Космоса хватит на всех

А ты? Чего ждешь от жизни ты, Одди?

Исследований. Новых планетных систем. Новых солнц. И возможно, встреч с новыми расами. Вы ведь даже тридцать процентов своей галактики не исследовали.

Что верно – то верно.

А потом, после обнаружения новой звезды, я хочу возвращаться к семье. К Пенелопе. И нашему ребенку.

Очень сентиментально.

А ты? Разве не хотела бы возвращаться каждый раз к своему партнеру Ульфу? К дочерям?

Конечно, но… Я не знаю, Одиссей. Не знаю, чего хочу. После всего случившегося… Столько времени мы жили каждой секундой, придумывая планы избавления галактики от тектобов. У меня была миссия. Была цель. А сейчас…

Почему бы не сделать целью помощь другим существам?

Смешно. Меня учили убивать всю мою сознательную жизнь. Скрываться. Давать отпор. Помогать? Я не знаю, что это значит.

Ты пыталась помочь гааптянам.

И что из этого вышло? Благодаря моей так называемой помощи они погибли.

Ты помогала своим соплеменникам в борьбе с тектобами.

Ага. Знаешь, что самое страшное в выигранной войне? О чем все благополучно умалчивают? Это судьба солдат. Многие от посттравматического синдрома сходят с ума. Другие кончают с собой. Третьи, не зная, чем себя занять в мирное время, становятся преступниками. И продолжают убивать, насиловать и грабить, но уже на своей территории. Так было всегда.

Я умею лишь убивать. Меня этому учили десять лет.

Но Гаапт все изменил.

Верно. На какое-то время я решила, что могу быть миротворцем. Но потом грольды вернули мне умение убивать. И ведь это твои создатели, отъявленные пацифисты по их словам, кстати… Знаешь, я успела перемолвиться парой слов с Королевой. С самой Цирцеей. Она намекнула, что ее создали грольды.

Что?! Зачем?

Для избавления от расплодившихся соплеменников, наверно. А то – и от соседей по галактике. Не знаю. Затем до грольдов дошло, что они натворили, и они создали вас с валиурцами. Мне кажется, и Цирцея-то заявилась в Млечный Путь благодаря их вояжу по Вселенной. Похоже, они там совсем заврались. И я бы хотела задать им несколько вопросов. Но не сейчас.

Королева могла соврать.

Зачем ей это? И я не уверена, что она умела лгать. Да, она обладала разумом, но примитивным. Направленным на определенную цель: размножение и очищение галактик от тех, кто слишком много о себе возомнил.

И что ты будешь делать?

С этим? Пока ничего. Ты прав. Пора вспомнить о созидании. Наверно, нужно согласиться на эту миссию. Столько лет я умела лишь ненавидеть. Пора научиться любить… В моей жизни есть люди, которые нуждаются в этом.

Особенно Соммер. Она – удивительный ребенок.

Я знаю. Удивительный и полный сюрпризов.

– Болтаете с Одди? – на мостик зашел Ульф. – Я вам не помешаю?

У нас с Самантой нет от тебя секретов, – сообщил мхуурр.

– Рад это слышать.

Мужчина встал рядом с Сэм у иллюминатора, заложив руки за спину – дурацкая армейская привычка, от которой он так и не избавился. Покосился на нее:

– Должен заметить, ты сегодня очень соблазнительно выглядишь. Не помню, чтобы хоть раз видел тебя в таком женственном платье. И ведь не скажешь, что тебе некомфортно.

Саманта с усмешкой приподняла подол платья – из-под бежевого шелка выглянули черные носы тяжелых ботинок.

– Вот мой секрет. Любимые берцы всегда со мной.

– Слава Богу, ты хотя бы в постель их не берешь…

– Пока не было нужды. А еще, – продолжила она, похлопав себя по бедру, – здесь у меня ножны со стилетом. Так что платье – не помеха быть самой собой.

– Да ты опасная женщина, – хмыкнул Ульф.

– А ты в этом сомневался?

Вместо ответа он обнял ее за талию и убрав с виска выбившийся из прически локон, поцеловал:

– О чем думаешь?

– О Соммер.

– Тебя тоже беспокоит, что она так быстро взрослеет?

– Да, и это тоже. Но не так, как ее способности.

– Какие именно?

– Она смогла войти в слияние с еще не родившимся зародышем мхуурра. Использовала его силу, чтобы освободить «Полярную Звезду».

