Космоса хватит на всех

– Кажется, дети собрались открыть купальный сезон, – заметила Пати.

Вздрогнув, я оглянулась, коря себя за невнимательность. Ульф, нахмурившись, шагнул в их сторону, но не успел. Соммер оставила в покое воду, взяла за руку сестру, и обернувшись к нам, радостно улыбнулась.

В воздухе ощутимо повеяло свежестью озона. Я замерла, глядя на счастливую дочь. Что-то происходит, и пока не ясно, как к этому…

Додумать мысль женщина не успела.

Саманта.

– Что? – она растерянно посмотрела на Ульфа.

Тот приподнял брови:

– Я молчу.

Капитан обвела вопросительным взглядом экипаж. Но ее друзья лишь недоуменно косились друг на друга. Саманта, побледнев, резко развернулась, взметнув ботинками влажный песок. И кинулась к воде.

– Одди?!

Следом спешил встревоженный Ульф, решивший, что я пошла топиться с горя. Но мне сейчас было не до него. Я смотрела на Соммер, на довольном лице которой по-прежнему сияла улыбка.

Одди?

Пожалуйста, Космос Великий! Пожалуйста!

Саманта? Ты меня слышишь?

О, боги… Колени подогнулись, и я рухнула в песок. Зрение вдруг помутилось. И я поняла, что на глаза навернулись слезы.

Меня колотило так, что зубы отбивали чечетку, грозя отрубить кончик языка. Соммер подошла и обняла меня за плечи.

Я с тобой, мама. Все хорошо. Теперь все будет хорошо.

Впервые с рождения дочь позволила себя услышать.

На океанской поверхности появилась легкая рябь. Спустя секунду превратившись в шторм. Волны всколыхнулись до самого неба, и наконец из морской пучины вынырнуло самое совершенное существо во вселенной.

Меня окатило соленой волной. Мокрые волосы облепили лицо, по щекам струились слезы. Но я улыбалась.

Я потянулась разумом к мхуурру-юноше с волшебными глазами. Он стоял посреди сиреневой мглы, одинокий и несчастный, с поникшими плечами. Но почувствовав мое присутствие, обернулся, и его глаза вспыхнули радугой. Он кинулся ко мне, и я поймала его в свои объятия.

А затем над нами распахнулись радужно-перламутровые крылья.

В ту же секунду зрение размножилось на миллиарды фрагментов, каждый из которых затопило невыносимо ярким белоснежным светом. Уши заложило ударной волной. И сознание поплыло. Последнее, о чем я подумала – название океана теперь кажется мне очень уместным.

                                                 * * *

Очнулась я уже на борту «Полярной Звезды». В медотсеке, где за мной приглядывала Ойра. Я подпрыгнула на койке, подозревая, что возвращение Одди – всего лишь сон. Испуганно заглянула в глаза дочери, но та с улыбкой кивнула:

– Он правда вернулся, мам.

Саманта вскочила, и подхватив Ойру, закружила ее в чем-то среднем между вальсом и плясками ирокезов. Потом резко затормозила, едва не уронив девочку.

– Как он?

– Еще слаб, но Пати считает, что через неделю будет в норме. Она, папа и остальные из вашей команды помогают навести порядок. Его Строители пока не адаптировались после вынужденной спячки, а дел там немало. Ведь он почти два месяца находился под водой…

– Я тоже хочу участвовать.

– Все единогласно решили, что тебе лучше присоединиться к команде позже. Ну… чтобы не травмироваться… Ты и так многое пережила.

– Ойра… – в одно-единственное слово Сэм постаралась вложить максимум родительской укоризны. А еще помог хмурый взгляд из-под сдвинутых к переносице бровей.

– Ладно, – вздохнула девочка. – Но я тебя предупредила.

– Переживу как-нибудь, – отмахнулась лингвистка.

Снаружи Одди смотрелся неплохо, но внутри обстановка была плачевной. Стены походили на оплавленные свечи. С потолка свисали мутные водоросли, в углах копошилась какая-то живность. Шаги, прежде звучавшие гулко, теперь вязли в чем-то слизисто-сером. Некогда яркие расцветки обстановки слились в грязно-бордовый, темно-серый и мрачно-зеленый. Вместо мебели – разбухшие куски непонятного назначения и содержания.

Похожий антураж я видела сразу после нашего побега с Каллисто, когда Одиссей продолжал расти. Но сейчас все выглядело гораздо хуже. Может быть, я видела разницу, потому что знала о причинах.

