Дотла 2. Красная королева

– Всем привет! – я вваливаюсь внутрь, натягивая на лицо дежурную улыбку.

Ребята отвлекаются от мониторов, приветствуя меня в ответ.

– Кузнецова! Ты сегодня рано! Нашла способ объехать пробку на шоссе Энтузиастов? Срочно делись секретом! – смеётся Стася, ландшафтный дизайнер, и подходит ко мне.

– Сомова, чтобы приехать вовремя, нужно просто раньше выйти из дома, – бросаю я ей в ответ, вытаскивая ноутбук из сумки.

– О боже мой! Это то, что я думаю?! – внезапно вскрикивает она так громко, что я чуть не роняю стакан с кофе. Все взгляды моментально устремляются на нас. – Это… это же бриллиант?!

Я прослеживаю направление её взгляда и чувствую, как внутри всё холодеет. Проклятье, кольцо…

– Ты выходишь замуж! – восторженно пищит Стася, и вокруг меня тут же образуется плотное кольцо любопытных лиц.

– Кузнецова! Ты невеста?!

– Куртов не теряет времени! Вот это мужчина!

– И молчит же! Я бы уже орала об этом в рупор на Красной площади!

– Когда свадьба?

– Как он сделал предложение?

Вопросы сыплются со всех сторон, перемешиваясь с шутками и поздравлениями. Я чувствую себя загнанной в угол. Хочется исчезнуть или стать невидимой. Я не счастливая невеста. Нет, пожалуйста, нет…

– Так-так, коллеги! Дайте нашей новоиспечённой невесте немного воздуха! – Матвей появляется в поле моего зрения и мягко расталкивает толпу. – Раз Вика не пришла сегодня с корзиной фруктов и ящиком шампанского, значит проставление не планировалось.

Он аккуратно берёт Стасю за плечи и ведёт её обратно к рабочему месту, вкладывая ей в руку мышку и кивая на экран:

– Давайте-ка все займемся работой, а после обеда уже будет обсуждать: кто кого замуж позвал, договорились? – обращаясь ко всем произносит Матвей.

– Горин, вот ты зануда! Не каждый день такие события происходят! – фыркает Света, но всё же возвращается за свой стол.

– Я вовсе не против веселья! Просто предлагаю отложить его до вечера. Когда все задачи в мегаплане загорятся зелёным вместо раздражающего красного с надписью «мы всё просрали», – ухмыляется Матвей.

Все хихикают и постепенно переключаются обратно на работу и лёгкую болтовню о проектах и личных мелочах.

– Спасибо… – сухо шепчу я Матвею, садясь за свой стол.

Он кивает мне с едва заметной улыбкой:

– Поздравляю, Рыжик, Дэн отличный парень. Вы красивая пара.

Его голос звучит спокойно и искренне, но какая-то едва уловимая нотка заставляет меня насторожиться. Будто он что-то недоговаривает или скрывает. Я точно знаю, что это не ревность: после того случая, когда мы напились до беспамятства и я вывалила ему всю свою боль и страхи по поводу Дэна, Матвей перестал предпринимать попытки сблизиться со мной. Но всё равно между нами словно появилась тонкая стена из недосказанности.

– Угу… – чуть слышно хмыкаю и пытаюсь сфокусироваться на задачах, намеченных на сегодняшний день.

– У вас всё хорошо? Что-то не выглядишь как счастливая невеста… – спрашивает он аккуратно, стараясь не давить и не допытываться.

– Просто я…

Просто я думаю, что мой жених врёт мне, а я скрываю от него шокирующую правду, из-за чего мы уже не искренне любящая пара, а скорее два наёмника, получившие заказ друг на друга.

