Замечательная жизнь Луппе Гонсалеса

Мария-Антуанетта неспеша надела очки, что висели у нее на груди, и подошла к календарю.

– Четверг, двадцать пятое июля тысяча девятьсот девяносто первого года.

– А воскресенье когда? – с надеждой спросил Луппе.

– Четверг, пятница, суббота, воскресенье, – загибая пальцы, прошептала бабушка, – три дня осталось.

Три дня в ожидании желаемого чуда тянулись, как три недели, но оттого цель казалась еще слаще. Луппе томился, он не мог думать ни о чем другом, как только о скором посещении дома Мишки Зина. Вечером он ложился пораньше, чтобы следующий день поскорей наступил, а утром вскакивал ни свет ни заря, чтобы с трепетом в сердце оторвать лист календаря.

Сесилия тоже была сама на себя не похожа. Как никогда раньше, она была ко всем доброжелательна и неестественно мила. Чем ближе было воскресенье, тем счастливее было ее лицо.

Наконец день икс настал. Луппе следил за Сесилией с самого утра. Как только сестра начала сборы, он кинулся к себе

в комнату, достал из шкафа белую рубашку, натянул тщательно наглаженные матерью брюки и залез в туфли. Эти вещи Луппе надевал только два раза в жизни, первый – на девятое мая, второй – на свой день рождения, когда ему исполнилось семь лет.

Тихонько заглянув в зал, где после сытного обеда сладко похрапывал отец, он прошмыгнул в прихожую. Критически осмотрев себя в зеркале, он причесался. В следующую секунду взгляд Луппе упал на отцовские часы, лежащие на трельяже. Оглянувшись по сторонам, он аккуратно взял их и приложил к запястью. Под цифрой двенадцать красовалась четкая надпись «Луч». Часы были огромными, и застегивать ремешок было бессмысленно. Луппе оглянулся еще раз и, удостоверившись в том, что за ним никого нет, засунул их в карман.

Тихо отворив дверь, Луппе вышел во двор и выбежал за калитку. Он спрятался за угол и, прильнув глазом к дырке в заборе, уставился на крыльцо. Сесилия вышла через несколько минут. Она закрыла калитку и уверенной походкой двинулась в сторону от дома. Сердце Луппе бешено заколотилось. Убедившись, что она отошла на достаточное расстояние, Луппе вышел из укрытия и побежал за сестрой.

Чтобы остаться незамеченным, он прятался за фонарными столбами и деревьями, но Сесилия и не думала оборачиваться. Все ее мысли были заняты совершенно другим.

Дойдя до Мишкиного дома, она дернула входную ручку и исчезла за забором. Теперь Луппе мог не бояться оказаться замеченным сестрой и вышел из-за очередного дерева.

К пяти часам дня Луппе был около дома Мишки Зина. Он внимательно оглядел крышу и несколько раз подпрыгнул на месте. Штакетник был достаточно высоким, и через него ничего не было видно. Разочарованно пнув небольшой камень, Луппе принялся бродить вдоль забора, не решаясь войти во двор. «Мишка пригласил в шесть», – подумал Луппе и достал из кармана отцовские часы.

Три стрелки на циферблате смутили Луппе. Тупо уставившись на часы, он пришел к мысли об их абсолютной бесполезности. Луппе не умел определять время. Оглядевшись, он увидел корову, за которой шел парнишка. В голову Луппе тут же пришла гениальная мысль.

– Постой! – произнес Луппе, когда паренек с ним поравнялся.

– Че надо? – грубо ответил тот.

Парнишка был на голову выше Луппе и явно не горел желанием с ним общаться.

– Можешь сказать, сколько время? – спросил Луппе, засунув руку в карман.

– Я откуда знаю? – буркнул мальчишка, ударив прутом по земле.

– А ты посмотри, – сказал Луппе, достав из кармана отцовские часы.

Парень округлил глаза.

