скачать книгу бесплатно
– Лис… – подавленные было им рыдания вырвались на свободу, трансформировавшись в зов. – Я боялся тебе сказать! Мама так любила тебя…
Элис признала правду в этих словах. Миссис Брайтлин всегда и во всём была на её стороне, поддерживала всячески, а просила только об одном: «Люби моего сына, детка!»…
Она села на стул, притянув в груди колени. Теперь она какое – то время молчала, уже плакала, но старалась ладонями утереть слёзы, вдруг с грустью подумав, что никогда не умела скорбеть. А теперь?!
Теперь ничего не было важнее того, что её любимый заходился рыданиями далеко от неё, погружался в эту самую скорбь… Он плакал, плакал, как напуганный маленький мальчик, а Элис могла только сказать:
– Я так хочу обнять тебя сейчас…
Как ему было больно! А она, жена, ничем не помогала ему, кроме пустых просьб! Она бы сейчас прижала его голову к своему сердцу, и под его биение Джек, вероятно, затих бы, боль его, может быть, перестала быть настолько острой и беспощадной… Она бы укачивала его, как младенца, гладила по голове, взяв на себя все обязанности матери, отныне и насовсем… Она бы шептала что – то ласковое, успокаивающее, рядом с ней он забылся бы сном без тревог и горечи, хоть на несколько часов… Она хотела бы утешать его сама, а не по телефону, служить утешением, не быть тем, кто просит лишь собрать силы в кулак.
– Дорогой, ты что – то решил… о похоронах? Я приеду! – сказала она только, проследив, чтобы голос не особенно дрожал; Джеку ни к чему было взваливать на себя ещё и этот груз, груз её, Элис, жалости к нему. Она хотела, чтобы в любой ситуации он чувствовал себя мужчиной, сильным и стойким. Она хотела поддержать его в горе, но не разбивать его состраданием.
И это, конечно, немного шло вразрез с тем, что бы она сделала, оказавшись рядом с Джеком в эту секунду…
– Лис, я так хочу, чтобы этого не случилось! – сказал он с последним проявлением слабости. – Мама бы хотела проститься с тобой, а я хочу, чтобы ты была рядом…
***
– Привет! – тихо сказала Элис в трубку.
– Лис, скажи что —нибудь! – Джек был обеспокоен.
Прошло два дня. Похороны миссис Брайтлин должны были состояться завтра, а Элис ещё была дома. Она пробовала подавить слёзы тем, что накручивала на палец волосы, но предательские капли всё равно стояли в глазах:
– Джек, я не приеду завтра!
– Почему? – он был удивлён.
– Поскандалила с мистером Эдисоном по поводу причитающихся мне отгулов… Сказала, что мне очень срочно нужно уехать из города на несколько дней! Он ответил, что ни на какие отгулы я не имею права, и вообще должна быть тише воды… Отказался меня отпустить… и за мой счёт тоже! Будто мстит за что – то… Не знаю!
Элис помолчала, собираясь с силами, подчиняя себе эмоции или пытаясь. Она сидела одна и плакала теперь, стараясь не выдать слёз. Она должна быть вместе с Джеком сейчас, а завтра сказать последнее «Прощай!» женщине, которая была ей, как мать! Как тяжело!
– Я написала заявление об увольнении, Джек! Но это не гарант свободы, как оказалось… Я должна отработать ещё какое – то время! Прости меня…
И тут Элис не смогла сдержаться, выстоять и в голос заплакала. Слёзы перемежались теперь с её горестными словами, многократно повторяющимися:
– Прости меня…
И Джек слышал в трубке всхлипы…
– Дорогая, успокойся! Пожалуйста, Лис! – он вздохнул и сказал приглушённо, явно обращаясь не к ней: – Боже, как я её люблю!
Она была не в силах простить сама себя, а Джек понимал это. Он теперь намного лучше понимал жену:
– Лис, Лис, любимая моя… Послушай, это ничего! Всё бывает, кому, как не нам знать это! Ты не виновата, понимаешь? Не плачь, не надо, только не ты, милая…
Сердце его самого теперь разрывалось от боли за женщину, рядом с которой его не было, хотя мыслями он стремился к ней.
– Послушай, – воззвал он к ней серьёзно, и Элис стала чуть внимательнее: – Послушай, родная, мама не будет обижена на тебя, она знала тебя, как саму себя! А скоро она будет радоваться за нас обоих, помнишь, помнишь, что мы поженимся безотлагательно, как только я вернусь домой?
– Да… – икнула в трубку Элис.
– Ну, вот и хорошо! – улыбнулся Джек. – Девочка моя, я никого и никогда не любил так сильно, как тебя! Я приеду через пару дней, и мы больше не расстанемся, обещаю!
Глава 3
После похорон
Элис не могла уснуть той ночью, порывалась набрать номер Джека, зная, что он тоже не смыкает глаз – всё, что было до этого казалось лёгким. Трудности предстояли завтра!