– С чего ты это взяла-то? Разве не Пенни ей помогла?

– Знаешь, я только сейчас догадалась. Мы все думали, что Соммер слилась с Пенелопой, но когда мхууррка прощалась с Одди, я почувствовала ментально. Они – не друзья-партнёры. В тот момент я была слишком поглощена потерей, чтобы это заметить. А пять минут назад, когда мы болтали с ним о семье, я вспомнила те ощущения. Подозреваю, что без нее также не обошлось в процессе «воскрешения» Одиссея. Как, собственно, и твоего.

– О чем ты? – Ульф неуверенно улыбнулся. – Меня вытаскивали с того света хирурги.

– Да я не про твою тушку говорю. Ты же после операции рассекал по «Звезде» заправским Терминатором. Но ведь кто-то же вернул эмоции в твои металлические мозги. Вернее, дали тряпочное сердце Железному Дровосеку. Она очень любит эту историю.

– Все меня уверяли, что дело в имплантах, пересаженных от погибших охотников.

– С их помощью ты лишь можешь узнать, что чувствуют окружающие. Но не понять. И не вернуть способность любить.

– Ну, брось. Тебя послушать, так наша дочь – волшебница из какой-то захудалой фэнтезийной книжки. Такими способностями обладает лишь Бог. Хоть ты в него и не веришь.

– Ты даже представить себе не можешь, на что способен сильный псионик. А эта девочка обладает просто запредельной силой. Теперь я понимаю, почему Отто и компания хотели ее забрать. Если бы они воспитали ее в соответствии со своими убеждениями, представь, кем бы она стала.

– Даже думать об этом не хочу. К счастью, все позади.

– Еще нет. Они повторят попытку. И не раз. Пока мы их не остановим. Но всему свое время. Пора подумать об иглоплювах и остальных наших мохнатых друзьях.

– Значит, заделаешься послом? Возьми с собой Пати. Она всем нравится. Ее присутствие поможет найти общий язык с любой разумной формой жизни. Особенно мужского пола.

– А ты? Ты не полетишь со мной?

– «Полярную Звезду» отправляют в отдаленные сектора галактики.

– Зачем?

– Патрулирование. Правительство не уверено, что ваша с Одди ментальная волна смела всех тектобов. Кто-то мог выжить. И не хотелось бы, чтобы они продолжили свою экспансию. Снова.

– Я не хочу лететь без тебя! – с горечью в голосе воскликнула Саманта. – Не теперь, когда мы снова… Когда учимся…

– Любить? – мягко улыбнулся он, понимая, о чем говорит Сэм. – Но ведь это не навсегда. Мы скоро увидимся. Обе наши миссии слишком важны, чтобы поручить их кому-то другому.

– Ты сам говорил, что мне нужно взрослеть. А еще… Учиться быть слабой. И просить о помощи, когда это необходимо. Так вот. Не взирая на мою вопящую сейчас почем зря гордыню, я прошу тебя. Ты нужен мне. Хотя бы на первом задании.

– Пати…

– Вакуум тебя задери… Да забудь ты про Пати! Она не эмпат. А я… Я сейчас не всегда правильно толкую чужие эмоции. Иногда и вовсе не слышу их. Я могу напортачить там, Ульф. И всему человечеству потом расплачиваться за мои ошибки? Не хочу быть ответственной за такое.

– Ты справишься, Сэмми. Я знаю. И верю в тебя.

– Ну, а кроме тебя с патрулированием никто не справится?

– Шутишь, что ли? Серж спит и видит, как он сплавляет меня восвояси и сам садится за штурвал «Звезды». Твой братец очень властолюбив.

– Он мне не брат.

– Ну да. Тебя-то он своей сеструхой кличет во всеуслышание.

– Гаденыш…

– Это правда для тебя так важно? – заглядывая в ее глаза, спросил Ульф.

– Да. Иначе я бы не просила.

– Хорошо. Попробую что-нибудь придумать.

– Серж будет счастлив, – улыбнулась Саманта.

– Кому ты рассказываешь, – с тяжким вздохом согласился мужчина. – Ладно. Шутки в сторону. Я очень хочу стянуть с тебя это платье, и не собираюсь ждать, пока все разойдутся. И раз уж ты уговорила меня отдать в руки Звонарева мою возлюбленную…

– Эй. Пытаешься заставить меня ревновать?