– Откуда у тебя такие часы, шибздик? – с насмешкой произнес он.

Пропустив незнакомое, но, наверно, обидное слово мимо ушей, Луппе продолжал держать циферблат перед глазами мальчишки.

– Дай посмотрю, – сказал пацан и взял часы в руку.

Осмотрев их со всех сторон, он причмокнул губами.

– Луч!

– Сколько время? – настойчиво спросил Луппе.

– Пол шестого, – ответил паренек и, засунув часы себе в карман, быстро пошел за коровой.

От неожиданности Луппе опешил.

– Отдай! – крикнул он, но мальчишка быстро удалялся.

– Отдай! Отдай! Отдай! – кричал Луппе и бежал за ним.

Мальчишка остановился, резко обернулся и с силой ударил Луппе прутом по ногам. Луппе взвыл от боли и упал на колени прямо в грязь.

– Еще хочешь?! – замахнувшись прутом, злобно произнес пацан.

Луппе закрыл лицо ладонями и навзрыд заплакал. Мальчишка сплюнул на землю и зашагал прочь. Луппе еще долго не решался убрать руки от лица и, тихо всхлипывая, сидел в грязи. Боль наконец утихла. Луппе перестал плакать, встал на ноги и осмотрелся. Вокруг никого не было.

Между тем к первой неприятности добавилась еще одна. Новые брюки и туфли были сильно перепачканы. Луппе не мог появиться в доме Мишки в таком виде, нужно было срочно что-то предпринять. Мозг лихорадочно работал в поисках решения проблемы. Луппе снова посмотрел по сторонам.

Недалеко от дороги стояла водоразборная колонка, и он тут же направился к ней. Ручка нажималась очень туго, и Луппе не хватало сил, чтобы с ней справиться. Он пробовал снова и снова, но ручка не поддавалась. Луппе не сдавался, слишком многое было поставлено карту. Он повис на ручке и оторвал ноги от земли. Под тяжестью его веса ручка нажала на поршень, и из колонки хлынула вода. Луппе обрадовался и спрыгнул на землю, но напор тут же прекратился, вода иссякла. Он успел набрать в ладонь лишь несколько капель. Не теряя времени, Луппе повторил манипуляции, но все так же безуспешно. Луппе болтался на ручке словно обезьяна, вода при этом била напором в землю. В какой-то момент ему удалось подставить под струю ногу и немного вымочить штанину и туфлю, но силы начали оставлять Луппе, и он, разжав пальцы, опять опустился на землю. Слезы снова навернулись на глаза, Луппе был готов разрыдаться от безысходности.

– Помочь? – неожиданно раздался голос позади.

Луппе обернулся. За спиной стоял бородатый старик.

– О-о-о-о-о… – протянул он, – здорово угваздал, крепко же тебе достанется от матки.

Луппе беспомощно хлопал глазами.

– А ну, давай сымай портки – застираем, пока не засохло.

Луппе очень смутился. Испуганно глядя на старика, он мялся в нерешительности.

– Сымай, сымай, засохнет – хуже будет, а так хоть рямня не всыплють.

Дед выглядел доброжелательно, и Луппе, понимая безысходность ситуации, расстегнул ширинку. Преодолевая стеснение, Луппе стащил штаны.

– Выверни, так не застираешь!

Старик крякнул и нажал на ручку. Вспомнив, как стирала мать, Луппе принялся елозить штанину о штанину. Дед внимательно наблюдал за процессом, контролируя каждое движение.

– Пуще три! Слева вот еще! И как тебя угораздило…

Вода была жутко холодная, и Луппе после долгой стирки почти не чувствовал рук. Наконец все пятна были отстираны, и старик выключил воду.

– Что, озябли? – спросил он, кивнув на красные от холода пальцы.

– Пустяки, – отмахнувшись, ответил Луппе.

