Легенда о наследнике Артурия. Убить Элею

– Так какой мелодии ты меня научишь? – Слабо улыбнулся «менестрель».

Я не заметила, как его ладонь мягко легла на мою руку, и под ногтями у «менестреля» тоже чернела грязь. Я вывернулась, достала флейту.

– Начнём с простого. Песнь танцующего пепла, – я не знаю, почему выбрала именно эту песню.

Музыка текла сквозь меня сама. Я не напрягалась, не вспоминала, а парень смотрел в глаза и зачарованно слушал. В какой-то момент он тоже взял флейту, заиграл. Сначала робко. Неуверенно. А потом музыка его становилась всё сильнее и громче, и наши мелодии переплелись. Это было похоже на ослепительную вспышку. Когда мы закончили играть, мелодия ещё некоторое время звенела в голове. Я представляла, как в воздухе над костром кружится золотистый и красный, ещё не потухший пепел – потом дует ветер, пепел тускнеет, улетает всё дальше от костра и ложится на землю серыми, похожими на снег, хлопьями.

– Вам понравилось?

– Да! Божественно! Великолепно! – Я не сразу поняла, что это спрашивает трактирщица о своей стряпне.

Прежде, чем я опомнилась, она сладко защебетала:

– Рада, что душенька довольна. Наверное, она хочет спать, а мы отвлекаем песнями и шумом. Пойдём наверх. Там ты немного восстановишь силы для новых, радостных свершений.

Менестрель снова схватил меня за руку, на этот раз было не противно, а даже приятно.

– Ты самый лучший учитель на свете, красавица! С тобой можно играть вечно!

Он нежно улыбнулся, а в красивых глазах, обрамлённых густыми ресницами, отразилась грусть. Так хотелось обнять его за худые плечи. Прижать к себе. Спросить, что случилось. Я тряхнула головой, отгоняя странные, постыдные мысли. Было в Менестреле что-то родное: в его слегка лукавой улыбке, тонких, благородных чертах лица и изящных, “музыкальных” руках.

“Ниэльский полукровка, – дошло до меня, наконец. – Всё интереснее и интереснее.”

•••

Наверху осмотрела вещи. Поблагодарила Небо за то, что уцелела карта. Защищённые моими заклинаниями границы мерцали толстой линией – никакой вражеский отряд не переступит эту черту. Засыпая, я думала: всё не так ужасно.

“Да, промокла до нитки. Заблудилась. Замёрзла. Но, если бы не это, я не встретила бы Менестреля с медовыми глазами, и мы не сыграли бы песнь танцующего пепла.”

Нащупала на шее мешочек для трав, в котором был спрятан ворчливый друг.

“Спасибо, Инир. Приключение обещает быть интересным, но тебе лучше о нём не знать.”

5 глава. Зловещая глава

За Чёрными горами есть Жуткая долина. Ничего там не растёт, а из почвы поднимаются ядовитые испарения, которые вызывают галлюцинации и медленно убивают всякого, желающего пройти этим местом.

Путеводитель по Благословенной долине

Элея

Проснулась, когда солнце стояло уже высоко. За окном пели птицы. Я чувствовала себя больной и разбитой. Еле встала, точнее, сползла с кровати и помассировала пульсирующие виски. Трудная дорога дала о себе знать.

Достала из заветного мешочка жёлтый корень, шиповник, мятную ягоду, паточник, крошицу: растения были защищены двойным заклинанием и, потому, не только не промокли, но сохранили первоначальную свежесть. Растёрла всё ступкой в деревянном стаканчике до однородной тёмно-зелёной массы. От бодрящего запаха полегчало.

Благо, ещё ночью я попросила у трактирщицы стакан воды. Положила лекарство туда и призвала огонь разогреть отвар: вода должна быть очень тёплой, но не горячей, чтобы травы не потеряли полезных свойств. Целебный аромат распространился по комнате. Окончательно разбудил меня. Солнце играло бликами на гранях стакана. Я открыла окно и впустила утреннюю свежесть: как, всё-таки, в маленьких селениях хорошо! Тихо и спокойно!

Кто-то постучал. Должно быть, трактирщица или человек, который здесь прибирается.

– Войдите! – Я отозвала огонь, отпила отвар и обернулась.

На пороге стояла кучерявая девица с высокомерным выражением лица. Одета она была в серое дорожное платье из фирона: прочной, неказистой на вид, но очень дорогой ткани, доставляемая к нам из-за Безбрежного океана. В холод она сохраняет тепло, а в жару, наоборот, не даёт перегреться. Платье оказалось хорошо скроенным. Оно подчёркивало стройную талию девушки и не сковывало движений: шито, скорее всего, на заказ.