– Всё в порядке, – резко беру себя в руки и демонстрирую наигранную беззаботность. – Просто сумбурное утро и куча работы, вот и выгляжу немного растерянной. А так… – решаю добавить немного сахара в свою ложь, чтобы звучать убедительнее, – я безумно счастлива! Ты только посмотри на этот булыжник, – демонстративно вытягиваю руку с кольцом вперёд, изображая восторг. – Вчера весь вечер не могла насмотреться!

– Понимаю, – Матвей криво усмехается, обнажая ровный ряд зубов. Он снова машет головой в знак понимания и отталкивается плечом от стеклянной перегородки. – Что ж, не буду мешать. Поболтаем за обедом?

– Да, конечно! – с энтузиазмом соглашаюсь и посылаю ему самую лучезарную улыбку, на которую только способна.

Остаток дня превращается в бесконечный круговорот согласований и правок: сотни линий и цифр скачут перед глазами, словно насмешливо играя со мной в прятки. Я корректирую фасады и правлю планы благоустройства, спорю с подрядчиками по телефону о невозможности переноса коммуникаций и пытаюсь уговорить заказчика отказаться от очередной «гениальной идеи», которая нарушает все градостроительные нормы. К вечеру голова гудит, глаза слезятся от напряжения, а пальцы ноют от бесконечного щелчка мышкой.

Лофт-студия Монблан. Сегодня в 20:00

Сообщение с незнакомого номера резко вытаскивает меня из рабочего транса, напоминая о существовании реального мира – того самого, где вместо чертежей и согласований царят интриги, ложь и чужие тайны. Я уверена, что отправитель – Стас. Хочу ли я снова видеть его или нет – уже не имеет значения. Сейчас мне важно собрать как можно больше информации, чтобы наконец сложить собственную картину происходящего.

Быстро собрав вещи, я прощаюсь с ребятами, которые решили сегодня задержаться подольше, и направляюсь к лифту. Металлические двери тихо смыкаются перед глазами, кабина стремительно летит вниз, вызывая неприятное ощущение падения в пустоту. С момента появления Стаса меня не покидает чувство, будто я оказалась запертой в подобном лифте, который неумолимо тащит меня в пропасть, полную тёмных секретов и жестоких игр.

***

Меня встречает просторный зал с высокими потолками и грубыми бетонными стенами, пропитанными творческой энергетикой. Обычно это место кишит блогерами, оживлённо записывающими ролики, художниками, погружёнными в свои полотна, программистами, уткнувшимися в светящиеся экраны ноутбуков, и прочими свободными душами, ищущими вдохновения. Однако сегодня здесь подозрительно тихо – всего пять-шесть случайных фигур, рассыпанных по углам, словно забытые кем-то шахматные фигуры на доске. Невольно возникает мысль, что это не простое совпадение: будто Стас специально очистил территорию от лишних глаз и ушей для нашего разговора.

Я замечаю его в самом дальнем углу, у огромного окна, за которым мегаполис плавно погружается в темноту, зажигая миллион разноцветных огней. Он сидит на мягком диване глубокого серого оттенка, рядом с ним бумажный стаканчик кофе и небрежно брошенные солнцезащитные очки. Ноутбук покоится на коленях, экран освещает его острые скулы, двухдневную щетину и отражается в глубоких опасных глазах. Выбор странный: если он действительно скрывается от всех, зачем выбирать такое публичное место? Здесь любой знакомый Дэна может случайно наткнуться на него.

– Не самое удачное место, – бросаю я язвительно, подходя ближе и чувствуя, как напряжение растёт внутри меня с каждым шагом. – Не боишься, что тебя узнают?

– У меня всё под контролем, – отвечает он спокойно, откладывая ноутбук в сторону и полностью переключая внимание на меня. Его взгляд цепко изучает моё лицо, словно пытаясь угадать скрытые эмоции.

Меня раздражает его мнимая уверенность и эта нарочитая невозмутимость. В груди вспыхивает глухая злость.

– Ты правда считаешь себя способным предусмотреть всё? – я горько усмехаюсь. – Насколько я помню, твои планы имеют свойство превращаться в хаос и приводить к худшему сценарию.