– Возможно. Одиссей, отвернись. Так где тут кнопка капитанской блокировки дверей?..

Глоссарий №004:

Аромантичный (ая, ые, ое) – тот, кто испытывает мало или совсем не испытывает романтического влечения; сокращается до «аро».

Также это слово описывает тех, чьё восприятие романтики не сходится с нормативными ожиданиями общества из-за чувства неприязни к романтике или отсутствия интереса к романтическим отношениям.

«Аромантик» – обычно используется как конкретная идентичность людьми, не испытывающими романтическое влечение.

005

Третье августа – восемнадцатое августа пятьсот тридцать девятого года. Галактика Хога: Созвездие Змеи – Млечный Путь, Фиолетовый сектор: Эпсилон

– Вы многое сделали для нас, – несмотря на упрощенное строение голосовых связок по сравнению с людскими, Монарх уже вполне сносно говорила на галакто. – Вопреки тому, что мы сделали.

– Да что уж там, – пожимая протянутую иглоплювихой лапу, произнесла Саманта. – Все были хороши. К тому же, нам была нужна ваша помощь.

– Да. Но после уничтожения Цирцеи вы могли уничтожить и нас. Что вам стоило сбросить бомбы на наши резервации? И под корень зачистить планету, которую вы зовете Пандорой? И многие другие, на которых обитали мои дети.

– Я всегда держу свое слово.

– Но ваши монархи могли решить по-своему…

– Ага. Запросто. Но к счастью до них дошло, что хрупкий мир лучше гарантированной войны. Но вы уверены, что хотите уйти? Не думаю, что грольды лучше нас, людей.

– Возможно. Но они создали нас. Не могут же родители быть жестокими со своими детьми?

– Еще как могут, – помрачнела Саманта, вспомнив о матери. – Но, раз вы так решили, будем надеяться на лучшее. Но если будет туго, возвращайтесь. Я найду вам какую-нибудь отдаленную планетку, полную толстой и неторопливой добычи. И мы не скажем об этом моим… монархам.

– Договорились, – Монарх попыталась сымитировать человеческую улыбку, но получилось жутковато. – Спасибо за все, капитан Саманта Корф. И… вы зря сомневаетесь в своих способностях миротворца.

– С чего вы взяли, что я сомневаюсь? – удивилась лингвистка.

– Мы беседовали с вашим кораблем.

Одди, ты – трепло, каких поискать.

Спасибо, Сэмми. Я тоже тебя люблю.

– Вы призвали на помощь мхуурров. Сплотили свою расу. И смогли убедить нас помочь вам. Это многого стоит.

– Спасибо за поддержку.

– Удачи вам, капитан.

– И вам, Монарх. И вам…

Что ж. Удача понадобится нам обеим…

Мхуурры уходили в черную дыру. Саманта провожала корабли взглядом, когда внезапно поймала себя на странном, неуместном здесь чувстве – сожалении. Это ведь иглоплювы. Одни из главных врагов человечества.

– Черт. Кажется, я буду скучать по этим славным мишкам, – произнесла стоящая рядом Пати, и в ее голосе сквозило неприкрытое удивление.

Саманта, хмыкнув, кивнула:

– Кому ты рассказываешь… Соммер уже три дня рыдает в своей каюте, не желая расставаться с новыми друзьями.

С момента резни на Андрисе прошло больше тридцати лет, и все это время Сэм, как могла, отгоняла воспоминания о том страшном дне.

Все произошло спустя несколько недель после того кошмара, который приснился ей однажды. На самом деле это не было сном, но об этом Саманта узнала уже много лет спустя от Жреца валиурцев. В то утро она, как и всегда в течение месяца, тренировалась держать чужие мысли в узде. Но ее прервали. Она услышала полный страха визг медвежонка где-то на улице. И в ту же секунду ее питомица, шестимесячная иглоплювиха Варежка, вцепилась в голень девочки. Да с такой силой и жестокостью, что клыки прошли до самой кости. Саманта закричала и попыталась отбросить Варежку, но та была полна решимости доделать начатое до конца и обглодать всю ногу. К клыкам добавились и ядовитые иглы. Но на крик примчался отец, мгновенно оценил обстановку и вытащил из комода лучевик. Слабенькой мощности, но этого хватило, чтобы убить любимую питомицу Саманты.

Смерть Варежки поразила девочку сильнее, чем ее предательство и то, что в дальнейшем сделал отец – напоил ее кровью маленькой иглоплювихи.

