Крышень без компании. Серия: Аз Фита Ижица. Часть II: Хаос в калейдоскопе. Книга 5

– Верно. Ладно. Давай работать, а то уже полдня потеряли.

– Давай.

Однако, как только они устремили взгляды в мониторы, там замигала иконка с надписью «Радный». Лу посмотрела на Иру. Ира тяжело вздохнула. Лу кликнула на иконку и перешла к Ире.

На дополнительном мониторе включился кабинет Радного, и они услышали его голос:

– Войдите.

Щёлкнула ручка двери, и в кадре появился Александр. Он медленной походкой прошёл к креслу и без приглашения развалился в нём, направив на Радного наглый скучающий взгляд. Радный протянул ему несколько скреплённых листков бумаги.

– КЦП проект договора прислал. Просмотрите, пожалуйста.

– Станислав Андреевич, – растягивая и тщательно проговаривая каждый звук, выдавил Александр, даже не дёрнувшись, чтобы взять из рук Радного протянутый документ, – я же знаю, Вы же всё равно сами его править будете.

– Верно. Но, Александр, я хочу, чтобы Вы просмотрели этот документ и поделились своими идеями.

– Это что? Экзамен?

– Именно.

Александр недовольно поднял взгляд к потолку, лениво протянул руку к бумажкам в порыве взять, встать и уйти.

– Будьте добры, просмотрите, пожалуйста, здесь, – попросил Радный.

Александр остановил свой порыв уйти, взял листки, бегло глянул в них, надменно хмыкнул и изрёк:

– Ну что ж, экзамен так экзамен. Сейчас сдадим. Ручку дайте!

Радный протянул ему ручку. Александр шмякнул проект договора на стол, выдернул из рук Радного ручку и, судя по скорости, читая текст по диагонали, периодически, не задумываясь, чёркал в нём правки.

– Вот, – не глядя, ткнул он проект договора со своими правками в сторону Радного.

Радный спокойно взял по-хамски сунутый ему под нос договор и внимательно просмотрел. Настолько внимательно, что времени у него на это ушло, как минимум, в два раза больше, чем у Александра на то, чтобы почёркать.

– Ну что ж, Александр. Великолепно. Я очень доволен.

– Станислав Андреевич, а Вы что, сомневались? Сколько можно мне вот эти Ваши проверочки устраивать?

– Столько, Александр, сколько нужно. А теперь отправляйтесь на своё рабочее место и проработайте подобным образом все документы, которые с прошлой недели лежат в ящике Вашей электронной почты неоткрытыми. Распечатки предоставите мне сегодня к концу рабочего дня.

– Станислав Андреевич! – ужаснувшись, возмутился Александр. (По всей видимости, если бы его электронка была обычным почтовым ящиком, то он бы уже давно треснул по швам от переизбытка корреспонденции). – Там ничего срочного!

– О своих субботних и воскресных подвигах продолжите информировать Лену после окончания рабочего дня. Можете идти. В конце рабочего дня я жду Вас с распечатками.

– До свидания! – рявкнул Александр и хлопнул дверью.

Радный едва заметно улыбнулся на камеру и отключился. А Ира и Лу продолжали сидеть, уставившись в потухший экран монитора.

– Да, – только минуты через три изрекла Ира. – Почувствуйте разницу.

Она посмотрела в глаза Лу и поняла, что та думает о том же.

– Руслан и Александр, безусловно, разные, – принялась Ира делиться общими мыслями вслух. – Но я не об этой разнице. Есть у каждого из них узенькая полосочка, которая, при формальном рассмотрении, выглядит идентичной. Но… Знаешь анекдот про фальшивые ёлочные игрушки?

– Нет.

– Работники ОБЭП накрыли нелегальную организацию, занимающуюся производством фальшивых ёлочных игрушек. Выпускаемые ими фальшивые ёлочные игрушки внешне ничем не отличаются от настоящих. Они такие же разноцветные, так же блестят, переливаются и сверкают, но… НЕ РАДУЮТ.