Он слегка морщится, будто брошенные мной слова причинили ему физическую боль:

– Ты никогда не устанешь напоминать о моих ошибках?

– Ошибках? Стас, ты пытался изнасиловать мою подругу. Серьёзно считаешь, что это была какая-то «ошибка»?

Он тяжело вздыхает и опускает глаза вниз.

– Я готов понести наказание за любой свой поступок. Но не сейчас. Сначала я должен убедиться в твоей безопасности. А потом… – он смотрит прямо на меня. – Потом можешь лично надеть на меня наручники и отвезти в участок. Если тебе нужно искупление – я приму его без возражений.

– Слишком громко звучит, – язвительно перебиваю его пафосную речь. – Не стоит сотрясать воздух пустыми обещаниями и прятаться за показной заботой обо мне.

Он качает головой с разочарованной улыбкой, собираясь снова завести привычную шарманку о том, насколько неправильный выбор я сделала.

– Я здесь исключительно для того, чтобы дать тебе шанс высказаться, – холодно продолжаю я, не давая ему вставить ни слова. – Это вовсе не значит, что я тебе верю или готова принять твою сторону. Ты задолжал мне разговор: честное признание о том, что происходило с тобой всё то время, пока мы были вместе. Почему твоя якобы смерть породила ещё больше вопросов и боли?

– Прости…

– Стас! – резко пресекаю я его попытку смягчить меня или вызвать жалость. – Выкладывай!

Он медленно выдыхает, словно подбирая нужные слова из глубины своего сознания:

– Как я уже говорил, по дороге в больницу врачам удалось запустить мое сердце, но в сознание я пришел только через пару дней за тысячу километров от Питера…

Глава 5. По ту сторону жизни

Стас.

Полтора года назад.

Пик… пик… пик… навязчиво звучит кардиомонитор, отсчитывая удары моего сердца и раздражая сознание.

Тяжёлые веки предательски не хотят подчиняться, отказываются пропустить хотя бы каплю света к моим зрачкам. Тело ощущается чужим и непослушным: ноющая боль в суставах и неприятное онемение правой стороны ясно дают понять, со мной не всё в порядке. Не в этот раз. Делаю глубокий вдох, и чувствую стерильный запах спирта. Радует, что, хотя бы из носа ничего не торчит, значит мои лёгкие пока справляются сами. Я жив – это мы уже выяснили.

Аппарат снова раздражающе пищит, будто специально капает на мозги, заставляя меня предпринять вторую попытку открыть глаза. На этот раз усилие удаётся, но солнечные лучи тут же атакуют меня безжалостной вспышкой, словно давно ждали момента, чтобы ослепить. С трудом сфокусировав зрение, я оцениваю окружающее пространство. Вместо ожидаемых советских стен цвета увядшей зелени и пустого пространства с гулким эхом, я вижу мягкие пастельные тона, стильную дизайнерскую вставку из натурального дерева и аккуратную тумбочку, подвешенную прямо к стене. Судя по всему, я оказался в платной палате достаточно дорогой клиники.

За широким окном колышутся верхушки пышных деревьев, и я понимаю, что нахожусь примерно на седьмом или восьмом этаже. Тело ломит нещадно, пытаюсь привстать, но сил едва хватает на то, чтобы оторвать голову от подушки на пару секунд.

– Дьявол! – со злостью шепчу я, бессильно плюхаясь обратно на мягкую поверхность.

– Меня называли и похуже, – внезапно раздаётся знакомый громогласный голос в ответ на мои ругательства.

Вздрагиваю и снова приподнимаю голову, пытаясь найти источник звука. В углу комнаты, куда я даже не удосужился взглянуть раньше, в мягком кресле сидит Олег. Его взгляд тяжёлый и пронзительный, словно свинцовые пули, впивается в меня.