– Пахнет лекарствами. Здесь лазарет? – Спросила гостья, лениво растягивая слова на манер жителей Жемчужного острова. – Мне нездоровится. Хотела узнать, есть ли в этой дыре знающий лекарь?

– Я лекарь.

Девушка была мне неприятна, но для лекаря, как говорится в клятве посвящения, нет плохих и хороших.

– Ваше сословие? Учитель? Сколько лет лечите, кому служите? – Девушка сморщила носик и прищурилась, разглядывая мою одежду с нескрываемым презрением.

Я отвела взгляд. Рядом с этой знатной девицей, я чувствовала себя беззащитной. Уязвимой. Внутри разгоралась злость – подобно яду она растекалась по венам, пробуждая магию.

“Спокойно, Элея. Дыши ровно. Академия, где ты была изгоем – позади. Ты – в чужом селении, здесь никто ещё тебя не обидел.”

Я успокоила магию, глубоко вздохнув, и ответила заученной фразой:

– Сословие низшее. Училась у лучших, странствую уже четыре года и исцеляю всех, кто попросит помощи.

Девушка хмыкнула. Разумеется, мои слова её не впечатлили.

– Я тебе не верю. Вы, нищета, лечите как попало такой же сброд. Травами, пиявками, – она вошла в комнату и крутанулась перед зеркалом, с наслаждением разглядывая себя. – Ты не училась у лучших!

– Как знаете.

Я очень хотела, чтобы эта высокомерная дура ушла. Исчезла. Провалилась сквозь пол. Мысленно очертила огненный круг вокруг девушки, но вовремя себя одёрнула – а то ведь и вправду наколдую лишнего.

– Вы зашли в мою комнату без позволения, – хотела я сказать грозно, но вышло робко.

Ненавижу свой голос в такие моменты. Разумеется, девушка не ушла. Смотрела в зеркало на своё и моё отражения и, должно быть, сравнивала, кто выглядит лучше. Разумеется, она. Не нужно минуту пялиться в зеркало, чтобы это понять.

На мгновение я поймала в зеркале собственный взгляд. Вздрогнула. Он был полон невысказанной горечи и злобы.

– Ты выглядишь потрёпанной, – в нарочито ласковом голосе девушки читалась неприкрытая издёвка. – Ужасная погода была, правда? Мы ехали со служанкой в соседний город, на лошадях. Думали, нас смоет. Сидим тут уже второй день. Не представляю, как вы, бродяги, передвигаетесь пешком по такой грязи…

– Что сказать… человек сильнее, чем кажется, – я собирала травы в мешок – только бы не наколдовать лишнего сгоряча.

Мне было неуютно под оценивающим взглядом девицы. Жаль, я не могу сделать с ней то же, что делаю с подобными ей во дворце, а именно превращаю в ледышку и прячу, чтобы не сразу расколдовали.

– Не грусти, ты ведь праздники не празднуешь, – девица наслаждалась превосходством. – Проклятый дождь! Ледяная ведьма в Северном замке опять бушует, подумать только, испортила нам с Миеттой веселье!

Тут я не удержалась от смеха.

– Главное зло Севера только и строит планы, как бы лишить вас праздника! Да кому вы нужны? Была бы здесь ведьма, наслала бы метель.

“Или язык твой заморозила, уж больно напрашивается”, – добавила мысленно.

– К вашему сведению, она повелевает снегом и льдом, а не водой… – продолжила я.

– Пока туча дойдёт с Севера, снег в ней растает и превратится в дождь – это закон природы, – изрекла девушка с видом учёного. – Фу! Что с твоей рукой? Других, говоришь, лечишь, а себя?

– Это с детства…

Кисть, на которой багровел шрам от проклятия, похожий на очертания уродливого шипастого цветка, скользнула и скрылась в складках платья.

“Ох, сила света! Забыла надеть перчатки.”

– Играла с углями, обгорела…

– То-то и видно, маг из тебя никудышный, огненная! – Перебила меня девица. – Не можешь совладать со своей же стихией! А лекарь, как нас учили, не способен лечить без магии. Никак!

Сказав это, девушка развернулась и ушла, хлопнув дверью.