– Давай сюды…

Дед взял штаны, крепко отжал из них воду, встряхнул, избавляясь от остатков влаги, приложил к груди и, прижав штанины друг к другу, аккуратно их разгладил.

– Так-то оно лучше будет, – произнес он, протянув штаны мальчишке.

– Спасибо… – хлюпнув носом, сказал Луппе и стал натягивать мокрую одежду на ноги.

– Черный, как цыганенок… Ты чей будешь-то? Фамилия твоя какая?

Луппе несколько раз моргнул, застегнул ширинку, втянул соплю, которая так и норовила вырваться наружу, и, проведя тыльной стороной ладони по носу, произнес:

– Гонсалес.

– Отродясь про таких не слыхал, – сказал старик, – приезжие, что ли?

Луппе кивнул.

– С райцентру?

– С Мексики, – гордо ответил он.

– Не слыхал про такую деревню, – задумчиво произнес старик.

Запустив руку в карман, он достал конфету в потертой обертке.

– На вот, пососи.

Глаза Луппе блеснули.

– Спасибо! – радостно воскликнул он и тут же развернул фантик.

Это была карамель в белой глазури. Луппе с упоением засунул конфету в рот и зажмурился от наслаждения. Ощутив сладость на языке, он полностью отключился от бед и невзгод, что приключились с ним в этот злосчастный день.

Старик улыбался и поглаживал бороду.

– Шпасиба, – снова сказал Луппе, обнажив редкие зубы.

– Ступай, на солнце погуляй, так быстрей просохнуть.

Луппе кивнул и пошел в сторону Мишкиного дома.

Луппе языком гонял конфету во рту, легонько постукивая ей о зубы. Она быстро таяла.

Добравшись до начинки, он, не сглатывая слюну, растягивал удовольствие. Наконец карамель рассосалась, сладость ушла, зато вернулись тревога и страх. Луппе думал об отцовских часах, о том, как вернется домой и что скажет родителям.

Подойдя к калитке дома Мишки, Луппе оглянулся. К нему сломя голову несся мальчишка. Поравнявшись с Луппе, он, не обращая на него никакого внимания, дернул ручку. Калитка открылась и мальчишка, переводя дыхание, вошел во двор. Луппе зашел вслед за ним. Пацан поднялся по ступеням к веранде и постучал в окно.

Через несколько секунд в дверном проеме показался Мишка. Не заметив Луппе, он пустил мальчишку внутрь и закрыл за ним дверь.

Луппе смутился и тоже поднялся по ступеням. Он потянул ручку на себя, но дверь была заперта. В груди возникло неприятное чувство. Собрав волю в кулак, Луппе поднялся на носки и легонько постучал в окно. Прошло несколько секунд, но никто не вышел. Луппе приложил ухо к дверному полотну и прислушался. Внутри было тихо. С каждой секундой неприятное чувство становилось сильнее. Луппе поднял голову, уставился на кнопку, располагавшуюся на расстоянии поднятой руки, и аккуратно нажал на нее.

За дверью заиграла ублажающая слух мелодия звонка. Луппе даже показалось, что хозяин дома готовился его встретить и специально включил эту мелодию в знак приветствия. Затаив дыхание, Луппе снова прислушался.

Наконец на веранде послышались шаги. Сердце Луппе забилось с двойной силой, он набрал в легкие побольше воздуха и приготовился к встрече. Шпингалет щелкнул, и дверь больно ударила его в лоб.

– Чего тебе? – нахмурившись, произнес Мишка, увидев на пороге Луппе.

– Привет, Миш… – держась за ушибленное место, произнес он, – ты звал «Утиные» смотреть… вот… я пришел.

Мишка недоверчиво посмотрел в глаза Луппе. Вспомнив, что пригласил и его, он скривил лицо.

– Разувайся, заходи, – недовольно произнес он.

Луппе медленно переступил порог.

– Быстрей давай! – раздраженно сказал Мишка. – Щас начнется уже.