– Что я здесь делаю? – резко спрашиваю, забывая про вежливость.

– Лежишь себе спокойно. Восстанавливаешься. Лечишься…

– Это я уже понял! Как я сюда попал? Где мы вообще? Что это за место?

– Успокойся для начала. Можно было хотя бы поблагодарить за то, что я спас твою шкуру и прикрыл, несмотря на твои тёмные дела.

– Спас? – недоверчиво переспрашиваю я хриплым голосом.

– Что ты последнее помнишь?

Воспоминания вихрем закручиваются в голове, болезненно обжигая острыми вспышками стыда и ужаса. Вот я глотаю какие-то таблетки… Вот перед глазами мелькает образ Кузнечика рядом с каким-то упырём на мотоцикле… И тут же сердце сжимает ледяная хватка. Я ударил её. Господи… Я поднял руку на свою любимую девушку – как последний ублюдок, как ничтожество, потерявшее всякое право называться человеком.

Мне нужно к ней. Немедленно увидеть её глаза, услышать её голос… Объяснить всё… Хотя что тут можно объяснить? Я виноват. Я скотина. Я мразь, от которой нужно бежать как можно дальше и никогда не оглядываться назад.

– Стас! – Миронов окликает меня резко и громко, заметив моё погружение в собственные мысли.

– Вика! Как она?! Что с ней?! – паника захлёстывает меня волной страха.

– С ней всё нормально. Но сейчас тебе стоит беспокоиться вовсе не о ней.

– Нет ничего важнее неё! – выкрикиваю я, снова пытаясь подняться с кровати. Катетеры натягиваются тугими струнами, хрень сбоку взрывается пронзительным сигналом тревоги, оповещая всю больницу о моих намерениях.

– Стас, ты перенёс тяжелейшую операцию, несколько месяцев провалялся в коме! Хоть раз в жизни включи мозги и перестань нестись сломя голову навстречу смерти! – Миронов повышает голос осаживая меня. – Ты хоть представляешь, какого дерьма натворил?

Да, я ударил самого важного человека в своей жизни. Но нутро подсказывает мне, что речь сейчас совсем не об этом.

– Что?

Если он знает про мои тёрки с Костенко, значит и сам может быть в опасности. Проклятье! Если люди Костенко добрались до него и угрожали… Или хуже…

Арула. Память услужливо подкидывает кадры, как оборванную киноплёнку, где я краду компромат на Костенко, потом планирую передать его Арула, чтобы уничтожить ублюдка и всех его шавок, замешанных в смерти нашей с Дэном матери.

– Ты чуть не изнасиловал девушку, Куртов! – отчим произносит это ровным тоном. – Это статья! Если бы она тебя не вырубила, ты бы наверняка довёл дело до конца.

– Что за бред ты несёшь? – я пытаюсь звучать уверенно, но голос предательски дрожит.

– Ты вообще помнишь, как здесь оказался?

Я сверлю его взглядом. Напрягаюсь до боли в висках, пытаясь выжать из памяти хоть что-то связное. Пустота. Только мутная дымка и ощущение липкого страха.

– Нет… – выдыхаю я обречённо.

– Неудивительно, – Миронов опускается на стул рядом с мной, его пальцы находят кнопку управления кроватью, и спинка медленно приподнимается вверх.

– В твоей крови обнаружили целый коктейль веществ: от банального алкоголя до препаратов не просто запрещённых, а даже толком не изученных.

Допустим. Я и так знаю, что последнее время пристрастился к запрещенным веществам, но я планировал завязать сразу после того, как покончу с Костенко. Я хотел стать лучше ради Вики.

– У меня был передоз? – спрашиваю саркастично, заранее зная ответ. Да, я торчок. Но употреблял исключительно для того, чтобы запустить мозги и разогнать адреналин по венам. Я работал на опасных людей, мои инстинкты должны были работать на все сто десять процентов. Иногда я не спал сутками, и химия была единственным способом оставаться на плаву. Выживать.