Лу усмехнулась.

– В точку.

Они ещё с минуту посидели в молчаливом оцепенении, а потом Ира стала показывать Лу, что успела сделать за выходные, и они плавно растворились в творческом процессе, который, однако, не получил развития, поскольку вскоре позвонил Влад и позвал их обедать.

Ответственность

Когда Ира и Лу вышли из своего кабинета, к буфету подходили Радный, Женечка, Гена, Влад и Лёша, а оттуда выходил Руслан под бдительным присмотром Лидии Гавриловны.

– Добрый день, Ирнбрисна! Добрый день, сеньора Лурмедёсбодвигас! – сказал он и раскланялся с раболепным благоговением в глазах.

– Добрый день, Руслан! – ответили ему Ира и Лу, сохраняя серьёзный вид ценой титанических усилий.

Лидия Гавриловна осталась довольна и, тоже пожелав Ире и Лу доброго дня, прошмыгнула в буфет.

В этот момент двери достигли Радный, Женечка, Гена, Влад и Лёша. Руслан поприветствовал их одним на всех «добрый день» и направился к своему кабинету. Тем временем Лу, резко озадачившись чем-то (чего, по всей видимости, придумать не успела), озабоченно повернулась к Ире, чтобы дать возможность как всегда напрягшемуся в её присутствие Лёше проскользнуть внутрь, минуя её поле зрение.

В итоге, заходили они в буфет последними. Вдруг что-то щёлкнуло. Ира и Лу обернулись на звук. Из своего кабинета выглядывал Руслан, показывая им язык.

– Даже представить не могу, что бы было, если бы кто-то из моих детей выкинул что-то подобное, – прошептала Лу Ире под прикрытием предобеденного галдежа.

Лёша, как и в пятницу, спрятался за милостиво предоставившего себя в качестве прикрытия Радного.

Влад пробегал глазами какую-то бумажку.

Гена и Женечка помогали Лидии Гавриловне наводить последний лоск.

Ира и Лу хотели, было, к ним присоединиться, но Гена, стремительно отвернувшись от Лидии Гавриловны, на мгновение в запрещающем жесте скрестил руки перед собой и беззвучно цыкнул на них. Они послушно направились к столу. Как и в пятницу, Лу села по левую руку от Радного, дабы полностью исключить своё попадание на глаза Лёше, а Ира – напротив неё.

Вскоре Женечка и Гена тоже уселись за стол. Лидия Гавриловна ушла ещё до того.

Гена, усаживаясь, рассказывал анекдот и оказался за столом под всеобщий хохот. Как только смешинки стали таять, Гена обратился к Владу:

– Слышь, Влад, давно хочу спросить, а вот этот мальчонка, который сейчас отсюда выходил… Руслан, что ли…

– Да. Руслан, – подтвердил Влад.

– Ага, Руслан. Он же вроде твой протеже?

– Да. Мой.

– Чем он у нас занимается?

– Компьютерами.

– В смысле, компьютерами?

– Ну, если проблемы у кого какие, устраняет и заодно сайт наш поддерживает.

– А-а. Понятно. А что он оканчивал?

– Не знаю. Колледж, наверное.

– Угу. А прописан где?

– Понятия не имею.

Внимание Влада ещё не оторвалось от бумажки, которую он читал перед началом обеда, и он не особо вникал в допрос Гены.

– А живёт тогда где?

– Не знаю. – Влад усмехнулся. – Наверное, там, где прописан.

– Ты что у него ни разу не был?

– А зачем?

– Ну вы ведь, вроде, дружите.

– Ну да. Общаемся.

– А фамилия его как?

– Без понятия.

– Слушай, он, вообще, оформлен у нас?

– Конечно, оформлен.

– Так почему ж ты тогда ничего не знаешь?

