Сердце на льду

Прикрываясь этим благородным оправданием перед самим собой, я осторожно беру Сену на руки и направляюсь в спальню.

Грёбаный извращенец…

Я не собираюсь причинять ей вред или делать что-то непристойное. Но сам факт того, что я держу её сейчас в своих руках, пока она сладко спит и доверчиво прижимается ко мне, заставляет сердце учащённо биться. Я глотаю слюну от внезапного желания прикоснуться губами к её коже и ловлю себя на том, что слишком долго задерживаю взгляд на изгибе её шеи и открытых участках тела. Это уже далеко не похоже на невинную заботу о комфорте девушки.

Сена негромко вздыхает во сне и прижимает маленький кулачок к моей груди. Одного лишь этого невольного прикосновения оказывается достаточно, чтобы всё моё тело мгновенно прострелило острым возбуждением.

Что за идиотизм? Никогда прежде меня не тянуло так сильно к девушкам вроде неё. Неужели это кризис среднего возраста? В тридцать лет?!

Осторожно укладываю Сену на кровать и накрываю одеялом. Нужно немедленно уйти отсюда, пока моё подсознание не начало приводить веские аргументы в пользу того, чтобы лечь рядом с ней. Но в этот момент девушка снова меняет позу: переворачивается на живот, крепко обнимает подушку и вытягивает из-под одеяла стройную ножку.

Белоснежная кожа на фоне тёмных шёлковых простыней выглядит настоящим произведением искусства – кадром из стильной фотосессии или рекламы дорогого постельного белья. От такой картины невозможно добровольно отвести взгляд. Мой разум затуманен усталостью и желанием одновременно; глаза слипаются от сна, но тело буквально пылает от страсти.

Кажется, я уже не принадлежу себе и лишь наблюдаю за происходящим со стороны. Не в силах остановиться, осторожно касаюсь кончиками пальцев её колена, затем смелею и накрываю ладонью нежную кожу бедра. Медленно продвигаюсь выше, собирая простынь в шоколадную шёлковую гармошку. Дойдя до края трусиков-шортиков, я наклоняюсь ближе и вдыхаю тонкий фруктовый аромат её тела.

– Ты меня погубишь… – едва слышно шепчу, почти невесомо касаясь губами мочки её уха.

Резко отстраняюсь и стремительно покидаю спальню. Врываюсь в ванную и без раздумий включаю ледяной душ, который мгновенно приводит в чувство моё воспалённое сознание.

С этой минуты никаких совместных ночёвок, неоправданной заботы и недопустимых пылких взглядов. Я категорически запрещаю себе даже смотреть на Зефирку, если того не требуют медицинские обстоятельства. Отныне мы исключительно врач и пациентка – не более.

Глава 7. Соль и цитрус

Сена.

Сильные руки Курта крепко удерживают моё пылающее тело, а учащённый пульс предательски выдаёт его влечение. Дыхание тяжёлое, сбивчивое, и эта его внутренняя борьба заводит меня ещё сильнее. Мне хочется, чтобы он грубее прижал меня к себе, властно схватил за бёдра и сделал что-то непристойное, но он почему-то медлит, не решаясь переступить черту.

Джентльмен, вашу мать!

И почему это так чертовски сексуально? Чем отчаяннее он пытается сохранить профессиональную выдержку, тем сильнее моё желание сломить его сопротивление, заставить потерять контроль и совершить что-нибудь совершенно безумное. Например, поцеловать меня или трахнуть прямо здесь, в своём кабинете.

О, это было бы невероятно горячо…

Ну же, доктор Максвелл! Я хочу этого прямо сейчас!

Его мозолистая ладонь накрывает моё бедро чуть выше колена и медленно скользит вверх, приятно царапая и неумолимо приближаясь к пульсирующему центру. Я раскрываюсь навстречу ему словно цветок, без тени сомнения или стыда. Впервые в жизни мне так отчаянно хочется узнать, что такое дикий, грязный секс. Хочу увидеть Курта сорвавшимся с цепи.

Я откидываюсь назад на подушку и позволяю ему овладеть мной грубо и страстно, как животному. Всё моё тело выгибается навстречу сладкой близости. Кажется, я вот-вот взорвусь от ноющего нетерпения почувствовать его внутри себя. Сквозь пелену возбуждения различаю его рельефное тело, чувствую лёгкое покалывание щетины на своей шее и крепкие пальцы, властно сжимающие меня между ног…

– Ты меня погубишь…

Боже мой! Его бархатный баритон сводит меня с ума! Скажи ещё что-нибудь… А лучше сделай это немедленно!

