Боги пяти Столпов. II Белая тень

– Мы нарушаем равновесие. – Монотонно и безразлично заключила Леа. – Мне плевать, но это факт. Мир пяти столпов стоит на том, чтобы все пятеро равномерно черпали силу из своих богов, чтобы все они оставались в спячке. А мы с сестрой жрали белого Бога вообще без каких-либо ограничений, потому он и сшил нас. Он проснулся, и теперь просыпается каждый раз, когда мы пытаемся покормиться от него. У Черного столпа есть такая проблема?

Учитель застыл на месте, нервно потирая костлявые пальцы. Глаза его бегали взглядом по полу, пытаясь найти ответ, который удовлетворит запрос молодой наследницы.

– Хватит ерзать! – рявкнула Деа. – Отвечай!

– Нет, мои госпожи – чуть ли не плача, ответил старец. – Из-за того, что Черный столп всегда стремился к балансу, они всегда боялись пить слишком много…

– Выходит, – прошипела Леа – что они умнее нас…

Старик, подняв на сестер потускневшие от возраста глаза, с ужасом обнаружил, что они встали с места. Он уже вытянул вперед руку в мольбе не причинять ему вред, но Леа щелчком сомкнула его голосовые связки, лишив возможности даже пискнуть. Она вывернула ладонь с хищно расправленными пальцами, и одним движением тело старика хрустнуло, осело и раскрылось, будто красный цветок, извергая густые фонтаны крови, оголяя белые позвонки.

– Как-то ты быстро – хмыкнула Деа.

– Сегодня я без настроения – фыркнула та в ответ.

Равнодушно уставившись на вывернутый кусок мяса, распластавшийся посередине комнаты, сестры разочарованно вздохнули и плюхнулись обратно на скамью, принявшись выводить пером по бумаге бессмысленные закорючки. Время урока закончится лишь через час, а до того момента Бранвин или ее советники вряд ли появятся, так что остается лишь убивать время.

***

Было темно. Даже для всевидящих кошачьих глаз мрак был слишком густым и пахнул сыростью и холодом. Морок осторожно крался вдоль заиндевевшей черной скалы, стараясь сливаться с ней в моменты опасности, как чернильное пятно. Предметы появлялись перед ним, будто в дымке, когда он почти вплотную подходил к ним, оттого их неожиданная материализация вводила его каждый раз почти в панический ужас. Казалось, прошла уже вечность с той поры, когда он рухнул в бездонную пасть гномона. Червоточина, шамкая и визжа, провалилась вместе с ним, но ни разу не встретилась на пути, пока он бродил по этому темному краю. Его собственных сил хватило на то, чтобы худо-бедно восстановиться после травм, полученных в бою, но они понемногу покидали его, на смену им пришел холод и голод. Казалось, это место многократно усиливало то или иное чувство. Да, это был голод, но голод абсолютный, звериный, отнимающий последний разум, если боль, то такая, что вызывала самые мрачные мысли и мольбы о смерти. Временами он упирался в тупики в скальных лабиринтах, и приходилось поворачивать обратно, а иногда дорогу обрубал обрыв, несущийся ровной стеной вниз на многие километры. Теперь Морок уже знал, что встреча с другими местными пленниками черевата серьезными для него последствиями, и старался не попадаться им на глаза.

Последнее существо, с которым черный кот столкнулся взглядом, было похоже на человека. Этот человек был огромный, или же кот стал маленьким. Существо было тенью прошлого, сгорбленное и сутулое, оно непрерывно и немо бубнило что-то себе под нос, скрытый за грязными патлами отросших волос, и шаркало едва передвигая ноги, бредя бессмысленно, но упорно. Здесь все непрерывно куда-то стремились, но ни один из местных не смог бы ответить на вопрос «куда» или «зачем». Здесь не существовало ни смысла, ни жизни, ни света. Это была бесконечно тянущаяся временная струна, натянутая изувером-скрипачом в попытке извлечь чистый звук, но каждое касание смычком не давало результата. Как в кошмарном сне, когда пытаешься закричать, но рот немо растягивается в натужном усилии. Стоило коту заметить человеческий образ, как существо тут же видело его, вперивая сквозь завесу волос свой слепой безумный взгляд побелевших круглых глаз. Оно вытягивало вперед неестественно длинные руки и мчалось прямо на кота, пытаясь схватить. Морок всякий раз успевал скрыться во тьме, рискуя налететь на очередного призрака. Он чувствовал себя маленьким и слабым, как недельный котенок, чья мать погибла или потерялась. Ему отчаянно хотелось, чтобы Волх пришел и забрал его из этого места. Он безумно устал, но не мог остановиться, ведь здесь не было укрытия, где можно было бы спрятаться от жутких тварей, наводняющих это страшное место. Они всегда двигались и никогда не спали, а значит, одна из них всегда могла настигнуть его во сне. Он не знал, что призрак может сделать с ним, ведь он ни разу не видел, чтобы одно существо настигало другое, не слышал ни звука, чтобы можно было определить чью-то вторую смерть. Здесь не было звуков, кроме тех моментов, когда по краю обрыва, бороздя густой мрак, показывалась чья-то громадная черная спина, усеянная тысячами игл. Хозяин этой спины издавал гул настолько громкий, что вызывал истерию даже у Морока. Он стремился спрятаться или залезть на гладкую отвесную стену лабиринта, теряя остатки разума, и приступ этот заканчивался лишь тогда, когда исполин скрывался из вида. Эти обрывы проходили по всему лабиринту, и глубина их была сравнима лишь с высотой отвесной скалы, на которую было невозможно забраться.

