Записки злой ведьмы. Последняя из Алых маков

– А что же сделал Четвёртый? – Спросила маленькая остроносая девочка. – Неужели он не помогал бороться с Эфиром?

– Это уже совсем другая история, дитя моё, – усмехнулась старая Агга и тут же весело рассмеялась, когда со всех сторон понеслось торопливое «Расскажи! Расскажи, пожалуйста!» – Ну что же. Если вы готовы слушать…

Зоркий собирался взлетать, но ему стало любопытно узнать, как рассказывают эту историю детям табунщики. Та версия, что поведал ему господин, сильно отличалась от сказок Осеннего Леса.

– Четвёртый был опечален, он чувствовал свою вину перед собратьями за то, что именно его дары навлекли на людей проклятье, – начала старуха. – Когда Трое покинули Твердь и отправились странствовать дальше, Четвёртый остался, чтобы основать в Осеннем лесу королевство для защиты леса и Северных гор. Он взял себе в жёны самую добрую и красивую девушку, родившую ему сына. Тот стал первым Королём Осеннего Леса. Звали его Велигор. Все знают. – В голосе Агги стали появляться поучающие нотки. – Если подолгу смотреться в зеркало или водную гладь, то тебя могут заметить демоны. Но Первый Король был красив и тщеславен, а потому подолгу любовался своим отражением, пока однажды не увидел там прекрасную девушку. На самом деле это был демон. Он затуманил разум Велигора, и Король потерял себя от безнадёжной любви. Не мог ни есть, ни спать, лишь разглядывал часами красавицу в зеркале. Но силы Первого, Второго и Третьего надёжно удерживали Эфир и его тварей. Демон не мог проникнуть в наш мир. Обезумевший от любви Король решился на преступление. Когда его родители спали, он пробрался в их чертог и похитил у отца дыхание, в котором заключалась вся сила ветра, способная исполнять мечты.

Увидев свою возлюбленную вновь, Велигор прислонил губы к зеркальной глади. Демон сделал тоже самое. Они соединили уста, и Король отдал волшебное дыхание. Демон вырвался на волю, явив свое настоящее лицо – он был проклят Эфром, и попытался сломать горы и уничтожить Осенний лес, чтобы освободить своих собратьев.

Сердце Короля было разбито обманом предательства. Он вырвал из груди один из осколков окаменевшего от боли сердца и заточил туда демона. Велигор выкинул сердце-камень в самое глубокое озеро и завещал никому не повторять его ошибок.

Узнав о случившемся, последний из Четырех был в гневе и не смог простить сына. Он покинул Осенний Лес и отправился вслед за собратьями. Четвёртый хотел взять жену с собой, но мать Короля была милосердна. Она не смогла отвернуться от Велигора. Она осталась с сыном, чтобы направлять его и помогать принимать верные решения.

Старая Агга замолчала, жаркое было уже готово и снято с огня. Зоркий бесшумно расправил крылья и оттолкнулся от крыши.

– А сейчас демоны могут вылезать из воды? – Судя по голосу, это был Дик.

Зоркий не стал возвращаться и так и не услышал ответа. Пусть лучше мальчишка считает его демоном, чем вражеским лазутчиком. Зря он его спас. Глупо и необдуманно.

Он облетел раскинувшееся по степи стойбище, отыскивая шатёр Василя. В птичьей форме слух его был в разы лучше, чем обычно. Нужно было убедиться, что пышногрудая табунщица уже оставила Дора. Зоркий мягко опустился на крышу шатра.

– Признаюсь, с хвостом вы более забавная.

– Признаюсь, мне хочется покусать вас в любой форме. – Даже снаружи было слышно, что Холера говорила сквозь зубы.

– Сколько в ваших словах огня…

– Во всяком случае, его там явно больше, чем в той девице, что вам подложили. Что скажет ваша благоверная, когда узнает?

Зоркий почувствовал досаду и недовольно пощёлкал клювом. Было слишком беспечно и безрассудно тратить время на споры по пустякам.

– Холера, скажите, вы хотите, чтобы я – что? – Голос был тихий, на грани слышимости, и очень усталый. – Раскаялся во всех грехах? Я всегда делаю только то, что должен. И моей чести не привыкать быть запятнанной. Или вы хотите, чтобы я поругался с вами? Вы будете громко лаять в ответ на мои язвительные замечания, и в итоге сюда сбегутся все дикари.

– Я могу не только громко лаять, как вы выразились. Даже в этой форме у меня отличный нюх. Вокруг ни одного человека на ближайшие двадцать пять метров. Так что язвите, сколько влезет.

