скачать книгу бесплатно
Они топтались на месте, слушая, как за створками гудит и поскрипывает шахта.
– Ох, Лизка, – сказал Максим. – Завтра ты станешь знаме…
– Знаешь, что, – прервала его Лиза. – Наверное, поднимусь и я пешком.
Максим открыл рот и сразу аккуратно закрыл его, надеясь, что в темноте эта манипуляция прошла незамеченной.
Дима шел и считал. На сто тридцатой ступени в его ногах разгорелась усталость, и тогда он сбавил ход. Ледяные непрозрачные тени чередовались на лестнице с квадратами золотого воздуха, где чаинками клубилась пыль. Дима присел отдохнуть в одном из горячих островков и задумался, представляя клеточную агонию внутри своих икроножных мышц. Вообразил, как пузырится и плавится умирающая ткань, и потоки свежей крови заполняют полости.
В его сидячие размышления врезалась запыхавшаяся Лиза.
– Димка… убьешь! О чем задумался?
– Что можно такого написать, если стать журналистом.
– Ого! И почему вдруг журналистом?
– Между историей и ложью тонкая грань, – туманно сказал Дима. – Идем дальше?
– Одну секунду… – послышался чей-то голос.
Из-за угла выполз несчастный Максим, придавленный рюкзаком.
– Лифт застрял. С какой стати вы расселись?
20 апреля 2003 года
Максим расхаживал по комнате, сунув ладони под ремень брюк.
– Панельный дом. Верхний этаж. Толчок прямо в ванной. Я уж не говорю про балкон.
– Балкон? – спросил Дима.
– Вот именно. Где он? – Максим огляделся. – И более того, комнаты смежные! В этой, проходной, кто будет жить?
– Я буду, – сказала Лиза.
– И я могу, – сказал Дима.
Они двое сидели на диване с потертой бархатной обивкой. Лиза с удовольствием разулась, забралась на подушки с ногами и теперь пыталась раскрутить туфлю на указательном пальце. Забавный интерьер, устало думала она. Этажерка из парусины, везде узкие полки, телевизор просто огромный…
– Да я и сам мог бы, не вопрос, – Максим тоже присел на край дивана. – Мне вот что непонятно. Я дал тебе координаты агентства. Неужели за тысячу президентов они не смогли найти что-то приличнее?
– За столько – разве что в неделю или пригород, так они просили тебе передать. Был еще вариант без мебели, и еще вот этот, Речной вокзал, за две тысячи.
Услышав цену, Макс побледнел.
– Моих денег хватит на полтора месяца, – сказал он чуть хрипло.
– Ну и нормально.
– В том случае, если мы не будем есть.
Туфля сорвалась у Лизы с пальца и метко задела стеклянный плафон. Тот повернулся, царапнул о железо и рухнул, нацеленный в макушку Димы, который едва успел зажмуриться.
Вздрогнув, Лиза ждала, что тяжелый шар стукнет ему по черепу, и одно из двух с хрустом расколется надвое.
Но стука не было. Дима покосился вверх. Над его макушкой висело матовое чудовище, подхваченное рукой Макса.
– Уф. Спасибо за понимание, – сказал Дима.
Максим вернул стеклянный шар на крючок, мельком укорив себя за лишние рефлексы. Он посмотрел на Лизу, которая спряталась в угол дивана, запечатав рот ладонью.
– Без меня вы точно пропадете.
Полчаса спустя, когда Лиза ушла переодеваться и заперлась в своей новой комнате, она подумала, что Макс очень даже прав. До отъезда столица представлялась ей чем-то вроде карнавала, сборища пестрых интересных людей, занятых в основном деньгами и славой. И вот она, Лиза, выходит им навстречу в роскошном платье, нет, даже в строгом, но с каким-нибудь вырезом. Берет у официанта бокал. Извините, что прервала, я здесь осмотрюсь, а вы продолжайте.
Но теперь между штор заглядывала настоящая Москва, а в зеркале отражалась настоящая Лиза, которая не покупала роскошных платьев со школьного выпуска. В гардеробе у которой не водилось и просто строгих вещей, не говоря о строгих с вырезом. У нее были красивые ноги – и только две юбки, а все туфли на среднем каблуке или без. «Вообще-то», – подумала Лиза, – «умопомрачительные вещи покупаются или мужчиной, или для мужчин». А ей противны были оба варианта.
Она распахнула шторы, с удивлением обнаружив за стеклом решетку. Открыла форточку и уселась на кровать. Вынула ноги из пыльных джинсов, стащила через голову надоевшую кофту, разделась догола и закуталась в купальный халат. Предвечерний воздух, сочившийся между прутьев, был холоден и терпок.
Конечно, Макс умел распорядиться деньгами. Пока заведем стабильный доход, сказал он, берем только самое нужное. Изначально всё делим поровну. Когда разбогатеем, тогда решим, кто, сколько и кому должен. Он безоговорочно верил себе, думала Лиза. Ни одного «если». Уметь бы так.
Она закинула руку за голову, оголила плечо, как девочка с обложки, и попробовала собой восхититься. Местами это удавалось. Лизе нравился искристый цвет своих глаз. И улыбка, только не сильно широкая, иначе слишком выдавались скулы, и куда-то терялся подбородок.
Но уставшие сутулые плечи. И волосы, обычно мягкие, истрепались и сбились за ушами в клочья.