Оставив надежду хотя бы задремать, она выбралась из-под одеяла, щёлкнула выключателем ночника, и немного посидела на кровати, обняв руками колени…
Каким горьким представлялось завтра! И чьи – то сильные руки держали их обоих за горло – ни Джек, ни Элис ещё не знали, как смириться с потерей. Но и горевали они по —разному: Элис уже и не помнила, что чувствуешь, когда близкие уходят насовсем. Своих родителей она давным —давно потеряла, и единственным родным ей человеком был Джек, тот, для кого она, Элис, так много значила.
Но она снова хотела плакать от жалости к мужу, был ли он бывшим, или со дня на день снова становился настоящим, её глодала тоска по мужчине в темноте незнакомой комнаты, который устремил немигающий взгляд в потолок. Наверное, и Джек сейчас думал о ней, но не мог потревожить её сон. Нет, он знал, что в эти же минуты Лис также не может поймать сон.
Она встала с постели, прошла в гостиную, вынула из ящика старенький фотоальбом. Вечер для воспоминаний, ночь, чтобы страдать! С первой же попавшейся страницы смотрели на неё две счастливые женщины: она сама и женщина, заменившая Элис мать. В какой – то, но очень серьёзной степени. И единственный наказ миссис Брайтлин она всегда будет держать в памяти: «Люби его!»..
И Элис любила Джека, так самозабвенно, нежно и страстно, ненавидя и боготворя!
***
Проснулась она разбитой, долго не желая встать с постели, начать проклятый день. Казалось издёвкой солнце, пробивающееся сквозь занавески. Как было больно, больно от того, что мир не замер хотя бы на минуту, потеряв Лилиану Брайтлин, а даже наоборот, словно вдохнул глубже, преобразился, а день её смерти стал для него маленькой несчастливой неурядицей, на которую он, огромный и величественный, не обратил внимания!
Как это было несправедливо!
И Элис снова плакала от этой несправедливости!
***
Она несколько раз звонила Джеку, но, видно, он не был готов сейчас её слышать, говорить с ней. Элис его понимала, но думала, что он уже не вернётся к ней тем, которого она знала удивительно хорошо. Они только —только начали всё с чистого листа! Эта смерть, как тень, встанет между ними?
Кофе был неприятен на вкус, и Элис вылила больше половины в раковину. Есть не хотелось.
Она оделась тщательно, причесала волосы, макияжем скрыла покрасневшие от соли слёз глаза. Никто бы не заметил катастрофичные следы долгой ночи на её лице. Она была безупречна в зеркале, но всегда мало заботилась о своём совершенстве, ничем не отражённом. Она всегда без особых хлопот сияла, и многие восхищались чуть небрежной красотой Элис.
Но, Боже, какое значение это могло иметь сегодня, когда с часу на час!?..
И даже машина Элис строптиво не завелась.
***
Раньше время плыло размеренно, а сейчас бежало галопом, спешило.
Работа не шла на ум, хотя Элис выверено заполнила уже, вероятно, сотни отчетов. Кипа бумаг не становилась меньше, утро превратилось в день. И Элис всё думала и думала, думала, поглядывая на часы, что вот сейчас холодная земля принимает гроб с телом свекрови, не давая никому другому уже позаботиться о ней. И у пасти могилы, с самого края стоит её Джек, он бледен и молчалив, когда кто —то похлопывает его по плечу в знак поддержки и понимания… Кто —то, но не она, Лис, долгожданная, встреченная и почти свободная…
Стрелки часов были непреклонны и бессмысленно жестоки. Элис казалась сама себе жалкой и отвратительной. Её не оставляла, губила тревога…
Когда зазвонил мобильный, даже в этом было что —то из новой реальности: она радовалась его трелям:
– Родная… – голос Джека был тих: он пережил страшное один.
Как ей безумно хотелось кинутся ему на шею, спасти и спастись:
– Милый, как ты?
– Ничего! – «подробности при встрече».
– Мне так жаль!
– Лис, я думал всё время о нас! О тебе! Там на кладбище… – выпалил Джек, но добавил так нежно, что сердце Элис зашлось и восторгом, и болью: —Знаешь, если бы не ты, я не держался бы ни за что… Меня бы ничто не волновало…
– Милый, не говори так! Я – далеко не всё, что случилось с тобой хорошего…
– Лис, я скучаю, я люблю тебя!
– И я тебя очень люблю! Я жду тебя дома, ладно? Приезжай поскорей, пожалуйста! – попросила Элис.
***
– Где ты сейчас? – спросил Джек.
– Ещё на работе! Собираюсь домой! – Элис, как раз, прислонила мобильный к уху и держала его плечом, в то же время собирая в рабочий портфель некоторые бумаги, чтобы изучить их подробнее дома. – Я позвоню ещё, когда доберусь, хорошо?
– Слушай, вспомнил! Как машина? Бензин? – торопливо спросил Джек.
– Пришлось оставить её припаркованной, я так и не смогла её завести! – ответила Элис.
