скачать книгу бесплатно
–Сколько вам лет?
–Я молодой.
«Вырос среди нетронутых будущим, близоруких бродяг и помешанных чудиков. Конечно, черты лица не от их влияний корректировались, но не избежать событий, проведённых вместе.». Художник не собирался расширять свой ответ, лишь взглянул на неё осмотрительным взглядом, и она всё поняла.
–Клянусь, я о вас никому не расскажу.
–Да, да, я верю.
–Я же поклялась! – вспыхнула она.
–Я верю вам. – ответил он настойчивее и добавил. – Вы, ведь, не связываете всё это с «особенным» годом?
–Мне сложно судить.
–Но всё же.
–Могу предполагать, что да. Надеюсь, что нет.
–Мой дар возник не от потери рук, если вас интересует начало! Обычно, в нём ответы, хоть душа рисуется с конца. Дар был всегда во мне, с рождения. Напомнило мне о нём… что-то, и он проснулся.
Для неё это было откровенным. Уже глядела на художника с доверием.
–Что же вы можете этим даром?
Неудобный вопрос. Вопрос, в котором у него самого миллион вопросов.
–Это мне лишь предстоит узнать.
–Здесь? В нашем городе? – с надеждой спросила она, и он это заметил.
–Видите ли, я уезжаю в путешествие, – нежданно, то ли солгал, то ли, действительно, решился он, ведь о путешествии пока, что лишь мечтал, а затем зачем-то надавил на неё. – Другого раза может и не быть, поэтому озвучь свою просьбу!
–Нам важно, как мы пахнем и, как отражаемся в зеркале. Тебе же отражение не нужно. Ты преломляешь себя в зеркалах, видя свою душу, а не тело…
Был готов прервать её слова, чтобы в порыве чувств признаться ей, что он не видит, как выглядит собственная душа, но готовность не помогла действию.
–Ты ничего не знаешь о своём даре, не честно что-то у тебя просить. – продолжила она со всей искренностью. – Секрет твоего дара любопытен, но, думаю, ты сам его ещё не пробовал на вкус, и он маячит где-то впереди. Шла к тебе с намерением кое-что попросить, что жизненно важно для меня, но теперь я вижу, что дар твой намного велик, чем я думала! Сомнения заставили попятиться…
Всё было честно.
Для него душа луны была разорванным покрывалом, для неё бархатистой простынёй. Что может быть общего между этими людьми? На первый взгляд, ничего, но любых двух людей стащить с планеты, оставить наедине, попросить их выяснить, что у них общее, и не пройдёт недели, как окажется, что общее всё…
А кто-то грезит вторыми половинками, не вспоминая, что, кого угодно можно полюбить.
Леро безвластна, но, всё же, стоит того, чтобы её берегли. У неё крутилась в мыслях просьба, а не вопрос. Просьба подразумевает действие, а не слово – слова метать каждый может. Художник молчал, словно соглашался с ней, и она, всё-таки, переступив через себя решилась!
–Нарисуй мою душу…
Она сказала эту фразу шёпотом, но шёпот заставил дрогнуть его взгляд и отдать всё внимание лишь её глазам на долгие секунды.
Во взгляде лишь одно желание – не уступить, а в мыслях: «Может, это есть моё начало?! Не случайно бриз её принёс, не с проста я предложил ей чаю! Её душу вкусно ощущаю, хоть об этом слов не произнёс…» …
Глава 2
У дорог нет памяти.
Здесь каждому не по душе отказы. Всё чаще просьба, как приказ, звучит! И слово «Да!», как вечные соблазны, а слово «нет», всего лишь, защитит…
–Я вынужден отказать, – с сожалением ответил он.
–Понимаю… – с тоскою выдавила из себя.
«Снова она понимает…», – усмехнулся сам себе. «Её душа, возможно, и вкусна, но рисковать её вечностью не стоит! Сражён, конечно, смелостью, но, всё-таки, вдруг на кону вечность…».
–Я не хочу вас обидеть… – начал он своё объяснение и смело протянул к ней руку, но рухнул на колено.
Наглость стоила равновесия.
–Что с вами? – встревожилась она, а он не мог подняться.
Рассудок мутный, глаза не помогают, а силы не пытаются поднять. «Не реакция ли это на её душу? Надеюсь, что нет.».
Прочувствовал её доброту и отзывчивость, детские мечты и взрослые смыслы – «Необычно, но мужчинам не понять.». Хорошая девушка, хоть и не претендующая на многое. Ей это и не нужно…
В каждом человеке есть и светлое, и тёмное. Ноги подкосились от того, что слишком чиста её душа. Своя душа покажется помойкой, когда увидишь такую аккуратность всех изгибов. Сами вешаем на себя грехи, чаще незаслуженные, и потом сами же верим, что мы слишком грешные. «Во всём виновата фантазия» – она руководит процессами создания, она решает, как им влиять на жизнь.