Сэм, ты рано пришла! – возмутился в моей голове Одди.

Как я счастлива слышать твое угрюмое бурчание!

И вовсе я не угрюмый. Наоборот, очень обаятельный и милый собеседник.

Одно другому не мешает, дружище.

Целую неделю мы драили, скоблили, мыли и оттирали. Я устала как собака, но эта усталость была приятной. Мне до сих пор не верилось, что Одди снова с нами.

Одиссей мало что помнил о том, что произошло. Лишь слепящий свет и полное опустошение, как будто из него выкачали всю энергию. Видимо, именно поэтому он не смог удержаться на орбите и, потеряв сознание, рухнул в море.

Что было дальше, длинный сон или кома, корабль не знал. Как и то, почему он в конце концов очнулся. Водная стихия – не самое подходящее место для мхуурров, которым тяжело находиться за пределами невесомости. И толща воды с невыносимым давлением на корпус точно не могла добавить кораблю здоровья. Но несмотря ни на что он выжил, и даже сумел вынырнуть на поверхность.

Может, благодаря целебной силе морской воды, о которой шептались блажники. Или из-за вмешательства Соммер.

Девочка уже не раз удивляла мать своими способностями. Саманта бы предпочла видеть ее обычным ребенком, но от них обеих уже ничего не зависело.

В один из вечеров на «Полярной Звезде», когда женщина предавалась размышлениям о судьбе своего ребенка, в каюту ворвалась Пати. Не утруждая себя стуком – Линдквист был на ночном дежурстве, потому инженер Сун знала, что никого не застанет врасплох.

Лингвистка равнодушно покосилась на подругу, которая с воодушевленным лицом плюхнула на свободную половину кровати целую кипу какого-то тряпья.

– И что сие означает?

– Готовимся к вечеринке, – с улыбкой до ушей возвестила Рыжая.

– Начинается… – простонала Саманта, хватаясь за голову. – А шмотье откуда?

– С Земли, вестимо. Пока ты спасала этих правительственных идиотов, я навестила Мадам Софи и ее подопечных. Эросианки не знали, как еще выразить благодарность за спасение, поэтому поделились своей одеждой. Шить они мастерицы. Им там заняться нечем. Вот и обшивают беженцев.

– Ты серьезно думаешь, что я надену эту порнографию? Рехнулась? Ты на это неглиже посмотри. В таком только в борделе работать.

– Во-первых, я шокирована до глубины души твоими познаниями в области нижнего белья. Во-вторых, ну и что? Зато Ульфа порадуешь. Он небось уже задолбался смотреть на твои доспехи.

– Он меня и голой видит, вообще-то. Минутку. Значит, они и беженцев в таком стиле одевают? Выходит, женская половина жителей там выглядит, как шлюхи?

– Не прикидывайся бóльшей ханжей, чем ты есть на самом деле, – Пати отмахнулась от возражений Сэм. – Нам всем жизненно необходимо развлечься, чтобы забыть о том, что мы все пережили. И Одиссей жив. Это ли не повод отпраздновать?

– Согласна. Тем, кто чудом выжил, видя, как все вокруг валится в тартарары, это нужно. Но меня ждут иглоплювы…

– Подождут еще пару дней. Мы почти закончили с приведением Одиссея в чувство. Я уверена, что ты захочешь проводить всех мхуурров до Хоги, чтобы убедиться в их возвращении домой. А на «Полярной Звезде» ты будешь лететь туда месяцами. Это ж велосипед, а не корабль.

– Слышал бы тебя сейчас Ульф… – усмехнулась Саманта.

– Нет, корабль шикарный, не спорю. Но никто не сравнится в скорости с мхуурром. А тем более – с Одди. И ждем возвращения Пенелопы, ведь без нее он никуда не полетит.

– А она куда делась? – нахмурилась Сэм. В пылу радости она даже не обратила внимания, что подруга Одиссея ушла из системы Благодати.

– Ты была так занята своей депрессией, что перестала вникать в дела правительственные. Наша «Святая Троица» отправила Ли Вонна в Солнечную систему. Который поправился, да. С ним все хорошо, хотя ты ни разу не поинтересовалась его здоровьем. Как и самочувствием Сержа, кстати говоря. С ним тоже все хорошо, если тебе интересно…

– Пати… – Саманта начала медленно звереть.

– Да не, мы все понимаем. Ты переживала из-за робокопа Ульфа, мнимой гибели Одди и так далее…

– Пати, мне встать, что ли?