– Я посмотрю, как приеду или отгоню в сервис!
– Что бы я без тебя делала, любимый? – нежно, с любовью в голосе, осведомилась Лис. – Я позвоню ещё! Целую тебя!
***
К автобусу Элис опоздала: он вильнул перед ней задом и был таков. Женщина немного постояла в нерешительности, но такси решила не ловить: ей весь день не хватало воздуха. Лис подумала погулять, чтобы чуть рассеять сомнение, печаль и беспокойство, такое назойливое, что, наверное, сбежать от него можно было только на собственных ногах.
Часы говорили, что с момента похорон прошло уже два часа. Она чувствовала, как вместе с Джеком осиротела, хотя можно ли называть сиротами взрослых уже мужчину и женщину?
Элис поправила на плече маленькую сумочку, вспомнила, что телефон уложила в портфель с бумагами, сделала первые шаги по мостовой. Они казались ей гулкими, они вели к чему – то непостижимому и, пожалуй, ещё не испытанному. Возможно, то чувство беспокойства, сопровождающее её с утра, было предупреждением?!
Сначала шаги давались ей тяжело…
***
Оглушительно орал телевизор: певичка со сцены заявляла о своей бездарности. В комнатушке с единственным окном, где проснулся молодой человек, был настоящий бедлам. Разбросанные по полу вещи требовали стирки, на горах одежды пизанскими башнями громоздились сотни журналов сомнительного содержания. На столике напротив дивана, на котором лежал юноша, были оставлены остатки кое-какой еды, пивные бутылки… Витало в воздухе зловоние, мухи хозяйничали в тарелках с объедками, было полно пыли, проржавевшие жалюзи удерживали снаружи солнечный свет…
Собирала пыль старая барабанная установка в углу, велосипед без колеса и цепи болтался, прикреплённый, вместо картины, к стене…
Болела голова…
***
Молодой человек по имени Брайан Малин грузно сел на скрипучем диване, из которого торчала, никого не стесняясь, пружина. Толстовка, надетая на нём, была велика и не нова, джинсы были в пятнах грязи. Он спал прямо в обуви.
Его трясло, он сотрясался всем телом, не мог сидеть ровно и спокойно. Ноги его ходили ходуном, но он чувствовал в них слабость. Кроссовки отстукивали по полу жуткий такт. Дышал юноша, как при одышке, хотя был изрядно худым. Красные, воспалённые глаза оглядывали бардак в жилище, и лицо в улыбке походило на зловещую маску. Волосы были всклокочены и давно не стрижены.
Малин потянулся рукой к маленькой коробке на полу, которую выронил вчера, но, не найдя в ней ничего, отшвырнул. Тихий смех вырвался из его горла, а потом превратился в вой. Брайан, вырвав у себя несколько клоков волос, обхватил голову руками, надсадно зарыдав без слёз:
– Чёрт, ничего не осталось… – простонал он.
Да, он истратил вчера последнюю дозу волшебства. Пара вдохов, пара затяжек. Мир стал светел и прекрасен…
***
Его затрясло в ломке сильнее прежнего: мир снова смотрел на него, неприглядно чёрный. И под этим взглядом, Брайан силился что —то вспомнить, но только глубже тонул в забытьи.
– Нет-нет! НЕТ! – об обнял себя за плечи, чувствуя пульсацию внутри. – Мне нужно ещё…
Он кричал, но его не слышали…
***
Он скатился с дивана на липкий пол, лёг, свернувшись клубком, дрожал и плакал. А потом! Поднялся на ноги, покачиваясь, как на палубе корабля в сильный шторм, сделал пару неуверенных шагов…
***
Он перевернул всё сверху донизу. Нашёл в углах плесень, а в коробочках из-под всякой дряни – пустоту. Бесновался, расшвыривая всё кругом… Падал на диван, принимаясь раскачиваться из стороны в сторону… Снова поднимался на ноги, брёл тем же кругом…
***
Ему нужно ещё, нужно… Хоть грамм свободы от самого себя… ему нужно… Грамм свободы, чтобы парить, взлететь… он хочет улыбаться… он хочет жить…
***
Денег не было. Брайан обшарил, выворачивая, все карманы. Ни одного фунта. И юноша вспомнил, усмехнувшись, что недавно отдал последние деньги за эту прогнившую квартиру, чтобы не коротать эти прогнившие дни под мостом. Вчера же его «выручил» друг, одолжив немного порошка…
***
Брайан нахлобучил на голову капюшон, надел потёртую куртку. Сунул руки в её карманы, наткнулся на что – то, вытащил на свет. В глазах его ещё двоилось, но он увидел в пальцах рукоятку небольшого перочинного ножа. Улыбнулся своему приятелю. Они вместе иногда мелко грабили.
Почему бы нет?!..
***
Он шёл по улицам, низко опустив голову, глубоко засунув ладони в карманы куртки. Свежий воздух действовал успокаивающе, но Брайан не спешил изменить свой план. Но улицы были почти безлюдны.
***
