скачать книгу бесплатно
Искать Дана – этого я хотела меньше всего.
– Не могу, – ничего разумного в голову не пришло. Полицейский молча смотрел на меня, явно требуя пояснений. – Я не успела спросить его имя.
По взгляду, напряженным уголкам губ стало ясно, что он осуждает меня. Наверное, считает чуть ли не шлюхой. Но оправдываться нелогично, и я смирилась с образом девушки, становящейся доступной после пары бокалов. Еще ни разу в жизни не испытывала такого стыда.
Я думала, что пережила самое страшное в этом несуразном и сплошь лживом допросе, но полицейский продолжал уточнять неясные ему детали.
– А ваш друг, – заглянул он в свои записи, – Роман, – нашел нужное имя, – утверждает, что имело место нападение.
– Он приревновал меня, увидев с другим, – быстро нашлась, что ответить.
– Так этот Роман ваш парень?
– Мы друзья, не более, – выпалила. Привыкла отнекиваться на все вопросы, касающиеся предположений о наших с Ромой возможных отношений.
– Тогда не пойму, при чем здесь ревность? – мужчина начал злиться, окончательно запутавшись в моих бредовых показаниях. С досадой отложил бумаги: – Хотите сказать, что это просто мужские разборки из-за женщины?
Я вязла все глубже, и не хотела усугублять свое положение новой ложью. Мое молчание мужчина воспринял как подтверждение своего предположения.
– Извините, – постаралась хоть как-то облегчить свою совесть.
Он захлопнул папку, недовольный, что я напрасно потратила его время и заставила делать ненужную работу.
– Спасибо за сотрудничество, – выдал формальную фразу и вышел.
Несмотря на то, что я умылась и смыла с рук уличную пыль, почувствовала себя по-настоящему замаранной.
Отвращение к себе усилилось, когда я оказалась дома. Заглаживая мнимую вину, Ира бегала вокруг меня, как мать-наседка: то принесет одеяло, то горячего чая. В данной ситуации я не жертва, а злодей.
– Спасибо, Ир, но сейчас я хочу только одного – спать, – ответила на очередное ее предложение.
– Ну ладно, – она изящно поднялась с края кровати. Всегда завидовала ее королевской осанке и легкости движений. – Если что, я в соседней комнате.
Последняя фраза походила на угрозу, и я усмехнулась:
– И ты не против, если разбужу тебя посреди ночи?
Она поморщилась, видимо, представив, как я тормошу ее спящую, чего она терпеть не могла:
– Только, – взметнула в воздухе указательным пальцем, – если случится что-нибудь серьезное.
– Иди уже, – кинула ей вслед подушку. Она, смеясь, устало поплелась к двери. – Ир? – задержала ее на полпути. – Не рассказывай ничего моим родителям.
Она знала, какие они гиперзаботливые, и чего мне может стоить эта история, поэтому согласилась молчать.
– Знаешь, я ведь пошутила, когда сказала, что тебе подходит «плохой парень», – вернулась к разговору, который, я думала, мы оставили в прошлом. – Ты хрупкая и нуждаешься в романтике, – с этими словами она скрылась за дверью, и оставила меня одну вариться в коктейле из угрызений совести, обиды и разочарования.
Я лежала в кровати и наблюдала за танцем теней на потолке. Ветки дерева, растущего под самым моим окном, раскачивались от порывов ветра.
Тени потянулись влево, потом внезапно вскинулись вверх, словно выросли в одно мгновение, и снова почти безжизненно поникли, едва колыхаясь. Слезы скатились по моим вискам, впитываясь в разметавшиеся по подушке волосы. Тихий всхлип – и в следующее мгновение я уже прижала к лицу подушку, заглушая собственные рыдания.
Как бы не было горько признавать, но парнем из бара был Дан. Он повзрослел и возмужал: черты лица из юношеских превратились в мужские, голос стал грубее.
Впервые я увидела Дана, когда мне было двенадцать, к пятнадцати – по уши влюбилась в него. Потом он исчез, и до сегодняшнего дня я не видела его почти пять лет. Никак не ожидала, что первая встреча после стольких лет разлуки будет такой.
Дан был из той категории парней, что всегда нравятся мамам: приветлив, образован, хорошо воспитан. Именно такого мужа отцы хотят видеть рядом со своими дочерями, уверенные, что тот непременно осчастливит ее. Сегодняшний Дан наглядный пример того, кто не непременно сломает ей жизнь – своя полная противоположность.
