Питерская история

– А вдруг это твой отец? И вряд ли он с таким количеством народа справился бы.

– Настя, он служил в десанте.

– Ну так сколько лет-то прошло? Думаешь, осилил бы?

– Я в нем уверена.

Минут десять мы молчали. Лена задумчиво помешивала ложечкой в чашке с кофе, я упрямо пялилась в окно, наблюдая занимавшийся рассвет.

– Ты не думай, – подруга возобновила разговор. – Папа у меня еще боевой. Он тут недавно роман закрутил с одной…

– Тс-с-с…

– Ну что опять?

– Кто-то в замке ковыряется… – сердце по-заячьи спряталось в пятках, но смелее я от этого не стала. После пережитого ужаса хотелось забраться на Байконур и попроситься на Луну. Или Марс. А еще лучше – к Плутону.

– Ну, точно не Граф. Он не знает, где я живу.

– Да? Ты в этом так уверена? Откуда-то он узнал, где живет Сашка!

– Кстати, об этом. Александр в этой ситуации ведет себя крайне подозрительно. Ты бы поговорила с ним начистоту, что ли…

– Доброе утро, девочки, – на кухне вдруг нарисовался дядя Сеня, и я поняла – чудом меня не парализовало. Подскочив вместе со стулом, я задела столешницу, опрокинув уже, к счастью остывший кофе нам на колени. Ленка взвизгнула от неожиданности, я же вопила благим матом, продолжительно и громко.

– Вот дурынды! – рассердился он и шагнул к столу. – Может, и меня напоите сим чудным напитком? Кстати, Лена, ты опять забыла закрыть дверь на задвижку. Сколько раз напоминать об этом?

– Что ты тут делаешь в такой час? – Ленка откашлялась и попыталась взять инициативу в свои лапки. Не вышло.

– Вас, дурных, караулю. Как бы чего не стряслось. Верно, Настя? Какая ты громкая, оказывается…

– Простите… – я не знала, куда себя девать. Ясен пень – не просто так он явился по наши души. Значит, он был там, все видел и звал Ленку. А мы чесанули от него, как от прокаженного. И теперь последует допрос. С пристрастием. И достанется мне на орехи сейчас…

– С чего ты взял, что у нас что-то не так? Вот сидим, болтаем…

– Конечно. А с чего мне звонит наш финансовый директор и заявляет – совсем недавно подвозил мою дочь? Ночью. Да к тому же она заявила, что ее ограбили. А я уж было думал, мне показалось, что это вас я видел на площадке. Оказывается, именно вас. Как тебе это нравится?

Блин! Так этот Михаил-спаситель, значит, знает дядю Сеню? И Ленку, очевидно, тоже, раз сдал ее отцу с потрохами.

– Ой, – только и смогла произнести Лена, заново расставляя чашки и заправляя их кофе.

– А вы почему так поздно там оказались? – расхрабрилась я.

– К другу заезжал. Выхожу – тут вы, прыгаете как стрекозлы по площадке. Лену я сразу узнал. А сейчас я отброшу маску интеллигентного и начитанного мудака и спрошу прямо: какого хрена вы делали ночью на улице и кто из вас, идиоток, связался с этими отморозками?

Ленка покосилась на меня, но промолчала. Не хочет выдавать. Зачтем-с…

– Я, – ответила и отвела взгляд. Окно меня сегодня прямо-таки гипнотизировало.

– Рассказывай, – потребовал дядя Сеня. – И Ленок, я все еще жду кофе. Чую, беседа будет долгой.

Через полчаса моей сбивчивой речи, в продолжение которой Семен Васильевич медленно багровел, я всерьез испугалась за его здоровье.

– Видимо, придется тряхнуть стариной.

– Ты это о чем? – насторожилась Ленка. – К «крыше» обратишься за помощью?

– Тебя это вообще никоим образом не касается. Но проблему я решу.

– Саша обещал помочь… – мяукнула я.