– Нет, у тебя явно произошло помутнение рассудка или что-то подобное. Я никогда бы не поверил, что ты способен на такое…

– Кто?.. – голос ломается на середине вопроса. – Кого я…

Я не могу закончить фразу, отвращение к себе подступает к горлу вязкой чёрной жижей, перекрывая дыхание. Я буквально чувствую гниль внутри себя – она медленно разъедает меня изнутри.

– Эмму. Девушку твоего брата.

Сука! Я хватаюсь за голову руками, впиваясь пальцами в волосы так сильно, что начинает болеть кожа.

– Она ударила тебя ножом, чтобы остановить, – отчим говорит это буднично и почти равнодушно. – Потом сбежала в панике: думала, ты погонишься за ней.

– Я?..

– Ты потерял сознание от потери крови. Тебя нашёл Дэн. Потом подъехал я со своим врачом, мы отправили тебя сюда на частной скорой помощи. Ты чудом выжил.

Я молчу, пытаясь переварить услышанное. В голове шумит кровавый прибой из чувства вины и ненависти к себе самому. Почему Бог решил оставить меня в живых после такого?

Олег медленно поднимается со стула и подходит к окну. Он засовывает руки в карманы брюк и слегка отводит назад полы дорогого пиджака. Лучи солнца пронзают комнату насквозь, рисуя на стенах причудливые тени. Я смотрю на его широкую спину и впервые за долгое время понимаю: он устал от меня так же сильно, как я устал от самого себя.

– Есть ещё кое-что… – произносит он, выдерживая мучительно долгую паузу, – Я сказал Дэну, что ты не выжил.

– Чего? – подскакиваю я, резко подаваясь вперёд. – Зачем?

– У меня есть основания подозревать, что твой брат сотрудничает с моими конкурентами.

– Прф, с борцами за экологию, что ли? – усмехаюсь я, не скрывая сарказма. Миронов – грёбаный монополист с тёплым креслом в правительстве. Какие у него вообще могут быть конкуренты?

– С Арула, – резко выстреливает он, даже не удосужившись повернуться ко мне лицом.

От его слов по позвоночнику пробегает холодный разряд. Я глотаю воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Он знает? Знает, что Арула для меня – далеко не просто элитный алкогольный бренд.

– Эм… не совсем понимаю, к чему ты клонишь? Ты вроде как коньяк не производишь, да и виноградники на Кубани вроде не скупаешь, – пытаюсь я изобразить беззаботность.

– Господи, за что мне это?! – Миронов устало прикрывает глаза и массирует переносицу. – Стас, у тебя мозги гения. Ты способен взломать самую защищённую систему безопасности страны, но при этом два и два сложить не можешь.

Не могу. Сейчас точно не могу. После нескольких месяцев комы мой мозг напоминает перегоревшую лампочку, неспособную выдать даже тусклый свет. Мне только что сообщили, что мой брат считает меня мёртвым, его девушка уверена, что я насильник, а моя собственная девушка наверняка видит во мне монстра. Что он вообще хочет до меня донести?

– Я знаю обо всех твоих играх в шпиона, Стас. О том, на кого ты работал и искал компромат, чтобы отомстить за смерть своей матери. Всё верно? Ничего не упустил? – он поворачивается ко мне лицом и буравит тяжёлым взглядом.

Я молчу. Не в моих правилах сразу сыпаться и признаваться.

– Молчишь? Ладно, тогда говорить буду я, – продолжает он с холодной уверенностью. – Клан не виноват в смерти твоей матери. Все твои шпионские игры были напрасны. Более того, своими действиями ты чуть не развязал кровавую войну в городе. Я даже благодарен Эмме за то, что она вовремя тебя остановила и помешала воплотить твой безумный план.

Я вскидываю голову и смотрю на него исподлобья:

– Откуда тебе известно, что маму убил не Костенко?