Морок видел, как некоторые из призраков падали вниз, где гудела невидимая пасть исполинского зверя. Он не знал, добровольно они бросались в пропасть или от потери разума, но он знал, что обратно они больше не вернутся. Должно быть, слишком долгое пребывание здесь превращало сердце в камень, а разум в безумие. Как знать, сколько сможет протянуть маленький котенок? Так или иначе, но пока он мог, Морок переступал тихими мягкими лапами по холодному камню, держась ближе к стене и подальше от пропасти. Единственной его надеждой был человек, оставшийся наверху.

***

– Ты уже месяц говоришь мне, что это опасно! – гремел Волх – Я сказал, что не брошу его никогда! Ты сама дала его мне, и я его достану оттуда, чего бы мне это не стоило!

– Я все прекрасно понимаю, Волх, – вздыхала Урса, стараясь сохранить самообладание – но уже говорила тебе, никто не может нырнуть в тень гномона и вернуться обратно. Даже я не могу! Это дорога в один конец.

– Ты пробовала? – Волх сменил тон, взглянув на королеву почти с надеждой.

– Нет. И никто не пробовал, все попадали туда так же, как и твой кот, их просто всасывало туда, и все. Я не могу отпустить тебя, ты слишком ценен, особенно сейчас! Мы почти подплыли к Белому столпу, Черный бог ищет их бога, и мы должны сделать все возможное, чтобы их встреча не стала для нас фатальной. А для этого мне нужны все маги. ВСЕ! Даже такие молодые, как ты и твои друзья.

– Они мне не друзья – осклабился молодой человек. – Мой единственный друг сейчас там, откуда не может выбраться, а ты просишь меня оставаться здесь. И ради чего? Как ты собираешься помешать воле богов? Что ты сможешь сделать? Думаешь, слон слышит муху, которая садится на его зад? Или просто сметает ее хвостом? Много о себе думаешь…

– Я смотрю, ты возомнил, что можешь говорить со мной на равных, щенок? – Урса уже сжала кулаки так, что морщинистая кожа на кистях натянулась и показала побелевшие костяшки. – Хоть я и в болезни, но все еще могу прихлопнуть тебя именно так, как слон муху. Не забывай, кто ты и кем должен стать. Через два года ты обязан будешь занять мое место, а до тех пор я обязана удержать престол и сохранить королевство! Поди прочь, и не смей даже близко подходить к тому гномону! Я все равно отдала приказ охранять его, верховные маги скрутят из тебя узел и бросят в пыль, не сомневайся. Все, пошел вон!

С этими словами Урса уронила тяжелую голову на ладонь и закрыла глаза, пытаясь унять мигрень. Королевский лекарь тут же подбежал к ней, чтобы дать очередную порцию обезболивающего отвара. Волх, молча наблюдая за суетой прислуги, сновавшей вокруг королевы, скривил брезгливую гримасу и широким шагом вышел из арочного проема в длинный коридор. Трое его знакомых уже ждали у высоких перил.

– Ничего нового? – мрачно спросил Аол.

– Ничего – выдохнул Волх.

– Что будешь делать? – Бадб заранее не нравился его ответ. Недовольство на ее лице читалось само собой.

– Нырну – пожал тот плечами, наблюдая, как округляются глаза его приятелей. – Но сначала мне нужно к учителю. Вернусь в пустыню, он должен помочь мне.