Всё, что она сказала, было откровенной глупостью, но эти глупости пробудили во мне бурю воспоминаний. Первые годы в Академии. Я тогда не могла колдовать. Издевательства сверстников и матери-воспитательницы, которая по каждому поводу делала меня крайней и сажала в тёмный карцер к крысам и тараканам. До сих пор передёргивает, как вспомню. Единственный вечер, когда я смогла хоть с кем-то найти общий язык – и тот обернулся кошмаром. Мы разговорились с герцогом из Эваллиады. Мать-воспитательница нагло прервала беседу и попыталась увести меня в карцер, дабы убогая и бездарная не позорила Академию перед иноземным гостем. Тогда сила и пробудилась. Я была очень зла, а ещё – не научена контролировать магию, поэтому заморозила Академию целиком, после чего потеряла сознание от истощения. В лазарете провалялась почти неделю. Проклятие с Академии снимали больше месяца, благо, в тот раз обошлось без жертв.

Я подошла к зеркалу. Расчесала волнистые красно-рыжие волосы и собрала в аккуратный пучок на макушке. Сделала их бледнее. Как у нормальных людей, никогда не знавших ниэльской магии. И глаза – поменяла цвет радужки с нечеловечески-яркого, голубого, на бледный, водянистый. Убрала синие тени под ними. Сделала кожу более обветренной, добавила немного морщин. И зубы – заострённые ниэльские зубы, которые я раньше мечтала подпилить, стали ровными, пусть и ненадолго. Теперь даже те, кто знал меня прежней, не опознают. Я стала слишком самоуверенной в последнее время, а надо вспомнить об осторожности.

“Инир! Инир велел быть осторожной. Хороший я друг! Даже не проверила перед сном, как он там!”

Сняла мешочек с шеи, извлекла на свет золотой браслетик с хрустальным сердцем на цепочке. Выдохнула с облегчением, когда раздался недовольный голос.

– Может, ты наденешь меня на руку? Я в этом мешке как в тюрьме – темно, холодно, плохо слышно, что происходит вокруг и пахнет… Пахнет как в могиле!

– Инир! Ещё раз услышу подобную фразу…

– Серьёзно! В какой гадюшник ты меня притащила? – Не унимался браслет. – Мне страшно, Элея. Давай уйдём! Пожалуйста!

С одной стороны, погода наладилась. Одежда почти высохла, до вещей из сумки вода и вовсе не добралась. Еда в трактире отвратная. Хозяйка – та вообще жуть. С другой стороны – ниэле-поварихе нужна помощь, и этот полукровка с тёплыми медовыми глазами…

– Никуда мы не пойдем, пока не разберёмся во всём. Я тебя надену. Только перестань ворчать, дружище.

– Не надо, – Инир изобразил тяжёлый вздох. – Спрячь обратно. Мне плохо от этой магии, и я очень советую тебе уйти.

***

Спускалась по скрипящей лестнице. Ноги подкашивались, сердце прыгало в груди как бешеное: наверное, следовало выпить больше лекарства. Судя по всему, я простыла. Внизу у перил преграждала путь трактирщица. На ней было платье из грубой, заляпанной жирными пятнами ткани и замызганный фартук, а в свете дня глуповатое лицо выглядело ещё уродливее. Я сразу позабыла о плохом самочувствии.

– Как спалось, милая душа? Комары не тревожили? У меня есть средство, чтобы хорошо с ними разделаться, – ласково пропела она. – За отдельную плату, конечно.

Трактирщица придвинулась вплотную. От неё несло по́том и подгорелой едой, я проскользнула мимо с лестницы в зал и отступила назад к ближайшему столику.

– Что милая душа пожелает есть? Пироги? Жареную дичь с овощами? Вы только должны заплатить, и будете как дома, – она двинулась ко мне, широко улыбаясь.

Зубы у неё были жёлтыми, с коричневыми пятнами и застрявшими остатками еды. Кажется, я скривилась от отвращения. Не смутившись этого, трактирщица раскинула руки для объятий.

“Брр.”

– Лепёшки. Просто лепёшки без начинки. И воду, – я обогнула стол и сделала несколько шагов назад, пока не упёрлась в спинку стула.

Трактирщица поникла. Опустила руки и тяжело вздохнула, однако, спустя несколько секунд эта странная женщина вновь улыбнулась, обнажая зубы.

– Как госпожа пожелает. Вы очень грязны. Не желаете ли омыться? – Она вновь шагнула ко мне и хотела взять за руку, но я как-то инстинктивно отошла вбок.

Трактирщица шагнула туда же и всё-таки схватила меня за плечо, а потом ласково погладила.