На полу стояло много обуви. Луппе быстро стащил с ног свои туфли и, пододвинув их к общей куче, с замиранием сердца перешагнул порог дома. Проходя коридор, Луппе успел разглядеть его интерьер: настенная вешалка в прихожей, коврик, люстра, небольшое овальное зеркало в черном багете, обои с изображением берез… А запах… Запах дома Мишки Зина был ни с чем не сравним. Здесь пахло достатком, уютом и чем-то очень вкусным. Луппе втянул в себя воздух и широко улыбнулся. Через пару секунд он вошел в зал, где сидело пять человек. Среди присутствующих была и Сесилия. Она кинула недовольный взгляд на Луппе и, нервно дернув головой, отвернулась в сторону нового японского телевизора, стараясь игнорировать присутствие брата. До Луппе никому не было дела. По рукам гостей шел пульт дистанционного управления, каждый осматривал его со всех сторон и норовил нажать на какую-нибудь кнопку.

– Не нажимать, я сказал… щас выгоню! – одергивал каждого Мишка.

Луппе сел на пол, потому что на диване и стульях не было места, и завороженно уставился на экран. Цветное телевидение вызвало у него восторг. У этого телевизора не было ничего общего с черно-белым пузатым «Рекордом», стоящим у Луппе дома, единственным назначением которого была трансляция вечерних новостей и просмотр программы «Спокойной ночи, малыши» перед сном. Все остальное время он был накрыт связанной бабушкой белой салфеткой, сакральный смысл которой заключался в закрытии к нему доступа.

Совсем другое дело было здесь. Японский телевизор Мишки Зина был похож на ракету или космический корабль, перенесший Луппе в глубины телевизионного космоса.

Мир Уолта Диснея восхитил Луппе до глубины души. Мультипликация сразила его словно стрела Купидона, попав в самое сердце. С головой погрузившись в сказочную атмосферу, Луппе отключился от всего, что происходило вокруг. Мультфильмы про племянников Скруджа и команду Спасателей показались Луппе невероятно красочными, а приключения героев – увлекательными. Он проживал с ними каждое мгновение, а к Гаечке из команды Спасателей даже возникла первая привязанность, как к персонажу противоположного пола.

Луппе пришел в себя, только когда по экрану побежали титры и в зал вошла мама Мишки. Она была одета в красивое белое платье в крупный красный горох, а в ее руках был поднос, на котором стояли несколько стаканов, две бутылки лимонада «Буратино», лежали две пачки печенья «Полет» и высилась горка конфет в роскошных блестящих обертках. Развернув шелестящую бумагу, она высыпала печенье на тарелку и разлила лимонад по стаканам.

– Кушайте, – улыбнувшись, сказала она и вышла из комнаты.

Все, что лежало на столике, моментально было распределено между детьми в равных частях. Запихнув конфеты в карман, Луппе принялся за свою порцию печенья. С невероятным удовольствием выпив сладкий напиток, Луппе лучезарно улыбался. Ничего вкуснее он никогда не пробовал.

Это был вкус другой жизни, жизни, которой с этого момента хотел жить Луппе.

– А че у тебя брюки мокрые? – насмешливо спросил один из мальчишек, наконец-то обратив внимание на Луппе. – Ты че, обоссался?

Все находившиеся в комнате, включая Сесилию, стали громко смеяться. Луппе сконфузился и начал оправдываться.

– Это просто вода, я просто брюки намочил.

– Ага! – снова произнес заносчивый мальчишка. – От счастья!

Хохот не умолкал. Луппе покраснел и потупил взгляд. Его обидчики был старше и выше его на целую голову, а потому спорить с ними было бесполезно.

– Миш, ты его больше не пускай, а то он тебе весь дом обоссыт!

Насмешки продолжались снова и снова и с каждым разом были все обиднее. В какой-то момент Луппе не выдержал. Он выбежал из комнаты и с силой хлопнул дверью, ведущей на веранду. Натянув туфли, Луппе спустился по ступенькам, вышел за калитку и, громко заплакав, кинулся прочь.