– Значит, всё-таки хотите поругаться? – Василь вздохнул и, судя по звукам, сделал несколько шагов. – Лучше расскажите, что вам удалось узнать.

Зоркий переступил с лапы на лапу. Ему не нравилось то напряжение, что царило между Дором и Холерой. Девица становилась сама не своя в присутствии Василя. Он и сам его недолюбливал, но Холера в этом отношении била все рекорды.

– Некто Луноликий пытается плести интриги против Бешеного, но тому, кажется, это и самому известно. А ещё… – Голос Холеры неожиданно стал тоньше. – Табунщики готовят яму.

Зоркий моментально понял, о чём идёт речь. Чтобы проскользнуть в приоткрытую щель шатра, ему хватило одного взмаха крыльев. Стоило коснуться устланного соломой пола, как он тут же принял человеческое обличье.

– Как успехи? – Поинтересовался Василь. На лице Дора было обычное скучающее выражение. Даже не скажешь, что этот человек собирается завтра умереть.

В том, что выжить ему не удастся, Зоркий даже не сомневался. Достаточно было вспомнить то, что произошло вчера при разговоре с сумасшедшим карликом.

– Садитесь, Дор. Здесь редко встретишь благородного человека.

Василь проворно устроился на ковре перед невысоким столиком, уставленным разномастной посудой. Напротив него сидел маленький человек с плоским смуглым лицом и торчащими во все стороны тёмными волосами. На нем были надеты лишь широкие штаны и тряпичные тапки, открывая заросшую мускулистую грудь.

Карлик протянул Дору наполненную до краёв кружку.

– У нас не растёт виноград, но вокруг озёр есть яблони.

Василь сделал несколько больших глотков.

– Отвратительное пойло. Как раз то, что сейчас нужно.

Тот в ответ засмеялся:

– Василь из Дома Вепря… Действительно, вас стоит запомнить.

– А вы, должно быть, Бешеный.

– Он самый.

Они выпили ещё. По палатке распространился запах гнилых яблок и крепкой браги. Зоркий всерьёз начал опасаться за то, что у Дора начнёт заплетаться язык.

– Итак. Рассказывайте.

– Да вы и так уже всё знаете. Лучше я выпью, а завтра поеду к Князю с вестью о том, что вы гордый, вольный народ…

Бешеный прервал его смехом.

– Князь… Я о нём наслышан. О вашем Князе. Взялся из ниоткуда, сплотил вокруг себя Доров и армию. Посланец Четверых – не меньше.

– Так и есть, – серьёзно кивнул Василь.

Коротышка поскрёб маленькими толстыми пальчиками заросший щетиной квадратный подбородок.

– Никогда не был особо набожным.

– Думаю, в этом вы с Господином похожи. Всё-таки Алые Маки, согласно легендам, наследники Четверых.

– Какая ирония. – Карлик отсалютовал кружкой и сделал пару шумных глотков. – В любом случае, мой народ давал клятвы именно им, а не тому, кто прячет имя за титулом.

– Господин послал меня не затем, чтобы я требовал с вас присягу.

– Даже так? – Бешеный усмехнулся, разводя руки в стороны. – Так удивите меня, зачем?

Василь безразлично пожал плечами.

– Предложить помощь вам.

Карлик подавился и, отбросив кружку в сторону, исторг из себя фонтан брызг. Приступ смеха, перемежаемый попытками откашляться, всё длился и длился. Бешеный вытирал проступившие слёзы, хватался за живот, но так и не мог прекратить смеяться. Василь же в это время спокойно допивал остатки своего яблочного пойла.

– Знаете, Василь из Дома Вепря, пожалуй, стоило оставить вас в живых только ради этого… Предложить помощь, ну надо же… – Он потянулся куда-то в сторону и выудил оттуда помятый пергамент. На надломленном сургуче угадывалась эмблема Алых Маков. – Вас таких много, однако.

Увидев три перекрещённых цветка, Дор нахмурился.

– И что же мне с вами делать… – Карлик поводил губами из стороны в сторону и тяжело вздохнул. – Убивать – жалко, больно забавный. А оставлю в живых – не поймут.

– Предлагаю вам сделку, вождь. Выставьте против меня одного из ваших бойцов. И если я его одолею, то вы будете мне должны ещё одну кружку и задушевную беседу. – Сказав это, Василь допил оставшуюся брагу залпом.