Ведь они были друзьями с самого появления медвежонка в их домике. Варежке тогда только-только исполнился месяц. И они с Сэм были не разлей вода: вместе купались в океане, играли в саду, спали в обнимку. Саманта позже слышала, как отец говорил матери, насколько он рад, что перевоплощение медвежонка произошло днем, а не ночью, когда Варежка была в кровати их дочери.

Но этим дело не кончилось. Не успела Сэм успокоиться после вероломного поступка маленькой иглоплювихи и ее убийства, как в тот же день на улице начался апокалипсис. Крики боли и паники, утробное рычание, звуки стрельбы. И когда девочка выглянула в окно, ее горе было забыто. А затем ее разум захлестнуло волнами чужих эмоций: ужас, отчаяние, недоумение. И боль. Дикая, невообразимая.

Саманта почти не помнила, как ее семья добралась до эвакуационного челнока. Одно лишь осталось в памяти: посреди творившегося кошмара их троица словно очутилась под колпаком невидимого защитного поля. Ни Сэм, ни ее родителей даже не поцарапали в процессе их отчаянного бега до космопорта. Невероятное везение.

Сейчас, когда иглоплювы вернулись наконец на родину, Саманта вновь прокручивала события тех дней. И понимала, что в случившемся виноваты лишь люди. В тот день, когда решили, что часть так любимых детьми домашних зверушек можно отправить на убой, подобно коровам. Иглоплювы выжидали, может быть, надеялись, что люди перестанут видеть в них корм. Но массовые животноводческие фермы лишь набирали оборот, становясь все популярнее.

Да, иглоплювы были хищниками. Злобными тварями из Хоги, где всяк, кто несет в себе смерть, выглядит, как мультяшная зверушка. Но они позволили людям себя приручить и много лет не проявляли агрессии к своим хозяевам и покровителям. Как и земные собаки.

В тот день они начали жрать людей не только на Андрисе. Все планеты, на которых они жили, оказались в одинаковом положении. Но даже тогда никто не понял, что они разумны и обладают псионическими способностями. Как и любой выходец из Хоги.

Теперь, когда с Андрисе ушли остатки тех медведей, кто выжил после зачистки, люди могли вернуться в этот Эдем. И наконец-то начать разработку бареллита, которым наполнены местные недра. Как и Пандора. Кроме того, обе планеты богаты плодородной почвой и флорой, а посему вполне могут стать новыми центрами сельскохозяйственной промышленности, вместо пока еще мертвого Эль Параизо.

Надо же. После того, чему я стала свидетелем в детстве, я с огромным удовольствием, пусть он и перемежался со страхом, убивала иглоплювов, что в симуляторах на Ио, что в реальности во время службы на «Бисмарке» и под командованием Вонна. А теперь… Теперь мне чертовски будет их не хватать.

Как и мхуурров, конечно же. Остается надеяться, что их будущему больше никогда и ничего не будет угрожать.

Наконец Саманта отвернулась от иллюминатора и подошла к панели управления. Хоть в ее действиях и не было нужды – достаточно лишь попросить Одиссея – после его возращения из подводного царства она наслаждалась вновь дарованной ей ролью капитана. Заблокировала люки грузового отсека после переселения Монарха на другой корабль, села в капитанское кресло и пристегнулась. После чего нажала на клавишу общекорабельной связи.

– Одди, уходим отсюда.

Я готов.

– Курс на Эпсилон. Экипажу и пассажирам приготовиться ко входу в гипертуннель.

И наконец – оно. Слияние. Снова по моим венам и синапсам бежит мхууррская лимфа, но теперь боли нет. Лишь окрыляющая эйфория и всепоглощающий восторг.

                                                 * * *

Отсюда ты не сможешь добраться

Туда, куда стремишься.

Отсюда ты не сможешь улететь

В погоню за стальными крыльями,

В погоню за призраком времени (пер. с англ.).

Collide – «Wings of steel»

Правительственная база теперь располагалась в Фиолетовом секторе, прочно обосновавшись на Эпсилоне. У соседнего газового гиганта развернули орбитальные корабельные верфи, а на спутниках активно добывали ресурсы. Пусть и не такие ценные, как бареллит, но все же необходимые для строительства и промышленной индустрии. А на самой изумрудной планете вовсю трудились огородники, сражаясь с местной растительностью за жизни кукурузы, картофеля, редиса и свеклы. Здесь смогли прижиться лишь самые неприхотливые виды сельскохозяйственных культур.