– Ну, по крайней мере, ты не ныряешь сразу – хмыкнул Аол, растягивая рот в неуверенной ухмылке.

– Ну, я ж не псих! И вы со мной не пойдете!

– Это почему же? – встряла Уна.

– Потому что вы мне там ничем не поможете. Останьтесь здесь и прикрывайте мое исчезновение. Я уж как-нибудь сам справлюсь. Прыгать вместе со мной в тень вы все равно не будете, так что не мешайтесь под ногами.

– Тут не поспоришь. – Аол, к удивлению остальных, согласился. – Что ж, в любом случае, желаю тебе удачи. И я тебя поддерживаю, так и знай. Если бы Инпу туда провалился, я тоже не смог бы стоять в стороне.

Он вытянул раскрытую ладонь, абсолютно искренне желая успеха в этом безнадежном деле. Волх одобрительно кивнул и крепко пожал его руку. Бадб и Уна тоже понимали, что отговаривать их нового друга бессмысленно, и лишь похлопали его по спине, провожая в дальнюю дорогу. Волх не стал тянуть с отбытием и, едва зайдя за угол, ловко нырнул в пространственный портал.

***

Пустыня дышала морозной прохладой. Ночной воздух приятно щипал лицо, будто ласковый котенок, и тут же облизывал шершавым языком ветра. Волх поймал себя на мысли, что рад вернуться в свой прежний дом, где нет людей и людских забот. Не хватало лишь кота, но это он собирался исправить. Бэл появился сразу же, как только Волх позвал его.

– Так, так, так – потянул он улыбаясь. – Это кто это к нам вернулся? Ну надо же, я уж решил, что ты про меня забыл.

– Как я мог? Всего месяц прошел, не такой уж и большой срок…

– Для того, кто ходит по земле, да, действительно небольшой. – Бэл прищурил синие глаза. – А вот для того, кто гуляет по мертвой пустоши, месяц – это целая вечность.

Волх почувствовал, как тоска и скорбь вонзились в сердце ледяным кинжалом. Вина каменной глыбой рухнула на него, придавив, как цветок подснежника.

– Да, я подозревал, что так оно и есть – тихо произнес он, не поднимая головы на учителя.

– Так чего так долго тянул?

– Не читай мне нотации. Я знаю, что виноват, и надо было прийти раньше. Но я не мог…

– Не мог? – хмыкнул Бэл, скрещивая руки на груди. – Это ОНА тебе так сказала? Что ты НЕ МОЖЕШЬ?

Волх ничего не отвечал. Молчание затянулось.

– Что ж, – вздохнул Бэл – ты оказался не такой самостоятельный, когда оказался под ее юбкой, не так ли?

– Хватит! – рявкнул Волх – Я же сказал, раньше я не мог.

– Мне это не интересно – безразлично ответил Бэл, пожимая плечами. – Твои проблемы меня не касаются, малыш. Так чего пришел? Она не хочет тебе помогать, и ты приполз ко мне просить о помощи?

– Я не буду отрицать, да – сдался Волх.

– Что ж, ну хоть какая-то правда. Ладно, но ты хоть понимаешь, ЧТО такое гномоны? И почему они именно так расположены на столпах? Кстати, на остальных, примерно в том же порядке, направлении, и количестве.

– Нет – Волх удивленно посмотрел на учителя. – А ты знаешь?

– Как думаешь, если спросить королеву, она даст ответ? – Бэл самодовольно улыбался.

– Я как-то спрашивал ее, когда Морок только пропал в тени, но она ничего не ответила.

– Так и думал – утвердительно кивнул Бэл. – А ты хочешь это знать?

– Да! – Волх ответил не раздумывая, он почти вымаливал учителя дать ответ на этот мучавший его вопрос.

– Ты уверен? Твой мир уже не будет прежним, когда узнаешь – Бэл почти шипел, как змея.

– Я хочу, чтобы мой мир изменился! Мне это нужно!

– Ну что ж. Ты читал байку о том, как был сотворен наш мир и как он устроен?

– Да, еще в корпусе.

– Ну так вот. Там явно было что-то вроде: пять чудищ, рожденных матерью-божеством, почти сожрали весь мир, и потому на их спинах выросли столпы, и люди, рожденные силой этого же бога, стали пить его кровь и силу, тем самым заставляя бога спать. Так?

– Да, примерно так.

Бэл странно улыбнулся. Волх не мог разобрать, что за странное выражение застыло на его лице.

