Я однажды приду… Часть II

– А что ты можешь мне ещё предложить в Париже? Только не нужно больше балов, ожерелье мне уже оттянуло шею, и я три раза запуталась в юбке.

– Мы можем уйти.

– Пошли.

И музыка закончилась. Глеб поцеловал мне руку и повёл к столику, где сидели Лиза с Олегом.

– Лиза, мы уходим. Спасибо, мы ещё заедем к тебе.

– Глеб, я буду ждать Катю, не забудь и не исчезай. Катя, я так рада с тобой познакомиться, очень хочется ещё с тобой поболтать, ты ему скажи, что он обещал.

– Хорошо, до свидания Лиза.

Олег сразу встал и тоже попрощался с Лизой. Когда мы уже выходили из зала, к нам подошла интересная девушка лет двадцати и попросила Глеба, который сразу встал практически передо мной:

– Глеб, познакомь меня со своей женой, я так давно тебя не видела, думала, ты заедешь в гости когда-нибудь.

Не многовато ли для одного городка пассий Глеба? Он демонстративно обнял меня и сказал властным голосом:

– Энн, я не буду знакомить тебя с моей женой, не набирай на свой клан проблем. Уходи.

– Я любила тебя! А ты меня прогнал!

Больше она не успела ничего сказать, появились два дюжих молодца и практически вынесли её, причем один из них зажал ей рот. К нам подошла Лиза и извинилась:

– Прости Глеб, её не должно было быть. Она как-то узнала, что ты приехал. Катя, не обращай внимания, она простой боец, Глеб её готовил когда-то, а она влюбилась.

Я только кивнула головой, не повезло с внешностью моему мужу, все сразу влюбляются, я, кстати, тоже сразу влюбилась. Может в Италию вернуться и посидеть во дворце пару лет безвылазно? Олег рассмеялся, чем вызвал гневный взгляд Глеба.

– Глеб, Катя уже обратно в Италию хочет, от твоих подружек подальше.

Глеб растерянно посмотрел на меня.

– Глеб, просто многовато для одного вечера. Я теперь понимаю, почему ты во дворце прячешься.

– Катя, ты что, он от них бегал рысью, а они за ним, едва успевал. Ты не думай, он всегда скромный был… ну, иногда, сама понимаешь…

Глеб совсем рассердился и взял меня на руки.

– Лиза, прощай.

Обратно мы ехали в полном молчании. Глеб попытался взять меня за руку, но я изобразила взгляд оскорбленной невинности и он, вздохнув, отвернулся к окну. Олег только посматривал в зеркало и улыбался.

8

Утром я проснулась бодрой и довольной. Вечер удался: бал, танцы, стеклянная лестница, мой гордый вид, когда мы вернулись с бала, а продолжение было совсем восхитительным. Неожиданно для себя, я, выйдя из машины, сказала:

– Спасибо за вечер, я спать, устала немного.

Олег сделал лицо консьержа и открыл передо мной дверь с шутливым поклоном, Глеб остался стоять с ошалелым видом. А это тебе за мои страхи и сцену перед зеркалом.

Но как я снимала платье! Самым страшным была шнуровка на спине, её я никак не могла достать, уже думала лечь в платье и надеяться на завтра, когда в комнату постучали, и вошёл Олег.

– Катя извини, ты очень громко думаешь. Я Глебу ничего не сказал, но можно тебе помочь, я не буду смотреть, глаза закрою, на ощупь развязывать буду.

Можно подумать, а кто меня голую из бассейна доставал?

– Тем более, но ты теперь замужняя женщина и Глеб мне голову оторвет с полным правом.

Ну да, и тот ничего не слышит, находясь в соседней комнате. Я рассмеялась и разрешила:

– Тебе я доверяю полностью.

Олег хмыкнул, сделал лицо евнуха в гареме и подошёл ко мне. Расшнуровывал он так же медленно, как Глеб зашнуровывал перед свадьбой. И что там такого интересного на моей спине?

