продолжая улыбаться:

– Ну,…обними же меня…любимый…

Околдованный сиянием ее глаз и нежностью голоса, Амир обнял ее за талию, и Алета, торжествуя победу, поцеловала его в губы, ожидая услышать хоть какой-то звук за спиной. Она знала, что в конюшне с минуты на минуту должен появиться Джейк, но тот задержался на кухне, беседуя с женой.

Алек молча замер на пороге конюшни, сжимая в руках лассо. Опомнившись, Амир оттолкнул девушку. Алета обернулась и увидела мужа. В эту минуту ему больше всего хотелось достать револьвер и пристрелить Амира. И это, очевидно, отразилось в его глазах черным пламенем, потому что Алета инстинктивно заслонила собой цыгана. Она вдруг испугалась чего-то, но когда начала говорить, голос ее звучал спокойно и равнодушно:

– Алек? Что ты здесь делаешь?

Он вскинул голову и стиснул зубы, чтобы ярость не вырвалась наружу. Иначе он может сделать то, о чем потом пожалеет. Черт побери, да он просто убьет этого цыгана!

– Почему ты молчишь?!

Алек глубоко вдохнул, и это слегка помогло ему прийти в себя. Конечно, Алина успела предупредить его, но он не ожидал, что в действительности это окажется так невыносимо больно. Он сделал еще несколько глубоких вдохов и ответил:

– Амир, иди на пастбище.

– Алек, я…

– Я сказал: иди на пастбище! – взревел ковбой, и его друга как ветром сдуло, Алек едва сумел сдержать усмешку. Дверь со стуком захлопнулась за Амиром, и Алета вздрогнула. Алек устремил на нее тяжелый взгляд.

– Она предупреждала меня, но я не верил, что ты способна на такое. Ты…

Ковбой задохнулся от ярости.

– Что? Кто она?!

– Это неважно. Ты…ты просто дура, но я не позволю тебе выставлять меня на посмешище и поссорить с друзьями. С этого дня я запрещаю тебе выходить из дома.

– Я не собираюсь тебя слушать!

Алета направилась к выходу, но он перехватил ее за локоть и рванул к себе.

– Ты будешь меня слушать! Я запрещаю тебе покидать ранчо и дом, и если я узнаю, что ты это сделала…

– И что же тогда будет? – крикнула Алета, и ковбой, крепко прижав ее к себе, впился поцелуем в ее губы, причиняя боль…Она сопротивлялась, пытаясь вырваться, но он был сильнее. Через несколько минут он резко оттолкнул ее. Алета подняла дрожащую руку к саднящим губам и бросилась к выходу, но ее остановил в дверях его голос, в котором звенела сталь:

– Алета, это было лишь предупреждение.

– Я ненавижу тебя! – бросила она в его сторону. В голосе ее против обыкновения слышалась боль. А через секунду девушка уже скрылась за воротами.

Глава 10

Прежде, чем позвонить Арине, Кэйд хотел увидеть ее. Но времени оставалось мало, а девушка все не появлялась.

Найти адрес в телефонном справочнике не составило труда, и ему повезло: рядом находилась гостиница. Кэйд заранее занял номер, выходящий окнами на ее подъезд. Он ждал уже около часа, через пятнадцать минут нужно было уходить, чтобы успеть на последний автобус. Конечно, ковбой предпочел бы остаться, но прогноз погоды все ухудшался, резко повысилась вероятность возникновения пожара. Поэтому Кэйду необходимо было быть дома. Его «Кипарису» опасность, правда, не грозила. Владения Кэйда тянулись вдоль реки в низине. Но вот соседям могла понадобиться помощь его и его людей.

Снова стукнула дверь подъезда, Кэйд бросил взгляд в окно и, увидев наконец ту, которую так ждал, на время застыл точно в столбняке. Он ожидал чего угодно, но не этого.

Арина совершенно преобразилась за эти несколько месяцев, что он ее не видел. Кэйд помнил Арину наивной девочкой, мягкой, женственной, грациозной «царевной», как он тогда любил ее называть в мыслях. Она даже всегда ездила только в дамском седле. Эта Арина могла быть какой угодно, только не мягкой, не наивной и не царевной. И дело не столько в одежде, сколько в самом ее облике.