– Настя, ты совсем дура или просто прикидываешься? – взревел дядя Сеня. Я всерьез обиделась на это заявление и заткнулась.

– Пап! – возмутилась Лена. – Ей и так сейчас фигово.

– А кто виноват? Она сама залезла в эту кашу с потрохами.

– И что? Мы просто оставим ее на растерзание Графу?

– Естественно, нет. Тем более он и тебя сюда решил приплести.

– Так почему же я дура? – набравшись храбрости, спросила я.

– Потому что из твоего разговора лично я понял одно: Сашка твой либо мент, либо работает на них.

– Ну нет! Он простой охранник…

– Угу. Сама мозгами пораскинь. О встрече на пустыре знали только непосредственные участники сделки, да ты с Александром. Вряд ли парни сами себя решили замести в ментовку. Ты вроде к ним тоже не обращалась. Остается один вариант – твой дружочек.

– Зачем это ему?

– Вывод напрашивается сам: это его работа.

– Нет, я знаю, где он работает, я была там. Он точно не мент!

– Тогда знается с ними.

Выходит, не зря он заикнулся о десяти тысячах. Он знал, о какой сумме идет речь, потому что был в курсе, сколько товара туда притащили. Разбирается в этом, опять же. Значит, не первый раз. Значит, это он сдал Вовчика. Может быть, даже дружку своему. Откуда мне знать, может он как раз и есть мент? А Сашка просто помог ему. Или решил отомстить Вовчику за фингал, поставленный тогда в «К»…

– Насть, ты теперь понимаешь? – Лена вытаращилась на меня. – Граф тебя избил из-за Сашки! И эта паскуда даже ничего тебе не сказала!

– Он не знал. Он не мог знать, – мне потихоньку становилось худо. – Откуда ему было знать, что Граф все это на меня повесит?

– От верблюда. Если он в этом замешан, то должен знать, что из себя представляет этот маньяк.

– Дядя Сеня, это все глупости. Он меня любит, – очень хотелось упасть на пол и зареветь, но приходилось держать марку, чтобы доказать слова. Хотя сама я им уже верила не всерьез.

– Предлагаю отправиться по домам, а завтра будет думать, как решить эту маленькую проблему.

– Не надо думать. Я сама все сделаю. Вы тут не при чем. И вы, и Лена. Она и так пострадала из-за меня.

– Да ничего же не случилось, – попыталась отмахнуться подруга.

– А если бы случилось? Как бы я потом смотрела тебе в глаза? А твоему отцу? Лучше я пойду. Автобусы уже должны ходить.

– Насть, не делай глупостей, – встрял Семен Васильевич. – Поверь, у меня есть нужные люди…

– Нет, не надо. Кто эту кашу заварил, пусть и расхлебывает.

Быстро клюнув Ленку в щеку, выскочила из квартиры, пока во мне оставалась решимость делать хоть что-нибудь. Сейчас у Сашки будет долгий и серьезный разговор после ночной смены. Или не будет, решила Настя и поехала к себе домой, плюнув на все. По-прежнему в домашних тапках.

14: Трудный возраст

Спокойно предаться самобичеванию по поводу того, как я предаю всех друзей, мне не дали. Только я завалилась из душа на кровать, раздался звонок в дверь.

– Мама? Папа? – проблеяла я, открывая дверь, и чудом не завалившись в обморок от избытка чувств. Весьма противоречивых. – А вы чего так рано?

– Почему же рано? Так и было запланировано. Ты перепутала даты? Привет, солнышко, – мама обняла меня с улыбкой, а вот мне захотелось разреветься. – Мы соскучились.

– Я тоже, – сообщила, слегка покривив душой.

– Какие у тебя синяки под глазами, – она заглянула мне в лицо с озабоченным видом. Видимо, тональник потек. – Ты вообще спишь? Или гуляешь ночами?

– Сегодня не спала. У Лены проблемы, жалуется на Лешу, говорит, расставаться надо, вот и пришлось утешать.