– А чего мне знать? В компах он сносно сечёт. По крайней мере, нареканий ещё не было. Что ещё надо?

– А ты, вообще, откуда его взял?

– Он Ире как-то комп ставил, а потом интернет настраивал. Да Ир?

– Да.

– Ну вот. А потом я его как-то на улице случайно встретил. Так-то я сам за компами следил, а тут так навалилось, что без продыху. И тут его случайно встретил. Ну чё, разговорились. Я его попросил кое-что подшаманить. Заодно удостоверился, что вроде разбирается. Ну и отправил в отдел кадров.

– А сколько ему лет?

– Ну не знаю я, Геннадий Васильевич!

– Я к чему спрашиваю, судя по виду, возраст у него вроде как армейский. Отслужил уже или только пойдёт?

– Ой! Я не знаю! По-моему, он откосил как-то. А вообще, не знаю.

– А в отделе кадров что говорят?

– А что они должны говорить? Он с документами пришёл, я в отдел кадров записку написал и отправил его. Они приказ подготовили, я подписал и всё!

– А сам, что, в документы не смотрел?

– А что мне в них смотреть?

– Ясненько. Влад, а ты помнишь, как ты сам сюда на работу устраивался?

– Помню.

– Помнишь, как всякие анкеты заполнял?

– Да. Конечно.

– Как ты думаешь, на хрена они нужны?

– Для порядку.

– Ну да. Для порядку. А зачем?

– А хрен их знает.

– Ясненько. – Гена достал мобильник. – Любовь Анатольевна? – удивлённо спросил он. – А чего это вы не на обеде? Вы же вроде как у нас обычно с двух до трёх обедаете?

Еле слышный женский голос что-то ответил ему.

– Пораньше уйти надо? А что случилось?

Пока женский голос отвечал ему, Гена растерянно заулыбался.

– День рожденье у внучки? А почему я не в курсе?

Выслушивая ответ, Гена откровенно просиял.

– Да Вы что!!! Сегодня родила?! Поздравляю!

Женский голос видимо поблагодарил за поздравление.

– А я-то думаю, с чего это день рожденья у внучки? У какой внучки? Дочку ж совсем недавно только замуж выдали! Так Вы у нас теперь новоиспечённая бабушка! Сколько там вес, рост?

Женский голос, надо думать, огласил затребованную информацию.

– У-у какая дама! Ещё раз поздравляю!

Сыпя поздравлениями, одновременно Гена красноречиво взглянул на Радного и Женечку. Они оба поднялись, но Женечка жестом остановил Радного, а сам быстро вышел за дверь. Тем временем, Гена резко сменил тон на суровый:

– А вот за несвоевременную постановку начальства в известность, будете строго наказаны. В качестве наказания, сейчас принесёте мне личное дело одного нашего сотрудника и после этого, чтобы я Вас сегодня здесь больше не видел!

Окончание фразы Гена почти прорычал, а затем расхохотался.

– Любовь Анатольевна! Серьёзно! Ничего страшного за полдня без Вас тут не случится. Сейчас мне только личное дело занесите и сразу же отправляйтесь готовить гнёздышко для птенчика.

Женский голос прозвучал с вопросительной интонацией.

– А вот с личным делом немного тут напряг. Сведения у меня до безобразия скудные. Знаю только, что звать Руслан. Год рождения, скорее всего, тысяча девятьсот восемьдесят седьмой. Оформляли на работу осенью прошлого года. Оформлен должен быть в качестве системного администратора. Любовь Анатольевна, занесите мне личное дело в наш буфет, хорошо?

Женский голос сказал «да» или что-то типа того.

– Жду! – Гена выключил телефон.

– Так у нас Любовь Анатольевна бабушка теперь? – улыбаясь, спросил Радный.

– Ну да! – сияя, подтвердил Гена. – Так, сегодня у нас понедельник… – Гена задумался. – В общем, четверг, пятницу, понедельник и вторник мы без зав. отдела кадров.