– Это не совсем правдивая история. Она здорово упрощает правду, которая некоторым невыгодна.

– Может, расскажешь свою версию?

– Да, пожалуй, тебе стоит услышать второй вариант. Да, действительно, когда-то верховная богиня породила пятерых детей. И действительно, детей сильно прожорливых. Она и в самом деле сковала их цепями и отправила на поводках слоняться по океану в полудреме. Но горбы на их спинах выросли не из-за нее, хотя это мало что меняет, конечно. Просто, боги спали так крепко, что не могли нырнуть, и солнце постепенно изжарило их спины, отчего они стали покрываться наростами, в результате образовались столпы. Люди, как и все прочие твари, вышли из этой самой коросты, из крови, и стали жить на их спинах, как блохи на беззубых собаках, которые не могут от них избавиться. Время шло, люди росли и крепли, питаясь соками богов. Но никто не говорит, что вместе с кровью из бога уходила и часть души. Люди пили так жадно, что через тысячелетие исполинские тела стали пустыми оболочками, и столпы начали разрушаться. Трещать и лопаться, ведь с душой умирало и тело. Когда же короста с кровью и мясом слезла с их спин, Великая мать, видимо в наказание, вонзила зубы своих детей в днище своих же собственных ошметков, и прочно сковала с обратной стороны капканами гномонов. Прелесть, правда? Она, которая предпочла родных детей паразитам, сосущим из них жизнь, решила принести жертву, чтобы укрепить результат, ведь в первый раз все чуть не пошло прахом. Эта жертва должна была остановить разложение и продолжить существование людей еще на какой-то срок. Жертвой должен был стать особый человек, маг, превосходящий прочих по силе, уму и способностям. Чем сильнее и крепче был его дух, тем больше было шансов, что одной жертвы будет достаточно. И тогда мать выбрала одного из сотен тысяч. Им оказался молодой человек двадцати лет, который, несмотря на возраст, уже был могущественнее любого из верховных магов столпа. Она изловила его, как бабочку на летнем лугу, и заключила в плен вечной муки, чтобы жили другие. И так произошло с каждым из столпов. И когда человеческая душа умирает, ей на замену приходит новая. Вот так и тянется этот круг много-много тысячелетий.

– То есть Черный бог – это такой же человек, каким был когда-то ты или я? – Волх не мог сказать, что новая легенда его шокировала, ведь, по сути дела, это ничего не меняло.

– Ошибаешься – прочел его мысли Бэл. – Это меняет ровным счетом все для того, кто сменяет на посту предыдущего бога. Им может оказаться кто угодно. И ты в том числе.

– Даже если так, человек же может как-то избежать этого?

– Избежать? – Бэл рассмеялся впервые за много лет. – И как, интересно, ты сможешь обхитрить богиню, которая породила нас всех? Нет, парень, твоя свобода воли – это просто иллюзия!

– Ты зачем мне это рассказал? – Волх разозлился, такой расклад его точно не устраивал.

– Раз ты собрался нырять в тень, ты должен знать, в чей дом ты попадешь.

– Там живет душа бога? – вот сейчас Бэл действительно удивил его. Волх не мог себе даже представить, что когда-нибудь встретится с существом, которого не видел прежде никто из живущих на суше.

– Можно сказать и так – пожал плечами Бэл. – Но не совсем. – Ты встретишься с душой одного из магов, которого скормили оболочке бога. За столько тысячелетий эта оболочка стала огромной, каждая душа, что попадала туда, отдавала что-то свое, и теперь нельзя до конца утверждать, что это будет один человек. Скорее, это одна душа, приобретшая самые разные качества многих других, и вида она может быть какого угодно.

– Подожди, – перебил его Волх – но откуда ты все это знаешь? Ты был там?

– Можно и так сказать – пожал плечами Бэл. – Скажем, мой дух смог выбраться из той пустыни и не хочет туда опять возвращаться.

– Ты со мной не пойдешь?

– Не будь ребенком, Волх – улыбнулся учитель. – Ты уже давно не маленький, и за свои решения и поступки нужно отвечать самому. Раз ты решил отправиться туда за своим драгоценным котом, не надо надеяться, что кто-то потом тебя спасет.

– То есть я не вернусь?..

– Я этого не говорил – погрозил ему Бэл указательным пальцем. – Слушай внимательно, что я тебе говорю! Раз я сказал, что смог выбраться, сможешь и ты.