– Пили? – насмешливо уточнил папа.

– Немножко. Просто не выспалась, вот и похожа на ходячего мертвеца.

– А что с холодильником? – из кухни подала голос мама и вернулась в прихожую.

– Умерся, – со вздохом произнесла я. Папа подмигнул.

– Ой, дочка, нельзя тебя одну оставлять еще, нельзя. И цветы загубила. Вообще не поливала?

– Недавно поливала. Отойдут, мам.

– Ясно. Может, расскажешь, что тут у тебя стряслось?

– Да все хорошо. Просто я не выспалась. Да и не ожидала, что вы так рано приедете.

– То есть, мы не вовремя, – подвела итог мама.

– Да я не это хотела сказать…

– Настя, что за хе… гхм… здравствуйте, – в квартиру влетел Сашка с перекошенным лицом и осоловел, увидев моих родителей.

– Доброе утро, молодой человек, – строгим голосом произнесла мама. – Вы к кому?

– Ну… к Анастасии…

– Вы ее друг?

– Да, мам, это мой …э-э-э… новый парень.

– А что же Всеволод?

– Тоже умерся, – мрачно ответила я.

– В самом деле?! – обалдела мама.

– Да просто расстались.

– Александр, – представился мой «новый парень» и протянул папе руку.

– Павел Викторович.

– Катерина Петровна, – подключилась мама.

– Очень приятно.

– Взаимно. Чай, кофе? Правда, мы сами только что приехали…

– Нет-нет, не беспокойтесь, – замахал руками Сашка. – Я вообще на минутку забежал, к Насте вот…

– Тогда не будем вам мешать. Мы с поезда, хотим освежиться, покушать…

– А кушать нечего, – внесла свою лепту ваша покорная слуга. – Холодильник-то сдох. А я у Сашки жила все эти дни, ничего не покупала.

– Давайте я сбегаю, тут ведь супермаркет есть рядом, – предложил парень.

– Что вы, Настя сама сходит, – вмешалась мама. – А впрочем, вам же все равно нужно поговорить. Вот и совместите приятное с полезным.

Я уже не стала говорить, что устала и жутко хочу спать. Покорно оделась, причесала свои космы и с убитым видом вышла из квартиры. Сашка выскочил вслед за мной, попрощавшись с родителями.

– Не знал, что они сегодня возвращаются.

– Я тоже не знала. С памятью плохо.

– Ладно, это все ерунда. Что за фигня случилась ночью? Я прихожу – квартира нараспашку, бери – не хочу. Тебя след простыл. Ты чокнулась или что?

– Или что. Ленка приезжала. Когда поехала домой, на нее во дворе Граф со своими кобелями напал. Вот и пришлось все бросить и бежать на помощь.

– А потом-то вы куда рванули оттуда?

– К Ленке. Возвращаться в квартиру не с руки было, там эти козлы весь двор обложили.

– Эта сволочь все границы переходит. Они вам ничего не сделали?

– Нет. Не успели. А теперь, Саша, расскажи мне, что за чертовщина здесь происходит. Ты ведь не просто так про те деньги заикнулся. Ты Вовчика сдал, да? Скажи мне?

Мы как раз заходили в магазин, и Сашка сделал вид, что не слышит. Нагло так. Словно я дура идиотская. Выходит, дядя Сеня был прав. И меня затошнило от мерзости, которая меня вдруг окружила.

– Поняла. Все поняла. Ну что ж. Спасибо тебе большое. Это из-за тебя меня чуть не прибили и чуть не изнасиловали мою лучшую подругу.

– Да я-то тут причем, Насть?! – возмутился парень. – Я ж не знал, что все так серьезно закрутится. Я Димке просто так предложил их группку взять. Отомстить решил за апперкот в баре.

– Молодец! Молодец! – я развернулась и долбанула по его плечу кулаком. – Ты охренел, козел?!

– Ты кого козлом назвала? – разозлился он. – Меня? Настя, лучше не зли меня.