Зоркий тряхнул головой, отгоняя от себя воспоминания. Злость в нем вспыхнула с новой силой. Ещё бы. Если Василя завтра убьют, Князь определённо будет недоволен и сорвётся вся миссия. Он злился сам на себя – у них с Холерой была исключительная возможность добыть нужные сведения, но парадокс был в том, что узнавать, очевидно, было нечего. Окружающие Бешеного табунщики проявляли несвойственное им поразительное единодушие. Все в стойбище – от маленьких детей, стариков и женщин до свирепых воинов – поддерживали Бешеного и признавали его авторитет, и это при том, что тот был всего лишь карликом. Правда, со своими людьми он вёл себя так, что полностью оправдывал своё прозвище.

– Вы хоть понимаете, что значат ямы?

– Это риторический вопрос? – Отозвался Василь.

– Вообще-то нет. Что мы будем делать, если вас убьют? – Суровости в голос добавить не вышло, поскольку взгляд упал на недоеденное Дором жаркое.

– Убьёте Бешеного. Без него лучшие воины перегрызутся за власть, возможно, это вызовет раскол. Правда толку от этого совершенно не будет – заставить их платить дань всё равно не удастся.

– Безрадостная перспектива… – Зоркий поморщился, вздохнул и сел за стол поближе к жаркому.

Всё утро и весь день глубокую длинную яму наполняли кольями и укрывали сверху брёвнами. Зоркий наблюдал за слаженным процессом с воздуха.

Холера носилась по стойбищу, пытаясь что-нибудь разузнать, но, похоже, кроме детских сказок слушать было нечего. Авторитет Бешеного был непоколебим. Из-за этого не давала покоя мысль, не случится ли так, что Князь захочет подчинить себе Бешеного, чтобы контролировать табунщиков? И, если это случится, не прикончат ли конопасы вождя, начавшего отдавать неугодные им приказы?

Противником Дора должен был стать высокий, мощный табунщик. Его волосы были сплетены в косы, а на груди висела пластина. Редкая вещь для этих мест – наверняка была отобрана у кого-то из воинов Осеннего Леса. Табунщик откликался на имя «Буй», и от его шагов, казалось, сотрясалась земля.

Чем больше Зоркий смотрел на него, тем больше хотелось составить план действий на случай смерти Василя.

– Если твоя птица будет кружить надо мной, я прикажу её сварить, – сказал карлик перед самым началом.

Зоркий был вынужден сесть на ближайший к месту сражения шатёр, с которого был хороший обзор.

Яма была огромной – шагов тридцать на тридцать. Сверху с большими зазорами лежали длинные бревна, на которых и предполагалось сражаться. Даже просто устоять на них было задачей. Один неверно сделанный шаг, и можно было подвернуть ногу и подставиться под удар или свалиться на усыпанное кольями дно ямы.

Собралось почти всё стойбище. Бешеный сидел впереди на широком поваленном пне. Зоркий даже сумел разглядеть светлую макушку Дика в толпе. Вокруг стояли воины с длинными копьями наготове. Никто не собирался давать Василю возможность улизнуть от битвы.

Дору предложили выбрать оружие. Он попросил вернуть ему шпагу и кинжал. Если бы Зоркий был в человеческой форме, то наверняка постучал бы по его голове, дабы проверить, есть ли в ней содержимое. Разве можно представить, что в подобных условиях подойдет шпага?

Но выбор был сделан, и Буй с Василем встали друг напротив друга. Воины застучали древками копий по земле, отбивая ритм начала сражения.

Расстояние между противниками было шагов двадцать. Дор не спешил подходить, оставаясь ближе к своему краю ямы, Буй поигрывал блестящим на солнце мечом.

Василь начал медленно подходить, мягко ступая на круглые брёвна. Буй, увидев движение противника, сорвался с места. Он резко замахнулся, рубанул, но Дор отскочил, и тот лишь рассёк воздух.

Василь сделал молниеносный выпад вперёд, противник сумел выставить своё оружие и принял удар на эфес, отводя шпагу в сторону.

Вправо, вперёд. Дор кружился вокруг Буя, не глядя, перепрыгивал с одного бревна на другое.

Меч скользнул по касательной, вспоров рукав, но так и не добрался до тела. Василь принимал часть ударов на кинжал, и Зоркий вздрагивал каждый раз, когда лезвие меча оказывалось в опасной близости от лица Дора.