– Всё, помочь снять?

– Не надо, я сам.

В дверях стоял Глеб. Олег усмехнулся и сразу вышел. Глеб подошёл ко мне и помог снять корсет и юбку. Мне было очень сложно удержать строгое выражение на лице, я не выдержала и улыбнулась. Глеб не поддался моей улыбке, и это ещё больше меня развеселило – не смог, даже Олегу не смог довериться, а я значит должна весь вечер знакомиться с его бывшими подружками и мило им улыбаться. Я произнесла недоуменный звук, вроде как удивилась, пожала плечами и стала укладывать платье в коробку, даже не пытаясь надеть ночную рубашку. И кто же это зрелище сможет выдержать? Да ещё после такого бала. Я даже не успела понять, как оказалась на руках Глеба. Его глаза сверкали, и он поцеловал меня, страстно, как муж у постели. И я сдалась, обняла его изо всех своих сил и ответила его губам, отдаваясь им, как может отдаться мужчине только любящая его женщина. Я впервые гладила его плечи и голову в страсти, отдавая свой огонь, и принимая огонь его рук, которые обнимали меня и гладили по обнажённому телу, впитывая мой огонь и отдавая свой. В моём организме образовался вихрь, и я в пылу жарких объятий представила, как мой огонь соединяется с огнём Глеба и образуется единый огненный вихрь. И они соединились, эти два энергетических потока.

– Нет! Не смей!

Я просто обмякла на руках Глеба, совершенно без сил, не ощущая ничего, даже рук Глеба, от меня осталась только оболочка. И даже не поняла, когда появился Олег, как Глеб положил меня на кровать. Прошло много времени, прежде чем я стала ощущать тепло от рук Олега, потом это тепло стало всё жарче и жарче, наконец, в моей голове взорвался фейерверк.

– Олег, всё, я в норме.

И ужаснулась – Олег был бледен, глаз практически не видно и совершенно пергаментная кожа. Он улыбнулся и сказал:

– Не переживай, всё в порядке.

Встал и вышел из комнаты. Глеб сидел у окна, смотрел на меня и улыбался. Я не ожидала улыбки и таких синих глаз после того, что произошло со мной, после этой неожиданной очередной передачи энергии. Он подошёл ко мне, взял за руку, опять улыбнулся и сказал:

– Всё хорошо, ты быстро восстановилась и больше мне ничего не отдаешь.

Он замолчал, даже прикрыл себе губы рукой, чтобы не сказать ещё что-то, и это что-то было радостным, глаза сияли не только от бушевавшей в нём моей энергии, что-то радовало его помимо этого.

– Чему ты так радуешься?

– Тебе. Я радуюсь тебе, я чувствовал тебя всю, всё твоё тело, каждое твоё движение по своей коже и смог сдержаться. На тебе нет никаких повреждений, я смотрел.

И тут уже я расхохоталась до слёз, наверное, тоже от избытка энергии Олега в себе. Глеб улыбался, глаза сверкали синевой, он наклонился ко мне и прошептал:

– У нас всё получится, мы муж и жена, у нас всё будет.

Нежно меня поцеловал и ушёл.

Утреннее солнце сверкало в окне, а во мне всё пело, Глеб уверен в нас, сам сказал, что у нас получится и всё будет, мы муж и жена. И даже прикрылась одеялом от смущения, опять вся покраснела. В дверь постучали, и вошёл Глеб, я быстро спряталась под одеяло. Неожиданно почувствовала, что меня подняли вместе с одеялом и куда-то несут.

– Глеб, ты куда?

– Бассейна здесь нет, в ванну.

– Глеб! А одеяло, пусти, мокро же пусти, тону!

Но он уложил меня в ванну, включил воду и залил водой вместе с одеялом.

– Ну и как я буду спать ночью?

– Высохнет.