– Да. Но ты – только дух! А мне бы хотелось сохранить и мясо на своих костях. К тому же, я хочу, чтобы и Морок вернулся таким, как прежде.

– А вот на последнее я бы не рассчитывал.

– Поясни…

– Морок не сможет вернуться таким, как прежде, и ты, кстати, тоже. Эта долина внесет свои коррективы в ваше поведение, на ваших душах останутся шрамы, которые никогда не зарастут. Морок, к твоему счастью, не является существом из плоти и крови, как ты, например, и никогда не являлся. В каком-то смысле, он – часть души Урсы. Она отдала его тебе, оторвала от сердца и своей души. Его можно больше описать, как энергию, которая растет, крепнет и привязывается, как живое существо. Так что у него все шансы выбраться, если он еще не сдался и не свалился вниз со стены лабиринта.

– Что еще за лабиринт? – нахмурился Волх. – Есть карта какая-то к нему?

– Конечно нет – ухмыльнулся Бэл. – Лабиринт такой же эфемерный, как и все, что ты там встретишь. Он движется и меняется, так что будь осторожен. Единственный способ, как можно оттуда выбраться – это привязать к тебе нить. Но, если она порвется, тогда сможешь надеяться лишь на удачу. Нить эта не должна натягиваться, пусть ползет за тобой по земле, чтобы призраки, которые там бродят, не заметили и не зацепились за нее. По прочности она будет равна человеческому волосу, не более. Иначе она будет слишком заметна. Мы скроем тебя завесой, но, если одна из душ на тебя натолкнется, берегись! Ты услышал меня? Ни в коем случае не дай им тебя коснуться, иначе твои глаза побелеют, и ты не сможешь увидеть выход, даже если он будет прямо перед тобой! Понял!?

– Да, я понял. – Волх внимательно слушал его.

– Твоя особенность, то, что ты не чувствуешь страха, должна сыграть тебе на руку. Ты не будешь паниковать, если что-то пойдет не так. Я буду держать конец нити и направлять тебя. Если наша связь оборвется, действуй интуитивно. Постарайся полностью ей довериться. Найти кота будет сложно, возможно, мы застрянем там надолго. И, кстати, для тебя время будет тянутся гораздо, гораздо медленнее, чем для меня! Сильно медленнее. Тебе может показаться, что прошел месяц или год, это будет не так, но ты устанешь, сильно устанешь. Настолько, что захочешь остановиться отдохнуть. Ни в коем случае этого не делай, понял меня!? Там может казаться, что вокруг нет никого и ничего, дорога по стене лабиринта очень широкая, но, будь уверен, там снуют толпы призраков. И все они жаждут сожрать друг друга. Тень гномона – это пламя свечи в ночном полумраке, а люди – мотыльки. Все живое, что попадает в ее пропасть, тут же оказывается в долине призраков. Как только ты откроешь глаза, иди вперед, не останавливайся. Я покажу тебе, как не ослепнуть, сохранить голос и зрение, но не издавай ни звука, пока не увидишь кота, ясно!? Ты понял меня? – Волх молча кивнул. – Если они тебя услышат, тут же метнутся в твою сторону, и даже я ничего не смогу сделать.

– Я все понял. Морок услышит меня?

– Будем надеяться, что еще не обезумел и услышит, хотя прошло слишком много времени. И кстати, не ожидай там увидеть громадину, которой он был прежде. Скорее всего, там ты встретишь крошечного напуганного котенка. Засунь его за пазуху и сразу же бегом обратно, только не наткнись ни на кого! Так убегать, конечно, веселее, но неоправданные риски нам ни к чему.

– Почему ты не стал меня отговаривать? – задумчиво произнес Волх.

– А есть смысл? – Бэл саркастично поднял одну бровь.

– Ну, хотя бы для приличия – ухмыльнулся парень. – Впрочем, ты прав. Мы теряем время. Он меня ждет. Давай, завязывай нить, и я пошел!

– Подожди немного – осек его учитель, когда Волх уже был готов действовать. – Я должен предупредить тебя еще кое о чем. Есть вероятность, что ты наткнешься на бога. Не буду говорить, что ты не должен его бояться, ведь ты не знаешь, что это такое, НО! Он действительно не представляет для вас опасности, пока вы находитесь на стене. Он кормится теми, кто с нее падает. Тебя может оглушить его появление, просто пережди этот гул, но шагай дальше! Просто шагай, не останавливайся.

– Я все понял. Делай свое дело, а я сделаю свое.