Ойра осталась на планете, твердо решив стать агрономом. После всего, что девочке довелось пережить, она хотела посвятить свою жизнь чему-то мирному, но полезному для общества. Поэтому она усердно изучала ботанику, геологию и химию. К тому же, ее уже успели привлечь к полевым работам.

Соммер впервые так надолго расставалась со своей сестрой и по совместительству, лучшей подругой, но даже любовь к Ойре не смогла заставить ее остаться. Будучи псиоником, она успела подружиться с несколькими иглоплювами и была полна решимости проводить их домой.

Ульф все-таки возглавил патрульный отряд, и «Полярная Звезда» отправилась к дальним секторам Млечного Пути, загруженная под завязку медикаментами, пищевыми фабрикатами и, конечно же, оружием. Серж сопровождал его, и поэтому маявшаяся от безделья Пати согласилась составить компанию Одиссею и его капитану.

«Полярная Звезда» должна была вернуться в систему Эллады к концу сентября, и Ульф обещал, что первая попытка наладить отношения с флоксианами пройдет в его присутствии.

Ли Вонн кружил вокруг Солнечной системы, пытаясь докопаться до планов «Вайс Розе». Земля оказалась полностью в их власти, но до открытых конфликтов с беженцами, которые все еще оставались там, пока не дошло. Зато был установлен комендантский час, введены в обиход талоны на продукты и каждый божий день проводились демонстрации военной мощи с участием затянутых в экзоброню солдат с винтовками наперевес, которые прогуливались по пустым улицам планеты, не страшась радиации, оставшейся в атмосфере.

Эти новости тревожили Саманту. Она беспокоилась о Милине, да и судьба Звонаревой тоже была ей не безразлична. Не говоря уже о трех мхууррах, которых розевцы держали в антисингулярных сетях. Двое из них остались на орбите Земли перед началом операции «Последняя надежда», на всякий случай. Третий, видимо, появился уже после окончания войны, искал собратьев или выживших охотников, а нашел лишь «клетку», которая при каждом вздохе причиняла невероятную боль.

В своих переживаниях Сэм не была одинока. У многих выживших солдат на Земле остались родственники и друзья. Лиадэйн извелась тревогой за брата. Серж не переставал думать о сестре. Пати волновалась вообще за всех, включая эросианок и сына Милины, к которым успела привязаться, пока жила на Эросе.

Естественно, среди живущих на Эпсилоне были шпионы розевцев. Обе стороны мечтали избавиться друг от друга, но понимали, что пока для полноценного противостояния ни у кого нет сил. Но пошли слухи о том, что террористы начали привлекать к своей армии инопланетян. Именно поэтому Краузе и компания так быстро поменяли свое мнение касательно дальнейшей политики СПЕКТРа на кардинально противоположное.

И Саманта психовала вдвойне сильней, осознавая, какая ответственность на нее возложена. Тот, кто первым заручится поддержкой чужих, получит преимущество в дальнейшем. Хотя, дело тут не только в скорости заключения союза. А в том, кто сделает лучшее предложение. И тут как раз – самое сложное. Ведь розевцы уже давно зарекомендовали себя друзьями инопланетян, поставляя им товар и потихоньку настраивая против политики СПЕКТРа. Хотя, куда уж больше настраивать. Все чужие давно боялись и ненавидели Каховски и Айлин. И тех, кто был до них.

Именно поэтому Саманте был так нужен Ульф, хотя бы на первом задании. Соммер брать с собой она не рискнет ни при каких обстоятельствах. А кроме Линдквиста в ближайшем окружении эмпатов не было. Сама она замечала, как ее псионические способности тают все быстрее с каждым прожитым днем. И если чтение мыслей еще нет-нет, да и возвращалось, пусть даже на короткий период (и каждый раз – в самый неожиданный момент), то эмоции окружающих лингвистка больше чувствовать не могла.

Последнее усилие, направленное на уничтожение тектобов, похоже, сожгло те нейроны в ее мозгу, которые отвечали за псионику. Да, она по-прежнему генетически оставалась вариурийкой, но из плюсов остались лишь ускоренный метаболизм и регенерация клеток.