Женечка вернулся с большим подарочным полиэтиленовым пакетом, в котором, судя по формам, лежали пачка подгузников и коробка конфет. Гена забрал у него пакет и заглянул. Радный заглянул следом и вытащил из пакета конверт.

– Жень, конверт – не в тему. У Анатольевны с мужем по алкоголю проблемы. Сейчас выясним, чего недобор по пелёнкам, кроваткам, коляскам, и натурой вложим.

– Как скажешь, – ответил Женечка, забрал конверт, вышел и через минуту вернулся без него.

Буквально следом зашла Любовь Анатольевна, прижимая к груди папку личного дела.

– Гляньте, Геннадий Васильевич, оно?

Гена взял папку и быстро, но внимательно просмотрел.

– Да, Любовь Анатольевна. Большое спасибо. – Гена положил папку на край стола рядом со своим местом. – Ну а теперь! – торжественно изрёк он и вместе с Женечкой и Радным принялся поздравлять и одаривать.

– Любовь Анатольевна, – после церемонии поздравления обратился к ней Радный, – я одного понять не могу. Ведь до такого счастливого события обычно девять месяцев проходит. Почему у нас не знал никто, что Вы бабушкой готовитесь стать?

– Ой, Станислав Андреевич, Оленька так тяжело ходила, что мы вообще никому не говорили. Сглазить боялись.

– Зря Вы так. Помогли бы чем. Там, обследование, врачи…

– Да мне неудобно, как-то… – замялась Любовь Анатольевна.

– Конечно, неудобно! – со смехом согласился Гена. – Стоите ведь! Вы, присаживайтесь!

Гена подал идею. Женечка пододвинул стул. Радный, придерживая Любовь Анатольевну под локоть, усадил на него.

За пять минут непринуждённого общения они выяснили всё, что не хватает новорождённой внучке Любови Анатольевны для начала благополучного существования в этом Мире, и затем Женечка пошёл её провожать.

– Может, я всё же доработаю сегодня? – смущённо спросила Любовь Анатольевна уже у двери. – А то Инга там одна не справится. Сейчас ведь…

– Любовь Анатольевна, не переживайте. Если что, Инге поможем, – заверил её Радный.

Всё это время Влад, счастливо улыбаясь, наблюдал за сценой, но не сделал ни единого движения, чтобы тоже поздравить Любовь Анатольевну.

Как только Любовь Анатольевна и следом за ней Женечка с торжественно вручённым ей пакетом вышли, Гена многозначительно посмотрел на Влада. Влад в ответ посмотрел недоумённо.

– И-и-и-и-и? – протянул Гена.

Влад взглянул на него с откровенным непониманием.

– Влад, а почему ты не поднялся поздравить Любовь Анатольевну?

– Да я её едва знаю. Да и она меня тоже.

– А почему?

– А мы с ней практически не пересекаемся.

Гена усмехнулся.

– Влад, а кто ты здесь вообще?

– В смысле?

– В смысле, какая у тебя должность?

– Директор сочинского представительства, – не догоняя, чего от него хотят, ответил Влад.

– И вправду! На кой директору пересекаться с заведующей отделом кадров?

– Не! Ну как! Я пересекаюсь с ней, конечно! Приказы она мне на подпись приносит. Если необходимо, иногда на собеседования с потенциальными сотрудниками приглашает. Ну и всё.

– Ясненько. А я никак понять не мог, и чего это у тебя постоянно проблемы с персоналом? Влад, сколько раз уже я у тебя тут штатным пугалом работал? Эдаким Фредди Крюгером местного значения.

– Да они вообще периодами хамеют! Они на меня смотрят, как на мальчика. Что им ни говорю, всё, как об стенку горох! У Вас возраст другой, вот они Вас и слушаются.