***
Я проснулась, когда за окном уже светило солнце. Нырнула под одеяло, прячась от яркого света. Наощупь отыскав телефон на прикроватной тумбочке, по привычке проверила сообщения. Одно короткое СМС от Иры: она ушла на занятия, но обещала вернуться пораньше и купить на обед пиццу.
Мимолетно бросила взгляд на время в углу экрана – три часа дня.
Проспала!
Путаясь в одеяле, опрометью бросилась ванную. Одновременно чистила зубы и рыскала по комнате в поисках одежды. Я уже пропустила все занятия, но на одно, индивидуальное по классу вокалу, еще могла успеть. На бегу одеваясь и приводя себя в порядок, выскочила на улицу.
Мой преподаватель – Ольга Константиновна – не любил ждать. Стоило студенту задержаться больше, чем на десять минут, она уходила домой, и то, что ты «потерял драгоценные часы из-за неспособности правильно организовывать свой день и отсутствия элементарной пунктуальности», было только твоими проблемами.
Все мои старания (ноющая боль в мышцах и колющий бок от пробежки) не пропали даром. Я опоздала всего лишь на пару минут и успела застать Ольгу Константиновну в аудитории.
– Мария, не рассчитывала вас сегодня увидеть, – сухо произнесла она, когда я, запыхавшаяся, и, несомненно, раскрасневшаяся, предстала перед ней. – Ваши друзья с факультета народного инструмента сообщили мне, что вы заболели и в ближайшие дни не появитесь на занятиях. – Я поджала губы, стараясь не сердиться на музыкантов, убеждая себя, что они хотели как лучше. – Но вижу, вы прекрасно выглядите, даже румянец на щеках, – она взмахнула рукой с худощавыми пальцами, очерчивая в воздухе овал моего лица. – Меня обманули?
– Нет, что вы, – ломала голову, как защитить друзей. – Вчера я действительно думала, что заболела, но с утра мне стало намного лучше.
Морщинки в уголках ее губ, появляющиеся, когда она недовольно поджимает тонкие губы, говорили, что она едва ли мне поверила.
– Сомнительная история, Мария. – Но по каким-то причинам Ольга Константиновна решила быть сегодня снисходительной. – Начнем, – скомандовала, присаживаясь за пианино.
На протяжении часа она поправляла и критиковала меня. Я никак не могла сосредоточиться, поэтому часто не попадала в тональность или откровенно фальшивила. И когда время подошло к концу, Ольга Константиновна не могла не отметить это.
– Мария, не буду отрицать, вы весьма одарены, но, если вы хотите добиться успеха, необходимо совершенствоваться – упорно заниматься. Вы не только не цените своего таланта, но еще и ленитесь. Вы меня разочаровываете. На сегодня всё, – закрыла крышку пианино, ставя точку в сегодняшнем занятии.
Я молча проглотила обиду. Всем студентам известно: хочешь удачно сдать сессию, не стоит спорить с преподавателем.
– Можете самостоятельно позаниматься, – Ольга Константиновна протянула мне большой рельефный ключ. – Сами позаботьтесь об аккомпанементе.
– Спасибо, – поблагодарила лишь из привитой с детства вежливости.
– Когда закончите, верните ключ на вахту, – напутствовала она, выходя из аудитории.
Обычно в качестве аккомпаниаторов я использовала как раз тех злополучных музыкантов, что сегодня так переусердствовали со своей братской заботой. Так сложилось, что однажды по просьбе своего педагога Бенд подыграл мне во время репетиции. Он был талантливым музыкантом, и у нас не возникало конфликтов по поводу исполнения той или иной композиции. Мы были идеальным тандемом. Но сегодня мне хотелось петь в одиночестве.
Я провела ладонью по лакированному дереву пианино, опустилась на табуретку и подняла недавно закрытую крышку. Осторожно скользнула по черно-белым клавишам, извлекая пронзительные звуки.
В отличие от того же Бенда, Ника или Кира, я не могла похвастаться искусной игрой на музыкальных инструментах – не хватало таланта.
Собственные пальцы казались мне лишенными тонкости и изящества – такие не способны рождать завораживающие миллионы людей мелодии. Невольно возник образ Дана: он был способен играть именно так. С содроганием подумала, какое применение он нашел своим талантам. От этих мыслей я запнулась, и мелодия оборвалась.
Не хотела думать о Дане, вспоминать каким увидела его вчера. Собралась с силами и снова начала играть «Reprendo Mai Piu» (https://music.yandex.ru/album/30683/track/299036). Не самая подходящая композиция – сегодня я слишком уязвима. Как бы ни храбрилась, ни старалась сохранять невозмутимость, но встреча с Даном стала для меня болезненным ударом, настоящим испытанием для моей психики. Но нет ничего лучше, чем облегчить душу через песню.
