Полезный обман

– Да ладно вам, – урезонила их Галина. – У вас же смартфоны есть, вот и пообщаетесь. Влада обещала купить себе, как в городе устроится.

Девчонки убежали, все так же дружески препираясь, а мать пошла домой, раздумывая, как бы поаккуратнее преподнести мужу весть об отъезде дочери. Но деликатничать и не пришлось – едва она появилась дома, Михаил спросил:

– А Владка где? Почему на кухне не прибрала?

– Она уехала поступать в медунивер, – нервно ответила Галина в ожидании нагоняя.

К ее удивлению, он лишь уточнил:

– А не поздно еще? – в тонкости подачи документов через интернет он не вдавался, считая досужим вымыслом.

– Не поздно, – Галина поспешила на кухню, где на столе после завтрака стояла неубранная грязная посуда.

Шедший за ней муж мрачновато заметил:

– Теперь тебе придется самой со всеми домашними делами справляться.

– Ничего, справлюсь, – жена желчно подумала, что мужу и в голову не пришло предложить свою помощь или хотя бы кому-то из парней велеть ей помогать. – Если что, Васька поможет.

– Ты его сильно-то бабскими делами не напрягай, он мужик, а не девка! – Михаил строго посмотрел на нее.

– У вас с Вовкой после страды не сильно-то много работы, – Галине стало отчего-то обидно, хотя давно бы пора привыкнуть к недобрым словам мужа. – Дрова вы не колете, если только для бани – отопление у нас газовое, – да и вообще в доме осталась только бабская, по твоему мнению, работа. Это получается, я упахиваться до седьмого пота должна, а ты с парнями под телевизором лежать? Может, распределим домашнюю работу между всеми, а?

Михаил потрясенно замер. Таким наглым тоном с ним женушка еще никогда не говорила.

– Если не справляешься с такой чепуховой работой, значит, плохая ты хозяйка, – презрительно бросил он. – Придется искать хорошую, это ведь не проблема.

Резко развернувшись, ушел в большую комнату, а Галина, оскорблено закусив губу, решила, что черт с ним, пусть ищет хорошую хозяйку, раз она нехорошая. Вздохнув, буднично принялась за уборку, размышляя, что за столько лет замужества заслужила от мужа всего-то две похвалы. Один раз – за рождение Вовки, а второй – за то, что тёща ей тёлку голштинской породы подарила. Но это больше матери благодарность, а не ей, ненужной жене.

И в голове впервые мелькнула невероятная мысль – надо с такой жизнью кончать. Уехать бы, вот только куда?

Михаил же, решив устроить себе двухдневную передышку, работать в последнее время пришлось много и тяжело, удобно устроился на диване перед теликом. Настроение было необыкновенно паршивым, и он принялся обдумывать, с чего бы это. Он вообще человеком был на редкость основательным, чем и гордился.

Что жена взбрыкнула, это ерунда, мелкая мелочь. Стоит только взглянуть построже, сразу уймется. Вообще баб распускать нельзя, тут же станешь подкаблучником. Тем более что в Галке ничего особенного и нет, разве что улыбка хорошая.

Вот Янка добрая баба, ничего не скажешь, и лицо и фигура, все при ней. Всегда веселая, приветливая, нежная и ласковая. Как жаль, что она ему отказала. Хорошо бы с ней жили, и чего взбрыкнула? Он бы на нее надышаться не мог, на красотку такую. Да и умница она к тому ж – с красным дипломом закончить экономическое отделение универа не каждый сможет.

Но как она высоко взлетела – аж целый заместитель главы их районной администрации – это тебе не баран чихал! Всегда была честолюбивой, потому и не захотела остаться с ним в Прохоровке. Зачем же теперь она так часто приезжает к бабке? Хвостом перед ним крутить? Что ж, это ей удается – до сих пор забыть ее не может. Да и она, похоже, тоже, уж чересчур часто сюда ездит, не иначе в расчете его повидать.

Вот и позавчера, когда он проходил мимо дома бабы Марфы, она так ему зазывно улыбалась, только что не подмигивала. Похоже, муженек надоел-таки. А что? Гришка парень неплохой, но не орел, не то что он, Михаил. Он глянул на себя в высокое зеркало. Да, вот он – настоящий мужик. Все при нем. Как говорится, и лицо, и фигура, да и денежки в кармане водятся, промахнулась Ягодка в свое время, промахнулась.

Но если она его позовет, он ее простит, все бросит и к ней уйдет. Любовь – она такая, безрассудная.