– Да ты что! Ты всерьёз думаешь, что меня, Женича и Стаса все здесь слушаются только потому, что мы – дядьки великовозрастные? Ты вот сейчас здесь сидел, ты ничего не заметил? Нет?

Влад, я, как ты знаешь, к сему конкретному предприятию и отношения-то особого не имею. Но я знаю, что у Любови Анатольевны дочь единственная не так давно замуж вышла. Притом сам ей свадьбу организовывал и тамадой там отработал. Естественно, в подарок.

Я не сомневаюсь, что если бы ты сегодня с ней по какому-то вопросу пересёкся и узнал, что у неё дочь утром родила, у тебя бы не включилось, что её поздравить нужно – и не только словами – и домой отпустить. Хотя у тебя у самого маленький ребёнок, и ты замечательно осведомлён, что это за день, когда твой ребёнок рождается.

Да ты бы и не узнал, потому что ты понятия не имеешь, что на перерыв она обычно с двух до трёх уходит, а Инга её с часу до двух обедает.

Я, Влад, здесь провожу в разы меньше времени, чем ты, но я это знаю, а ты – нет.

А ведь ТЫ директор сего конкретного офиса, а не я, не Женич, не Стас. Любовь Анатольевна ведает ТВОИМИ кадрами.

Но я, почему-то, пересекаюсь с ней гораздо чаще, чем ты. Хотя я приказы не подписываю и на собеседованиях присутствовать у меня нет никакой официальной необходимости. Но я на них присутствую гораздо чаще тебя, хоть и появляюсь здесь гораздо реже.

И в кабинете у неё, бывает, засиживаюсь. А знаешь зачем? Вот такие вот штучки читаю. – Гена указал на личное дело Руслана. – А знаешь, зачем читаю? А потому что в них очень много всего интересного. Но об этих штучках мы чуть позже поговорим.

А сейчас… Сейчас, Влад, меня, в отличие от тебя, совесть мучает, что я понятия не имел, что у Любови Анатольевны дочка беременная ходила, да ещё и тяжело ходила.

Мне стыдно до безумия, что я, прося у неё личное дело сотрудника, знаю только имя, приблизительно год рождения, приблизительно должность и когда примерно оформляли.

Большинство здешних сотрудников – ТВОИХ подчинённых – я знаю по фамилии, имени и отчеству, знаю год рождения, семейное положение, где живут, чем живут и как живут.

Кстати, знаешь, что такое подчинённый?

Тот, кто находится под чином, то есть, под ответственностью того, кто имеет чин.

Все, кто здесь работает, формально находятся под твоим чином, под твоей ответственностью. Но только формально. Потому что ты не несёшь за них никакой ответственности!

Как ты можешь нести за них ответственность, когда ты о них ничего не знаешь? Ведь нести за кого-то ответственность, это значит отвечать за кого-то. Как ты можешь за кого-то из своих формальных подчинённых ответить, если ты о них ничего не знаешь?

Ты зарылся в своих бумажках и с чего-то решил, будто твои подчинённые с какого-то непонятного перепугу должны тебя слушаться. С чего они должны тебя слушаться, если ты за них не отвечаешь?

Влад, бумажки не работают! Работают люди!

А люди – они живые. Они думают. Они чувствуют. Они радуются и горюют, ссорятся и мирятся, женятся, разводятся, рожают, хоронят, дуркуют, за ум берутся, выпендриваются, стесняются. Они живут. И живут они каждый день, каждый час, каждую минуту, каждую секунду.

Не надо лезть в их жизнь. Не надо им сочувствовать. Но знать, как они живут и чем живут, ты обязан. Иначе у тебя нет возможности отвечать за них.

Вдумайся! ОТВЕЧАТЬ ЗА НИХ.

То есть, ты каждого своего подчинённого должен знать до такой степени, чтобы ответить за него, ответить вместо него на любой вопрос.