Он усмехается снисходительно и горько одновременно – так взрослые улыбаются детям, когда те задают слишком наивные вопросы:

– Я любил вашу с Дэном мать больше жизни. Никогда бы не причинил ей вреда ни ради мести, ни ради денег… ни ради чего-либо ещё на свете.

Его слова медленно проникают в моё сознание вязкой отравой. Я чувствую себя слепцом на минном поле: один неверный шаг – и всё летит к чертям.

– Причём здесь ты?.. —фраза обрывается на полуслове, потому что до меня доходит.

Миронов – успешный чиновник с теневыми схемами и связями во всех эшелонах власти, он всегда на шаг впереди своих оппонентов в правительстве, выигрывает любые тендеры и держит под контролем все ключевые структуры города.

Картинка наконец-то складывается в моей голове.

– Ты и есть Костенко… – выдыхаю я почти беззвучно.

Он медленно подходит ближе и склоняется надо мной, его взгляд ядовит, а лицо обретает устрашающий вид:

– Приятно познакомиться, сынок.

Скинув на меня бомбу, он невозмутимо возвращается на стул и спокойно продолжает.

– Готов дальше вести диалог?

Я уже не слышу его слов, внезапная боль пронзает виски раскалённой иглой. Голова буквально трещит по швам от переизбытка информации. Всё это время я жил иллюзией мести, все мои действия – шпионские игры, взломы систем безопасности, поиски компромата – были бесполезны и бессмысленны. Я рисковал жизнью и здравым смыслом ради призрачного возмездия тому человеку, которого считал виновником смерти матери. Теперь же реальность переворачивается вверх тормашками, мир рушится под ногами подобно хрупкому льду.

Я чувствую себя сброшенным в мешке посреди бескрайнего океана: выбираюсь наружу в отчаянной попытке глотнуть спасительный воздух и понимаю – вокруг лишь вода и утягивающее в бездну дно.

– Когда Дэн появился у нас, я сразу понял: он не для этого мира. – продолжает мой отчим и по совместительству бывший босс – Есть люди, созданные из другого теста – они не способны переступить черту. Твой брат был именно таким. Он отчаянно старался казаться сильнее, чем есть: оттачивал удары в спортзале до кровавых мозолей, стрелял точнее всех моих ребят, но всё это было лишь маской. У него не было главного – его не воспитала улица. Я хотел понять, что заставило парня с таким чистым взглядом добровольно сунуть голову в пасть мафии.

Руслан – или Олег, как я привык его называть – замолкает, позволяя тишине просочиться между нами густой дымкой.

– Так я встретил вашу маму, – уголки его губ едва заметно приподнимаются в горькой усмешке. – Пришёл проверить нового бойца, а нашёл любовь всей своей жизни.

– Мафиози умеют любить? – хмыкаю я с недоверием и сарказмом.

– Как оказалось, ещё как умеют, – отвечает Руслан сухо и жёстко, игнорируя мою иронию.

Я бы никогда не поверил, что такие, как Руслан Костенко, способны по-настоящему любить. Тем более поверить в то, что ради женщины они готовы нарушать правила клана и ставить под удар свою империю. Но я видел его глаза, когда он смотрел на маму. В них было столько света и нежности, будто она стала для него единственным островком посреди бесконечного океана тьмы и крови. Я поверил ему с первой секунды его появления в нашей жизни. В отличие от брата я сразу принял Олега и надеялся, что именно он станет нашим спасением.

Так оно и было. До тех пор, пока…

– Поэтому Дэн остался жив?

– Да. Я бы никогда не причинил вреда детям Элен. Что бы вы ни натворили.

– Тогда какого хрена ты молчал?! – взрываюсь я внезапно, чувствуя, как гнев обжигает горло горячей кислотой. – Если бы мы знали правду о тебе раньше, ничего бы этого не было!