Раньше девушка любила пышные бальные платья, индейские изящные наряды и мексиканские длинные юбки. Она предпочитала носить длинные развевающиеся на ветру сарафаны, чья мягкая ткань нежно обвивала ее стройный стан, расшитые бисером мексиканские блузки и женского покроя шляпки с пышными перьями. Волосы ее почти всегда были свободно распущены по плечам, Кэйд частенько ловил себя на том, что любуется тем, как играют ее локонами порывы теплого ветра. Ее движения были полны грации, величавой неторопливости. Легкая летящая походка делала ее саму похожей на летний ветерок.

Сегодняшняя Арина носила стального цвета джинсы модного покроя, или такую же юбку, и легкую обтягивающую джинсовую рубашку. Этот наряд более выгодно подчеркивал ее фигуру и придавал всему ее облику реальность. Решительная походка, уверенный четкий шаг, безупречный макияж и стильная прическа напрочь изгнали образ царевны. Арина успешно занималась своим делом, которое ей нравилось, и, развиваясь с ее помощью, цветочный салон «Магнолия» начал приносить девушкам прибыль. Кроме того, этот стиль, этот образ, который теперь создала себе Арина, стал для нее своего рода броней. Она сумела доказать самой себе, что может добиться того, чего хочет, и теперь уже никому не позволит разрушить это. Этим щитом она отгородила себя от прошлой жизни, от всего мира, и прежде всего от Кэйда. Арина понимала, что не вынесет его предательства, и поэтому решила не сближаться с ним, надеясь, надеясь, что и он забудет за это время о своих намерениях. При этом своими тайнами и надеждами, если они были, Арина не делилась даже с Мэри.

Кэйду хватило нескольких минут, после того как он увидел Арину, пока она шла до угла улицы, чтобы понять все это. А потом он поспешил на вокзал, твердо решив позвонить ей вечером.

А Арина в этот вечер совсем не ждала звонка, тем более междугородного, и поэтому невольно вздрогнула, когда резкий звук раздался в зале, разорвав тишину и заставив ее бросит жарившиеся макароны на произвол судьбы.

Недоуменно пожав плечами, девушка подошла к телефону и, подняв трубку, услышала отчаянный голос Мэри:

– Арина, ну, где ты пропадаешь? Я целый день пытаюсь до тебя дозвониться, а ты…о, Боже, что я говорю?! Ариночка, милая, прости меня…я…я не хотела этого…но я не могла…я…

– Мэри, успокойся! – приказала Арина, отбросив нетерпеливым жестом с плеча прядь волос. – Объясни толком, что произошло?

Мэри вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.

– Он приходил сегодня…он был здесь сегодня утром!

– Кто?

– Он!!!

В этом восклицании прозвучало столько отчаяния, что Арина тут же поняла, о ком говорит Мэри. Но она немедленно взяла себя в руки.

– Ты сказала ему мой адрес?

– Нет.

– Телефон?

– Да. Он…он револьвер достал…

– Успокойся, Мэри. Ты же в порядке?

– Д-да, но…

– Вот и успокойся. Он, конечно, все равно не причинил бы тебе вреда, но…я понимаю, я ним трудно спорить. Он всегда добивается того, чего хочет.

– Но я так поняла, что теперь он хочет тебя? И у него получится?

– Честно говоря, не знаю. Но ему придется очень постараться.

– Очень-очень?

– Очень-очень!

– Ну, ладно. Прости, я не хотела тебя подвести, Арина.

– Все нормально, Мэри. Я не сержусь на тебя, так что успокойся и ложись спать. Завтра у нас будет тяжелый день.

– Ты хочешь сказать, что…

– …что мы получили заказ от губернатора!

– Ура!

– Вот именно! Спокойно ночи, Мэри. До завтра.

– До завтра.

Арина положила трубку и села на пол по-турецки, прислонившись спиной к ножке стола. Устремив взгляд синих глаз на телефон, она принялась размышлять о том, что случилось.