Но одеяло он достал, бросил на пол и включил душ. Ему хотелось касаться меня, и это было не чувственным прикосновением, а просто узнаванием вчерашних ощущений. Он улыбался, глаза светились, прикосновения доставляли ему удовольствие физическое, он прикасался ко мне кончиками пальцев и слушал свои ощущения. Глеб поливал мою кожу тёплым душем, а потом сразу прикасался к этому месту, он как бы слушал ток энергии, исходящей от моей кожи. Я смотрела на него и поражалась, он здесь другой, а может я стала другой, и он это почувствовал? Ведь я доверилась ему вчера на лестнице и изменилась, внутренне изменилась, допустила до себя, до своего сердца. Глеб касался моих рук, плеч, неожиданно коснулся коленки, высунувшейся из воды, и поцеловал её. Тихо засмеялся, снова поцеловал и встал.

– Я буду ждать тебя в столовой.

Выдержка закончилась, глаза стали совершенно прозрачные, только чёткий зрачок. А может нам к утреннему поцелую добавить целование коленки? В ванне. Пожалуй, мне не хватит выдержки, может, всякие сверхчеловеки и смогут, я точно нет. От этих мыслей я чуть не утонула, сползла в воду и пыталась хихикать.

В столовой сидели оба, совершенно восстановившийся Олег и совершенно счастливый Глеб.

– Доброе утро, Олег, как ты?

– Доброе утро, всё хорошо.

Он мне хитро улыбнулся и спросил:

– Али тебе не объяснял действие своего отключения?

– Нет, я была без сознания.

Глеб, продолжая счастливо улыбаться, заявил:

– Всё будет хорошо, только Катя, ты должна представить крышку на своей голове и никому ничего не отдавать. Олег один, я тебе ничего не могу дать, ты не берёшь, ты мне только отдаёшь. Никаких эмоций.

– Я что, в Париже буду сидеть в доме? Может, хоть к Лизе поедем?

– Сегодня она занята, мы к ней поедем завтра. А сегодня Париж.

Поездка по Парижу превратилась в прогулки по набережным Сены, хоть и холодно, но очень красиво. Олег остался в машине и медленно ехал за нами. Я заявила, что шубу надо выгулять и Глеб терпеливо ходил со мной, не очень понимая прелести такой прогулки. Наконец, он не выдержал и заявил, что я замёрзла и мне пора обедать. А обедать он повёл меня в ресторан, принадлежащий одному из сыновей Лизы. Отдельные номера для своих, и кормят только по предварительной договоренности, нас уже ждали и обед был вкусным, но непонятным – то ли рыба, то ли мясо. Глеб с Олегом что-то обсуждали на своём неизвестном языке, сразу заявив, что это дела кланов сыновей Лизы и мне будет совсем неинтересно. Сказали так, что стало ясно – интересно мне будет, но они не скажут.

А после обеда мы пошли смотреть Версаль. Лучше бы не ходили. Версаль действительно оказался значительно меньше нашего Зимнего, и комнатки такие маленькие, во дворце Глеба и то побольше будут. Видимо, я уже чувствую себя специалистом по жизни во дворце. Вывод один – в Версале жить было неудобно. Конечно, красиво, много картин и золота, но не так уж и со вкусом. Все короли что-то достраивали и добавляли, появилась мешанина стилей комнат и коридоров, во дворце Глеба значительно удобнее и со вкусом всё нормально. Олег только пожимал плечами на мои замечания, а Глеб резонно заявил, что королям всегда не хватало денег, все деньги на войны уходили и с налогами были проблемы, а у него они есть всегда благодаря финансовому гению в лице Андрея. Смотреть парковый комплекс Версаля Глеб категорически отказался, заявив, что холодно и смотреть там особо нечего – фонтаны не работают.

Ужинали мы в том же ресторане, и всё повторилось: кормили непонятно чем из непонятно чего, и Глеб с Олегом тайны кланов сыновей Лизы мне не раскрыли.