Они всё танцевали друг вокруг друга. Казалось, что бой длится очень долго. Невозможность достать скачущего вокруг него врага только сильнее раззадоривала табунщика. Его удары становились более частыми и отчаянными. Он больше наступал, забывая уходить в оборону. На очередном замахе меча Василь сделал длинный выпад снизу, послав удар из полуприседа, и воткнул шпагу под рёбра сопернику. Тот взвыл, согнулся и, издав вопль раненого зверя, наотмашь махнул перед собой мечом.

Дор отступил вправо, ткнул шпагой в ногу и тут же снова отскочил назад.

Буй потерял равновесие и рухнул на бревно. Василь подался вперёд, крутанулся перед ним, картинно взмахнув шпагой.

Зоркий не сразу понял, что произошло. Дор полез в карман, достал оттуда платок и принялся вытирать оружие. Спустя несколько секунд противник упал ничком. Бревна пошатнулись, и Буй свалился в яму. Тело мягко насадилось на колья. Василь был вынужден переступить с ноги на ногу, чтобы удержать равновесие.

Копья перестали стучать, и всё смолкло.

– Вызвать бойца посильнее? – Спросил один из табунщиков, стоящих рядом с Бешеным.

– Мы вас порядком недооценили, Василь из Дома Вепря, – хохотнул карлик. – Что же теперь с вами делать?

– Вы обещали мне кружку браги в случае победы. Я вполне её заслужил. – Закончив обтирать шпагу, Дор убрал платок обратно.

– Заслужили, – кивнул Бешеный. – Да будет так. Вы останетесь жить. Тот, кто не согласен с моим решением, может бросить мне вызов. – Бешеный равнодушно оглядел толпу и уже собирался спрыгнуть с высокого пня, как вперёд вышел тот самый табунщик, что встречал Дора в степи и назвался одним из вождей. Вытянутое лицо светилось мрачной решимостью.

– Я не согласен, – объявил мужчина. – Чужак должен умереть.

Всё вокруг пришло в движение.

– Ну, наконец-то, Луня, а я всё жду, когда же ты соизволишь открыто бросить мне вызов. – Судя по выражению лица, Бешеный был полон азарта и предвкушения.

– Луноликий, – гордо поправил табунщик. Он поднял над головой длинный изогнутый меч и покрутил им в воздухе.

Бешеный шепнул что-то одному из своих людей и, проворно спрыгнув с пня, выступил вперёд.

Тело Буя так и осталось висеть на кольях, стоявшие рядом табунщики лишь кинулись поправлять брёвна. Василь смотрел на происходящее с лёгким любопытством. Он покинул яму и теперь находился в первом ряду, вместе с отбивающими ритм воинами, постукивающими древками копий о землю.

Карлик и его противник встали друг напротив друга с разных концов ямы. Луноликий выглядел достаточно спокойно. Только, и без того выступающий подбородок, выдавался вперед ещё сильнее.

Бешеный, напротив, полностью оправдывал своё имя. Ему принесли кистень. Он нетерпеливо размахивал короткой ручкой, и огромная булава на длинной цепочке взбивала землю то справа, то слева от него.

– Готов к смерти, Луня? – Скалясь, спросил карлик и, не дожидаясь ответа, вступил на брёвна.

Луноликий кинулся в атаку. Меч скользнул к горлу Бешеного, тот махнул кистенем, но промахнулся. Луноликий продолжал делать выпады, описывая круги вокруг противника. Карлик, казалось, махал булавой, выглядя при этом на редкость весёлым.

– Ловко крутишься, Луня, – нараспев подначивал он противника.

Булава оставляла на брёвнах вмятины, щепки взлетали в воздух.

Когда меч приблизился к Бешеному в следующий раз, он неожиданно изменил траекторию движения и, нагнувшись, кинул булаву в сторону ног противника.

Луноликий отпрыгнул и замешкался, пытаясь удержать равновесие. Уже через мгновение удар настиг его, размозжив колено. Мужчина взвыл и рухнул. Бешеный принялся колотить противника кистенём по плечам, голове, туловищу.

Луноликий уже не двигался и не издавал звуков, но Бешеный не успокоился, пока не превратил посмевшего бросить ему вызов в бесформенное месиво, забрызгивая всё вокруг кровавыми каплями.

Весь бой не занял и трёх минут.

– Уберите тут всё. – Он отдал приказ вместе с оружием и небрежно утёр с лица чужую кровь.

Зоркий сам не заметил, как из клюва вырвался крик. Неужели это всё, на что был способен единственный человек, готовый противостоять вождю конопасов? Где же их хвалёная междоусобица? Никто не может одолеть сумасшедшего карлика с каменным шариком на цепочке?