Но он внезапно отстраняется и исчезает в дымке моего сна. Курт! Вместо настойчивых поцелуев, жаркого шёпота и долгожданных толчков я ощущаю лишь мягкость постели, нежно затягивающей меня обратно в глубокий сон.

Чёртов доктор Максвелл, вы снова меня кинули!

«Ты меня погубишь…»

Я цепляюсь за эти слова, которые до сих пор отдаются во мне сладостной дрожью.

***

Как приятно пахнет подушка… В прачечной сменили кондиционер? Или это Либи решила таким образом извиниться за вчерашнюю оргию в нашей комнате? Свежий морской аромат с лёгкими нотками цитруса или… ландыша? Пахнет как…

Как Курт!

Я резко распахиваю глаза: тумбочка из тёмного дерева, шёлковые простыни и отчётливый мужской запах. Это совершенно точно не моя комната в общежитии.

– О чёрт! – вскрикиваю я и мгновенно собираю в голове обрывки воспоминаний о прошедшей ночи.

Помню, как сидела в гостиной над проектом и всеми силами старалась игнорировать привлекательного врача за высоким кухонным столом напротив. Потом он ушёл к себе в спальню, а я… кажется, заснула прямо на диване. Сон был откровенно неприличным и беззастенчиво эротичным – с участием доктора Максвелла. Или это был вовсе не сон?

Я осторожно приподнимаю край одеяла, внимательно осматривая себя на предмет возможной утраты невинности. Нет, ну не могла же я проспать собственный первый раз! С облегчением выдыхаю, обнаружив, что на мне всё ещё надеты трусики и спортивный топ под худи, и тут же переключаюсь на следующую загадку: каким образом я оказалась в спальне доктора Максвелла? И главное – где ночевал сам Курт?

На цыпочках, стараясь не издать ни единого звука, я выскальзываю из уютной спальни и возвращаюсь к дивану, на котором, судя по всему, я и заснула. Вероятно, именно отсюда Курт перенёс меня в свою невероятно мягкую постель.

Доктор Максвелл лежит прямо на неразложенном диване в домашней футболке и свободных спортивных брюках. Одна рука расслабленно покоится на животе, другая согнута в локте и прикрывает глаза. Он выглядит так привлекательно и естественно, что неудивительно – именно его образ моё подсознание выбрало для ночного эротического фильма.

Не удержавшись, я беру мягкий плед и аккуратно накрываю Курта. Так хочется хоть на мгновение прикоснуться к его идеальному прессу или ощутить под пальцами крепкие мышцы плеча. Но я вовремя одёргиваю себя и бесшумно забираю со стола сумку и ноутбук. Осторожно ступая, отправляюсь в дальний угол кухни, чтобы собрать вещи и незаметно уйти.

Получается, он уступил мне свою кровать, а сам остался ночевать на неудобном диване? Очень мило с его стороны… В груди неожиданно разливается тепло. Зачем так заботится обо мне, если я всего лишь пациентка? Может быть, мой сон был вдохновлён не только моими тайными фантазиями, но и взаимным притяжением?

Помечтав о невозможном и уже почти готовая покинуть квартиру незамеченной, я случайно замечаю на кухонном столе раскрытый ноутбук Курта.

Плохая идея, Ксю…

– Очень плохая… – шепчу я своему внутреннему голосу, но будто под гипнозом протягиваю руку к клавиатуре. Наверняка компьютер защищён паролем, и моя затея провалится сама собой.

Однако никакого пароля нет – передо мной сразу же появляется незакрытый документ Word с подробным бизнес-планом клиники доктора Максвелла. Возможность спасти свой проект по экономике и сохранить место в университете буквально плывет мне в руки. Не раздумывая долго, я достаю флешку и быстро копирую файл. Я прекрасно понимаю, что поступаю некрасиво, но ведь Курту это ничем не грозит – преподаватель бегло просмотрит работу и отправит её пылиться в архив студенческих проектов. Как говорится: и волки сыты, и овцы целы…

– Что ты творишь? – вдруг раздаётся грозный голос за моей спиной, а сильная ладонь резко сжимает запястье с зажатой флешкой.

– Ой… Ты уже проснулся? – пытаюсь я изобразить удивление и невинность одновременно, но чувствую, как лицо предательски заливает жаром от стыда. Я отвратительная актриса во всём, кроме выступлений на льду.