Он и Галку-то выбрал потому, что та в профиль похожа на Ядвигу. Да и смотрела на него влюбленными щенячьими глазами. Впрочем, она и сейчас на него так смотрит, хотя и живут вместе почти двадцать лет. Именно – живут, а не женаты.

Детей он записал на себя, но с Галкой в ЗАГС как не ходил, так и не собирается. Кто он и кто она? Он – всеми уважаемый совладелец ЗАО, обеспеченный человек, и она – домохозяйка с девятью классами образования, живущая за его счет. Разницу чувствуете?

Дети, правда, у нее получились хорошие, но и он в этом деле не последнюю роль сыграл. Дочери бы лучше родиться младшей, но и так неплохо. Как там в пословице – сначала нянька, потом лялька? Вот так у них и вышло.

Михаил включил смартфон, вышел в интернет и нашел видео Ядвиги, выступающей на каком-то собрании. В смысл ее выспренних речей он не вдумывался, ему было достаточно вида ее красивого лица и переливчатых модуляций высокого звонкого голоса.

Да, вот это женщина, не то что неприметная и не умеющая себя подать Галка. Вроде и не плоха, но и не хороша. В то, что все чужие жены – лебеди белые, он не верил. Если б Галина мужикам нравилась, он бы сразу заметил. А то на любой вечеринке все мужики в ее сторону даже и не смотрят. Да и правильно – взгляду зацепиться не за что.

В комнату заглянул вернувшийся из школы Васька. Набычился и будто выплюнул:

– Мы на последней неделе каникул в областной центр в цирк на представление с тиграми поедем! Мне деньги нужны!

Настроение Михаила испортилось еще больше. Расставаться с честно заработанными денежками он ни по какому поводу не выносил.

– Сколько надо? – проворчал, надеясь, что сумма не больше тысячи.

– Три тыщи! – выпалил сын, глядя на него исподлобья.

– Сколько-сколько? – папаша аж привстал с дивана. – Столько не дам, и не мечтай!

Васька обжог его по-настоящему ненавидящим взглядом.

– Я и не думал, что ты дашь. Я и Елене Павловне сказал, что от тебя ничего не обломится, поскольку ты хуже Скруджа Макдака!

Он повернулся и ушел, а Михаил остался озадаченно сидеть на диване. Вроде бы и Маринка так его обозвала. Так что это значит? Набрал в поисковике слово «Скрудж» и узнал о себе много нового. Да и вовсе не почтительный взгляд младшего сына ему жутко не понравился. Пошел на кухню, где Галина пекла пироги, разбираться, с чего это Васька зверем на него глядит, не она ли его против отца настраивает.

Увидев жену, брезгливо сморщился. Вот что за вид у нее? Старый застиранный фартук сбился на сторону, неухоженные руки все в муке, даже на носу мука. Да и вся она такая неприглядная, просто жуть. И куда глядели его глаза, когда он с ней сошелся? Впрочем, суррогаты никогда не спасали ситуацию, правильно говорили во вчерашнем боевике.

К его удивлению, она не расплылась при виде него в радостной улыбке, как обычно. Наоборот, бросив отнюдь не ласковый взгляд, демонстративно отвернулась и продолжила возиться с тестом.

Отчего-то Михаилу стало здорово не по себе, но он приписал это своему раздражению.

– Ты почему настраиваешь детей против меня?

Не поворачиваясь, Галина безэмоционально спросила:

– Почему ты так решил?

– Васька смотрит на меня, как на личного врага.

– Вот так? – она повернулась к нему и в упор глянула точно таким же неприязненным взглядом, как перед этим младший сын.

Муж аж отшатнулся – столько было в глазах жены презрения и ненависти.

– Вот-вот, точно так! – подтвердил он вдруг охрипшим голосом.

– А с чего ему тебя любить-то? – она снова отвернулась и принялась с остервенением мутузить тесто. – Над ним в классе все смеются. Называют голытьбой голоштанной.

– Это почему вдруг? – Михаил напрягся, не понимая, в чем дело. – Мы отнюдь не бедная семья.

– Ты же никогда не даешь ему денег ни на экскурсии, ни на что другое. В последний раз за него классная руководительница платила. – Что потом отдала ей деньги, говорить и не думала. У нее же своих денег по определению нет и быть не может.

– А почему ты мне об этом не сказала? – нахмурился Михаил. – Портишь мне репутацию.