Внезапно в воздухе что-то неуловимо переменилось. Василь, прошедшая схватка и даже возможный ребёнок из пророчества – всё отошло на второй план. Пахло приближающейся грозой и страхом.

Сильный порыв ветра чуть не сбил его с крыши шатра. Пришлось сильнее впиться когтями, чтобы удержаться на месте. Небо стремительно заволакивали тяжёлые тучи.

Табунщики, напуганные приближающимся ненастьем, начали разбегаться. Задрожала земля, со всех сторон послышалось лошадиное ржание и визгливый собачий лай. На степи опустилась непроглядная темень.

Капля, капля, ещё одна. Зоркий расправил крылья, но не успел сделать даже замах, как сплошной стеной хлынул дождь. Послышались раскаты грома.

Оставаться на месте было не самой лучшей идеей, но в условиях нулевой видимости лететь было опасно. Не глядя спрыгивать вниз, было также рискованно. Поэтому он лишь посильнее стиснул когти и, нахохлившись, остался сидеть на крыше шатра.

Закончилось всё так же резко и быстро, как и началось.

Когда небо просветлело, он стряхнул со своих крыльев воду и легко поднялся в воздух. Всё-таки в том, чтобы быть птицей, есть свои плюсы. Внизу копошились мокрые людишки, лошади, овцы. Мокрые собаки носились между огромных луж.

Он полетел туда, откуда пришла гроза. Несколько часов полёта слились в один миг. Конные воины, скакакли в том же направлении, но с высоты он увидел искомое гораздо раньше.

Над степью возвышалось величественное сооружение. Дурные развалины больше не были руинами.

Зоркий сделал несколько кругов, не решаясь подлететь ближе.

В голове всплыл образ Василя, сидящего напротив сумасшедшего карлика. «Предложить помощь вам». Тогда он решил, что Дор импровизировал. А если нет? Если у него изначально на этот счёт были чёткие инструкции от Господина?

Если бы Зоркий был сейчас в человеческой форме, он бы захохотал. Но пришлось ограничиться лишь короткими гортанными вскриками.

Касание

Князь изящно взмахнул кистью. Роза вскрикнула и с силой вцепилась в кинжал. На неё смотрели неестественно голубые глаза на иссохшем бледном лице.

Панический страх сжал горло, она смогла сделать лишь несколько слабых безуспешных попыток вдохнуть. Существо, представшее перед ней, слегка наклонило голову и улыбнулось. Время остановилось. Невозможно сказать, сколько они простояли, глядя друг другу в глаза. Минуту? Час? Мгновение?

В дверь постучали. Страшное уродливое лицо скривилось в раздражении, отворачиваясь от неё.

– Я приказал не беспокоить!

Резкие слова привели в чувство. Женщина откинула кинжал в сторону, словно он жёг ей руки, и наконец вдохнула. Жадно глотая воздух, она отступила назад, чуть не поскользнувшись на разлитом чае.

– Входите.

Роза подняла взгляд и снова увидела перед собой Князя. Светлые волосы, идеальный профиль, на лице застыло разочарование пополам с досадой. Что сейчас только что произошло?

Дверь открылась, и показалось бледное невыразительное лицо Кукушки. Ещё никогда Роза не была так рада видеть Дора Антона, как сейчас. Увидев её мокрое платье и разбитую посуду на полу, Дор судорожно сглотнул и неуверенно поклонился Князю.

– Мой господин, я не хотел вас прерывать, но мне только что донесли… – Мужчина побледнел, стушевался и не смог договорить.

Роза нахмурилась. Что это должны быть за сведения, если они способны ввести представителя Дома Чёрного Селезня в подобное состояние?

– Друг мой, я тебя слушаю. – Голос Князя был тихим и ласковым, но это не предвещало ничего хорошего.

– Я не уверен в правдивости сведений, хотя источники надёжные, это всё так… – Дор неуверенно глянул на неё, словно сомневаясь в том, стоит ли ей это слышать. Но решать было не ему.

– Говори уже наконец! – Князь крутанулся на месте, делая шаг в сторону Антона. Вышло весьма угрожающе.

– Дурные развалины…

– И? – Князь вопросительно поднял бровь, но Кукушка молчал. – Друг мой, если мне придётся вытаскивать из тебя по слову, я велю страже принести раскалённые клещи для эффективности. – Повелитель Осеннего Леса начал терять терпение, крылья носа напряжённо раздулись, а губы сжались в жёсткую линию.

– Проклятый замок восстал из руин.