– Что. Ты. Сделала? – медленно произносит Курт сквозь зубы, усиливая хватку и прожигая меня взглядом полным гнева.

Ну вот мы и довели его до бешенства. Правда, во сне всё выглядело совсем иначе…

– Я… Я просто взглянула на твою работу…

– И решила её украсть?

– Н-е-т… – выдавливаю я улыбку, стараясь показать, что ситуация не настолько ужасна, как может показаться.

– Какого чёрта твоя флешка оказалась в моём ноутбуке? Что ты задумала? – Курт сверлит меня разгневанным взглядом, и я отчётливо понимаю: лучше признаться во всём честно, чем сочинять нелепые оправдания.

– Хорошо! Я действительно её стащила! – выпаливаю уверенно и резко вырываю свою руку из его хватки, которая ослабла от внезапного удивления на его лице. – Но это не для каких-то тёмных делишек, ясно?

Отлично, Золотова, так держать. Лучшая защита – это нападение.

– Мне нужно сдать готовый бизнес-план по вымышленному предприятию к концу семестра, а уже через неделю требуется предоставить хотя бы концепцию и предварительные расчёты. Я ничего не успеваю, потому что даже простейшая задача занимает у меня вдвое больше времени: все материалы на чужом языке! А мой руководитель – законченный расист, он говорит исключительно на французском и притворяется, будто совершенно не понимает меня, когда я прошу объяснить что-нибудь на английском!

Курт молчит, внимательно осмысливая мой эмоциональный монолог о том, какая я несчастная и бедная овечка.

– Ты могла бы просто попросить, – наконец расслабляется он и делает шаг назад, возвращая мне личное пространство. – Совсем необязательно было действовать тайком. Я ведь и так помог бы тебе.

– Откуда мне было знать? – фыркаю я раздражённо и начинаю разминать запястье, всё ещё ноющее после его железной хватки.

– Мне казалось, я достаточно ясно дал понять, что никогда не откажу тебе в помощи. – Курт вновь берёт мою руку, теперь уже осторожно и бережно. – Прости меня… Не знаю, что на меня нашло, – добавляет он виновато и мягко поглаживает моё запястье вдоль тонкой голубоватой жилки, сам того не осознавая, насколько интимным кажется этот жест.

Его большой палец запускает по коже электрический разряд, который болезненно отдаётся где-то глубоко внутри меня. В голове моментально всплывает недавний сон, в котором Курт не только прикасался ко мне подобным образом, но и был готов подарить мне первый настоящий оргазм.

– Вот и сделал бы это хотя бы во сне… – тихо бурчу себе под нос.

– Что? – Он резко встречается со мной взглядом, и я с ужасом понимаю, что произнесла последнюю фразу вслух.

– Говорю… Сон такой приснился… будто ты… то есть мы… Я имею в виду, ты даже во сне мне помогаешь. Приснилось, как ты витамины мне прописывал…

Врать я совершенно не умею.

– Выписывал витамины? – переспрашивает он с едва заметной ухмылкой. Но тут же избавляет меня от необходимости продолжать бессмысленную ложь: – Скорее уж успокоительное стоит прописать тебе, чтобы хоть один день прожить спокойно.

– Никто не просит тебя меня спасать! – обиженно бросаю я.

Боже мой, заклейте мне рот скотчем! Зачем я опять нарываюсь?

– Ты права… – Он отпускает мою руку, и я мысленно даю себе подзатыльник. – Никто не просит. Мне нужно быть более… – Курт делает паузу, подбирая подходящее слово. – Осмотрительным.

Он разворачивается и направляется к холодильнику. У меня возникает неприятное ощущение, будто я его обидела. Стыд волной накрывает меня с головой; больше всего мне неприятно оттого, что его помощь мне действительно нравится. Я уже успела привыкнуть к тому, как он всегда прикрывает мою задницу. Не выдержав внутреннего напряжения, я вскакиваю со своего места и быстро обгоняю его.

– Вот… возьми обратно. Сам удалишь или мне это сделать? – виновато протягиваю ему флешку.

– Оставь себе, – равнодушно произносит и открывает дверцу холодильника.

– В смысле?

– В том смысле, что мой бизнес-план у тебя всё равно не примут. Насколько помню, учебный проект должен строго соответствовать регламенту программы университета. Даже если мой документ окажется жизнеспособнее для реального бизнеса, преподавателям будет плевать на это. Главное – соблюсти формальности учебного плана.