Руслан устало вздыхает и смотрит на меня так внимательно и печально, будто пытается разглядеть во мне того мальчишку, которым я был до всего этого кошмара.

– Вы были неуправляемыми подростками. Я понятия не имел, чего от вас ожидать. Надеялся, что вы перебеситесь и успокоитесь сами собой. Пока вы работали на меня, я мог хотя бы держать руку на пульсе и обеспечить вам защиту. Но этого оказалось недостаточно. Когда Дэн решил уйти и взяться за голову, я облегчённо выдохнул: подумал, что проблема решилась сама собой и не придётся устраивать с ним разговор в духе отцов и детей.

– Я винил брата в смерти мамы… – признаюсь я тихо, чувствуя себя ничтожным и жалким от осознания собственной слепоты.

– Я тоже не хотел верить в случайность её смерти. У меня слишком много врагов, рано или поздно кто-то должен был узнать обо мне правду и попытаться ударить по самому больному месту. Но все мои попытки докопаться до истины провалились. Вскрытие подтвердило естественную смерть. Видимо, сам Бог решил наказать меня за грехи.

Мы одновременно замолкаем. Перед глазами всплывает лицо мамы: мягкая улыбка озаряет комнату светом, её голос звучит в ушах ласково и тепло, словно колыбельная из детства. Я снова ощущаю запах её духов – нежный аромат сирени смешивается с лёгкими нотками ванили и цитруса, чувствую на коже тепло её ладоней, которыми она гладила мои волосы перед сном. В груди разрастается знакомая чёрная пустота утраты – глубокая пропасть, куда падаешь снова и снова, каждый раз переживая боль заново. Так будет всегда. Каждый грёбаный раз.

– С чего ты взял, что Дэн работает на Арула? – спрашиваю хрипло, пытаясь сбросить с себя удушливые путы воспоминаний.

– Есть неопровержимые доказательства.

– И? Чего ты хочешь от меня?

– Я больше не буду вас спасать, Стас. Я люблю вас обоих как сыновей, но дальше вы идёте сами. Я дам тебе время вытащить брата из этого дерьма, но, если ты не успеешь – будешь смотреть, как империя Арула горит вместе с ним.

– О чём ты говоришь? – сглатываю я с трудом, во рту вдруг становится горько от привкуса страха.

– Пока ты валялся здесь в отключке, многое изменилось. Тебе нужно избавиться от наркотической зависимости и привести голову в порядок. После этого жду тебя в Москве.

– Что мне там делать?

– Там сейчас живёт твой брат со своей девушкой.

Я судорожно качаю головой:

– Нет… Мне нужно к Вике! Последний раз я столько всего натворил… Мне нужно всё исправить…

– Стас…

– Я вытащу Дэна! Обещаю! Но сначала мне нужно к Вике в Питер! Ты можешь это устроить? Отправь меня к ней!

Мой голос срывается на отчаянный крик, он дрожит и ломается под тяжестью собственной беспомощности.

– Стас, твою мать! – гаркает Руслан – Девушка Дэна и есть Вика, твоя бывшая.

Глава 6. Железная леди

Стас.

Я выложил Кузнечику всё как на духу: рассказал про то, как провалялся в коме полгода, как лечился от наркозависимости – сначала по принуждению, потом добровольно. Я не стал вдаваться в подробности, ведь ждал от неё чего угодно, но только не жалости. Сочувствия? Возможно. Однако на лице Вики не отразилось ни того, ни другого. Ни одна мышца не дрогнула. Я больше не видел ту романтичную рыжеволосую девчонку, готовую на всё ради безумного чувства. Сейчас передо мной сидела взрослая роковая женщина. Настоящая бизнес-леди: безупречный белоснежный блейзер от Brunello Cucinelli, узкие брюки цвета капучино, волосы, собранные в низкий объёмный пучок, и главный аксессуар – отсутствие эмоций. Только холодный профессионализм.