– Ну же, душа. Когда ещё выпадет шанс…

– Нет, спасибо, – перебила я. – У меня мало денег, я не могу тратить их на такие мелочи, – сгорая со стыда, нашла взглядом вчерашнего знакомого-менестреля и неуклюже попятилась к нему. – Мне просто нужно поесть, а искупаюсь я в речке.

– Речки нет у нас, – трактирщица недовольно отступила. – Подумайте хорошо.

Я села так, чтобы менестрель оказался между мной и трактирщицей. Умеют некоторые доводить до дрожи одним видом! Вспомнились вчерашние мысли о поварихе.

“Долго ли она здесь? Как к бедняжке относится трактирщица? Каждый день проводить под боком у этой… этой жирной страхолюдины.

Нет, Элея, так нельзя. Нельзя осуждать человека за внешний вид – да, она грязная, это вызывает отвращение. Распускает руки, коверкает слова. Плохо относится к ниэле.”

– У меня флейта при себе, – мурлыкнул менестрель и прильнул к боку. – Я хочу выучить все мелодии огненного народа, пока ты здесь, искорка!

Он попытался поднять мой подбородок, чтобы заглянуть в глаза, но я отодвинулась и отвернулась. Ненавижу, когда трогают лицо. Особенно, если руки грязные.

“Нет. Нельзя обижать полукровку, человеческие порядки для него чужды”, – напомнила я себе.

– Гляжу, недотрога ты! – Менестрель по-ниэльски звонко рассмеялся, заправил за ухо длинную рыжую прядь. – Что будем играть на этот раз?

– Ничего, – я перешла к делу. – Ты знаешь, как найти повариху?

– Знаю, и что? – В голосе менестреля проскользнуло недовольство. – Зачем она тебе?

– Во дворце требуется повариха, – я озвучила заранее придуманную легенду. – Заплатят и мне, и вам. Вижу, хозяйка недовольна этой девушкой, а мне её еда пришлась по вкусу.

Менестрель вытащил флейту изо рта. Сказал с тихой печалью в голосе:

– Наита – моя сестра по отцу. Она чистокровная ниэла, а я – только наполовину.

– Сочувствую. Меня тоже принимают за полукровку.

Селяне боятся таких, как мы, а ниэлы считают, что дети, рождённые от связи с человеком, заражены всеми людскими пороками. К тому же, человеческая кровь сильнее ниэльской. Полукровки всегда скорее люди: живут короткий век, волшебные дары ниэлов им недоступны – только колдуют полукровки немного сильнее, и в ментальной магии разбираются лучше.

– Понимаю. Тебе нелегко приходится… – отвела взгляд.

Скорее всего, он не женат, несмотря на утончённую ниэльскую внешность, и никто к нему не сватается. Хижина его стоит на отшибе. А особенно суеверные селяне сочиняют про него сплетни.

Менестрель не принадлежит ни одному из земных миров. Совсем как я. Сказать об этом вслух не решилась. Вокруг было много странных людей, которые слышали разговор: пьяницы, играющие в карты, пышногрудые крестьянки, чумазые крестьяне в рванине, толстые орущие дети…

– Ты полукровка? Или нет? – Он оценивающе прищурился. – В тебе есть искра Диковинного народа.

“Искра, ха! Никто прежде не называл моё проклятие так поэтично – искрой Диковинного народа.”

– Я… я дружна с ниэлами. И беспокоюсь за судьбу твоей сестры. Кажется…

Парень откинул волосы со лба и придвинулся ближе.

– Её удерживают здесь насильно. Да, это так, – он смотрел мне в глаза, и сопротивляться ниэльскому обаянию было невозможно. – Она зачаровывает дешёвую еду, чтобы хозяин мог продать её дороже. Толстый пьяница постоянно домогается. Трактирщица ревнует. Я не смог её освободить, но… ты правда хочешь помочь? Кто ты такая, чтобы тягаться с тёмными магами?!

Я обдумала разные варианты и решила пока не раскрывать себя – что-то в этой истории смущало, но, что именно, я понять не могла.

– Ты звал других ниэлов на помощь?

– Мы одни в округе, – голос менестреля прозвучал глухо и печально. – Эти земли – людские угодья, наша власть на них не распространяется. Владыка Нуиллар меня не выслушал. Даже в Рощу не пустил.

“Нуиллар. Какой же он всё-таки твердолобый!”

– Тогда я хочу видеть твою сестру.

Менестрель взглянул на меня, кажется, с сожалением, взял за руку. Поманил за собой.