Луппе что было сил бежал к дому. Больше всего на свете Луппе хотел спрятаться от жестокости, с которой столкнулся, впервые самостоятельно выйдя в новый для него мир.

Запыхавшись от быстрого бега, он перешел на шаг. Дом был близко, но чем ближе Луппе к нему подходил, тем сильнее его охватывал страх. Остановившись у калитки, Луппе не решался зайти во двор. Он долго бродил вдоль забора, пока из дома не вышла мать. Увидев, что в сенках загорелась лампочка, Луппе тут же спрятался. Он наблюдал за матерью через дыру в заборе. Мать долго стояла на крыльце, высматривая сына, а затем подошла к калитке и несколько раз громко позвала его по имени.

Темнело. Луппе продолжал сидеть в укрытии. Мать открыла калитку и вышла на дорогу.

– Луппе! – громко крикнула она. – Луппе!

Мать шла по дороге и выкрикивала его имя. Через несколько минут она скрылась из поля зрения. Между тем становилось темно и холодно. Несмотря на то что брюки давно уже высохли, Луппе ощутил озноб.

Вскоре дверь снова скрипнула и на порог вышел отец. Он присел на крыльце и закурил. Луппе напрягся: это не предвещало ничего хорошего, отец всегда курил в сенках и выходил во двор, только когда очень злился. Выкурив две папиросы, отец поднялся на ноги и подошел к калитке. Мать вернулась вместе с Сесилией.

– Ну и? – строго спросил он. – И где твой брат? Сама шаришься и его за собой таскаешь! Мать весь день его ищет!

– А я почем знаю?! – раздраженно брызнула дочь.

– Взрослая стала? – в голосе отца слышались ноты злости. – Ремня давно не получала?

– Они у Зинов сидели… – вмешалась мать.

Голос матери был напряжен, и она явно была расстроена.

– Луппе еще засветло от них ушел… Где же этот паршивец?..

– Марш домой! – сказал отец, и Сесилия, проскользнув в калитку, скрылась за дверью.

Луппе продолжал сидеть в укрытии. Мысль о том, что ему придется провести ночь на улице, вгоняла его в уныние, но перспектива быть наказанным за часы отца была в его глазах куда хуже.

Вдруг рядом мяукнула кошка.

– Тихо ты! – прошептал Луппе.

Кошка навязчиво терлась о его ногу и мяукала все громче и громче. Луппе пытался ее прогнать, но она и не думала уходить. Через пару секунд Луппе услышал звук отцовского «жука». Отец вышел за калитку и пошел вдоль забора, освещая его ручным фонариком, который при нажатии на рычаг громко жужжал.

Луппе охватила паника, бежать было некуда. В метре от него росло несколько огромных лопухов, и Луппе спрятался под ними.

В то же мгновение эти лопухи осветил луч фонаря. Жужжание механизма продолжалось несколько долгих секунд, и снова стало темно. В эти мгновения Луппе даже перестал дышать. Сердце бешено колотилось и норовило вырваться из груди.

– Здесь никого нет! – громко крикнул отец. – По всей видимости, мы его не найдем. Что ж, пусть спит на улице. Только вот его могут сожрать волки.

«Волки!!!» – пронеслось в голове Луппе, и его тут же охватил ужас.

Луппе затрясло, внутри все похолодело. Кошка между тем продолжала об него тереться и громко мяукать.

– Соседи поговаривают, что год назад их мальчишка тоже убежал из дома, и его съели волки. От него остались только ботинки. Волки о-о-очень прожорливы. Жаль, что Луппе ждет та же участь, – продолжал монолог отец. – Ну да ладно, уже поздно, пора идти спать. Нужно закрыть покрепче двери, не то волки заберутся в дом.

Луппе охватила паника.