Роза почувствовала, как земля уходит из-под ног. Как такое возможно? Древний Демон снова вернулся? Нет, нет… Этого не могло быть. Это всё старые байки. Перед глазами заплясали чёрные точки.

Женщина нащупала ладонью стену позади себя, стараясь найти опору. Что теперь с ними будет?

Дор Антон был в похожем с ней состоянии. Паника и страх перед сверхъестественным у жителей Осеннего леса в крови. Всё, что несло в себе отпечаток Эфира, было проклято.

Князь выглядел иначе. Его лицо разгладилось, губы сами собой растянулись в улыбке, а глаза возбуждённо заблестели. Роза непонимающе смотрела, как он с трудом сдерживает себя, прижимает холёные пальцы к губам, но в результате просто мотает головой, запрокидывает её назад и смеётся навзрыд.

– Мой господин… – Голос Антона дрожал. Очевидно, он так же, как и Роза, не понимал, что происходит.

– Друг мой, ты просто не представляешь, как всё чу́дно. – Князь сверкнул идеальной улыбкой и пригладил указательным пальцем волосы. – Право слово, я уже начал было беспокоиться.

– Вы знали об этом? – Несмотря на сюрреализм картины, Роза не смогла удержать язык за зубами.

– Знал? – Князь повернулся к ней, смерив таким взглядом, будто только что вспомнил о её присутствии в комнате. – Смотря, что ты имеешь в виду. Знал ли я о том, что твоя подруга выпустила того, кто сто лет назад глумился над людьми Осеннего Леса? Да. В общем-то, я же не просто так устраивал казнь.

Кукушка закашлялся. Он постучал себя по груди, пытаясь нормально вдохнуть. Наблюдая за его широко распахнутыми глазами, женщина поняла, что уж он-то точно считал, что казнь принцессы была устроена просто так. Но ведь Роза уже убедилась в коварности Анастасии после того, как та наслала проклятие на её сына.

– Есть что-либо, мой Господин, что я могу для вас сделать?

– Хочешь спросить, будем ли мы что-нибудь предпринимать в связи с новым соседом? – Князь мрачно усмехнулся. – Пока нет. Хотя… Может, стоит объявить, что это Регина выпустила демона, чтобы использовать в борьбе со мной? Впрочем, это может создать им иллюзию непобедимости. Тут нужно быть осторожным. Подумай, как лучше это использовать. – Он сделал жест Дору, показывая, что отпускает его.

Видя, как Кукушка покидает покои Князя, Роза почувствовала себя беззащитной.

– Друг мой, – Князь остановил Антона, когда тот уже взялся за ручку двери. – Кажется, Доре необходимо домой. Она была столь неуклюжа, что залила платье чаем. Проводите её.

Антон открыл дверь, повернулся и слегка склонил голову, ожидая, пока она первая не покинет комнату.

Чувствуя облегчение, Роза сделала решительный шаг в сторону выхода. Князь стоял к ней спиной и смотрел в окно. На мгновение ей показалось, что в мутном стекле мелькнуло отражение. Ярко-голубой потусторонний огонь глаз на уродливом нечеловеческом лице.

Женщина вздрогнула и, чтобы не закричать, прижала пальцы к губам. Это и было то, о чём твердил ей Василь? Муж говорил, что Князь не был обычным человеком. О чём ещё могла говорить подобная маска, как не о связи с Эфиром? И зачем он показал её ей?

Из-за охватившего страха следующие два шага вышли уже не такими твёрдыми и уверенными. Дор Антон видел, что она колеблется, но в присутствии Князя не смел что-либо сказать.

Роза же не сводила взгляда с белоснежных волос, небрежно откинутых за плечи и спускавшихся ниже лопаток. Ещё минуту назад она боялась вновь остаться с Князем наедине, а теперь боялась уйти.

Весь ужас того, что она сделала, предстал перед ней: взяла яд из рук приспешника Алых Маков и пыталась отравить правителя Осеннего Леса! Не для того ли Князь открыл ей свою связь с Эфиром, чтобы показать, что он знает всё, что произошло сегодня. Что теперь будет? Одно неверное слово, повод для очередной хорошей шутки – и её вздёрнут на площади за измену? Страх за свою жизнь перевешивал страх пред сверхъестественным.

– Пока ты ещё здесь, Роза, – не поворачиваясь, сказал Князь будто в ответ на её мысли. – Грядущий праздник требует распорядителя. Думаю, ты будешь отличной заменой Станиславу и не подведёшь меня.