– А что? Что будет-то? Ты меня предал, понимаешь? Я поделилась с тобой, а ты друга моего за решетку упрятал, мудак!

Проходящие мимо люди удивленно косились на нас, но молчали. А мне было плевать на всех. Хотелось плюнуть Сашке в лицо, убежать к Ленке и реветь у нее на плече. Теперь еще и родители дома, не дадут спокойно предаться депрессии.

– Я не хотел, чтобы все так получилось! Но Димка всерьез решил за него взяться, когда узнал, что Вовчик твой с Графом знается.

– А вы с твоим гребанным Димкой выходит, его тоже знаете. Я так и думала. Кстати, кто он такой? Мент? А может быть, ты тоже? Твари позорные. И продажные. Ты сволочь. Все вы сволочи. Не хочу тебя больше слышать, видеть, и вообще знать. Убирайся. И из моей жизни тоже. А мне родителей кормить надо.

– Настя, не нагоняй проблем. Ну, извини, что ли… Я же правда не хотел…

– В жопу себе засунь свои «извини» и «не хотел». Все, свали!

Я сто лет никому так не грубила. Значит, сильно меня проняло. Особенно его неохотное «извини, что ли». И детское «не хотел». Что за мужик будет так объясняться? Нет, права была Ленка. Везет мне на мудаков, ой везет…

Протиснулась мимо него и пошла к прилавкам, краем глаза следя за окружающими людьми. В тайной ли надежде, или с опасением, что он все же пойдет за мной. Не пошел. Выходит, не очень-то и надо ему. Да и мне теперь тоже. И с проблемами своими я сама разберусь. Вот возьму и расскажу сейчас все папе с мамой. Они ж за меня в ответе, вот пусть и подумают, как дочу свою спасти.

С остервенением кидала в тележку продукты, пока не осознала – хватаю уже третью пачку макарон. К военной блокаде готовлюсь, не иначе.

На кассе сцепилась с какой-то толстой теткой, долго выкладывающей продукты перед кассиром. Потом с самим кассиром.

Пока тащила на свой этаж сумки, размышляла о родителях. Нет, не права я. Эгоизм, конечно, несусветный, знаю. Ничего я никому не расскажу. Может, правда к лучшему, если отец Ленки все разрулит? Позвоню ей сегодня. Или лучше приеду вечерком, когда отосплюсь. Если родители не станут донимать. Хотя, думаю, они сами спать завалятся. Папа после поезда вообще дня два отходит.

Дома привязались с допросом. Вернее, привязалась. Как я и полагала, папа уже вовсю храпел, наевшись соленых крекеров – единственное, что не могло испортиться без холодильника. А вот мама была бодра и настроена весьма решительно. Меня заставили помогать с обедом и заодно решили промыть мне мозг. На все вопросы я старалась отвечать уклончиво, подробных ответов не давать и вообще постоянно ссылаться на желание завалиться в койку. Но Катерина Петровна вполне сошла бы за свою в каком-нибудь немецком концлагере. Методы выпытывать нужную информацию у нее изощренные.

– Насть, будешь яичницу?

– Да, спасибо, – киваю, чинно сажусь за стол. В глаза очень хочется запихнуть спички.

Она ставит передо мной тарелку с едой, кладет рядом вилку, спустя секунду выхватывает тарелку из-под моего носа, лопает яичницу и с задумчивым видом:

– Нет, все-таки с тобой что-то происходит. Ты сильно изменилась за эти две недели. Лучше бы мы не уезжали.

И так весь следующий день. Пока меня не спасла Ленка своим звонком и приглашением в гости. И как догадалась, что сейчас мне лучше быть где угодно, только не дома? Телепатия, не иначе. Перед тем, как уйти переодеваться, решила все же кое-какие точки над i поставить.