«Телефон – почти то же самое, что и адрес. Почему же тогда Кэйд не появился здесь? Впрочем, он мог меня не застать,…но насколько я его знаю, он бы стал ждать до победного. Значит, ему нужно было возвращаться на ранчо. Да, кажется, вчера Алета что-то упоминала о плохом прогнозе,…растет вероятность пожаров и, конечно, ему нужно быть дома. Мало ли что.…Но он наверняка позвонит, если, конечно, еще хочет, чтобы мы были вместе.…Впрочем, я не удивлюсь, если это не так: Кэйд не умеет ждать.…А чем это так пахнет? О, черт, макароны горят!»

Междугородный звонок раздался уже поздно вечером, когда Арина почти перестала ждать, уверяя себя, что вовсе не разочарована.

– Я угадала, – пробормотала она, уставившись на телефон. – Он звонит мне из дома. Может, не брать трубку? Я и так знаю, что он снова бросит мне вызов, а я вряд ли смогу ответить. Нет, я должна ответить…впрочем, вполне возможно, что это сестра звонит.

Арина подняла трубку.

– Да?

– Арина, – раздался в трубке так хорошо знакомый любимый голос, и сердце девушки бешено забилось. – Полгода закончились…

– Еще нет, – резко перебила она его, бросив взгляд на часы. – Еще целых полчаса!

– …а я по-прежнему люблю тебя, о чем и говорю, как обещал, – продолжал он, словно не слыша ее реплики. – До встречи, любимая!

В трубке раздались короткие гудки, но Арина уже не думала о том, что так и не успела ответить на его вызов. В эту минуту девушка поняла, что, несмотря на все, что их разделяло, по-прежнему любит Кэйда, любит за эту его раздражающую самоуверенность, любит за его упрямство и за сводящую ее с ума улыбку. Любит, как любила с тех самых пор, когда впервые встретила юношу, а сестра представила его как своего лучшего друга.

А еще через день позвонил Алек и мертвым голосом сообщил, что Алета пропала на пожаре, что Арина должна приехать, и что он встретит ее с поезда. С этого момента время для Арины остановилось. Она не помнила, как провела вечер, как ехала на вокзал, как приехала в городок, и даже не удивилась, увидев на площади не Алека, а Кэйда с двумя лошадьми, одна из которых принадлежала ей. И только взглянув в его мрачное лицо, она вдруг отчетливо поняла, что случилось что-то страшное, и покачнулась в седле, на миг прикрыв глаза. А потом пришпорила коня. В голове ее, в помутившемся сознании без конца звучал голос Алека: «Я хочу, чтобы ты приехала…быстрее…Алета…она пропала…был пожар…она пропала…быстрее…»

Адам с трудом разлепил глаза и увидел потолок, белый как снег. Эта картина была уже так привычна, что он успокоился, и некоторое время по привычке лежал, не двигаясь, прислушиваясь к своим ощущениям. Руки и ноги казались налитыми свинцом, но боли не было, только странная тяжесть. Он повернул голову на бок, и тут же в голове что-то зашумело, зазвенело, перед глазами поплыли цветные круги и звездочки, но через несколько минут это прошло.

Анжелика спала, сидя в кресле и уронив голову на плечо, у ног ее на полу валялась книга. Адам улыбнулся. Теперь он точно знал, что последняя операция прошла хорошо. Иначе Анжи ни за что не позволила бы себе уснуть, а скорее вышагивала бы сейчас взад-вперед по палате. И винила бы себя во всех смертных грехах, как это было после первой неудачной операции…Адам вспомнил, как однажды потерял сознание в самолете от резкой боли. В тот раз она сама чуть в обморок не упала и, если верить пилоту, намеревалась лично задушить беднягу за то, что самолет попал в воздушную яму. А потом, после неудачно проведенной первой операции, Анжи так упала духом, что Адаму пришлось утешать ее. Правда, ему не удавалось сделать это до тех пор, пока он, уже придя в отчаяние, вяло посоветовал ей заткнуться, иначе он выбросится из окна. Девушка на минуту замолчала, а потом хмыкнула и едко поинтересовалась:

– И кто, скажи на милость, позволит тебе это сделать?!

Адам расхохотался, а через минуту вошел доктор и сообщил, что результаты операции не так уж и плохи…

Адам улыбнулся своим мыслям и вдруг заметил, что Анжи проснулась и смотрит на него.

– Привет, – прошептал он.

– Привет, – тоже шепотом отозвалась девушка и радостно улыбнулась, потом подошла к окну, раздвинула шторы, впустив в комнату солнечный свет. – Ой, утро уже! А что же ты шепчешь? – рассмеялась она и подбежала к постели. – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Что говорит доктор?