•••

Повариха Наита была похожа на брата – те же тонкие черты лица, бледная кожа, острые плечи. Только, если Менестреля я назвала бы солнцем – рыжеволосым, с медовыми глазами и тёплой улыбкой, то сестра больше походила на луну. Тёмные волосы мягко ложились на плечи. В серых невинных глазах отражались блики огня, а пушистые длинные ресницы придавали взгляду что-то детское, наивное.

Она стояла возле печки. Трещали поленья. Пахло жареным мясом, хлебом и пряностями. Вид ниэлы был жалок: вымазанные в муке, тесте и ягодах руки, покрасневшие от слёз глаза.

– Снова плакала, милая сестра? – Мягко спросил, почти пропел Менестрель и приобнял Наиту.

– Глаза тебя не обманывают, – девушка говорила звонко, мелодично, как и подобает ниэле. – Всё хозяйка жестокая. Била меня. Но что за чудесное создание рядом с тобой брат?!

– Это гостья наша. Пришла по важному делу, сестра, хочет говорить.

Ниэла взглянула на меня с надеждой. В её огромных глазах будто бы зажглись первые вечерние звёзды.

– Поговорим завтра, в полдень, – шепнула Наита. – Хозяйка уйдёт надолго, а на кухне я одна останусь.

•••

К концу дня я чувствовала себя как лимонная долька в чае, из которой ложкой выскребли мякоть. Сил не было. Голова гудела. Ещё и кучерявая дура повстречалась в коридоре. В этот раз её сопровождала некрасивая сутулая девчонка с резко выступающей нижней челюстью и тоненькой косичкой мышиного цвета, спрятавшейся между лопатками.

– Я останусь на пару дней. Он такой душка, просто прелесть, а не мужчина. Так вскружил голову! – Томно вздыхала кучерявая. – Только папе об этом ни слова, когда вернёмся.

Я представила медово-рыжего менестреля. Сердце болезненно дёрнулось.

“Впрочем, он красив и обаятелен, а я… я обычная на вид. Проклята. Спасти его сестру – мой долг, а искренняя благодарность станет лучшей наградой.”

Я поравнялась с девушками, не удержалась от вопроса:

– Он и тебе играл?

– Кто? – Кучерявая остановилась, посмотрела на меня в упор. – Хозяйский сын? Идём, Миетта. Не будем говорить со всякой низостью!

Миетта исподлобья посмотрела на меня и о чём-то задумалась, замерла на мгновение, будто решала, подойти или нет.

– Миетта!

Девчонка побежала за кучерявой, вскоре они скрылись за дверью.

До комнаты оставался десяток шагов, когда спиной я ощутила чей-то цепкий взгляд. Пошла быстрее. Заветная дверь не становилась ближе. Будто в насмешку, ручка поблёскивала в свете единственного магического светильника, горящего неровным желтоватым огоньком. Я сорвалась на бег…

Внезапно мысли прояснились.

“Что я делаю? От кого бегу?”

Теперь я была уверена, что это игра воображения, обернулась, заранее зная, что в коридоре никого нет.

– Милая гостья пропустила ужин, – трактирщица выглянула из арки, ведущей на лестницу.

В руках у неё была швабра.

– А я не прибрала твою комнату, ох, прости мою старую дурную голову!

Трактирщица шла медленно, едва передвигая ноги. Тени уродовали лицо, превращая улыбку в оскал. Она была уже совсем близко. Тёмная грязь на руках и под ногтями напоминала запёкшуюся кровь.

Я хотела бежать – но, вопреки кричащему об опасности внутреннему голосу, вопреки разуму и, даже, собственному желанию – стояла, глядя трактирщице в её чёрные глаза. Она – хозяйка. Она может ходить по гостевому дому, сколько захочет, и меня не должно это беспокоить. В комнате должны помыть пол. А я… Огромным усилием воли делала мелкие шажки назад, но трактирщица медленно и неотвратимо приближалась. Я чувствовала, как от неё пахнет по́том и тряпьём.

– Я принесу ужин прямо в спальню, добрая госпожа. Вам нездоровится? В таком случае, нужно отдохнуть, – весело щебетала она, но её лицо…

Бледная кожа выглядела как застывшая маска. И этот стеклянный взгляд… Глаза – чёрные бездонные зрачки с молочно-белыми радужками и желтоватыми склерами.

Я коснулась ручки двери…

Наваждение пропало. На меня смотрела стареющая, не следящая за чистотой женщина. Она прошла в комнату. Резво принялась елозить шваброй по полу.