– Мам, ничего серьезного и страшного не произошло. С Вовчиком прошла любовь, завяли помидоры, я встречаюсь с другим. Но жалко этого идиота, вот и переживаю за него. С Сашей сегодня немножко повздорили, поэтому и вид мой тебе кажется уставшим. Все это легко исправимо. А сейчас я поеду к Лене, она тоже собирается бросать своего кавалера, нужна моральная поддержка.

– А родителей, которых не видела две недели, значит можно оставить…

– Мам! Ради Бога, я с тобой весь день тусуюсь. Ты мне мозг вынесла, допрашивая в лучших традициях гестапо. Можно подумать, вас год не было дома!

– Просто хочу, чтоб ты знала – что бы ни случилось, ты всегда можешь мне сказать и обраться за помощью.

– Я это знаю лет с пяти. Ты постоянно твердишь об этом. Проблеме человека не обязательно быть глобальной. Бывают и маленькие фигульки, которые уладить может только сам человек. Я бросила Вовчика, он связался с дурной компанией – отсюда чувство вины. Повздорила с Сашей – придумываю, как бы помириться. Вот и все! А ты наверно уже решила, что я сижу на игле, попала на бабки или грабанула Сбербанк.

– Я все поняла, – мама улыбнулась, хотя, судя по глазам, поверила не всему. – Ладно уж, иди.

– Не обижаешься больше?

– Если только самую малость.

– Ну, ничего страшного.

До Лены добралась минут за десять, повезло с транспортом. Или просто небо услышало мое желание оказаться как можно дальше и быстрее от дома.

Подруга открыла дверь и молча пропустила в прихожую. Одета как на парад.

– Мы что, в клуб пойдем? – возмутилась я. – Так что ж ты не предупредила? Да и не время сейчас для этого…

– Иду я. И не в клуб, а в кафе. С Лешей хочу серьезный разговор устроить.

– А я вам зачем? В роли собачьей пятой ноги?

– Тебя никто с собой и не берет, – парировала Лена. – Ты остаешься дома.

– Не поняла…

– Привет, Настя, – в коридор вышел Саша собственной персоной.

– И как… и как это называется, а? Вы сговорились, да? Ленка, ты предательница! Как ты могла! Я же видеть его не могу!

– Ну, положим, о том, что ты его послала, я узнала от него, – с ледяными глыбами в голосе поведала подруга, уставившись на меня, аки змея на мышь. – Я внимательно его выслушала и согласилась с его доводами. Вам необходимо было еще раз встретиться, чтобы наконец эту ситуацию разрулить. Ты разве так не считаешь?

– Хватит вести себя, как ребенок, Насть, – подал голос «мужик лета». – Эта история должна закончиться. И чем скорее, тем лучше.

– Полностью закончиться?

– Да.

– Ну все, ребятушки. Вы тут воркуйте, а я вас покину. Настя, будет буянить, зови брата ключницы Юли, – подмигнула она мне напоследок, слегка оттаяв.

Я, несолоно хлебавши, прошла на кухню, по-хозяйски поставила на плиту чайник, достала чашки и вазочки с печеньем и конфетами.

– Мне, если можно, кофе.

– Естественно. Думаю, нам здесь позволено остаться на ночь. И вряд ли мы будем спать или заниматься сексом.

– Сексом? – усмехнулся парень. – Ты до этого говорила – любовью.

– Саша, любовью здесь сейчас и не пахнет. И я подозреваю, не пахло никогда, – мне уже не хотелось злиться или ругаться. Накатилась жуткая усталость, до подкашивания в коленях. Очень, просто срочно очень, нужна ясность в том, что сейчас происходит между мной, Графом и Сашкой. И в частности, что нас с ним ждет впереди. Мне было страшно, ибо я подозревала – ничего хорошего.

15: Теряю

Ты не бойся, я сама боюсь

Боли сердца моего…

Если мне дано испить всю грусть,

То тебе уж не дано…

Я сама наверно падаю,

Чтоб когда-нибудь взлететь,

Чтоб кого-нибудь порадовать,

Чтоб кому-то песни петь…

Теряю я тебя, чтобы найти…

Найти тебя, но в ком-нибудь другом.