– Он сказал, что операция прошла успешно, но думаю, что сегодня снова осмотрит тебя и скажет все точно.

– Успешно? Так что же ты здесь делаешь? Иди домой и выспись.

– Мне не хотелось бы тебя оставлять, но ты прав: я жутко хочу спать, да и доктор скоро придет. Но я вернусь после обеда.

– Ладно. Передай привет тете Ире.

– Конечно. До встречи, Адам.

Она вдруг наклонилась и быстро поцеловала его в щеку, а потом стремительно выбежала из палаты, не заметив нежной улыбки на его губах вместо обычной усмешки.

После обеда Анжи пришла вместе с матерью. Ирина уже не впервые приходила навестить старшего сына своей погибшей подруги. В один из таких визитов она рассказала им обоим об Аманде и ее предсказании.

Адам любил слушать ее рассказы о тех временах, когда его родители были молодыми, а Ирина с удовольствием делилась с ними своими воспоминаниями молодости. Однажды. Когда Анжи зачем-то вышла из палаты, Адам признался Ирине, что влюблен в ее дочь. Ирина рассказала, что у Анжи есть парень, что он занимается бизнесом, и они уже давно встречаются. А потом, видя вытянувшееся лицо Адама, рассмеялась и добавила, что все это ничего не значит, потому что Анжи до сих пор так и не сделала решительный шаг. Значит, у него есть шанс. Адам пожал плечами,: какие могут быть шансы у инвалида? А потом предпочел сменить тему.

Сегодня же разговор пошел в другом направлении. Адам, лежавший, закинув руки за голову, мимоходом упомянул сад, который его сестры устроили на крыше из дома. И Анжелика вдруг спросила:

– Адам, а знаешь, твои сестры часто говорили, что ты знаешь много легенд о растениях, об их происхождении, это правда?

– Ну, они немного преувеличили, но…

– Ой, это так интересно. Расскажи что-нибудь.

– А…что? – растерялся Адам. – Я даже не знаю…

– Я помню, – заговорила Ирина, – что Мэри тоже любила слушать эти легенды. Она их даже записывала в такой красный блокнот с ярко-синим переплетом.

Адам смущенно улыбнулся.

– Если честно, этот блокнот теперь у меня. Мама заметила, что мне интересны эти истории и подарила его мне. А я потом стал рассказывать их сестрам, только ничего не говорил о блокноте! Прошу и вас сохранить эту страшную тайну!

Мать и дочь дружно рассмеялись, а потом Ирина сказала:

– Я помню, правда, смутно, легенду о васильке. Она была самой любимой у Мэри.

Адам грустно улыбнулся.

– Я знаю эту легенду наизусть, – сказал он и продолжил говорить, глядя в стену перед собой, и нарисованные его голосом и словами картины как живые вставали перед мысленным взором Анжи, а Ирина как наяву видела подругу, сидящую на ковре у камина с блокнотом в руках; глаза ее светились неземным сиянием, в волосах плясали отблески огня, закусив губу, она сосредоточенно выводила слова тонкой ручкой. – Давным-давно, сотни, а может, тысячи лет назад молодая прекрасная русалка влюбилась в молодого пахаря Василия, бывшего единственным сыном своей матери. Издали под прикрытием камышей с раннего утра неотрывно следила русалка за красавцем – юношей, а когда однажды, окончив работу, Василий подошел к реке умыться, она не выдержала и предстала перед ним во всей своей красоте. Они полюбили друг друга. И стала русалка звать юношу в свою водную стихию, а Василий уговаривал ее остаться на земле. Во всем у них было согласие, только не смогли договориться, глее им жить вместе. И когда поняла русалка, что не оставит парень свою родную землю, в отчаянии превратила она его в скромный цветок, растущий на полях, но цветом напоминающий ее голубую стихию. Люди же, сочувствуя доброму молодцу и его старой матери, в память о нем назвали цветок по имени юноши – так, как звала его мать, – Васильком.

Его голос умолк, и Анжи, как зачарованная слушавшая легенду, разочарованно спросила:

– И это все?

– Ну, да, – немного растерянно ответил Адам. – А что?