Не в силах совладать со страхом, он вскочил на ноги и громко закричал:

– Я здесь! Я не потерялся! Я просто прятался! Я больше так не буду!

– Вот и прекрасно, – произнес отец и схватил его за ухо.

Луппе скривился и послушно пошел в дом. Увидев сына, мать всплеснула руками и облегченно вздохнула.

Дома Луппе ждал пренеприятнейший разговор. Семья в полном составе собралась на кухне, дабы узнать, что же с ним произошло. Вид у Луппе, мягко говоря, был потрепанный. Некогда белоснежная рубашка была измазана грязью и травой, на брюках виднелись серые разводы. Красные от слез глаза, перепачканное лицо и взъерошенные волосы гармонично вписывались в образ нашкодившего ребенка.

– Ну и?.. – спросил отец.

Луппе боялся этого вопроса больше всего на свете, потому что за ним всегда следовало наказание.

– Мы все внимательно слушаем.

Луппе засунул руки в карманы, потупил взгляд и опустил голову. Не зная с чего начать, Луппе перебирал лежащие в кармане конфеты, наличие которых хоть немного грело душу.

– Ты так до утра будешь стоять? – начиная закипать, произнес отец.

Лупе покачал головой.

– Тогда говори!

– Что говорить?.. – промямлил он.

– Так, мать… – выходя из себя, сказал отец, – ну-ка, неси мне ремень.

– Не надо ремень! – воскликнул Луппе. – Я все расскажу.

На несколько секунд в кухне повисла тишина, было слышно, как тикают в зале часы.

Луппе собрался с духом и произнес:

– Мишка Зин пригласил мультики смотреть, и я пошел…

– Без спросу?! – сказал отец.

Луппе кивнул.

– Я взял твои часы, чтобы время посмотреть…

– Посмотрел?

Луппе покачал головой.

– А чего?

– Не умею.

Отец глубоко вздохнул.

– А брал зачем?

– Думал, смогу, – на мгновение задумавшись, ответил Луппе.

– Ну и где часы? – все сильнее хмурясь, спросил отец.

На глаза Луппе навернулись слезы.

– Мальчишка забрал… я его поп-п-просил время с-с-сказать… часы пок-к-казал… а он забрал, – захлебываясь от слез и соплей, произнес Луппе, – прут-т-том ударил и з-з-забрал, а я в грязь уп-п-пал.

– Ладно, с пацаном этим завтра разберемся, никуда он из деревни не денется, – сказал отец, – а с тобой вот как поступим: то, что правду сказал – хорошо, а за то, что без спросу ушел, а потом от матери бегал, – получишь свое.

Отец поднялся с табуретки, взял Луппе за плечо и повел в зал. Двери закрылись, и в течение нескольких секунд из комнаты доносились крики.

Луппе выбежал из зала как ошпаренный, он влетел в свою комнату и захлопнул за собой дверь. За ним быстро пошла мать.

– А ну стой, Сальма! – остановил ее муж. – Пусть подумает, чтоб не повадно было!

Мать остановилась и тяжело вздохнула.

– Сам виноват… – пробормотал отец и, взяв с полки пачку беломора, вышел в сенки.

Мать тихонько приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Луппе сидел на кровати и шмыгал носом. Она быстро зашла в комнату, обняла сына и поцеловала в лоб.

– Мы все за тебя переживали, – произнесла она, – я места себе не находила. Никогда так больше не делай, а на отца зла не держи, он за дело… Спать ложись… вещи завтра постираю.

Выйдя из комнаты, она закрыла за собой дверь.

Луппе немного успокоился, снял рубашку и, стащив с себя штаны, бросил на стул. Из кармана выпало несколько конфет. Луппе поднял их с пола и положил на кровать. Выбрав самую большую, он забрался под одеяло, развернул обертку и с упоением откусил половину. Шоколадный вкус конфет мгновенно отвлек Луппе от мыслей, связанных с бедами прошедшего дня, исцеляя раны детской души. Луппе очнулся после того, как слопал все без остатка. На подушке лежали разноцветные обертки. Луппе аккуратно их разгладил, достал из комода жестяную банку и добавил к своей коллекции новые фантики.