Теряю – нам с тобой не по пути…

Ну все, пока… Спасибо и на том…

Алевтина Егорова – «Теряю»

Смотрю в окно. Зажигаются первые звезды. Всегда любила смотреть, как одна за одной появляются крохотные искры. Хотелось верить, что кому-то они светят так же, как наше Солнце. Тот, кто сидит напротив и смотрит на меня – он когда-то был моим персональным Солнцем. Моим богом. Два месяца. Безумно коротких. Оглушительно длинных. Почему так случилось? Почему мое светило закатилось?

Он что-то говорит, тихо, спокойно, а я слышу только, как дрожат мои руки. Слышу кровь, которую толчками выталкивает мое сердце. Мне плохо. Так плохо, как никогда не было. Даже когда из меня выбивал душу Граф.

Не могу поднять на него глаза. Не могу и все. Кажется, взгляну в его лицо, и мир вокруг взорвется. Он исчезнет. Я исчезну. В ушах стучит, отбивает бешеную барабанную дробь корчащаяся в агонии любовь. Моя любовь. Как испаряется из его сердца чувство ко мне, вижу в воздухе. Чувствую запах прелой осенней травы. Запах смерти. Наверное, старое печенье у Ленки попалось.

В животе ком, тошнит. Хочется пойти в туалет, но боюсь, меня вырвет собственным сердцем. Кто сказал, что нельзя так полюбить за шестьдесят дней? Я тоже никогда не верила. Но полюбила. И сейчас люблю. И от осознания, что меня предали, разрывает на части. Ненавижу! Ненавижу! Сдохни он сейчас, спляшу джагу от радости. А потом упаду на его труп и буду кричать, пока не умру.

– Настя, очнись, – Саша тронул меня за плечо. Я посмотрела на него, наверное, как безумная, он даже отшатнулся. – Да что с тобой?

– Мы ведь расстаемся?

– Тебя сейчас только это волнует?

– Нет.

– Давай о наших отношениях поговорим позже. Нам нужно разобраться с Графом.

Но я чувствовала – это конец. Мы, женская половина человечества, всегда это знаем. Без лишних слов, без лишних жестов и взглядов. Да, часто преувеличиваем, накручиваем. Но в такие моменты – всегда правы. Всегда. Теперь затряслись не только руки. Господи, помоги.

Разрушать всегда легче, чем созидать. Но, черт возьми, почему же у меня постоянно все рушится? Все отношения – через одно место. Неудачница, проклятая, дура? Или все вместе? Не везет в любви – повезет в картах, видимо. Где в моей карме произошел сбой? Или я не доросла еще до настоящего чувства? Но что же тогда бьется сейчас в моей грудной клетке – эгоизм? Нежелание оставаться одной?

Мне правда страшно падать в одиночество. Словно вокруг меня сломали стены из бетона, и вот сейчас я стою посреди джунглей, босая и неприкаянная, а вокруг рыщет дикая и весьма голодная живность. И вожак у них – мой Аполлон.

– Расскажи, зачем ты сделал это?

– Сдал твоего друга?

– Нет. Встретил меня. Какого хрена ты подсел ко мне?! – я вскочила и бросилась на Сашку с кулаками. Он опешил поначалу, но быстро среагировал, схватил меня в охапку, приподнял над полом и слегка потряс.

– Все, пришла в себя? Ты как кошка бешеная! Ты сама меня послала, помнишь?

– Так разве ты расстроился?

– Настя, успокойся. Мы поговорим об этом позже. И решим, как нам дальше быть.

– Хорошо.

Глубокий вздох. Закрытые глаза. Сжатые в кулаки ладони. Я готова слушать.

– Давай сначала. Ты знаешь Графа?

Сашка помрачнел и опустил взгляд.

– Да.

– Ты – мент.

– Нет.

– Но связан с ними.

Молчание. Потом медленный кивок.

– Шикардос. И ты знал, что Вовчик связан с Графом.