Я пела и, казалось, с каждой нотой улетучивались страх и растерянность, принося умиротворение. В какой-то момент закрыла глаза, отрешаясь от мира.
Последние аккорды стихли. Наступила тишина, но я все еще оставалась погруженной в песню, отчаянно не желая возвращаться в реальность. Дымку отчужденности развеял скрип.
Обернувшись, в дверях я увидела Бенда.
– Не думал, что ты сегодня придешь, – заявил он вместо обычного приветствия.
– И тебе привет, – указала на невежливость парня. – Не вижу причин этого не делать.
Бенд и сейчас не стал утруждать себя условностями и смотрел на меня озадаченно:
– После вчерашнего…
Теперь каждый считает своим долгом пожалеть «бедняжку Машу»? Стоит позволить лишь раз посмотреть на себя с подобным сочувствием, как последует дружеское подбадривание, а потом и похлопывание по спине, и вечный статус жертвы, и клеймо «та самая». Раз и навсегда хотела дать понять, что не нуждаюсь в жалости.
– Ничего особенного не произошло, я в полном порядке.
Конечно, он мне не поверил – хорошо знал меня, но к моему облегчению, не стал развивать эту тему.
Окинул взглядом пианино:
– Составить тебе компанию?
– В другой раз, – сразу отказалась и сделала вид, что сосредоточенно изучаю нотную тетрадь.
Мы оба молчали. Я бездумно пялилась на ноты, изредка бросая взгляд на носы его массивных ботинок, и дожидаясь, когда тот, наконец, оставит меня. Тишину разорвали басы безумной рок-композиции, и листы тетради чуть дрогнули в моих руках. Бенд обыскивал карманы в поисках телефона, видимо не помня, где тот находится.
– Это Кир, – прочистив горло, объявил. – Сегодня у нас репетиция, – оторвал взгляд от экрана.
В отличие от друзей, он никогда не давил на меня с предложением стать солисткой в их группе. Была ли подобная деликатность частью воспитания или его просто не волновало, соглашусь я или нет?
– Хочешь, мы заглянем к тебе в гости вечером? – вопрос прозвучал несколько виновато, словно музыканту совестно, что все, в частности он сам, продолжают нормальную жизнь, тогда как моя теперь омрачена «страшной трагедией».
– Не волнуйся, я не буду сегодня в одиночестве: Ира будет весь вечер дома. – И в очередной раз напомнила: – Всё в порядке.
– Точно? – все еще колебался.
Его твердая уверенность, что я несчастна и нуждаюсь в поддержке, уже начинала раздражать.
– Я не тяжело больная и не умирающая, – резко произнесла. – Не надо нянчиться со мной.
Грубость возымела на парня должный эффект.
– Понял, – отступил, сдаваясь моему дурному настроению, – тебя надо оставить в покое. Увидимся, – и скоро исчез за дверью.
Еще какое-то время из коридора доносились тяжелые шаги, становясь все тише.
В одиночестве в просторном зале, я особенно остро ощутила вину. Зачем обижаю людей, что хотят позаботится обо мне? Надо будет непременно извиниться перед другом.
Старая дверь снова застонала, приоткрываясь, и по паркету зазвучали уже мягкие осторожные шаги. Решила, что Бенд вернулся, и не стала тянуть с извинениями.
– Прости, я была грубой, – начала, поднимаясь из-за пианино, но встретившись глазами с посетителем, почувствовала, как в теле зарождается дрожь.
В дверном проеме стоял Дан. Мысли в голове метались, как сумасшедшие, тогда как я стояла неподвижно: убежать? закричать? остаться?
Боже мой, зачем?
Я рванула к столу в углу зала, где лежала моя сумка с телефоном. Мне было все равно, кому звонить: полиция, скорая, пожарные. Наученная горьким опытом, я больше не хотела оставаться с Даном наедине. От осознания того, что мечтаю сбежать от человека, которого некогда любила, стало горько.
Но я даже не успела набрать ни одной цифры, как Дан, возникнув у меня за спиной, выхватил телефон и швырнул в сторону. Тот с глухим ударом разлетелся по полу на части.
Сделала глубокий вдох, чтобы закричать, как огромная ладонь легла на мое лицо, преграждая путь воздуху. Боялась, что задохнусь, и отчаянно пыталась вырваться, но мою талию, как змея, обвила крепкая рука и сжала, словно в тисках.