– Ты что, учился на экономиста?

– Именно так, – кивает Курт. – Пока играл в хоккей, параллельно получил экономическое образование, но не доучился… бросил, после травмы. – на последней фразе Курт тушуется, будто пытается скрыть причины своего ухода из университета.

– Тогда точно нужно удалить, – обреченно признаю я и опустив голову плетусь обратно к столу.

Курт тяжело вздыхает и бросает мне вслед:

– У тебя есть регламент работы?

– Да, конечно.

– Значит, мы можем адаптировать мой бизнес-план под ваши требования. Думаю, тогда твою работу примут без единой правки.

– М… можем? – уточняю я осторожно, ведь всего минуту назад он твёрдо заявил, что больше не станет предлагать мне помощь. И вот снова…

– Э-э… Ну или ты можешь сделать это сама. Я не настаиваю. Просто там много специфических терминов, в том числе медицинских, и я боюсь, что…

– Это было бы просто чудесно! – перебиваю я его сбивчивые объяснения, пока он не передумал окончательно. В следующую секунду я уже повисаю на его шее, словно обезумевшая от счастья обезьянка. – Доктор Максвелл, вы лучший человек на свете!

– Золотова, соблюдай субо… – он берёт меня за талию, явно собираясь аккуратно отодвинуть от себя, – …рдинацию.

Однако вместо того чтобы отпустить, он лишь крепче сжимает мои бёдра. Горячее дыхание обжигает кожу на шее так же волнующе и чувственно, как в моём ночном сне.

«Ты меня погубишь»

Боже мой, почему его объятия настолько приятны? Мне уютно и тепло до головокружения. Я чувствую силу его спортивного тела, крепость рук и эти пальцы, властно впивающиеся в мою кожу. От его аромата – свежего и терпкого одновременно, словно смесь морского бриза и дразнящей цедры – у меня подкашиваются коленки. Пожалуй, теперь это мой любимый запах во Вселенной.

– Ксения… – наконец Курт всё-таки осторожно отстраняет меня от себя, хотя руки его по-прежнему уверенно удерживают мою талию. – Мне кажется… тебе пора.

Он не выгоняет меня напрямую, скорее мягко намекает на необходимость личного пространства.

– Да! Точно! – поспешно соглашаюсь я и буквально выпрыгиваю из его объятий. Щёки пылают: такие объятия никак нельзя назвать дружескими. Я едва не растворилась в его руках…

– Я побегу тогда…

– До вечера, – заканчивает за меня Максвелл. – Вечером разберёмся с твоим проектом.

– Да-да! Обязательно разберёмся! – Я пячусь к двери и добавляю уже оттуда: – И… спасибо за ночлег!

– Не за что. – Он добродушно улыбается и прячет руки в карманы спортивных брюк.

– И за ужин тоже… – Господи, Золотова, да замолчи ты уже наконец и убирайся из этой квартиры!

– Без проблем.

– Нет, правда было очень вкусно!

– Ты сегодня невероятно любезна. Это всё потому, что я согласился помочь тебе с проектом? – усмехается Курт, удивлённый моим внезапным приступом благодарности.

– Нет-нет! Я действительно благодарна! – наконец-то моя спина упирается в спасительную дверь. Я бросаю последнюю фразу прежде чем поспешно ретироваться: – Вчера я была на нервах, а сегодня благодаря тебе моя главная проблема почти решена… В общем… большое спасибо!

Максвелл успевает лишь кивнуть в ответ; кажется, он хочет добавить что-то ещё, но я уже не в силах оставаться здесь ни секунды дольше. Невозможно спокойно смотреть на игру рельефных мышц под футболкой, на очаровательно взлохмаченные после сна волосы и лёгкую щетину, о которую мне так отчаянно хочется потереться щекой, словно кошке.

Я выскакиваю из квартиры как ошпаренная и закрываю дверь за собой.

Из хороших новостей: похоже, я всё-таки не завалю проект по экономике. Из плохих: мне безнадёжно нравится наш спортивный врач, для которого я всего лишь легкомысленная малолетка с явными признаками гормонального помешательства.

Глава 8. Американские горки

Курт.

Сегодня аренда льда заканчивается в половине восьмого, после чего каток чистят и закрывают до следующего дня. Я прекрасно осведомлён об этом, потому вновь ощутил беспокойство, увидев сообщение от Сены о том, что она появится у меня не ранее девяти.