Галина уничижительно фыркнула:

– Тебе об этом и я говорила, и Васька, да и все остальные дети. – Осуждение излучала даже напряженная спина жены, и муж недовольно морщился, такое отношение к себе любимому он решительно не одобрял.

– Не может быть! Не помню ничего подобного! Не было этого! – категорично открестился он.

– Конечно, у тебя весьма избирательная память, ты помнишь лишь то, что тебе выгодно, – прошипела Галина, как раздраженная змея, Михаилу это отчаянно не понравилось. – Впрочем, старшие сыновья тоже этим грешат.

– И что же я ответил на ваши придирки? – с вызовом осведомился он.

– Если училке денег девать некуда, то пусть всех детей за свой счет и катает где хочет, а ты честно заработанное на баловство выкидывать не собираешься. – Галина шмякнула тесто об стол и сердито заявила: – И уходи лучше из кухни, ты мне мешаешь!

– Пойду отдам деньги этой, как ее, Елене Павловне, – с трудом вспомнил он имя учительницы. – Нехорошо получилось.

Он ушел, а Галина, пробормотав «катись на все четыре стороны, голубчик», поставила тесто на расстойку в большую глиняную корчагу, принадлежавшую еще ее прабабке. Она была удобной, но жутко тяжелой, потому и стояла на полу в углу кухни. Прикрыв корчагу полотенцем, хозяйка принялась за начинку, перемалывая мясо на старой ручной мясорубке.

Михаил вернулся нескоро и весь какой-то скукоженный, с темными пятнами на скулах. Галина догадалась, что разговор в школе был далеко не из приятных, ведь экономил он на всех своих детях. Наверняка учителя высказали ему свое «фи», вовсе не считая его таким уж для себя большим авторитетом.

Ничего не говоря, он скрылся от расспросов жены в большой комнате, но Галина и не собиралась его ни о чем спрашивать. В последнее время ей с ним вообще ни о чем говорить не хотелось.

Зачем? Чтоб в очередной раз услышать, какая она недотепа? Даже самую сильную любовь можно убить постоянным пренебрежением. Видимо, такое случилось и с ней. И, как ни странно, это ей здорово нравилось. Меньше боли, меньше обид. Правда, жизнь стала какой-то серой и потускнела, но это от усталости. Вот отдохнет, и все наладится. Главное – найти, где же ей отдохнуть. И как.

Глава третья

Влада откровенно радовалась пусть и хлопотливой, но такой легкой и приятной жизни. Приютившая ее Клавдия Петровна оказалась очень милой немолодой дамой. Никаких «тетя Клава», как поначалу вздумала звать ее жиличка, она не терпела. Только по имени-отчеству, и не иначе.

Впрочем, Влада была вполне довольна. Небольшая трехкомнатная квартирка с маленькой кухонькой поначалу показалась ей несколько даже убогой, родительский дом был гораздо больше и комфортнее, но она быстро притерпелась, и теперь ей здесь нравилось все: и чистота, которую легко было поддерживать, так как никто не мусорил, и ненавязчивый уют.

Как и предсказывали подружки, с поступлением в мед не возникло никаких проблем, ее фамилия значилась в списке поступивших почти в самом начале рейтинга. И мама была права – деньги понадобились, и довольно много. Канцелярия, всякие там ручки-тетради, белый медицинский халат и хирургический костюм, да и вообще разная мелочь, которую пришлось покупать, стоили недешево.

Но все рекорды побил ноутбук, который, как выяснилось, был для учебы в любом вузе совершенно необходим. Она взяла подержанный, но в исправном состоянии и довольно мощный, просто повезло – ей его буквально за гроши продал сосед по лестничной площадке, купивший себе ноут поновее и покруче.

В принципе, после всех трат Влада осталась без денег, но ничуть о том не жалела – учиться она любила. К тому же быстро нашла подработку – устроилась курьером в одну из многочисленных торговых сетей. Еще до начала занятий за неделю заработала почти пятнадцать тысяч – немыслимые для нее деньжищи. Так что денег у отца просить и не думала, ей вполне хватало и своих.

Вот чего ужасно не хватало, так это разговоров с Ярославом. Как сильно, оказывается, можно привязаться к человеку, встречаясь с ним несколько лет. Помогала новая обстановка и то, что времени на душевные терзания попросту не оставалось. Сразу после занятий бежала на работу; домой, то есть в съемную комнату, возвращалась поздним вечером.