– Нет! Клянусь, не знал!

– Какого черта ты его сдал тогда? И вообще, говори с самого начала. Откуда ты его знаешь, как, зачем и почему, – пусть лучше рассказывает о том, что было. Иначе начну думать о том, что будет, и реветь, как тюлень.

– Мы учились вместе. Я, Димон, Паша и Серега.

– И кто из вас – Граф?

– Ты не знаешь, как его зовут в жизни? – удивился Саша.

– Может, и не знаю. Не особо важная информация для меня.

– Сергеем его знали когда-то.

– Вы были друзьями?

– Мы втроем без Графа – да. Пашка – душа компании, рубаха-парень. Красавец, заводила, его обожали все девчонки на курсе. Но он любил Катю.

И мы тоже любили. Она для нас стала младшей сестренкой. Мы тогда учились на четвертом, а она только-только поступила в университет МВД. Она, кстати, чем-то на тебя похожей была. Тоже светленькая, курносая. Училась на отлично, школу с красным дипломом закончила. Пашка по ней с ума сходил, а когда стали встречаться, сразу превратился в самого счастливого человека на планете. Глаза дурные были, как у щенка, – Саша улыбнулся воспоминаниям. – Как у очень влюбленного щенка. А Серега… Он всегда мутным казался. Мы не были друзьями, но иногда вместе тусили. У него своя квартира, жил один, вот у него и проводили вечеринки. Тогда мы еще не знали, чем он промышляет.

– Надо же…

– Не ерничай. Именно в тот период у него и появилась эта кличка. Слишком многих он подсадил на героин и слишком многие стали зависеть от него и делать все, что он прикажет. Единственное – он не смог добиться Катиного внимания. Он много раз пытался отбить ее у Пашки, но она даже смотреть в его сторону не хотела. А потом и Пашка начал колоться. С легкой руки Графа. Мы не знали, не замечали, не хотели видеть. Он и от Кати скрывал. А дела у нашего друга стали идти все хуже. Его выперли из универа за неуспеваемость. Катя расстраивалась, но помочь не могла. Потом он стал одалживать у нас деньги. А возвращать все реже и реже. Он был парнем восприимчивым ко всякой заразе, мы решили, он в казино их просиживает. Правда открылась слишком поздно. Нам Катя рассказала, перед тем, как… – Саша замолчал, а я наконец соизволила поднять на него глаза.

– А что случилось потом? – мне почему-то стало очень страшно. В истории замешаны и девушка, и Граф, а значит, ничего хорошего это не предвещает.

– Сейчас дойду и до этого. В общем, в один кошмарный ноябрьский вечер Катя позвонила Диме и очень спокойным голосом сообщила, что Пашка умер. Я рядом был, мы как раз возвращались с Димкой после посиделок в баре. Мы в шоке, ничего не можем понять, закидали ее вопросами, как, что и почему. Она предложила встретиться рядом с ее домом.

Мы подъехали. И узнали много чего интересного. И страшного. Оказывается, Пашка плотно сидел на крючке у Графа. Стипендию спускал на дозу, клянчил у родителей, якобы на Катю, подарки, кафе, все дела. Когда родители заподозрили неладное и перестали снабжать его деньгами, начал тащить из дома вещи. Пашкина мама поговорила с Катей, которая на тот момент не видела его уже недели три – Паша придумывал все новые отговорки, лишь бы не встречаться с ней. Девушка перепугалась и решила вывести своего парня на чистую воду. Настояла на встрече, сказала, что беременна. Пашка решился увидеться с ней. Она пришла в ужас от его вида. Ты представляешь, я думаю, что с ним стало после такого четкого подсида. Ей он признался. На тот момент все было очень плохо – он должен был Графу баснословную сумму денег, отдавать нечем. Граф грозился выпустить ему кишки. Причем судя по шрамам и синякам на теле Пашки, частично приступил к выполнению угрозы. Ты же знаешь, какой он садист.