Я кричала – получались лишь едва слышные стоны, сопротивлялась – Дан только сильней прижимал меня к себе. Все мое тело было словно скованно, и лишь взгляд метался из стороны в сторону, ища любую надежду на спасение. В этих безуспешных попытках глаза остановились на противоположной стене. Вся она, от пола до потолка, была покрыта сияющими зеркалами, установленными здесь для занятий хореографией. В них увидела наше отражение: Дан стоял неподвижно и, кажется, не прикладывал больших усилий, чтобы удерживать меня, а я в сравнении с ним выглядела такой маленькой, что все мои попытки освободиться напоминали беспомощную возню букашки.
Громко сопела, и неотрывно следила за отражающимся в зеркале незнакомцем, которым стал для меня Дан. Холодный, отчужденный, чужой.
Мои каштановые волосы рассыпались по плечам, а несколько прядей упали на лицо Дана, зацепившись за его щетину. Он чуть повел голову в сторону, освобождаясь от моих «пут».
Дан просто ждал, когда я успокоюсь. И я сдалась – безвольно обмякла, окончательно выбившись из сил.
– Будешь хорошо себя вести? – по телу пробежали мурашки от вибрации его голоса. В его словах не было угрозы, поэтому я кивнула, насколько это было возможно.
Первой он убрал руку с лица, словно проверяя, что я не подниму шум. Когда убедился в моей сговорчивости, уже вторая медленно соскользнула с моего живота, оставляя после себя холод. Оказавшись свободной, я все равно не смела даже шевельнуться.
– Посмотри на меня, – мягко приказал, но я не решалась повернуться. Боялась заглянуть ему в глаза и потерять последнюю надежду, что я ошиблась, и этот человек, так грубо обращающийся со мной, вовсе не Дан.
Медленно переступала с ноги на ногу, не желая провоцировать хищника резкими движениям. Дан на целую голову выше меня, поэтому сперва я уткнулась взглядом в его грудь – широкую, равномерно вздымающуюся. Никакого мятежного биения сердца, как у меня, он был спокоен.
– Видишь, ничего страшного не произошло, – он не касался меня, но обездвиживал только одним властным тоном своего голоса.
Опасливо поднимая взгляд, сначала я увидела волевой подбородок, потом – плотно сжатые губы, и, наконец, остановилась на глазах. Невероятных усилий стоило выдержать их пронзительный взгляд. Дан словно проверял меня на прочность, пытался вытащить наружу все самые сокровенные тайны. Невольно я разомкнула губы, чтобы произнести потаенные слова, но меня остановило вдруг ставшее напряженным выражение лица.
– Мы виделись раньше, – без тени сомнений констатировал он. – Зачем ты пошла за мной?
С сожалением поняла, что он так и не смог вспомнить меня.
Дан терпеливо ждал, пока я облизала пересохшие губы, прочистила горло и едва слышно произнесла:
– Я обозналась. – Но ему этой короткой фразы ему было недостаточно. Он выжидательно смотрел, буквально требуя продолжения. – Ты похож на друга детства, – выдавила я из себя. И снова это было не то, что он хотел услышать. Хищник, как и в прошлый раз, чуть наклонил голову вбок, изучая жертву. Жмурясь от страха, я собиралась с силами: – Просто соседский парень, что жил рядом с домом моих родителей, – будто рассказывала о личном совершенно постороннему человеку.
Дан не узнал меня, и я была жалкой, когда пыталась воскресить в нем хоть-какие-то воспоминания.
– Продолжай, – произнес он более мягким тоном, похожим на просьбу. – Ты должна убедить меня, – голос вновь стал жестким, – что эта нелепая история правдива. – Его пальцы коснулись щеки: – Или я продолжу расспрос другими методами, – обманчиво нежно провел тыльной стороной ладони. – Поверь, тебе не понравится. – Я отшатнулась, мое сердце ускорило ритм от чистого животного страха. Дан с усмешкой хмыкнул: – Ты еще не поняла? Тебе со мной не справиться, – опустил руку мне на шею, словно напоминая, чем чуть не закончилась наша вчерашняя встреча.
Я, как затравленный зверек, угодила в западню, и в ужасе искала выход из нее, пока не вспомнила странный случай из прошлого. Тогда Дан буквально заставил меня зазубрить одну фразу, смысл которой я не понимала до сих пор. Он тогда сказал, что однажды это может спасти мне жизнь. Мне казалось это смешным. Какая опасность могла мне угрожать? И как пара слов убережет меня? Конечно, я не верила в их чудодейственность, но надеялась, что, возможно, они пробудят в Дане воспоминания о смешной соседской девчонке, и он освободит мою шею от стального захвата.