Домой звонила редко, только по выходным дням и только маме. Голос у той был нарочито бодрый и спокойный, она никогда не жаловалась, но дочь прекрасно понимала, что маме без ее помощи приходится туго. Как было бы здорово переманить ее сюда! Они вполне могли бы жить в одной комнате, места хватит, тем более что тут кроме дивана стояло удобное кресло-кровать.

Да вот только мама в город не поедет. Как она бросит детей, пусть и почти взрослых? Хозяйство? Своих замечательных коровок? Любимого, пусть и не замечающего ее мужа? Все свое, родное, привычное.

Влада несколько раз намекала маме на переезд, но та отшучивалась, говоря, что без нее в их семейке все рухнет. Да, с этим не поспоришь. Хотя отец и почитал себя столпом их дома, ведь от него зависели все вокруг, но Влада была уверена, что главная – это мама. И не потому, что у нее были деньги, их-то как раз и не было, а потому, что она – душа и сердце их небольшой компании. Парни этого не осознавали, относясь к маме так же потребительски, как и их отец, но тем хуже для них.

В начале октября, когда асфальт покрылся сплошным ковром из желтых и красных листьев и начал пролетать первый снежок, Влада вышла из универа и, чуть прищурив глаза, глубоко вдохнула холодный с осенней горчинкой воздух.

– Влада, привет! – послышался вдруг знакомый голос, и плечи сжали сильные руки. – Как здорово, что я тебя разыскал!

Она резко вскинула голову. Ярослав стоял перед ней в хорошо ей знакомых теплом свитере и черных джинсах, в которых много раз приезжал в Прохоровку, и улыбался так счастливо, что она невольно улыбнулась в ответ. И тут же опомнилась. Что она делает! Совсем про гордость забыла! Погасив улыбку, строго спросила:

– И что ты тут потерял?

Он слегка опешил от неожиданно холодного приема, и ответил с некоторым недоумением:

– Что с тобой, Влада? Ведь понятно, что я здесь из-за тебя.

Как же ей хотелось в это поверить! Но презрительный голос, утверждавший, что у Ярослава есть невеста, а она так, сбоку припеку, – навязчивая особа, если говорить культурно, – до сих пор так явственно звучал в ее бедной голове, что она лишь презрительно ухмыльнулась.

– Вот как? А как же Люсинда? Знаешь такую?

Яр сердито покраснел и ответил гораздо резче:

– Знаю. Чего она тебе наговорила?

– Она – ничего. Я ее никогда и не видала. А вот ты сам признал, что она твоя невеста.

Теперь Ярослав удивился не на шутку.

– Я сказал, что она моя невеста? Что за чушь! Когда это было?

Это откровенное вранье возмутило Владу.

– Не так давно. И давай прекратим этот никому ненужный разговор. У тебя есть невеста, вот и спеши к ней, вдруг рассердится?

Он начал говорить, что ему фиолетово, рассердится Люсинда или нет, что с ней он никаких дел не имел и иметь не желает, но Влада его не слушала. Единственное, что она уяснила из его горячей, но путаной речи, что невеста у него все-таки есть, просто они, по-видимому, поссорились. Но она спасательным кругом служить не собирается.

Сжав кулаки, потребовала:

– Отстань от меня, у меня есть другой парень, в тыщу раз лучше тебя! А ты иди к своей замечательной невесте! – она не знала, что еще придумать, чтоб избавиться от раздирающей боли в груди.

Ухватилась за локоть проходившего мимо одногруппника и быстро ушла. Но еще услышала прилетевшее в спину:

– Раз ты меня так усердно посылаешь, то я и пойду к Люсинде. Больше я тебе надоедать не стану.

– Что, достал он тебя? – сочувственно спросил однокурсник, поглядывая на нее с чуть заметной улыбкой.

Влада принахмурилась, лихорадочно припоминая, как же зовут парня. Вроде Борис. Ответила с заминкой:

– Да не сказать, чтоб достал, просто собирается жениться на другой.

– Ты не желаешь становиться запасным аэродромом? – понятливо кивнул тот.

– А кому это может понравиться? – со вздохом признала она.

– Никому, – парень поморщился. – Мне как-то довелось подвизаться в подобном амплуа, больше не хочу.

– Какой у тебя странный лексикон, – Влада глянула на него повнимательнее. – Из артистов, что ли?

Он неопределенно тряхнул головой.

– Несколько лет ходил в театральную студию при дворце молодежи. Участвовал в спектаклях, увы, не на главных ролях. Но все равно проникся.