Чем она намерена заниматься всё это время? От спорткомплекса до моей квартиры езды максимум десять минут. Возможно, я мнителен, но всё же решил задержаться на работе и ненавязчиво проследить за Зефиркой. Около восьми выхожу на улицу и принимаюсь подкачивать шины.

– Доктор Максвелл, вам не требуется помощь? – Рита Пэлтроу опирается на мой автомобиль, демонстрируя свои безупречные виниры.

– Даже если бы она понадобилась, я бы не позволил девушке возиться с колёсами в моём присутствии.

– Не доверяете?

– Скорее, полагаю, что подобное – не женская обязанность.

– Феминистки бы вас осудили, – она кокетливо усмехается и добавляет: – Слава богу, я не феминистка! – смеётся.

– И вправду, слава Богу… – киваю, отсоединяя насос.

– Вы так усердно работаете, не хотите как-нибудь выпить вместе?

Вашу мать, и она туда же? Не понимаю, в комплексе полно хоккеистов, один привлекательнее другого, почему все эти грациозные фигуристки сфокусировались именно на мне. Тем более, я не могу похвастаться шестизначной суммой на счету и особняком в престижном районе.

– Пожалуй, когда-нибудь, непременно… – соглашаюсь, чтобы не обидеть, и стараюсь деликатно намекнуть, что воспринимаю её приглашение исключительно как дружеское: – Как коллеги, разумеется.

На мгновение улыбка Риты застывает, словно у манекена. Но уже в следующую секунду девушка заливается смехом, избегая неловкости.

– Бесспорно, как коллеги! Обменяемся, так сказать, опытом, обсудим… перспективы наших спортсменок.

– Именно! – подтверждаю, и между нами повисает напряжённое молчание.

– Ну, мне пора! Приятного вечера, доктор Максвелл.

– И вам, тренер Пэлтроу.

Рита скрывается в своём автомобиле и покидает парковку. Затем наблюдаю, как из комплекса выходят ещё несколько спортсменок в течение двадцати минут. На часах почти девять, а Сена так и не появилась в поле зрения.

– Тайная тренировка? Или задумала что-то устроить в раздевалке? – размышляю вслух, не отрывая взгляда от входных дверей здания.

Чёрт, Курт, прекрати за ней следить! Она тебе не дочь, не сестра и не возлюбленная! Это нелепо, глупо и абсолютно неуместно!

Уже собираюсь сесть в машину и отправиться домой, плюнув на желание вновь застать Сену за каким-нибудь проступком, как вдруг она выходит и уверенной походкой минует парковку.

– Сена! – окликаю Зефирку, погружённую в свои мысли.

– Доктор Максвелл? Думала, вы уже давно дома.

– Задержался. Что ты там столько времени делала?

Она оборачивается на ледовый дворец и виновато переводит взгляд обратно.

– А что? Мы же договорились на девять, разве нет?

– Да, но твоя тренировка завершается в половине восьмого. Чем ты занималась всё это время?

– Ты всех так допрашиваешь? – она принимает оборонительную позу.

– Нет, только тех, кто прокрадывается на арену по ночам. Сена, ты снова что-то замышляешь?

– Вовсе нет!

– Тогда почему уходишь последней? Разве тебе не нужен отдых?

– Мне необходимо подготовить проект, именно поэтому я здесь!

– Ты невыносима, – я недовольно цокаю языком и направляюсь к водительской двери. – Садись в машину!

Сена с довольной улыбкой запрыгивает в салон, наивно полагая, что мне удастся так просто отвлечься от её загадочного поведения. Напрасно – я твёрдо намерен вытянуть из неё всю правду до последней капли.

Мы движемся под негромкую мелодию радио. Зефирка сосредоточенно строчит что-то в телефоне, пока я неторопливо лавирую в потоке машин, украдкой бросая взгляды на юную фигуристку.

Удивительно – вроде совсем ещё подросток, почти ребёнок, но характер железный. В ней нет ни капли той беззаботности, что присуща большинству её сверстников. Каждая минута у неё расписана, каждый жест продуман. Интуиция подсказывает: она что-то утаивает, но почему-то я уверен – это не связано с чем-то противозаконным. Слишком уж практичной и рассудительной выглядит для подростковых авантюр. Вот и сейчас – не в социальных сетях пропадает, а методично переводит конспект, выписывая русскими буквами значения иностранных слов над оригиналом.

– И ты после каждой лекции этим занимаешься? – не выдерживаю затянувшегося молчания.