Луппе выключил свет и выглянул в окно. На улице было темно хоть выколи глаз, и лишь тусклый полумесяц отбрасывал свой свет на кровать, забравшись в которую Луппе сладко засопел.

Глава 3. Школа

В тот день все шло как обычно, Луппе, по обыкновению, позавтракал, погулял по двору, сходил на огород за ревенем и зашел в дом поиграть с кошкой. Сидя на полу в зале, он дергал за нитку, к которой был привязан бантик из бумаги, доводя кошку до исступления. В комнату вошла мама и, подойдя к календарю, оторвала очередной листок.

– Завтра первое сентября, – сказала она, – а это значит…

– Что? Что это значит? – с интересом спросил Луппе.

– Это ты мне скажи, что это значит. Разве ты забыл, что первого сентября все дети идут… Куда?

– Куда? – с еще большим интересом спросил Луппе.

– В школу, Луппе, все дети идут в школу, – улыбнувшись, сказала мама.

– И я тоже пойду в школу? – спросил Луппе, замерев в ожидании чего-то невероятного.

– И ты тоже… – ответила мама, – посмотри, какую форму я тебе купила… и ранец.

Мать подошла к шифоньеру и скрипнула дверцей. На вешалке висел темно-синий костюм с блестящими пуговицами и красивой нашивкой на плече.

Луппе ахнул от неожиданности.

– Моя форма! – радостно воскликнул он.

Вскочив с пола, он начал прыгать на месте и хлопать в ладоши.

– Я пойду в школу, я пойду в школу, я пойду в школу!.. – восхищенно кричал он.

– Давай-ка мы его примерим, – сказала мама, достав костюм из шкафа, – сначала брюки…

Луппе мгновенно натянул брюки, которые оказались ему впору в поясе, но велики по длине. Мама присела на корточки и подвернула штанины до уровня пола.

– Надо подрубить, – сказала она и, встав, помогла Луппе надеть пиджак, рукава которого доставали до костяшек пальцев.

– Ничего, – сказала она, – на вырост… Ну, иди, смотри на себя в зеркало.

Луппе поспешно вышел из зала и, подойдя к трельяжу, с удовольствием посмотрел на свое отражение. Из зеркала на него смотрел совсем другой человек. От удивления Луппе открыл рот, он совершенно не был на себя похож. От волнения у него перехватило дыхание. Внезапно он осознал, что стоит на пороге чего-то нового, неведомого и ужасно интересного.

– Ну, давай раздевайся, – сказала мама, – потом на себя налюбуешься, мне еще брюками надо заняться.

Достав из шифоньера новенький ранец, Луппе до самого вечера раскладывал его содержимое, полностью погрузившись в мысли о школе. Представляя поход в первый класс, он рисовал в голове яркие, радужные картины.

С не меньшим энтузиазмом собиралась в школу и Сесилия, но у нее были на то другие причины.

Вечером мама повесила на спинку стула школьный пиджак, подшитые штаны, накинула сверху белую рубашку и поставила рядом новые черные туфли. Луппе разделся и, сев на край кровати, долго смотрел на свою форму, пока глаза не начали слипаться.

Следующим утром Луппе проснулся раньше, чем обычно, его разбудила бабушка, грохоча на кухне посудой. Поднявшись с кровати, он быстро надел форму и с улыбкой до ушей вышел на кухню.

Бабушка оглядела его с ног до головы и недовольно буркнула:

– Чего нарядился раньше времени… не завтракал еще. А ну, иди снимай, пока все не измазал.

Улыбка тут же сошла с лица Луппе. Он ушел в свою комнату и, переодевшись в майку и треники на лямках, вернулся назад.