– Нравилось? – с интересом спросила она.

– Поначалу – да. Но потом сменился художественный руководитель и разонравилось. Но тогда почти вся наша труппа ушла. Впрочем, быстро набрали другую, желающих попробовать свои силы на сцене оказалось много. Да мы уже и старенькими стали для детской студии, школы уже заканчивали.

– А в театральное ты почему не пошел?

Спутник посмотрел на нее как на наивную дурочку.

– Ты о чем? Во-первых, с талантом у меня не очень, я же просто для себя в студию ходил. Застенчивый был жутко, вот и лечился таким макаром. Ну и говорить нормально научился, и сцены не бояться, а, следовательно, и людей. А профессиональный театр – это не мое. Врач, это да, мне нравится. В моей семье много врачей, дядька вот известный профессор. Но мне до него как до луны.

Борис был симпатичным парнем, обаятельным и милым, но не Ярославом. Поэтому Влада, оглянувшись и убедившись, что Ярик за ними не идет, – что показалось очень даже обидным, – отпустила локоть парня и поблагодарила:

– Спасибо за помощь, но дальше я сама.

Тот не обиделся, наоборот, непринужденно рассмеялся.

– Как мне это знакомо! Хорошо, что я в тебя не влюбился, хотя ты и классная девчонка.

Влада с подозрением на него посмотрела.

– Ты сильно влюбчивый?

Он скривился и сконфуженно уточнил:

– Я не влюбчивый, я впечатлительный. Понимаешь, если несколько лет подряд играешь влюбленного Пьеро, то, в конце в концов, непременно влюбляешься в красавицу Мальвину.

Округлив глаза, она сочувственно глянула на запечалившегося парня и осторожно предположила:

– А она любит Арлекина?

Он дурашливо прижал руки к груди и провозгласил:

– Как ты меня понимаешь!

Понять, актерствует он или вправду страдает, было невозможно. Влада сердито попрощалась и убежала, а Борис, насвистывая что-то бравурное, отправился дальше по своим делам.

Дома Клавдии Петровны не оказалось, держать фасон было не перед кем, и Влада обреченно захлюпала носом. Разрешив себе немного всплакнуть, не заметила, как вымочила слезами весь платок. Как же ей хотелось броситься на грудь Ярославу и забыть все то, что он говорил в тот жуткий день, не подозревая, что она все слышит!

Но перед глазами стоял печальный пример собственной матери, которая всю свою жизнь самозабвенно любила не ценившего её человека. Нет, отец ею дорожил, но исключительно как бесплатной работницей, по сути рабыней. Где б он еще нашел такую работящую, во всем старающуюся ему угодить жену? И мама тоже хороша – вместо того, чтоб заставить мужа считаться с собой, превратилась в полную размазню, что хочешь с ней, то и делай.

Нет, она, Влада, никогда такой не станет! И Ярослава забудет, пусть им и хорошо было вместе. Честь и хвала ему, что не тянул ее на сеновал, как это зачастую водилось в их деревне, вряд бы она устояла, будь он понастойчивей.

Хотя для постельных утех у него наверняка имелась Люсинда. Какое неприятное имя, кстати. Или она пристрастна, потому что он выбрал не ее, Владу, а эту самую Люсинду?

Посмотреть бы на нее. Имя редкое, место жительства известно, надо попробовать. Включив ноутбук, зашла в одноклассники, но там ее найти не удалось. Пошла на ВК. Набрала название города и просто из спортивного интереса просмотрела несколько роликов. И тут же заметила искомое имя.

Люсинда уверенно демонстрировала себя везде, где только можно, чувство было такое, будто видео снималось исключительно ради нее. Но Владу волновала не ее активность, а внешность. Недостатка в видео и фото не было – девица блистала всеми боками. Справедливости ради Влада признала, что она очень даже ничего – породистая, поджарая, как их овчарка Динка, хорошо одетая, уверенная в себе.

В общем, именно такая, какой и должна быть невеста Ярослава.

А кто она, Влада? Простая деревенская девка, как ей не раз говаривала тетя Марина, предостерегая от глупостей. Забавно – мама всегда называла ее умницей и красавицей, а вот папина родня – только хаяла. И для чего они это делали? Чтоб ее унизить или спасти от зазнайства?

Ясно одно – с Яриком ей не по пути. На роль кого он ее готовил? Подружки по вызову? Типа извини, милая жена, еду навестить прабабушку, а сам с любовницей на сеновал? Да, жизнь веселая. Только не для нее.