– Сиди-сиди, голубушка. В общем, ждем Пеньку и Вонна завтра ночью по корабельному. А я к тому времени подготовлю все для наших посиделок.

– Какого черта Вонн забыл в Солнечной системе?

– Он же глава разведки теперь, забыла? Его отправили для наблюдения за «Вайс Розе».

– А если его там за жопу схватят?

– Не страшно, – отмахнулась Пати. – Он же для них свой в доску.

– Если только среди нас нет их соглядатаев и они не в курсе, что наш доблестный Старый Лис теперь на побегушках у официального СПЕКТРа. Ну или того, что от него осталось.

– Так он им навешает лапши на уши и другие выступающие части тела. Мол, проводит разведмиссию для розевцев. К примеру, следит за паскудной Краузе. Вот, кстати, правда – до чего противная баба…

– Пати.

– Так о чем это я? Ах да. Еще новость. Мы со Звонаревым решили пожениться.

Саманта наивно полагала, что теперь ее удивить непросто. Самое сильное заблуждение в ее жизни. В такое состояние неописуемого изумления она ещё не впадала. Лингвистка вытаращила на подругу глаза, пытаясь одновременно вернуть отвисшую челюсть на место.

– Ты? Что? Жениться? Ты? ЗВОНАРЕВ?!

– Да мы сами в шоке, – хихикнула Пати. – Но глядя на вас с Линдквистом, решили, что нам обоим не помешает семья.

– А мы-то тут причем? Мы не собираемся…

– Зато у вас уже целый выводок детей. Девчонки да Одди, к которому уже и Ульф относится, как к старшему сыну.

– Да вы все задрали уже. Не ребенок он нам!

– Со стороны виднее, знаешь ли. Короче, отмороженный на всю голову пират да слабоватая на передок инженер решили сочетаться узами брака. И подали заявку госпоже Госслинг. За неимением остальных кабинетов, социальными делами занимается дама в голубом. А ты давай-ка вставай. Надо примерить парочку платьев. Мне еще целую прорву народа надо обойти. Лиадэйн давно видела? Не могу с ней состыковаться уже пару дней.

– А она-то тебе зачем? – на автопилоте спросила Сэм, уже не надеясь на вразумительный ответ с веской причиной.

– Кое-что на борту Одди надо доделать. И ее наконец-то поставили в очередь на трансплантацию глазного импланта. Хотела порадовать.

– И когда это произойдет?

– Годика через два. Ага, знаю. Это, конечно, не две недели. Но другие вон почки ждут десятилетиями. Так что считай, повезло. Ладно, разбужу Ойру.

– Ребенка не трогай. Пусть спит.

– Ладно. Приглашения подождут до завтра.

– Серьезно? Если ты сейчас скажешь, что речь о заламинированных кусках картона с вычурным шрифтом, то я тебя поколочу.

– Да Боже упаси. Электронная рассылка. Ну ты даешь, – с возмущением в голосе покачала головой Пати. – Вот мне делать нечего, только как картонки всем пересылать. И чем прикажешь? Почтовыми мхууррами, что ли?

– Хорошо. Ты победила. Показывай свои тряпки. Но если ты сейчас из закромов достанешь туфли на шпильке, угадай, где они окажутся?

– Я догадливая, спасибо, – фыркнула Пати. – Не переживай за обувь. Я же не садист. И не мазохист.

004

Тридцатое июня пятьсот тридцать девятого года. Голубой сектор: Благодать

Ноги путались в неудобном длинном подоле. Повязка на глазах была слишком тугой и тянула волосы. Идти вслепую, пусть и ведомой за руки, было крайне некомфортно. Ойра и Соммер решили вдоволь поиздеваться над Самантой – устроили ей сюрприз где-то на борту Одиссея.

Что, где и зачем – не уточнялось.

– Девочки, я уже рада, приятно удивлена и ошарашена. Мне все здесь нравится. Может, остановимся уже? – взмолилась Сэм.

Обе, хихикая, молча продолжали тянуть ее за собой. И когда лингвистка почти потеряла терпение, готовясь к суровой родительской отповеди, Соммер прочирикала:

– Мы на месте. Снимай повязку.

Стащив с глаз темную тряпку и поправив выбившуюся из прически прядь волос, Саманта одарила детей недовольным взглядом. Но затем, увидев, куда ее привели, забыла о приготовленной нравоучительной речи.

– Ух… – только и смогла вымолвить она, оглядываясь.