– Не всегда, только когда время позволяет, – пожимает плечами Сена. – Сейчас стало намного проще, Дон во многом помогает.

– Дон? – я невольно напрягаюсь. – Это… твой парень? – стараюсь, чтобы вопрос прозвучал как можно непринуждённее, ведь меня абсолютно не волнует наличие у неё отношений. И насколько близка их дружба – тоже. И уж точно мне нет никакого дела до того, был ли у них интим.

Чёрт возьми!

– О, нет… – Зефирка заливается смехом, и внутри разливается необъяснимое облегчение. – Мы познакомились всего пару дней назад, – уточняет она, а затем добивает задумчивой интонацией: – Хотя… он действительно интересный.

– М-м! – выдавливаю из себя кривую улыбку, старательно кивая. – И как же он тебе помогает?

– У нас совпадают некоторые лекции. Он объясняет непонятные слова или выражения сразу после преподавателя, чтобы потом не приходилось часами сидеть над переводом, пытаясь вспомнить контекст.

– Похвально, и вправду отличный парень! – цежу сквозь зубы, старательно избегая взгляда на Зефирку, дабы скрыть иррациональное раздражение от мысли, что она общается с другими молодыми людьми. С теми, у кого между ног тоже имеется орган, который, готов поспорить, моментально реагирует на её стройные ноги.

– Да, он замечательный, – кивает Сена и вновь погружается в свои записи.

Решаю сменить тему, чтобы перестать представлять, как какой-то ублюдок лапает мою спортсменку

И когда только она успела стать "твоей", кретин?

– Давно хотел поинтересоваться: откуда у тебя ключи от раздевалки?

Рука Зефирки замирает над недописанным словом, хотя взгляд по-прежнему прикован к тетради. Великолепно! Попал точно в цель – сейчас начнётся очередная порция лжи и увёрток.

– П-просто понадобилось, вот и сделала.

– Что значит "понадобилось"?

– Была одна ситуация, неважно, – она отмахивается, вновь изображая увлечённость конспектом.

– Ты осознаёшь, что это противозаконно? У тебя не должно быть доступа к помещениям комплекса, и я обязан доложить об этом! – пробую воздействовать угрозами.

– Господи, откуда ты такой правильный взялся?! – она с досадой швыряет карандаш на тетрадь и впивается в меня возмущённым взглядом.

– А ты откуда такая проблемная? Что происходит, Сена? Вижу же, как ты пытаешься выкрутиться, только никак не пойму, в чём дело… – перестраиваюсь в соседний ряд и продолжаю напирать. – Родители? Они как-то… Они вообще существуют?

– Существуют! – фыркает Зефирка. – Сестра, и она состоятельная. У меня полный порядок с жильём и финансами, честное слово!

– Тогда что ты скрываешь? – мельком бросаю на неё взгляд.

– Да ничего! Ключи появились в целях безопасности. Это… это была глупая выходка, которая больше не повторится!

– Какая ещё выходка?

– Курт, давай сменим тему!

– Какая, чёрт возьми, выходка? – повышаю голос, поскольку воображение рисует самые разнообразные сценарии, один ужаснее другого.

– Нет, я не стану об этом говорить!

Бл*ть! Дальше вести автомобиль в таком состоянии невозможно! Резко выворачиваю руль и съезжаю на обочину, вдавливая педаль тормоза.

– Говори! – требую, пронзая Сену взглядом.

– Ты совсем придурок? Я могла…

– Не могла, ты пристёгнута, а я за рулём с четырнадцати лет! – мгновенно гашу её возмущение по поводу нашего резкого торможения. – Рассказывай, или клянусь, я вызову комиссию, и тебе придётся во всём сознаться!

Сам не верю своим словам. Созвать комиссию – значит лишить её всякого шанса на попадание в олимпийскую сборную. Если я это сделаю, она навсегда возненавидит меня.

И мне почему-то не безразлично это.

– Нет никакого преступления, клянусь, – Зефирка смягчает тон, переходя от воинственности к мольбе.

– Тогда почему боишься рассказать? – также понижаю градус напряжения, давая понять, что я не враг.

– Потому что ты точно захочешь вмешаться… – она почти всхлипывает, пряча лицо в ладонях.

– Сена, расскажи, что происходит?

– Обещай, что ничего не будешь предпринимать, когда узнаешь!

– Я не могу тебе такого обещать.

– А если я скажу, что эта информация не заставит тебя идти на сделку с совестью?