Все твои формальные подчинённые слушаются меня, Женича и Стаса не потому, что мы великовозрастные дядьки, а потому, что мы способны нести за них ответственность. Мы знаем, как они живут и чем они живут.

А поскольку мы в состоянии отвечать за них, мы знаем и как управлять ими так, чтобы от них была максимальная отдача.

А чтобы добиваться от человека максимальной отдачи, нужно, во-первых, знать, на что он способен в самом принципе, а во-вторых, знать, как он сегодня себя чувствует и физически, и психологически.

Вспомни себя в момент, когда ты узнал, что у тебя дочь родилась. А теперь представь, в каком состоянии находится сегодня Любовь Анатольевна. Уверяю тебя, оно не сильно отличается от того, что было у тебя. А вот теперь представь её сегодняшние способности к осуществлению трудового процесса.

Повторяю, не надо никому сочувствовать. От твоего сочувствия никому ни жарко ни холодно. Сделай для человека то, в чём он в данный момент нуждается, и тогда ты будешь иметь право требовать от него отдачу.

Даже любому механизму, прежде чем требовать от него отдачу, техническое обслуживание проводят.

Вот сейчас, к примеру, поздравить Любовь Анатольевну, подарить ей очень нужные в скором времени подгузники и очень приятные конфеты, а затем отпустить домой посреди рабочего дня – это, Влад, техническое обслуживание, которое в будущем даст отдачу сторицей.

А вот тебе ещё пример подобного технического обслуживания:

Не далее, как сегодня утром, помнишь, мы с тобой в коридор парой слов переброситься вышли? Мимо Вика Кириленчук из транспортного отдела проходила. Вообще никакая! Я её ещё по попке хлопнул.

Ты, небось, подумал, что великовозрастного дядьку пошалить потянуло?

Влад, посмотри на мою жену. Вон она, наискосок от тебя сидит. Где та Вика Кириленчук рядом с нею?

Вообще-то, если честно, несмотря ни на что, пошалить, бывает, тянет. И, знаешь, шалю! Но только ТАМ, где это уместно. А под «ТАМ», я имею в виду не только расположение в пространстве, но и стечения обстоятельств.

Надеюсь, понимаешь, что сегодня утром в коридоре ни место, ни стечения обстоятельств к шалостям не располагали?

А я Вику Кириленчук по попке хлопнул! И ты это увидел. Даже хмыкнул. А вот то, что она никакая шла, вот этого ты не заметил. И что дальше произошло, тебя тоже не интересовало.

Помнишь, что дальше произошло? Ну?

– Нет.

– Дальше я спросил её, и чего это она кислая такая. Но так спросил, что её на слезу пробило. Впрочем, особых ухищрений с моей стороны не понадобилось. Она на взводе до предела была.

Как ты думаешь, в таком состоянии работать можно?

Пытаться можно, конечно, только путного ничего не сделаешь.

Понимаешь, я ответил за Вику, что ей в данный момент нужно. А нужно ей было кому-то в жилетку поплакать.

Если бы ты всхлипы её слушал, ты бы знал, что она с парнем своим разругалась, да так, что была в состоянии не понимания, то ли ей топиться, то ли вешаться.

С одной стороны, вроде банальней не придумаешь. Яйца выеденного не стоит! И знаю я, что ни вешаться, ни топиться не побежит. И, в конце концов, всё, так или иначе, уляжется. Но когда? Через недельку?

Влад, не думаю, что ты внимание обратил, что я на часы глянул, как только увидел её, а потом, когда она дальше пошла, снова на часы посмотрел. У меня всё про всё две с половиной минуты заняло.

Я её по попке хлопнул, чего такая кислая спросил, на слёзы с откровениями спровоцировал, пожалел, засмущал, снова пожалел, совет дал, снова засмущал, ещё один совет дал, слёзки вытер, носик высморкал. И отлегло от души у неё. И пошла она дальше в совершенно другом настроении.