– Как неудобно! – Восклицала трактирщица. – Что происходит с моей головой? Раньше я не забывала про дорогих гостей и не оставляла их без заботы надолго!

“Кажется, не одна я схожу с ума.”

Когда она ушла, осталось стойкое чувство тревоги и брезгливости, а ещё – на краешке сознания пульсировало понимание. Кажется, я всегда знала это. Оно прольёт свет на всё, что здесь происходит.

Уснула мгновенно, поперёк кровати, и лишь обрывки мыслей пронеслись в затухающем сознании.

“Инир… поговорить с Иниром… вытащить Инира из мешка… лишь у одного создания в мире может быть такой взгляд.”

6 глава. Дар в действии.

Ваша Элея вновь безобразничает! Я перекрыла из-за этой несносной целое крыло!

Директриса Эмариэл.

Элея.

Утро не задалось. Затылок, виски, лоб – всю голову будто сдавливало раскалённым обручем. Я до обеда провалялась в кровати. Только обещание, данное пленной ниэле, сподвигло вылезти из-под одеяла. Не могла я её подвести.

Спускаясь по лестнице, коснулась пустого запястья и зачем-то сказала:

– Доброго дня нам, дружище…

Ответа не последовало. Всё, происшедшее раньше сегодняшнего утра вспоминалось тяжело и урывками. Только странные образы плыли в густом мареве.

Туман спускается с холмов. Растекается по лесу, съедая уходящую вдаль тропинку. Размывает очертания деревьев, глушит яркие звёздочки цветов и ягод. Знакомый лес становится чужим. Холодным. Потусторонним. За ядовитой пеленой тумана больше ничего нет. Нет дороги домой. Нет тропы в ниэльскую Рощу. Нет спасения.

Ты потерялась, девочка. Ты будешь блуждать незнакомыми тропами, а, когда выбьешься из сил, туман поглотит тебя. Ты исчезнешь. Лишь капельки росы на том месте, где ты стояла, будут ярче сверкать на солнце, в посвежевшем после тумана лесу.

Из оцепенения вывел Менестрель, поджидающий внизу, у перил.

– Я чувствую, – шепнул он, стоило нам поравняться. – Ты не счастлива, но я исцелю эту застарелую боль, излечу раны, оставленные в душе, – он провёл рукой по моим волосам.

Прикосновение – едва ощутимое, нежнее ветра, уносит ненужные мысли, очищает разум, дарит спокойствие. Боль, терзающая с самого утра, стихает. Я не удержалась. Взглянула в его медовые, с крапинками, глаза… И утонула в них.

– Ты добр, – горло от волнения пересохло. – Но эта боль… проклятие никто не в силах снять, оно въелось в самую мою суть.

– Ты просто не опробовала все методы, – он сжал руку.

Запахло древесной корой, смолой и соломой. Дальними странствиями. Подвигами. Свободой.

– Но сперва сестра, близится полдень, – напомнил Менестрель.

Я кивнула. Мы вышли на улицу в бесцветный пасмурный день и прокрались к задней двери, ведущей на кухню. Наита выглядывала из щёлочки. Заметив нас, она поманила внутрь, где снова запахло едой.

– Ох, как я боялась! – Наита приложила руку к груди. – Хозяйка сегодня неспокойна, чувствует недоброе. Хотела помощника приставить, да я его за водой отправила. Времени мало. Что хотела ты, доброе человеческое создание?

Задумалась. Ниэла выглядела больной: на бледных щеках её алел румянец, руки дрожали.

– Выкуплю тебя у хозяйки, – предложила я.

– Не продаст ни за какие сокровища, – Наита замотала головой. – Ты хорошо колдуешь, чтобы увести меня силой?

– Лучше крестьян, но слабее Ледяной ведьмы, храни нас Небо.

Наита вздрогнула. Выронила из рук стакан с водой, и та растеклась по полу. Я заворожённо смотрела на крохотный ручеёк, текущий по местами сгнившим доскам к моим почему-то босым ногам.

– Элея, очнись… – тихий, нездешний, даже не голос, а далёкое эхо, отзвук коснулся сознания…

Вода – самая загадочная из стихий. Она очищает. Веками хранит тайны. Самые древние предания связаны с водой: Вечное озеро, озёрная Владычица, гномье море, спящий на дне озера Король, Корабль на рассвете, и другие… а, когда много лет назад я упала в реку и едва не утонула – меня спасла она. В памяти отпечатался лишь взгляд голубых глаз, с тоской смотрящих в душу.