Но эта девушка, она не считает себя грешницей…
Всего лишь, попросила, а он уже в её душе, хоть и не затевал такого умысла. Сам был не готов к подобному повороту событий. Или перевороту?!
Хотел кричать о помощи, но при даме не решился, хотел упасть на пол всем телом, но не мог показать себя слабым. Был бы один, возможно, и поддался…
Девушка испуганно металась по комнате, ища стакан воды, и, отгоняя мысли, что врачи застанут её с его трупом. Сразу же, ругала себя за эти мысли и жужжала себе под нос, что она всему виной. Погубила наивностью – такой гибели никто не ждёт. Врасплох художника застать способен не случайный.
Забежала на кухню, наполнила кувшин холодной водой и вернулась к уже побледневшему художнику, не выдержавшего её отсутствия и упавшего на пол.
Жар блуждал по лицу, жар прокрался под кожу, а холодный ручей так желал его сбить, но вода оказалась бессильной.
–Пожалуйста, очнись! Очнись! – кричала она и не жалела ладоней, прикладываясь к его щекам.
Он слышал вдалеке её крики, «похожи на скрипку», – думал он и не пытался очнуться от этой мелодии и шёл навстречу её душе. Затем остановился. Всего лишь, протянул руку и ощутил её, поддавшись искушению.
Затем всё прекратилось, нежданно и стремительно. «Открыл глаза – бьёт свет.» – это то действие, которое способно стать фактом, если не будет в мире темноты.
Глаза её встревожены, глаза её полны переживаний, а губы не решаются сказать, а он встал, как ни в чём не бывало, и огляделся вокруг. Затем посмотрел ей в глаза и сказал:
–Я хочу нарисовать её!
Ожидать такого она не имела возможности, ведь мысли склоняли её к тому, что он умрёт. «Как обычно, ошиблись!», но во всём видеть хорошее не получается.
–Хотя бы скажи, что это было, – нервно улыбнулась она, ища ответом отступления.
–Ещё не придумал этому названия.
–То есть, впервые?
–Вы умеете понимать с полу слова.
–Вы только что чуть не отправились на небеса у меня на руках, а сейчас заявляете мне: «Я хочу нарисовать её!». Объяснитесь… Хотя бы поверхностно.
–Потому что… – промямлил он, и, и, и, и нечего сказать.
То ли начал неправильно, то ли, просто, не желал говорить. Самому ещё это всё разгребать, понимать, принимать какие-то решения. Это не только искушение, в её душе он видел раскрытие тайны собственной души.
«Кто, если не душа человека, поможет мне в этом?!».
–Раз душа луны для Вселенной пуста и не заметна, то и твоя душа глобально не изменит жизнь, – солгал он самым наглым образом.
Ответ не устроил, расстроил, но чего ей грустить, если просьбу её он исполнит. Поднесёт ей душу так, чтоб глубоко ощутила нутро, погрузилась в него и безвыходно в нём утонула.
–Я думала, что погубила тебя, художник. Не повторяй этого! – попросила она его.
–Я жив. Всё хорошо, и ты здесь не при чём, – не успокоил он её очередной ложью.
Помолчала она и ответила:
–Ты такой один! Таких, как я, много, и мне бы не хотелось быть той, кто погубит художника, рисующего души! Такой грех не смогу донести, споткнусь на первом повороте. Ведь мы, просто, живём, и мы, просто, уходим, ну а ты оставляешь свой свет…
–Твоя душа слишком чиста перед моей, поэтому стало тяжело, – не дал ей договорить художник, – и создана ты не для того, чтобы, просто, жить и, просто, уйти. Не просто так же ты ко мне пришла!
–Хорошо, – согласилась она на свою же просьбу.
Он произнёс все слова с теплом и увидел её улыбку – цепная реакция на тепло. Путь её улыбки был похож на путь морской волны – плавно и волнующе нарастала, затем дарила миг на полёт короткой мысли, и потом заканчивалась – красиво и по-королевски, оставляя после себя незнакомое послевкусие.
В Леро не было ничего от царицы, на Клеопатру не похожа она. Много простоты в ней, не мало предсказуемости, но это не говорит о том, что это не украшает. Это в ком-то рождает любовь…
–Спасибо.
Это она произнесла, а не он. Это слово произносится всегда по-разному и слышится не всеми ушами. Врать себе не мог – её «спасибо» звучало приятно. Спасибо бывает, как «спаси» или, как «мне плевать», или, как «от души благодарен!», но в её «спасибо» было два звучания – что он уже её спас и, что он ещё не сделал ничего, а лишь делает поспешные выводы.
Первое звучание обольстило, второе задело.