Пусть себе другую милашку для постельных утех ищет, даже в их Прохоровке многие будут не прочь. А что такого? Если полюбовник богатый и щедрый, то почему бы и нет? Она даже знает несколько таких, на все согласных. Да еще и гордиться этим будут. Любви ведь не прикажешь – чудная отговорка.

Что сейчас так больно – это ерунда, пройдет. Она сильная, переживет.

Через пару часов вернулась хозяйка. Клавдия Петровна была непривычно взволнована и сразу начала с извинений:

– Влада, дорогая, ты хорошая девочка, но тебе придется от меня съехать.

Девушка нервно сглотнула. Такого она не ожидала.

– Что случилось?

– Моя сестра сильно заболела, ей нужна помощь. Она зовет меня к себе. Оставить на тебя квартиру я не могу. Был у меня в жизни неприятный случай, когда я оставила в квартире жиличку одну, поехала в санаторий подлечиться. Вроде хорошая была девочка, пока под присмотром жила.

Влада уже поняла, что последует дальше и поежилась. Куда ей теперь? В общагу проситься или новое жилье искать? Жаль уходить, здесь так удобно – универ в двух остановках, работа под боком.

Хозяйка продолжила, виновато уставившись в пол, ей тоже было неловко.

– А без меня пустилась во все тяжкие, мне соседи по нескольку раз за день звонили: музыка орет, шум, вопли, курение на лестничной площадке. Даже пару раз полицию вызывали. А вернулась я, так и квартиру не узнала – кругом грязь, мусор, туалет весь заблеван. Да еще вещи пропали, хорошо хоть я догадалась свою комнату на ключ закрыть и все ценное туда убрать. Жиличку я сразу выгнала, конечно. Пришлось с ее родителями связаться, чтоб ущерб возместили. Но ничего не добилась – не в суд же идти, мне свои нервы дороже. В общем, с той поры я девчонок одних тут не оставляю. Вот если б кто из взрослых приехал, я б еще подумала.

– А надолго вы уедете? – Влада сразу подумала о маме. Для нее появилась замечательная возможность отдохнуть.

Клавдия Петровна озадаченно пожала плечами.

– Кто ж его знает? Болезнь штука такая – прогнозам не поддается. Гадать не возьмусь, что будет, то и будет.

Влада с надеждой предложила:

– Если вы не против, я маму позову. Не уверена, что она приедет, но попробовать-то можно?

– Пусть приезжает, – с явным облегчением согласилась хозяйка, которой было неловко отправлять Владу на улицу. Но тут же добавила: – Если она мне понравится, то пусть живет, сколько захочет. Но чтоб дождалась моего возвращения обязательно.

Владе это требование показалось не совсем логичным и уж точно несправедливым, ведь прописанных в договоре правил она нарушать не собиралась, но Клавдия Петровна – хозяйка и имела право выставлять свои условия. Спорить с ней она не собиралась. Да и вообще не любила возражать старшим, воспитание такое.

Пройдя в свою комнату, Влада позвонила матери, вовсе не надеясь на успех. Галина, внимательно выслушав, неожиданно заявила:

– Хорошо, доча, я постараюсь завтра же приехать. Только объясни получше, как мне добраться.

Влада даже не сразу осознала, что мать согласилась уехать от мужа и младших детей и пожить здесь вместе с ней невесть сколько времени.

– Ты же на рейсовом автобусе приедешь? – услышав, что другого пути и нет, заверила: – Я тебя встречу на автовокзале, не волнуйся. Одежды захвати только побольше, погода очень переменчивая. На сколько ты сможешь приехать?

И услышала потрясающее:

– Лучше бы навсегда. Я решила уйти от твоего отца, Влада. Сил моих нет больше его придирки терпеть.

Влада потрясенно выговорила:

– А что случилось, мама?

– Ничего особенного, – в голосе матери слышалась жгучая боль. – Все как всегда. Я – нахлебница, он – благодетель, всю жизнь меня содержавший. Надоело.

– Приезжай! Обязательно! – решительно потребовала дочь. – Жду с нетерпением!

После отъезда дочери прошел почти месяц, сентябрь уже подходил к концу. Как Галина и ожидала, жить стало гораздо тяжелее. Все хозяйство да и дом оказались на ней одной. Изредка, когда не видел Михаил, ей помогал младший сын, остальные были твердо уверены, что подворье – только ее забота, за мужиков же она ничего не делает, почему они за нее должны?