И к тому же, с твёрдым осознанием, что она под моей ответственностью, что я способен за неё ответить. Хотя отвечать за неё должен ты, а не я.

Так вот, каждый человек, который находится под твоей ответственностью, нуждается в подобном техническом обслуживании, но каждый в своём строго индивидуальном.

Я тебя прошу, не надо хлопать по попке каждую девчушку со следами страдания на лице. А вдруг у неё бабуля любимая померла? Знаешь, в этом случае «по попке» – это не в тему. Чувствовать надо, что у человека за проблемы.

А чтобы чутьё пореже обманывало, знать надо, чем и как человек живёт. К примеру, есть ли у девчушки бабуля любимая, которая на ладан дышит. Знать человека надо стремиться от и до, так как только в этом случае есть возможность грамотно провести необходимое «техническое обслуживание».

Ты же, не зная ни общего потенциала человека, ни его потенциала на данный момент, тупо требуешь от него отдачу.

Если сравнивать с механизмом, то твои требования крайне редко совпадают с техническими характеристиками. Потому механизм и не работает.

Ты же, вместо того чтобы ознакомиться с техническими характеристиками, жалуешься, что за дрянь тебе подсунули.

А теперь вернёмся вот к этой штучке. – Гена снова указал на личное дело Руслана. – Почему мне нравится вот эти вот штучки читать? Да потому что они содержат главные технические характеристики, на основе которых можно изучать остальные. Открывай! Думаю, ты отсюда почерпнёшь о-о-очень много для себя интересного. – Гена протянул личное дело Руслана Владу.

Влад пролистал его, внимательно читая. Как только он вновь поднял взгляд, Гена спросил:

– Ну-у-у-у?

– Да вроде ничего особенного.

– Да ты что! Ну ладно, давай вместе попробуем поискать чего-нибудь интересное. И первое – чисто для порядку, чтоб в курсе был – фамилия, имя и отчество. Ну! Читай!

– Крышенько Руслан Тарасович.

– Замечательно! С сотрудником познакомился. Теперь – дата рождения.

– Двадцать второе марта, тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года.

– Чудесно! Теперь – место прописки.

– Краснодарский край, станица Староминская…

– Дальше необязательно. Теперь – родители.

– Отец – Крышенько Тарас Михайлович. Мать…

– Стоп. Там годы ещё указываются.

– Тысяча девятьсот пятьдесят девятый, тысяча девятьсот девяносто девятый.

– Давай мать.

– Мать – Крышенько Вероника Григорьевна, тысяча девятьсот шестьдесят первый, проживает станица Староминская…

– Достаточно. Теперь – место жительства.

– Краснодарский край, город Сочи, – Влад остановился, подняв глаза на Гену.

– Улицу тоже читай.

– Улица Красная…

– Дальше необязательно. Дальше там графа есть по поводу жилья, где нужно подчеркнуть: собственное, в собственности родственников, неприватизированное, съёмное. Так что там подчеркнуто?

– Съёмное.

– Замечательно! А сколько у него зарплата?

– Десять тысяч.

– Чудесно! Ну и?

– Что?

– Влад! Подумай!

– Но я действительно не понимаю, чего Вы от меня хотите?

– Влад, посчитай по году рождения, сколько ему сейчас лет?

– М-м-м-м. Восемнадцать.

– А когда исполнилось?

– Двадцать второго марта.

– Ну и первый вывод?

Влад в непонимании смотрел на Гену.

– Влад! Если ему восемнадцать исполнилось двадцать второго марта, то, когда ты его брал на работу, ему было семнадцать. То есть, он был ещё несовершеннолетний. Смотрим дальше. В каком населённом пункте он прописан?

– В Староминской.

– А мать где живет?

– В Староминской.

– Надеюсь, то, что отца у него нет, по наличию даты смерти ты всё же сам догадался. Итак, имеем: прописан он в Староминской, мать живет в Староминской.