С одной стороны, она с детства мечтала избавиться от этого непрошенного дара. А с другой… Саманта ощущала себя калекой. Переживала, как полная «глухота» скажется на отношениях с Одиссеем. Сможет ли она слышать его, как раньше? Сможет ли говорить? Да, при его желании (постоянном) Одди мог общаться с любым существом. Но вот дойдет ли до него ее ответ? Большой вопрос. Не говоря уже о том, что в будущем их слияния, скорее всего, станут невозможными.

Без способностей склонить чужих на свою сторону будет очень непросто. И этот факт – один из самых главных пунктов в ее списке колебаний и неуверенности в роли посла.

Эти мысли не давали ей покоя, мешали спать. Когда до Фиолетового сектора оставалась пара дней, Саманта, как обычно в последнее время, пялилась в потолок, заложив руки за голову. Будь рядом Ульф, она бы в конце концов уснула под его боком, укутанная его теплом, согретая его руками. Но сейчас его место пустовало, и эта пустота холодным эхом отдавалась в каюте.

В дверь постучали.

– Что-то стряслось на борту? Если нет, идите к черту, – буркнула Саманта, переворачиваясь на бок и заворачиваясь в плед.

– Мам? Не спишь? – в каюту заглянула Соммер.

– Ой, дорогая, прости. Не думала, что это ты тут бродишь, – лингвистка подскочила, откинув плед, и виновато улыбнулась.

– Я почувствовала, что тебе… нехорошо. И проснулась.

– Иди сюда, – Саманта похлопала по свободному месту рядом с собой.

Соммер с разбегу запрыгнула на кровать и прижалась к плечу матери.

– Что тебя беспокоит, мама?

– Ты так быстро взрослеешь, что я даже не успеваю… – с улыбкой произнесла Сэм, гладя девочку по волосам.

– Полюбить меня? – Соммер подняла на нее серебряный взгляд.

– Нет, насладиться твоим детством. Прошло всего полгода, как ты родилась. Я до сих пор помню, как держала тебя на руках, завернутую в пеленки. Как вчера. И тут ты сидишь рядом, ведешь взрослые разговоры, пытаешься утешить свою мать. Хотя всего шесть месяцев назад ты писала в подгузник.

Соммер хихикнула, а затем пожала плечами, снова став серьезной:

– Такова физиология валиурцев. У них нет детства. Тебе в этом плане повезло. Если бы дедушка тебя не спрятал, и тебя бы нашли раньше…

– Откуда ты все знаешь?

– Он рассказал.

– Тебе?!

– Нет, конечно. Герде. Перед тем, как… на Луну напали, она знала все о тебе. И о… моей бабушке. А я просто подслушала.

– И что думаешь по этому поводу?

– Не важно, что думаю я. Тебе придется решать их судьбу, а не мне. Но я всегда буду на твоей стороне, что бы ты не решила.

– Думаешь, я справлюсь, Соммер?

В ответ девочка лишь крепче обняла Саманту.

– Да. Ты самый сильный человек из всех, кого я успела встретить за свою короткую жизнь.

– Ты даже не спросила, что я имею в виду.

– А без разницы. Ты сумеешь выполнить все, что на тебя возложено. Я верю в тебя.

– Мне бы такую уверенность… – хмыкнула лингвистка.

– Что тебя тревожит, мам?

– Предстоящая миссия. Если у меня не получится наладить контакт с чужими, все пойдет прахом. «Вайс Розе» предложат им лучшие условия и подговорят на восстание. И тогда нам хана.

– Глупости. Мама, инопланетяне уважают тебя.

– С чего вдруг?

– Ты даже не представляешь, как быстро распространяются новости и слухи. Все знают, что ты заступилась за гааптян. Ты пожертвовала своей свободой. Даже жизнью. Ты отдала все ради них. И поплатилась тремя годами рабства.

– Но все они были нашими рабами гораздо дольше… – вздохнула Саманта.

– Ты не понимаешь. Все это утекло в Лету, как только человек, призванный убивать чужих, повернулся против своих и попытался защитить тех, кого должен уничтожать. Они не забыли.

– Устами младенца…

– Я не младенец, – с обидой в голосе протянула Соммер.

– Ты напоминаешь мне Одди. Он точно так же подкидывается на мои подколы.

– Просто мы оба обидчивые. Мам, я очень тебя люблю. И папу. И Ойру. И Одди с Пенелопой. И я верю, что все у нас получится. Вы вернете мир в нашу галактику. Да что там. Вы уже это сделали. Осталось совсем чуть-чуть. Но ты справишься.