Лиза расстроилась и показала язык своему грустному отражению.
Она запахнула халат и выглянула из комнаты. В гостиной было пусто.
– Эй! Ванная свободна?
– Да, – отозвался Дима. – Я на кухне, а Максим вышел за продуктами.
В небольшой ванной, кроме унитаза, теснилась и дешевая стиральная машина, – еще одно расстройство для Макса. Но вода была отличной. Вместе с пеной в шипучих душевых струях растаяли все опасения, терзавшие Лизу. Она представляла, как плещется голая в незнакомой ванной, а вокруг сотни километров чужого города, и в ней закипала веселая дерзость. Лизе хотелось выкинуть что-нибудь насмешливое и вульгарное, но в голову лезли только наивные глупости.
На зеркальной полке роилась уйма пузырьков и тюбиков: кремы, шампуни, кондиционеры, бальзамы, – а в шкафчике нашелся даже фен.
Уперев ногу в край ванны и растирая ее махровым полотенцем, Лиза глянула в зеркало и ощутила прилив нежности к безумной девчонке по ту сторону. Не удержалась и чмокнула себя в коленку. Между двумя Лизами снова установился мир.
– Вы когда-нибудь делали что-то нарочито вульгарное? – спросила она за ужином.
– Нарочито? – переспросил Максим.
Он сидел на корточках, выуживая из клеенчатой сумки бумажные пакеты и свертки.
– Для удовольствия, – сказала Лиза.
– Опять какой-нибудь тест?
– Я делал, – сказал Дима, изучая бутерброд. – Раз в общаге у меня засох хлеб, я отнес его на кухню и выбросил в мусорку. И пнул ее ногой.
– Зачем? – спросил Макс.
– Не знаю. Хотелось.
Лиза рассмеялась и высунула кончик языка.
– А я, – задумалась она. – А я порвала книгу.
– Какую?
– Не помню. То есть, даже не порвала, а надорвала до середины.
– Гм.
– А ты сам никогда такого не делал?
– Какого – такого?
– Жап, – выдавил Дима. Он разжевал колбасу и сглотнул. – Запрещенного.
– Да мне все разрешалось, – ответил Максим, шурша продуктами.
– Ну хоть что-нибудь! – настаивала Лиза.
– Ладно, – он встал и отряхнул колени. – Я разбил машину отца. Не знаю, считается ли.
– Ого.
– Его вторую машину. «Шестисотый», он его только что купил. Ну, вы помните. Все бандиты тогда меняли джипы на «шестисотые».
Дима выудил из-под стола звякнувший пакет.
– Что это? – Лиза посмотрела внутрь.
– Мартини, – ответил Макс.
– Целых две?
– Мало ли. Вдруг не только мне захочется.
Лиза вернула бутылку на место. Стоило бы напомнить кому-то, что он собирался брать только необходимое, и что вряд ли сюда относится мартини. Кроме того, ведь Максим точно выпьет обе бутылки сам, если больше никто не захочет. И не хватало, чтобы он спился здесь от перевозбуждения. Но, посмотрев на хмурого Макса, готового терпеть любые укоры, Лиза сдалась. Деньги, опять же, были в основном его.
– Ладно, – сказала она. – Главное, не пропей наши обратные билеты.
И ушла одеваться.
20 апреля 2003 года
– Давайте смотреть ящик, – предложила Лиза.
Дима спрыгнул на пол и обошел вокруг телевизора.
– Здоровый. Я такие сто раз видел. Только не знаю, где включается.
– Сто раз видел – и не знаешь? – ухмыльнулся Макс.
– Мы их не включали. Мы их кувалдой били.
Максим рефлекторно сунул руку между диванных подушек. Пульт и вправду нашелся там.
Щелк! – и на экране проявилось лицо женщины с глубокой черточкой между бровей.
– …ный злой рок, – говорила она. – Уверена, что Богу наш с Толиком союз был выгоден…
Дама на экране улыбнулась, и гостиная взорвалась аплодисментами. На стенах зарябили цветные блики. Грохнула музыкальная вставка – и вдруг телевизор умолк.
– Эй! – сказала Лиза.
– Извиняюсь, – отозвался Дима. – Это я сел на пульт.
– Вернуть? – предложил Макс.
Лиза поспешно встала.
– Нет, спасибо. Говорят, это вредно в больших количествах. Какие у нас еще варианты?
Все задумались. Максим знал вариант, но ему нужен был подходящий момент. Лиза пошла бы на прогулку, но ходить по незнакомому городу в сумерках… Дима углубился в мысли о журналистике.
Гостиную до краев заполнил московский вечер, и на бежевых обоях плескались тени.
– Все-таки жалко, что балкона нет, – сказала Лиза.
– Не выпить ли мартини? – решился Макс.
– Есть идея!
Дима вскочил и кинулся прочь из комнаты, попутно едва не обрушив торшер. Хрустнул замок на входной двери. В комнату дунул вечерний холод, и люстра заскрипела, медленно поворачиваясь на крючке.
– Сволочь, – заметил в полумраке Макс.
– Идите сюда, – долетело с лестничной клетки.
Трафаретные буквы на краске сообщали, что за дверью «лифтовая», но вход туда строго запрещен. Облупившийся запрет был подкреплен рыжим навесным замком.
– Может, не стоит? – вполголоса спросила Лиза.