Обзорная комната с огромными, в пол, иллюминаторами, находилась над мостиком. Во время длительного заплыва Одиссея она пострадала меньше остальных – Саманта мельком видела ее во время генеральной уборки. Но теперь комнату не узнать.

Стены антрацитово-черные, блестящие, с вкраплениями матового серебра. Угольно-зеркальный пол, в котором отражался потолок, расписанный чьими-то умелыми руками и представлявший из себя теперь туманность. Небула Раамсоотр’и, так кажется ее звали. Именно на ее фоне они с Линдквистом когда-то плавали в невесомости, пока ныне почивший Гай Музоний следил за их тросами. Приглядевшись, Саманта не поверила глазам – рисунок двигался.

– Что за магия?

– Голограмма, мам, – фыркнула Ойра. – Лия постаралась.

Так вот с какой целью Пати разыскивала нашего кибернетика…

– Потрясающе…

– Подожди, это еще не все, – подмигнула Соммер и, достав из кармана какое-то устройство, принялась сосредоточенно нажимать на кнопки.

Комната вспыхнула радугой. Тут и там, в хаотичном порядке, к стенам крепились крошечные фонарики, светившие каждый разным цветом.

– Символ возрождения СПЕКТРа, – пояснила Ойра. – Сомик, убавь яркость. А то у гостей припадки начнутся.

– Подожди. Пульт заело, что ли… Это все Лия, опять убежала на свиданку. Вот делать ей нечего…

– Когда вырастешь, сама поймешь, зачем это. Ты вообще туда тыкаешь-то? Дай сюда.

– Да погоди ты! Сама настрою…

Саманта, подивившись тому, что у аромантичной* кибердевочки появился поклонник, подошла к центральному иллюминатору, вполуха слушая пререкания детей. Вид перед ней раскинулся прекрасный. Одди повернулся «лицом» к центру планетарной системы. Крупный оранжевый Ярило вальяжно раскинулся в центре, а вокруг гроздьями повисли разноцветные шары планет и их спутников. Вот ярко-зеленая, окутанная ядовитыми соединениями хлора и сероводорода Девона. С ней по красоте соревнуется газовый гигант Макошь, раскрашенная во всевозможные оттенки фиолетового и сиреневого, благодаря наличию в атмосфере метана и аммиака. И конечно же, насыщенная сине-зеленая Благодать, испещренная золотистыми перьями облаков. Остальные планеты на фоне этой яркой троицы смотрелись невзрачными серо-коричневыми каменюгами.

В общем, куда бы гости не обратили взоры, их глаза будут ублажены гармонией, красочностью и величием распростертой вокруг корабля вселенной.

Разносортная мебель, собранная Пати «с миру по нитке», никого не смущала. Как и преобладание рыбных кушаний и ярких, но каких-то безвкусных овощей, выращенных в гидропонических куполах на спутниках Макоши. Жители готовились к приходу тектобов и заблаговременно позаботились о запасных вариантах, если Благодать примет на себя основной удар. Да и флора планеты не справлялась с наплывом голодных беженцев.

Саманта в глубине души понимала правоту Пати. Людям нужен отдых. Они должны забыть о том, как мало осталось от СПЕКТРа, и вспомнить, что такое праздники.

Но несмотря на все доводы в пользу этой вечеринки, Саманте казалось, что она напоминает танцы на могилах. Ну, или пир во время чумы.

                                                 * * *

Я хочу, чтобы вы доверяли мне,

Я хочу, чтобы вы соглашались со мной,

Я хочу чувствовать ваши взгляды,

Я хочу контролировать ваше сердце (пер. с нем.).

Rammstein – «Ich will»

Гости потихоньку стекались в главный зал. Словно поддерживая минорность капитана, никто особо не веселился. Пати о чем-то спорила с Сержем. Ундина тихонько переговаривалась с Ли Вонном, который только что вернулся из Солнечной системы. Лия и Рикардо, сидевшие в стороне ото всех, с милыми улыбками что-то друг другу рассказывали. Ульф отчитывал Соммер за какую-то проказу, пока Ойра безуспешно пыталась за нее заступиться.

Здесь присутствовали почти все выжившие в битве при Благодати, кроме тех, кого оставшиеся в этой системе мхуурры согласились развести по домам. Если те еще не сравнялись с землей. Остальные солдаты уже знали, что им некуда и не к кому возвращаться. Но о них должна позаботиться наша «Святая Троица». Глава финансового министерства немного опрометчиво пообещала всем, кто выжил, пожизненную ренту. Остается надеяться, что она не начнет выкручиваться со словами «я совсем не это имела в виду», как любят делать все политики.