– Но это же так печально: несостоявшееся счастье! И русалка так жестоко поступила с Василием.

Ирина и Адам переглянулись и весело рассмеялись. Анжи обиженно пожала плечами:

– Не понимаю, что смешного?

– А что сделала бы та, Анжелика? – спросил Адам.

– Я?

– Ну да. Если бы ты была на месте той русалки, как бы ты поступила?

– Я бы…я бы осталась на земле.

– И, что, смогла бы навсегда оставить родную стихию? – Адам вдруг стал серьезным. – Смогла бы жить вдали от места, где родилась и выросла? Бросила бы все ради…Василия?

Анжи прямо посмотрела в его глаза.

– Да, если бы любила его!

Адам первым отвел взгляд и хмуро уставился в стену. Анжи отвернулась к окну, а Ирина едва заметно понимающе улыбнулась.

– А знаете, я вспомнил еще одну легенду, о любимом дереве моего друга Кэйда – кипарисе. Рассказать?

– Конечно, мы с удовольствием послушаем, – кивнула Ирина, и Адам начал рассказ.

– На берегу моря жил простой рыбак с добродетельной женой. Это были чрезвычайно добрые и хорошие люди. Двери их хижины всегда были открыты для путников, которые находили в ней приют и ночлег. Бедные вдовы…

Анжи тихонько вышла из палаты вслед за поманившей ее медсестрой.

– Вам звонят из Америки, – сказала она, и девушка бегом бросилась к кабинету, где стоял телефон.

– Алло?.. Да, Алина. Слушаю…О, Господи!…Боже мой.…Но я не могу ему сказать, Алина. Вчера была операция, Адаму нельзя волноваться.…Нет, все прошло хорошо, просто отлично. Доктор сказал, что через пару месяцев Адам сможет встать на ноги.…Прости, но сегодня я ему ничего не скажу…Я сделаю это через два дня,…Конечно, обещаю…Алина, мне так жаль! Держись.…Да, я позвоню, до свидания.

Когда она вошла обратно в палату, Адам на минуту оторвался от рассказа и спросил, что случилось.

– Ничего. Просто мне звонил Коля. Продолжай рассказ, что было дальше?

Адам помрачнел, но продолжил:

– Ладно.…Итак, как я сказал, добрая слава шла о рыбаке и его жене по всему побережью. А рядом с доброй славой шла худая, о трех их дочерях. Старшая Тополина была мала, безобразна и со злым характером. Вторая дочь – Граната помешалась на розовом цвете. Постоянно упрекала отца и мать за то, что она не красавица, и что у нее не розовый цвет лица. Вот если бы она была яркая, как розовый цветок, говорила она, то все прохожие останавливались бы и смотрели на нее в восхищении. Младшая, Кипариса, была веселая и красивая, но по примеру старших сестер тоже насмехалась над отцом и матерью. Тяжело было слушать родителям несправедливые слова дочерей. Но родительская любовь слепа и беспомощна. Старики молча сносили безобразные проделки своих дочерей. Однажды дочери, разозленные каким-то скандалом, с кулаками набросились на своих старых родителей…

Адам говорил, а Анжи смотрела на его спокойное красивое лицо и думала об Алете и о том, что не сможет выполнить обещание, которое она дала Алине. Обещание рассказать Адаму о том, как пропала его старшая сестра. Анжи не хотела видеть ту боль, которая непременно отразиться в его чудесных медового оттенка глазах, и понимать, что на этот раз не может ничем помочь. Но девушка понимала, что должна все рассказать. «Через два дня», – мысленно твердила она себе. «Я сделаю это через два дня. Боже, помоги мне!»

– О, небо! – взмолились старики. – Есть ли силы, которые смогли бы защитить нас он наших же детей? Не успели они произнести эти слова, как неизвестно откуда раздался голос: «Тополина! Ты проклинаешь своих родителей за то, что мала ростом, так стань же высочайшим деревом, у которого никогда не будет цветков и плодов. Граната! Ты станешь деревом с розовыми цветами, и все будут восхищаться ими, но никто не наклонится, чтобы понюхать эти красивые цветы, потому что они не будут иметь запаха. Плоды твои, ярко-красные в середине, не насытят никого и не утолят ничьей жажды. Потому что они не будут созревать. Кипариса! Ты станешь растением красивым и печальным!» Перепуганные девушки бросились из хижины, за ними выбежали родители, но детей своих они уже не увидели: во дворе стояли три дотоле неизвестных дерева. Одно взметнуло вверх свои ветви, другое протягивало розовые цветы, а третье застыло в грустном молчании. И назвали эти деревья именами трех жестоких дочерей: тополь, гранат и кипарис. Вот так.