Одеяло заменили. Я лежала на кровати и слушала, как в соседней комнате Глеб в полголоса что-то обсуждал с Олегом. Мне было очень спокойно от этих голосов. Они решают какие-то свои важные мужские дела, не допуская меня до них просто потому, что я женщина и меня не следует ими беспокоить. В моей прошлой жизни я всё всегда решала сама, свои и чужие проблемы, и мужчины считали это совершенно нормальным. Вот это было одиночеством. А сейчас мужчины отбиваются от моего любопытства и решимости участвовать во всех делах. Я хрустальный сосуд, меня берегут, и счастливы только от того, что я есть, такая, какая даже сама не знаю.

Глеб нежно меня поцеловал, укладывая в постель, и сказал:

– Отдыхай, завтра поедем к Лизе, она ждёт тебя.

– Глеб, мне хорошо с тобой.

– Мы вдвоём, помни об этом всегда.

Ещё раз поцеловал, нежно-нежно, и ушёл.

Утро было ясным и светлым, каким-то совершенно прозрачным, так в большом городе бывает очень редко. Я стояла у окна, любовалась домами, солнцем и наблюдала за прохожими. Оказывается, мне очень не хватало во дворце Глеба этой возможности посмотреть из окна. Только сейчас я поняла – там я как в сейфе, не нужно даже никуда заходить отдельно, абсолютно закрытое пространство для меня. Мне стало грустно, с одной стороны, я к нему уже привыкла, но сейчас, вернувшись из Парижа, мне будет не хватать этой простой возможности выглянуть в окно и посмотреть на сад или море.

В дверь постучали, и вошёл Глеб.

– Привет.

– Привет, тебя не было в доме?

– Я только вернулся. Хорошо спала? Ты бледная.

– Хорошо.

– Завтрак на столе и Олег уже заварил свой чай.

За завтраком Олег не сказал ни слова, только внимательно на меня смотрел. Энергией он напитал меня сильно, но грустное настроение осталось. Неожиданно Глеб спросил меня:

– Катя, ты хочешь посмотреть на замок? Который подарил Олаф.

– Он же нам крепость подарил.

– Он имел в виду укрепленный замок, я видел его.

– Хочу. Когда мы сможем поехать?

– Завтра.

– Завтра? Мы туда поедем завтра? А твои дела в Италии?

– Дела делаются сами. Там Андрей, Виктор и Самуил, они всё сделают. Так ты хочешь в Норвегию?

Я только закивала головой, мне хотелось продолжить путешествие. Глеб посмотрел на Олега и тот только кивнул, значит, подготовка уже идёт. Мои грустные мысли сразу испарились, и я выпила ещё чашку удивительного чая Олега. Мы поедем в Норвегию, я увижу заливы и скалы, бушующее море, я даже лихорадочно вздохнула от такой перспективы. Олег странно посмотрел на Глеба и что-то сказал, Глеб удивлённо поднял бровь и ответил несколько слов.

– Одевайся, мы тебя подождём.

Когда я вышла полностью одетая, они продолжали разговаривать, и Глеб выглядел поникшим.

– Глеб, что-то случилось?

– Нет, это так, дела.

Но в машине он был задумчив, поцеловал руку несколько раз, так и держал её всю дорогу в своих ладонях, слегка поглаживая. Олег ему что-то сказал и Глеба это расстроило. Мне они ничего не скажут, лучше не спрашивать.

Лиза ждала нас на лестнице, как в прошлый раз.

– Не обманул, приехали. Олег ты с Глебом сходи к моим, они опять натворили глупостей, вправьте им мозги, а я пока с Катей поболтаю в беседке. Ты, Глеб, молчи, я сама знаю о чём с ней говорить, не переживай, о твоих амурных делах ничего рассказывать не буду.

Она меня обняла и повела к беседке, хотя эта идея не очень понравилась Глебу. Сначала мы погуляли по саду вокруг беседки, и Лиза молчала. Я не стала ничего говорить, раз молчит, значит, думает, не будем прерывать её в тяжёлых мыслях, захочет, сама расскажет. А то, что мысли тяжёлые, было понятно по глазам. Наконец, Лиза вздохнула, и мы зашли в беседку.