***

Волх стоял перед непроглядной пропастью, все мысли его были направлены только на маленького напуганного котенка, потерянного где-то на глубине. У него не было ни тени сомнения в том, что он сможет его отыскать и вернуть обратно. Утреннее солнце уже начертило четкую тень от изогнутой иглы гномона, приглашая гостей. Бэл уже обвязал его грудь и талию тонкой едва светящейся красной нитью, начертившую крест спереди и сзади. Он завязал прочный узел между лопаток Волха и протянул ее к себе бесконечной тонкой лентой.

– Помни каждое слово, что я тебе сказал, мальчик! – напоследок наказал Бэл. – Внимательно следи за нитью! Помни, она должна лежать на земле.

– Я все помню, учитель, не бойся, я вернусь.

С этими словами он сделал шаг вперед, и черная пасть поглотила его без остатка.

Пространство облепило его, будто листья черных водорослей, облизывая и обсасывая, проталкивая все глубже по глубокой глотке. Волх чувствовал себя крошечной живой рыбкой, которую проглотил прожорливый монстр, не жуя. Когда под его ногами появилась опора, Волх крайне осторожно разлепил глаза, будто склеенные тягучей смолой, и попытался осмотреться по сторонам. Вспомнив главный указ своего учителя, он тут же начал шагать вперед, правой рукой проверяя натяжение нити. Бэл осторожно выпускал ее достаточно, чтобы тянуться по земле и в то же время не слишком сильно, чтобы она не накручивала лишние петли. Было тихо, настолько тихо, что Волху безумно хотелось издать хоть какой-то звук, чтобы проверить свои уши, но было нельзя! Эта тишина почти сводила с ума. Ему казалось, что перепонки в ушах исчезли, и вместо них образовались восковые пробки. Не было здесь и ветра. Ни малейшего дуновения ветерка, чтобы почувствовать какую-то жизнь в воздухе. Волх крайне осторожно, следуя наказу учителя, провел открытой ладонью перед собой. Спустя мгновение слабое колдовство, сокрытое множеством хитрых уловок, начало действовать. Теперь Волх мог слабо различать силуэты других существ, будто в другом спектре цветов, не свойственных для человеческого глаза. Существа показывались и пропадали в густом мраке, будто наброски красного грифельного карандаша. Теперь маг был способен защитить себя от неожиданных столкновений и найти своего несчастного друга, затерянного в этом бесконечном лабиринте отвесных стен. Волх тихо шел вдоль каменной стены, сканируя пространство вокруг в поисках Морока, как вдруг его внимание привлекло нечто странное, но знакомое.

Будто оживший набросок гигантского спрута, красными нечеткими линиями, сбоку появилось существо со множеством рук и ног. Они хаотично цеплялись за каменный пыльный пол, планомерно продвигаясь вперед. Сзади этого живого комбайна стелился какой-то сгусток, будто кокон, облепленный паутиной. Волх не горел желанием приближаться к этой твари, но любопытство заставило его замедлить шаг. Сам того не заметив, он почти остановился, будто в трансе наблюдая за существом, ползущим точно в его направлении. Когда пространство сократилось до метра, Волх узнал в облике множества потерянных детских душ прежнего монстра. Червоточина, утащившая за собой драгоценного питомца, теперь выглядела иначе. Десятки слепых детских глаз смотрели на него в упор, но не видели, измученные жаждой и голодом, они стелились по полу, как полупарализованный изувеченный зверь. Червоточина, сама по себе не имеющая души, теперь дырявым мешком чертила за несчастными склизкий кровавый след. Волху стало невыразимо жаль этих пленников, ничем не заслуживших подобного наказания. Жаль до такой степени, что комок в горле почти выдавил слезы из глаз. Потерявшись в нахлынувших эмоциях, Волх совсем потерял осторожность. Место усилило его эмоции, как резонатор. Он никогда не был настолько чувствительным к чужой боли, но сейчас она накатывала на него волнами и топила. Он остался стоять на месте, когда одна из маленьких рук едва коснулась его стопы. Почувствовав давление, Волх будто получил электрический разряд, попытавшись отпрыгнуть в сторону, но крохотные пальцы вцепились в низ штанины железной хваткой. Вслед за этой рукой остальные моментально изменили направление, пытаясь ухватиться за попавшего в ловушку человека. Слепые белые глаза и широко раскрытые рты немо и слепо волной устремились к Волху, замешкавшемуся на какую-то долю секунды.