Народ отдыхал. Лениво переговаривались, клевали со столов с закусками, пили, чокаясь бокалами «за победу» или погружались в себя, пытаясь забыть пережитый кошмар. Последних было не так много – люди стремились забыться, ныряя с головой в бессознательную болтовню или сознательно напиваясь.

Саманта, раз в жизни решив не слыть букой, шагала от группки к группке, перекидываясь с гостями и друзьями парой-тройкой ничего не значащих фраз, а то и просто улыбками.

И вот очередная фальшивая улыбка слезла с ее лица, когда в зал вошла троица людей, которых здесь никто не ждал. И честно говоря, не хотел видеть. То самое временное правительство, во всей красе. Обе министерские дамы расфуфырились не хуже покойной Белины, а полковник, как всегда, затянут в военную форму. Но на сей раз – парадную.

Где-то на заднем плане мыслей Сэм многозначительно хмыкнул Одди. Лингвистка успела рассказать ему обо всем, что произошло в мире и лично с ней, пока он прохлаждался на дне Благой Вести.

Ты зачем их пустил на борт, а?

Они вежливо попросили.

И ты сразу поплыл? Предатель.

Решив пресечь на корню их попытки испортить кому-либо и так не слишком радужное настроение, хозяйка приема широким шагом пересекла зал и встала перед ними. Ульф заметил разливающееся в воздухе напряжение и поспешил на выручку. Саманте или министрам – он пока не решил.

– С чем пожаловали, господа?

– Хотели поздравить всех присутствующих с окончанием войны, – с широкой улыбкой поведала Госслинг.

– И присоединиться к празднованию, – поддакнула Краузе.

– Пожать руки солдатам, которые храбро сражались за человечество, – буркнул Фридман.

– Вас сюда не приглашали, – отрезала Саманта.

Лица у всех троих вытянулись, и они переглянулись.

– Это очень грубо с вашей стороны, госпожа Корф, – с обидой протянула Госслинг.

– Да что вы говорите! Вы легким движением руки вышвырнули меня из офицерского состава ВКС. Угрожали арестом. Несли всякую херню об иглоплювах на грядках. Скажите спасибо, что я просто груба, а не выкидываю вас сейчас по одному из шлюза.

– Саманта, успокойтесь, – встрял Фридман, видя, что Вера и лингвистка готовы вцепиться друг другу в волосы. – Мы обдумали ваши слова. И признали их правоту.

– И что дальше? Вам тут не рады.

– Мы пришли, потому что не хотим портить отношения с главнокомандующей, пусть и бывшей, – сладко улыбнулась Краузе.

– Идите киване под хвост.

– Послушайте, Корф. Вы нужны нам, как и мы вам, – возразила Госслинг.

– Поэтому лишили меня звания? – хмыкнула Саманта, скрещивая руки на груди.

– Вы были во всем правы, – заявил Фридман с прямотой, присущей потомственным воякам. – Мы вновь хотели взяться за старое и вести себя с чужими, как с дерьмом.

– И нам это не принесло бы пользы, – поддакнула Краузе. – Нужно объединяться, а не воевать. Тем более эта война стала бы для нас скорее всего последней.

– И чего вы от меня хотите теперь?

Краузе протянула ей электронный планшет, но Сэм на него даже не взглянула, продолжая буравить взглядом министра финансов.

– Здесь указ о вашем новом назначении.

– В качестве кого?

– В качестве главного посла СПЕКТРа. Дипломатические миссии: установка контактов, выравнивание отношений.

Брови Саманты поползли вверх.

– Шутить изволите? В последнюю нашу встречу вы напирали на мою специализацию. А теперь, значит, она не помешает?

– Мы знаем ваше прошлое, на которое так любезно сослались в тот раз. Вы – икона для инопланетян. Рок-звезда, если хотите. Вы даже с иглоплювами нашли общий язык.

– Хорошо. Допустим. Флоксиане – лапочки, блажники боготворят людей, валиурцы нас до усрачки боятся, а с иглоплювами мировое соглашение. А что прикажете делать с ирванцами?

– Есть ещё уцелы, – буркнул Фридман. – Они тоже не простили нам геноцид.

– Такое не прощается и не забывается, – кивнула Саманта. – Стоп, а разве их не вырезали подчистую?