– Катя, когда вы вернётесь в Италию, ты к Аарону пойдёшь?

– Мы сначала поедем в Норвегию и когда будем в Италии, я не знаю. Глеб обещал Аарону, что я встречусь с ним, но решать будет он.

Лиза кивнула, ничуть не сомневаясь в решении Глеба.

– Молодец, Глеб, развлекает тебя, вывозит, он думает о тебе постоянно, хочет тебе понравиться.

Она опять вздохнула и посмотрела на меня.

– Катя, скажи, а кровь ты сама Глебу предложила? Я ведь не поверила Самуилу, когда он это мне рассказал.

– Сама. Я не могла смотреть, как Глеб мучается, он отказывался, но потом Аарон его убедил, он ожерелье принёс для меня, а Глебу какой-то ободок на голову.

Лиза удивилась, но только покачала головой.

– И как Глеб тебя не убил? Почему?

– Они его держали сначала, а потом он ушёл.

– Да нельзя его было удержать, понимаешь – нельзя! Он и так был самый сильный, а после передачи в десять раз сильнее стал, нельзя такого удержать!

Она даже сникла после этого взрыва, взяла меня за руку.

– А ты, ты что чувствовала?

– Ничего, просто пришла в себя, это потом уже плохо было, когда мы с ним встретились.

– Что?!

– Я у Аарона была, а когда вернулась, мы с ним встретились. Когда он ушёл, тогда мне плохо и стало.

– Катя, этого просто не может быть, не могут они себя держать при человеке, если он жив остался, он всё равно должен был тебя убить. Это закон, он всегда работает, на всех.

Она даже меня за плечи встряхнула, потом опять сникла.

– Но Глеб смог. Он меня потом спасал, когда мне плохо было.

– Да, смог, это только он может. Он и сейчас может, даже целует тебя, я вижу, спокойно держится. Но как он сразу удержался, всё равно не понимаю.

– Он лабораторию Самуила в порошок разнёс, я видела, но ничего, лицо конечно, перекошенное, но не так уж и страшен.

– Ты что, видела его в этот момент? Как ты могла, ведь ты…

– Он мне запись показал.

А вот это Лизу добило. Она побледнела, потом покраснела, долго пыталась вздохнуть, широко открывая рот. Я даже испугалась за неё, но она взяла себя в руки и прошептала:

– Как запись? Тебе? Зачем?

– Когда я потеряла память, он решил меня отпустить от себя и долго доказывал, что он монстр и я свободна. Они мне все говорили, чтобы я ушла, и что они мне обеспечат безопасность от себя, даже Аарон.

– Этот… а он почему тебе… как Глеб мог допустить…

– Глеб надеялся, что, если я увижу Аарона, может смогу что-нибудь вспомнить. Аарон тоже говорил, чтобы я ушла.

– А ты? Почему не ушла? Почему осталась?

Она внимательно на меня смотрела, прямо в глаза заглядывала.

– Я, когда записи про себя смотрела, поняла, что любила Глеба таким, какой он есть, до потери памяти я же знала, кто он. Как я могла уйти? Мне только надо было эту любовь вспомнить, и я вспомнила всё.

Лиза молчала долго, казалось, то, что я ей рассказала, никак не укладывалось в её голове. Она погладила меня по руке, потом встала и походила, села и снова взяла меня за руки.

– Понимаешь, только Глеб это смог, можно уйти от человека, не убить, самому умереть. Но находиться рядом в агрессии… он долго держался, другие так не могли… и с тобой встречаться, когда он от одного запаха твоей крови с ума сходит, за сотни километров тебя чувствует, это тебе не понять никогда. А потом получить твою кровь и опять рядом быть, это…

Она махнула рукой, объяснить невозможно.