– Поучительная история, – сказала Ирина и поднялась. – Ну, ладно, Адам, мы пойдем. Тебе нужно отдохнуть. Ты же едва от наркоза отошел, а мы тут пристаем к тебе с этими легендами.

– Да, я вовсе не устал. Побудьте еще немного, – попросил он. – Здесь так скучно лежать одному, книги мне уже осточертели…

Ирина улыбнулась.

– Ничего, я попрошу, чтобы тебе разрешили теперь поставить телевизор.

– Спасибо, но ваше общество мне интересней.

– Мерси за комплимент! Но мне действительно пора, сегодня нужно еще массу дел переделать. А ты, Анжи, останешься?

– Нет, я с тобой. Я…у меня назначена встреча, на которую нельзя опаздывать. Но я еще зайду вечером.

Анжи неуверенно улыбнулась Адаму, но он лишь коротко кивнул.

– Ну, зачем ты так, Анжи? – сердито спросила ее Ирина, уже в машине. – Адам расстроился. Он решил, что ты встречаешься с Николаем.

– И с чего бы это ему расстраиваться?

– А то ты не знаешь?! – хмыкнула Ирина.

– А что я могу знать, если он только при последних наших встречах не приказывал мне исчезнуть с глаз долой?! Причем, в половине случаев со мной была ты.

Ирина бросила взгляд на грустное лицо дочери и остановила машину, припарковавшись у обочины дороги.

– Ну, что случилось? На тебе лица нет.

– Я все придумала про встречу, мама. Мне просто нужно было уйти из больницы и вот…

– Больше ничего не могла придумать?

Анжелика в отчаянии пожала плечами.

– Да я сказала, что первое в голову пришло. Да и не все ли равно?!

– Далеко не все равно. Ну да ладно. Расскажи, что случилось.

– Звонила Алина и сказала…сказала, что Алета погибла на пожаре в прерии.…О, как это ужасно! Она просила меня рассказать об этом Адаму. А я не могу это сделать! Не могу, не могу…

Разрыдавшись, Анжи уронила голову на руки. Ирина машинально погладила ее по волосам.

– Господи! – шептала она. – Нет,…мой бедный сын! Этого не может быть, этого не должно быть.…О, Аманда, почему ты не открыла мне этого, если ты знала…

Ирина вдруг замолчала, в голову пришла неожиданно спасительная мысль. Она встряхнула дочь за плечи.

– Анжи, посмотри на меня! Успокойся, милая. Вспомни, пожалуйста, что именно сказала Алина.

Анжи, всхлипывая, передала свой разговор с сестрой Адама.

– Значит, никто не видел ее мертвой, надежда еще есть, Анжи. У Алеты должна быть золотая цепочка – подобие той, что я перед отъездом подарила Александру. Помнишь? Ты еще сказала, что тебе бы тоже хотелось такую, а Сашке, мол, украшения все равно не идут. Помнишь?

– Д-да, – неуверенно кивнула девушка. – Тоненькая такая и…с половинкой сердечка…

– Да, с правой половинкой маленького золотого сердечка. У Алеты должна быть такая же, только с левой половинкой. Ну, ты помнишь?

– Не знаю.…Ах да, она как-то показывала мне ее, еще говорила, что это ее талисман, она ее никогда не снимает…

– Ну вот, все хорошо, – улыбнулась Ирина, целуя дочь в лоб.

– Хорошо? Я не понимаю, мама, что ты имеешь в виду?

– Дело в том, – начала объяснять Ирина, – что это цепочка Аманды. Когда-то эти две цепочки были переплетены в одну, и сердечко было целым. Перед смертью Аманда рассоединила цепочку и отдала одну половинку мне, другую – Мэри, с наказом, чтобы мы в свою очередь подарили их своим детям: я – старшему сыну, а Мэри – старшей дочери.