– Нет. Есть пара колоний-резерваций. Но несмотря на их малочисленность, хотелось бы и с ними все уладить, насколько получится. Не люблю оставлять за спиной недоброжелателей. Также кое-где на шахтерских планетах остались гааптяне. Теперь они единственные представители своей расы. Те, кто остались на Гаапте, погибли, став тектобами.

– Знаете, что? Меня это все затра…

– Сэм, – тактично кашлянул рядом Ульф. – Можно тебя на пару слов? Извините нас, министры.

Оттащив женщину в пустовавший угол с креслами – народ собрался ближе к обзорным иллюминаторам, где Пати, решившая всех развлечь, вещала о чем-то с хитрой физиономией – Ульф укоризненно покачал головой.

– Не думаю, что стоит окончательно рвать с ними отношения. Я бы на твоем месте прислушался к ним.

– Да неужели? – закатила глаза лингвистка.

– Давай без твоей веселой мимики обойдемся. Я серьезно.

– Хочешь знать, что я думаю? Эта троица еще почище Белины будет. И нам это скоро аукнется.

– Ты ничего не почувствовала? – нахмурился Линдквист.

– О чем речь?

– Их эмоции. Им страшно, Сэм. Всем троим, включая Фридмана.

– Ну… Кое-что уловила. Но думала, это от тебя.

– Что, прости?

– Расслабься. Не хотела говорить, но с тех пор, как мы уложили всех тектобов на их гнилые лопатки, с моими эм… скажем так, навыками, случаются перебои.

– А Одиссея ты хоть слышишь?

– Одиссея слышат все, когда он этого хочет. И, как правило, хочет он этого всегда, и его не заткнуть. А с каких это пор ты у нас такой лояльный к властям? Хочешь стать любимчиком учителя или боишься, что тебя тоже лишат звания и отберут корабль?

Лицо Ульфа посуровело и вновь обрело вид каменной маски.

– Вообще-то да. Видишь ли, пусть мой корабль – всего лишь жестянка с проводами и электроникой (как и я, собственно), но он мне дорог. Хоть он и не умеет разговаривать и совать свой нос в личную жизнь окружающих.

Саманту как водой окатили. Ее плечи поникли, а в глазах появилось виноватое выражение.

– Прости. И за слова, сказанные сегодня, и за те, что произнесла на Благодати. Конечно, я понимаю. Я… Видимо, это привычка такая дурацкая – ставить свои проблемы, нужды и неприятности выше остальных. Осталась с тех пор, как я боролась за выживание. Сначала в «Эриде», потом на Гаапте. А затем – напрасно бегая от Белины.

– Тебе пора повзрослеть, Сэм. И перестать вести себя, как подросток во время полового созревания. Люди не для того со скрипом пережили тектобов, чтобы им всучили еще и революцию для полного счастья. Этого человечество уже не вынесет. И останутся в Млечном Пути лишь флоксиане, блажники да горстка ирванцев. А последние, если их не увлечь новыми идеями, благополучно истребят остальных и сами себя. У них это в генах, как и у нас. Недаром они тоже от обезьян произошли. Пусть и инопланетных.

– Да ты, оказывается, мудрый человек, – улыбнулась Сэм. – И почему я раньше этого не замечала.

– Это возрастное. Так что у тебя тоже есть шанс поумнеть с годами, – скривился в усмешке Ульф.

– Спасибо на добром слове. Что ж, если я все-таки задумаю революцию и захвачу власть, сделаю тебя своим первым советником. Ладно. Твоя взяла. Пойдем, выясним у этих мака…

– Сэм!

– …милейших людей, что их светлейшие головушки задумали.

Через час, когда члены правительства покинули Одиссея, Саманта, сбежав от гостей, поднялась на мостик.

Что думаешь обо всем этом?

Остальные расы, живущие в этой галактике, тоже пострадали от тектобов. Им не помешает ваша помощь, Сэм. А иглоплювы хотят домой. Без мхуурров они не смогут это сделать. А мхууррами командуешь ты…

Саманта поморщилась после этих слов.

Ну, прям уж и командую. Скорее, прошу посодействовать.

Хорошо. Если ты так против своего нового назначения, то скажи, чего ты хочешь?

Отойти от дел. Осесть в какой-нибудь дыре, засадить поля пшеницей…

Очень смешно, Сэм. Ты – фермер? Через месяц взвоешь от такой жизни и сама себя закопаешь на грядке. Я серьезно. Чем ты хочешь заниматься? Война окончилась. Все позади. Но тебе, и нам всем, нужно двигаться дальше.