– А ты, ты как смогла остаться, когда всё произошло? И потом, когда всё вспомнила… он как смог тебе всё показать, почему не ушла, не понимаю.

Лиза качала головой, взмахивала руками, хлопала себя по коленям.

– А как ты боль эту выдержала? Столько дней выдержала, почему ты потом не ушла? Он богат, Глеб, у него дворцы и кланы.

– Я знаю, он по контракту чего-то там мне отписал, дворцы и счета.

Она смотрела на меня, не моргая, и качала головой.

– Это Глеб и ты, ты и Глеб. Только у вас, больше ни у кого, только вы.

Она помолчала несколько минут, я не решилась нарушить это молчание. Мне нечего было ей сказать, столько всего произошло за последнее время, что я уже не знаю, что на самом деле держит нас вместе с Глебом. Моя ли любовь, моё одиночество, энергия, или, может, одиночество самого Глеба в этой его мощи и в этом его мире. А то, что у нас получилось, о чём она мечтает для своих сыновей, пока невозможно для них, они ещё не прошли свой путь одиночества, они не готовы к нему. Заставить понимать то, что ты не понимаешь, не прошёл своей жизнью, своей болью, невозможно. А без этого понимания невозможно удержать таких как они, поэтому погибла эта девушка – Сергей не был готов к таким мукам, он не хочет менять свою сущность, она его вполне устраивает на данный момент.

Лиза тяжело вздохнула и попросила:

– Катя, ты к Аарону когда поедешь, Глеб раз пообещал ему, отвезёт, он слово всегда исполняет, посмотри как он держится. Ты человек, сразу поймёшь, это видно.

– Аарон всегда при мне держался, я его никогда не боялась.

– Это он сытый был настоящей кровью, а теперь он другой.

Вспомнив Лею, как она изменилась за сутки, я согласилась с Лизой.

– Может, я приеду к нему, но мне важно, что ты думаешь. Олаф у него ведь был?

– Был, Олег сказал, что Олаф ему сильно помог.

– Олаф да, он всё знает, только делать самому надо, а мои ничего делать не хотят, им и так весело жить. Ладно, пойдём обедать, да и Глеб уже круги нарезает, совсем сердитый.

Мы вышли из беседки, сразу ниоткуда появился Глеб, обнял меня и обратился к Лизе:

– Лиза, прости, но мы уезжаем, на обед не остаёмся.

На её удивлённый взгляд лишь сообщил:

– Мы завтра уезжаем в Норвегию, а у меня ещё дела в Париже.

Лиза пожала плечами, дела так дела, с Глебом не поспоришь. Она обняла меня и постояла так, ей действительно было тяжело оставаться со своими думами о несбыточном.

Олег уже сидел в машине и кивнул Глебу, что-то готово, я это поняла. И мы поехали неизвестно куда по делам. Это оказался ресторан на корабле, который медленно двигался по реке, можно было рассматривать красоты Парижа и обедать.

– У тебя встреча в ресторане?

– Нет, это для тебя. Тебе понравилось гулять по набережной, и я подумал, что обед на реке доставит тебе удовольствие.

Мы сидели в отдельной кабинке, со всех сторон окружённой стеклом и берега проплывали перед нами вместе с домами, дворцами и набережными. Иногда я даже забывала есть, так всё было красиво, с погодой благо повезло. Я впитывала все картинки и говорила себе – запоминай каждый дом, мостик, всё, будешь вспоминать, выглядывая в непрозрачные окна дворца.

Олег долго говорил по телефону и отчитался перед Глебом:

– Для поездки всё готово, самолёт ждёт, окна есть. Сопровождение прибудет паромом.

– Окна, это как?

Он посмотрел на меня, усмехнулся, но ответил:

– Ты можешь выбрать время отъезда. У нас есть три времени вылета для самолёта.