С такими девушками, как Леро, Арлстау, обычно, был бережен, не совращал порочностью, не лил пустоты, но её душу не считал пороком и пустого в ней не нашёл. Это, как оправдание. Пусть необдуманно, но так он поступил. «Ход не конём, а пешкой. Не даром пешка, как король, а королёк, как пешка!» …
Лестница, что вела на верх вздыхала и охала от каждого шага её ног, а ноги художника ступали беззвучно. Лестница не дверь и знает, где скрипеть.
Дверь, что вела на чердак, мягко провалилась внутрь – Леро пришлось немедленно войти.
Вот и его комната, где ему легче и счастливее, чем в любых других местах. Или это, всего лишь, иллюзия, самообман, страх перед дорогой.
Чердак удивил, для неё был похож на теплицу, но помидоры не обнаружены. Комната из стекла – а, значит, художник любил свет.
От света люди прячутся, редко наткнёшься на такое. Здесь, будто ты на улице – много Солнца, да и разбитое окно лишь освежает.
Бегло изучила нюансы: на столе разбросаны тетради, листки, карандаши, ручки; разлиты ненужные краски; опрокинут стакан воды; бокал недопитого чая стоит рядом с красиво застеленной кроватью. Кровать стояла по правую руку, с видом на небо и на облака. «Наверное, приятно ему в ней спать…».
В углу, напротив кровати блестела икона, выглядела потёрто, но ей простительно – не один век живёт. Мастер явно о ней заботился и соблюдал в её углу чистоту.
Остальному в комнате, в том числе, книгам и полотнам, повезло меньше – вся пыль досталась им.
«Он ещё ребёнок!», – решила она. – «На виноград глядит, как будто на вино, но это не мешает быть ребёнком. Душа дитя потянет, даже чудо, вот и объяснение всему!».
Но, если бы всё было очень просто, то каждый здесь стал чудом мастерства. Всё не так просто, как им обоим сейчас кажется. Всё только начинается, не здесь всё завершится…
Все мелочи чердака не могли отвлечь от свечения двух шедевров. Сливались с Солнцем, но, всё же, выделялись своим светом. В них не зачата жизнь, но что-то есть. Что-то помимо душ, что-то помимо мыслей художника.
–Что это? – спросила она, ткнув пальцем в его первый шедевр.
–Это душа моего дома.
С минуту рассматривала полотно со всех сторон, но было видно, что ничего в нём похожего на дом не находит. «Лабиринты в прямоугольнике…», – вот и всё, что об этом может сказать. «Чёрные полосы между белыми стенами – если объяснять это глазами…».
Не заметила, как он начал рисовать, а когда обратила внимание, процесс уже стал необратимым. Арлстау скрылся за полотном. «А жаль. Мне нравилось его лицо. Карие глаза не такие злые и тёмные, какими желают казаться; брови стремятся вниз; губы чем-то красивы; причёска обычная, короткая, но с правой стороны решили пересечься два шрама, образуя собой хижину, это добавляло изюма в и так уже насыщенный пирог. Как он живёт с этим даром и с этим лицом?! Наверное, ему не легко…». Для неё было не важно, что он без рук – она, будто не замечала.
Душа сама себя споёт, без спроса и указаний. Достаточно, чтобы она тебе поверила. Станет ли она лучшим шедевром? Решать мастеру. Станет ли незабываемым? Решать шедевру.
Солнце спряталось в туче, откуда-то она взялась на небе, но Леро знала, что туча объявится, ведь видела её, когда художник рисовал луну.
Стали проглядывать ранее неприметные черты его работы. За полотном, то светилось, то гасло, то огонь заполнял все углы, то стремительно вспыхивал свет, а потом медленно потухал. Под конец лишь вспышки, вспышки, вспышки, и свет погас.
Игра света напомнила ей чем-то её жизнь.
Когда закончил, его не била дрожь, не задыхался и не падал в обморок. Куда там, был очень доволен созданным шедевром, чувствовал себя превосходно, и ему очень нравилась её душа.
Сама героиня полотна стояла посреди комнаты, а художник её, словно не замечал. «Любовался другой её частицей…», но это не оправдывает.
«Окажется ли важным это творение или посвятит себя пыли?», – думал он, ожидая, что скажет Леро. Он не мог позволить мысли, что ей не понравится.
«Понравится! Хоть и у серых мышек есть свои мороки и капризы, но сейчас не час их раскрывать. Смотри на душу, наслаждайся, не забывай этот момент…».
Плавно развернул к ней мольберт, и её глаза соприкоснулись с собственной душой. Со стороны это выглядело странно, душа то ведь в глазах. Одно и то же, что взглянуть в глаза самому себе и попытаться остаться равнодушным.
Проследил, как изменялись черты её лица. Всё начинается с восторга, когда тебе что-то сразу же нравится, затем изучающий взгляд, просмотр деталей. Исход: либо разочарование, либо принятие таким, как есть.
Визуально все души могут показаться одинаковыми, и её душа способна быть похожей на луну, но это всё не так.
На лице было написано, что зря боялась, но живопись готова для неё меняться на глазах…