Я удивлённо посмотрела на Глеба, он улыбался почему-то немного грустно. Появившаяся утром грусть так и осталась в его глазах, хотя они были совершенно синими. Грусть, не гнев, не раздражение или недовольство, а именно грусть. Что так его волнует?

– Значит, я могу сейчас сказать «сезам» и мы полетим в Норвегию?

– Говори.

– А твои дела?

– Ты моё дело. Но у меня для тебя есть сюрприз, поэтому предлагаю вылететь ночью.

Вопрос был готов сорваться с губ, я широко открыла глаза, но решила ничего не спрашивать, пусть будет сюрприз. Мы долго плыли на корабле, и мне удалось увидеть много интересного, поэтому, когда стали причаливать, я даже грустно вздохнула – хотелось плыть и плыть, рассматривая красоты. Поднимаясь по трапу на берег, я поймала тревожный взгляд Олега, они переглянулись с Глебом и посмотрели на меня.

– Что, что-то не так?

– Тебе понравилось?

Вопрос Глеба застал меня врасплох, он спрашивал напряжённо, не так, как спрашивают после экскурсии.

– Очень, так бы и плыла, всё красиво, но почему ты спрашиваешь?

– Я рад, просто волновался, вдруг не понравится.

Он действительно улыбнулся и обнял меня, прижал к себе и в машине опять держал за руку. Мы ещё какое-то время кружили по городу. Мне было приятно, что не было тонировки на стеклах машины, и я могу увидеть прохожих, маленькие уличные сценки, даже уловить разговоры, и, хотя я их не понимала, но чувствовала тональность и почти догадывалась, о чём они говорят. Иногда я замечала, что Глеб внимательно на меня смотрит, но он ничего не говорил, и я тоже молчала, просто радовалась возможности понаблюдать за улицами Парижа.

Сюрприз меня поразил, никогда не могла себе представить, что можно такое изобразить огнём. Мы приехали на какую-то поляну, был поздний вечер и уже темнело. Олег поставил машину у дерева, и Глеб помог мне выйти из машины. Он никуда не пошёл, встал за моей спиной и обнял, как бы прикрыл меня собой. Олег встал рядом. Я показалась сама себе такой маленькой рядом с ними, как с тем деревом, у которого мы стояли. И почувствовала силу, которая исходила от них, они её кому-то демонстрировали специально. Может из-за темноты, а может, действительно среди тех, кто собрался на поляне есть их враги, но они стояли как два боевых танка, нет, что-то больше, крейсера. Какая темнота, они же всё видят.

На поляну вышли молодые девушки и парни с факелами в руках и началось. Всё сверкало и искрилось, факелы летали по всей поляне, крутились колесом и взлетали высоко вверх. Собравшаяся толпа вскрикивала и взрывалась аплодисментами, свистом и отдельными фразами. Потом они ушли и в центр поляны вышли рыцарь и принцесса. Они держали в руках какие-то цепи, на концах которых тоже был огонь. Я не поняла: то ли принцессе не нравился рыцарь, то ли рыцарю не нравилась принцесса, но они чуть не подожгли друг друга. Потом были всадники, едва удерживавшие своих коней, но очень красиво, какие-то композиции и всё с пылающим огнем. Я даже иногда не дышала от восторга, во мне всё трепетало от магии огня. Продолжалось это действо достаточно долго, и у меня начали замерзать руки, я попыталась их согреть, разминая пальцы, Глеб заметил мои движения, завернул их в свои ладони, мне сразу стало тепло и спокойно. Неожиданно наступила темнота, и зрители не сразу поняли, что всё закончилось.

Олег сказал Глебу несколько слов и исчез. Мы продолжали стоять у дерева, Глеб даже не сделал попытки сесть в машину. Я не то, чтобы испугалась, чувствовала, что Глеб спокоен, но темнота давила и тревожили голоса.

– Олег уже идёт. Он уходил поздороваться со старыми знакомыми.

Интересно, это они им показали свою силу? Или они так приветствуют друг друга? Глеб погладил меня по плечам и тихо спросил: