Легенды Сартариума. Ксавий

– А где вы берете воду? Пить из реки, где плавают тени умерших людей явно не лучшая идея.

– Подземные источники. Вода у нас, несмотря ни на что, чистейшая. Последнее на что можно жаловаться.

– Холодновато для долгих разговоров, – заметил Тифис. Его щеки покраснели от мороза, на который Сихам, одетый в легкую рубаху, не обращал никакого внимания.

– Не буду вас задерживать, но жду на вечерний чай.

– Чай? – Оживился Орген. – Пробовал его однажды, запомнился очень горький вкус.

– Конечно горький, поэтому его нужно подслащивать. Летом выращиваем сахарную траву, из которой делаем песок, изменяющий горький вкус чая. Думаю, что вам понравится. А к реке пока не ходите, буря может начаться в любой момент и придется быстро прятаться. Очень быстро.

На этой ноте Сихам прикрыл дверь. Четверо путников отправились осматривать свой временный дом, пока по Асатаму расстилался сиреневатый дымок, проникающий в каждую щель и заволакивающий все, до чего мог добраться. Приближался самый темный час.

***

Твердая поверхность под ногами позволяла передвигаться очень быстро. Ксавий перешел на бег, стараясь не споткнуться о камни, едва видимые из-за заволокшим землю дыме. Проснувшись среди ночи, Ксавий ощутил острое желание первым увидеть конечную точку их долгого путешествия. Они договорились посетить берег реки теней и рук после того, как пройдет буря, но Ксавию не давала покоя мысль о загадочном письме в бутылке, которую он нашел в детстве. В самый темный час нечто появилось перед автором письма, что изменило всю его жизнь.

Никто не услышал, как Ксавий покинул их временный ночлег. Все настолько утомились за прошедший день, что спали мертвым сном, не реагируя даже на раскаты грома, пробудившие Ксавия. За стеклом было видно чистое ночное небо, а раскаты раздавались со стороны реки, где все заволокло дымкой.

– Ночь перед бурей, – как сказал Сихам во время ужина.

Негостеприимные жители Асатама оказались отличными собеседниками и поварами. Приготовленные к ужину блюда вызвали восхищение у путешественников. Тифис отправился назад к отряду, чтобы предупредить их о буре. Сихам заверил, что оставшиеся в каменном убежище люди спокойно переживут грядущее светопреставление, если укроются в подземной части убежища, а уже после придут в город.

Морозное дыхание с кашлем вырывалось из легких Ксавия, непривыкшего к столь быстрому бегу. Мужчина бежал так, словно за ним гнались все кошмары, которые он увидел за эти годы. Больше всего ужасных снов ему снилось после встречи с созданием в руинах и потери кисти. Черное пятно вокруг Ксавия все больше расширялось по мере приближения к реке. Чувствуя пульсацию, Ксавий заметил, как от него отделяется часть темного сияния и оседает, уходя в твердую землю. Необычное явление завораживало, но времени рассматривать утекающее проклятье не было. Ксавий хотел как можно скорее попасть на берег реки и увидеть собственными глазами край обитаемого Сартариума.

Дым расходился от бегущего мужчины в разные стороны, раскрывая вид на приближающуюся кромку берега. Асатам остался позади, виднелись только отсветы восточных вышек. С каждым шагом дышать становилось сложней из-за неприятного запаха, щекочущего ноздри. Ксавий делал глубокие вдохи и протирал глаза, слезящиеся из-за резких порывов ветра. Правая рука ныла от боли, усиливающейся в зимнее время года. Казалось, что его давно отсутствующую кисть ломает на несколько частей.

Ветер норовил сбить Ксавия с ног, но мужчина бежал несмотря ни на что. Поначалу он не понимал, что его гонит вперед, но потом услышал знакомый голос. Мурашки побежали по телу.

– Ксавий… Ксавий, где ты? Он сказал, что ты придешь за мной. Ксавий. Помнишь, как вместе с тобой глубоко забрались в пещеру в горах, а там внизу было так холодно… Ксавий, ты слышишь меня?

– Я иду, – крик вырвался сам собой, но ответа не последовало. Ксавий тяжело дышал, максимально ускорив свой бег. Каменная пустошь казалась бесконечно, пока он не очутился на краю высокого берега. Чуть не свалившись кубарем в реку, Ксавий сумел уцепиться за каменный выступ левой рукой и удержаться. С трудом подтянувшись, он оказался на гладкой поверхности.

С берега открывался вид на реку, окутанную сиреневой дымкой. Переливающийся цвет выглядел довольно необычно, но когда Ксавий увидел торчащие кисти с направленными вверх пальцами, он невольно обмелел. По всей поверхности реки виднелись кисти. Пальцы на них медленно шевелились, перебирая черные нити, как показалось Ксавию. Берег достаточно высоко возвышался над рекой и некоторые детали разобрать мог только взгляд вблизи.

Другой берег скрывала темная густая завеса, откуда постоянно раздавался гром. Все черные бури приходили из мира теней, неся в себе частички проклятья давно покинувших Сартариум душ. Ксавий не заметил закономерности в движении кистей по поверхности реки. Они поворачивали и плыли в разные стороны, не обращая внимания на сильное течение, уносившее упавшие в воду деревья на юг.

Если попытаться переплыть реку, как повествовалось в книгах, человек сходил с ума. Вначале попавший на реку человек слышал тихие голоса, быстро перерастающие в крики, потом начинались галлюцинации, сводящие с ума даже самого стойкого, а потом бедолаги попросту прыгали в воду, отдавая себя во власть Хельги. Было совершенно множество попыток покорения реки, но никто не сумел попасть в мир теней, по крайней мере, живым.

– Цета! – Выкрикнул Ксавий, пытаясь что-нибудь разглядеть в сгустившемся тумане вокруг.

– Все, как он сказал. «Он будет стоять на краю перед самой великой бурей, вестником которой станет сам». Осталось сделать последний шаг. – За спиной Ксавия стоял нахмурившийся Орген. Он накинул на себя легкую куртку и так же тяжело дышал. – Я еле за тобой угнался, Ксавий.

– Что ты здесь делаешь?

– Мне пришлось прийти, но в свое оправдание скажу, что пытался сопротивляться. Я даже дал тебе уйти за Менестрой, надеясь, что ты не вернешься. Судьба неотвратима, хоть я и не верил в нее.

– Ты ведешь себя очень странно, – Ксавий отступил от пропасти. – С кем ты говорил?

– Он приходит во сне, указывая и направляя. Представь, какое у него могущество, раз он смог за одну ночь свести с ума всех жителей Страдмунда, внушив и превратив их в кровожадных тварей, поклоняющихся скале. Только для того, чтобы наказать меня за твой уход. Вкрадываясь во сны, держась в тенях на краю зрения, он способен на такое, что у меня кровь в жилах стынет. Вспомни Мерден. Я не случайно попался тебе на пути.

Молча смотря на Оргена, Ксавий прислушивался к женскому шепоту, вторящему некие едва слышимые слова на неизвестном мужчине языке. Шепот раздавался со всех сторон, но Орген его не слышал, продолжая подступать к Ксавию.

– Я не знаю, что с тобой будет дальше. У меня есть четкое указание, которое я не могу оспорить. Надеюсь, ты поймешь.

За все время путешествия Ксавий не видел, что знаменитый путешественник, называвший его своим другом, может двигаться с такой ловкостью. Он подскочил к Ксавию, толкая его в сторону обрыва, за которым слышался плеск накатывающих волн. Схватившись за шиворот Оргена, Ксавий оказался с ним лицом к лицу и заметил, что глаза Оргена помутнели.

– Что ты творишь!? – Спросил Ксавий, пытаясь перебороть человека, которому начал доверять больше, чем кому бы то ни было. – Да что с тобой происходит.

За спиной раздался сильнейший раскат, от которого у Ксавия заложило уши. От реки вверх по спиральной траектории начали подниматься черные частицы, сливающиеся друг с другом. Сиреневая дымка начала темнеть, превращаясь в лоскут тьмы, начавший двигаться по направлению к борющимся мужчинам. Появившиеся вихри поднимали пыль и камешки, перемешивая их с темными частицами проклятья. Краем глаза Ксавий заметил, как с поверхности реки пропадают плавающие кисти, уходя глубоко под воду. Непроглядная завеса начала опускаться с небес, закрывая весь обзор. Прямо рядом с ними начиналась новая буря.

– Прекрати! – Выкрикнул Ксавий.

– Я не могу, иначе он сделает с Миркой тоже, что и с детьми в Страдмунде.

– Да кто сделает!?

Орген схватился за искусственную кисть Ксавия и оторвал ее, расцарапав культю, к которой кисть крепилась хрупкими защелками. В ответ за это в челюсть сошедшего с ума путешественника прилетел левый кулак Ксавия. Зубы и брызги крови полетели в сторону, попадая на тонкий слой снега. Порывы ветра вокруг них усилились многократно. Через тела мужчин каждую секунду пролетало несколько сотен черных частиц, делая темное сияние мерцающим и разорванным.

Тряхнув головой, Орген продолжил толкать Ксавия, одновременно пытаясь ухватиться за его ноги и неизменно получая удар за ударом по своей голове. Вблизи невозможно размахнуться и ударить изо всех сил, Ксавий был уже на самом краю берега в отчаянии. С одной рукой сложно перебороть выносливого человека, способного не обращать внимания на ощутимые удары.

Нанеся удар коленом, Ксавий оказался на одной ноге в нестойкой позиции. Резкий порыв ветра толкнул мужчину с обрыва спиной вниз. Не удержавшись, по инерции за ним начал падать и Орген. Его зрачки расширились от ужаса и страха, но в последний момент тонкая женская рука схватила путешественника за шиворот, удержав на весу.

Падающий мужчина попытался ухватиться за ногу второго, но лишь оторвал кусок материи от штанин и с большой скоростью полетел вниз. Резкий удар о воду вызвал волну боли. От нехватки воздуха в груди сдавило так, что Ксавий начал задыхаться. Бултыхаясь в ледяной воде, он начал уходить на дно, слыша тысячи голосов, «накинувшихся» на него, как пустынные стервятники на умирающую жертву.

Сверху на него смотрели две пары глаз. Печальный Орген и растерянная Менестра, что-то кричащая Ксавию. Сильный ветер заглушал все звуки, нагоняя черный дым, окончательно скрывающий тонущего Ксавия от всех. На противоположном берегу из царства теней и тумана за ним наблюдал высокий бледный мужчина с черными волосами. Из его глаз сочились темные струйки проклятья, стекающие по белым одеждам к земле, растворяясь в ней.

Позади мужчины по туману скользили многочисленные тени, среди которых выделялась тень молодой девушки, отчаянно тянущаяся в сторону берега Сартариума, где в полной растерянности стояла Менестра. По ее щеке медленно скользила одинокая невольная слеза. Затем все исчезло в начавшейся буре.

11. Каменные сердца

«Сегодня я снова проснулся живым. Мне удалось немного выспаться, прежде чем началась новая атака. Наши враги не дают покоя ни днем, ни ночью, продолжая обстреливать город со всех своих катапульт. С самого раннего утра в стены летят огромные валуны, разносящие все на своем пути, а ночью их смазывают маслом и поджигают перед броском, поэтому здесь всегда светло и жарко. Тушить огонь приходится мирным жителям, многие из них по неосторожности погибают в пожаре или задыхаются от дыма, вызывающего мучительную смерть. Тела погибших в дыму вызывают во мне ужас. Они раздирают себе грудь в попытках вдохнуть чистый воздух.

Нам повезло. Зимние морозы не смогли сковать воду льдом, по которому войска противника могли бы перейти под стены. Им приходится плавать на галерах, которые тонут после пары попаданий. Затея крайне неудачная, я слышал, что из-за нее полетели головы палатирских генералов. Чем меньше врагов, тем лучше. Пускай и дальше грызутся между собой. Император не позволяет себе такой роскоши, как казни подданных. Нравы палатирских дикарей кажутся мне излишне жестокими.

Продовольствия в городе пока достаточно, но из-за начавшейся морской блокады суда с едой не могут проплыть к городу и держатся на горизонте. Император точно в бешенстве, но ничего поделать с Палатиром не может. Они собрали воистину могущественную армию для захвата твердыни. Мы держимся, но силы на исходе и каждый день может стать для нас последним. Отчаявшиеся люди начинают применять свои силы. На моих глаза сгорело три человека, рискнувших при помощи проклятья поджечь корабли противника. Страшная смерть… Кто бы что ни говорил.

Нас спасают только крепкие стены города и удачное расположение. Палатир потерял множество людей при попытках штурма твердыни, но и мы несем потери. Вокруг меня погибают жители города, мои сослуживцы, мои товарищи. На горечь времени не остается, и мы воюем до последнего. Я слышал, что на материке нас прозвали «каменными сердцами». Вся империя восхищается нашим мужеством, не зная, что на самом деле здесь творится.

Отчаяние, страх и трусость стали спутниками людей. С детства я был уверен, что война это доблесть, бесстрашие и храбрость, как ее описывают в книгах, но когда столкнулся с реальностью, понял, насколько ошибался. Вчера один солдат из бригады, которая дежурит на западной стене, решил бежать. Под покровом ночи он украл одну из лодок и поплыл в направлении вражеского стана. Он и не подозревал, что в лодку к нему заранее спрятали огненные горшки. Взрыв был виден на всю округу, это стало уроком для всех остальных. Дезертиру позволили бежать, чтобы другим неповадно было.

Чего в Хатагаре хватает, так это воды. Подземные минералы очищают морскую воду, делая ее пригодной для питья. Мы даже можем принимать ванны, но никто не тратит на это время. Запах вокруг стоит такой, что впору зашивать нос. При возможности я стараюсь окунуться. Умирать, то хотя бы чистым. Жаль только, что в городе нет бань и горячих источников.

В отличие от многих, мне некому писать письма. У меня нет близких, нет жены и детей, а немногочисленные друзья разбросаны по всей стране. Возможно, они уже погибли. Я пишу этот дневник только для себя. Мне нужно выговориться, сохранить свои мысли и найти отдушину, иначе я сойду с ума. За время осады к проклятью я прибегал лишь единожды, стараясь, чтобы никто этого не заметил. Чем меньше ты выделяешься, тем больше шансов прожить еще один день. Смерть меня не пугает, я больше боюсь перестать быть собой. Люди ломаются, теряют свое «я» и становятся настоящими зверями, когда им приходится проливать кровь.

Мне приходилось убивать, но этим я не горжусь. Не веду счет жертв, как мой сосед по несчастью, не рассказываю всем, как мне удалось затопить одну из лодок, пробив ее борт с «Метателя». Так мы называет оружие, стреляющее огромными болтами, с легкостью пробивающими хлипкие борта деревянных лодок. Нас всех научили пользоваться подобным орудием. Это только с виду сложно, а при сноровке начинаешься быстро ориентироваться и устанавливать прицел в нужное положение.

Незадолго до полудня наступает небольшое затишье. Даже нашим врагам нужна передышка. В это время я веду свой дневник, не надеясь, что его когда-нибудь прочтут. Он лежит под подушкой на моей кровати и, когда меня убьют, он, скорее всего, сгорит или его выбросят. Городская библиотека полыхнула, когда ночью в нее попал один из снарядов. Сгорели все книги, которые долгие годы собирались в обширную коллекцию. Война не щадит ничего. И никого.

Пару дней назад погиб один из немногочисленных офицеров, оставшихся в живых. Обороной командует имперский тактик Алистрат, но его мы ни разу не видели. Все приказы приносит ворон, а сам тактик ни разу не бывал в Хатагаре. Непосредственно в городе все слушают только пару человек.

Чудесного спасения ждать не приходится. Никто не сметет войска Палатира, укрепившиеся на побережье. Войска империи вынуждены воевать на несколько сторон. Думаю, что Хатагар обречен, а нас назовут героями. Посмертными героями. Чернила кончаются, придется снова просить Кармакса поделиться остатками. Не знаю, что будет, когда мне станет нечем писать или я погибну. Надеюсь, моя смерть будет быстрой».

Гулкий грохот прервал размышления сидящего на лежаке светлобородого мужчины. В руках он держал перо, которое макал в баночку с чернилами и старательно выводил слова на хрустящей бумаге. В один миг тишина сменилась свистом летящих с берега ядер, а вокруг начали раздаваться крики. В квадратной комнате было лишь одно маленькое забитое окно, через щели в досках мужчина увидел, что к острову приближаются вражеские суда. Парусные галеры медленно двигались по морю. Неповоротливые суда противника не могли отклоняться от снарядов гигантских арбалетов, но палатировцы не считались с жертвами, а настойчиво шли на штурм, оставляя за собой горы трупов.

– Барн, быстрее бежим на южную стену! – В комнату ворвался запыхавшийся, весь покрытый пылью солдат, ночующий в соседней комнате – Они подобрались очень близко. Всех перебрасывают туда.

Ни секунды не мешкая, светлобородый мужчина спрятал дневник под подушку и схватил свой арбалет, стоящий у стены. В комнате было тесно, им приходилось ютиться там, где раньше спал всего один человек. А теперь здесь стояло два лежака и шкаф, в котором хранилась запасная одежда. Таких комнат в здании было несколько и каждая из них занята. Люди выбегали на улицу, не успев даже накинуть теплую одежду. В моменты атаки тепла итак было в избытке, благодаря непрерывному движению и пылу боя.

Чтобы оказаться на южной стене, им сначала необходимо пробежать по улочкам Хатагара. Барн и его соратник бежали что есть сил, не обращая внимания на разрушения вокруг. От обстрелов большинство зданий обрушилось, перекрывая улицы обломками. Солдаты взбирались по ним, чтобы оказаться на другой стороне и это занимало изрядное время.

– Они решили сегодня, во что бы то ни стало, взять город! – Выкрикнул один из сослуживцев Барна, когда они поравнялись.

– Будет жаркая битва. Держись поблизости, будем прикрывать друг друга.

– Каменные сердца не сдаются! – Позади них раздался голос одного из офицеров, который старался воодушевить своих людей. У него отсутствовало одно ухо, которое мужчина потерял в бою. Со всех сторон ему вторил воинственный клич. Люди побежали еще быстрей, стараясь обогнать друг друга. Барну пришлось уступить место более резвым солдатам, несшимся навстречу своей судьбе.

Огромный каменный снаряд опустился на группу из пяти человек, вырвавшихся вперед. В одно мгновение от живых людей остались лишь части, раскиданные по разрушенной улице. Повсюду виднелась кровь, но никто не обратил на это внимания. Потеря сослуживцев стала обычным делом для всех. Война притупляет чувство жалости и сожаления.

Продолжая бежать, Барн старался не смотреть вверх, где над ними пролетали каменные ядра. Большинство из них упадет на уже разрушенные строения. В Хатагаре с каждым днем оставалось все меньше целых зданий, найти их пристрелкой было сложно.

Осада шла четвертый месяц, и все это время Барну удавалось выжить. Рядом с ним падали снаряды, рушились здания, погибали его давние знакомые, захлебываясь собственной кровью и протягивая к Барну раздробленные руки. Ужасные картины представали перед молодым мужчиной. Если он выживет, то всю оставшуюся жизнь его будут преследовать кошмары.

Впереди показалась южная стена, защищающая от каменных ядер, которые врезались в нее и раскрашивались. Создатели города на скале, торчащей из моря, постарались сотворить надежную твердыню. На стену вели ступени, через которые Барн без труда перепрыгивал, спеша достигнуть стены. За ней был слышен плеск подплывающих весельных судов, набитых солдатами Палатира, которые имели хорошее снаряжение.

Со стены на море и берег открывался шикарный вид, но любоваться им у солдат времени не было. Суда Палатира успели подплыть в упор к каменному побережью, что защищало их от городских катапульт. В ход пошли чаны с маслом и горящие стрелы, обрушивающиеся на врагов, карабкающихся по приставленным к стенам деревянным лестницам. Лучники и арбалетчики с судов старались прикрыть своих товарищей, но защитников города спасали твердые зубцы, об которые ломались любые стрелы и болты. Барн принялся стрелять в ответ, целясь в головы. Болты с легкостью прошибали шлема палатировцев, убивая их мгновенно.

Солнечная безветренная погода позволяла стрелять без особого труда. Каждый из болтов находил свою цель, поражая одного человека за другим. Повсюду раздавались крики, на одном из участков противники достигли вершины стены, и завязалась ожесточенная драка. Вниз со стены полетело тело защитника твердыни, который пропустил удар мечом, разрубившим его лицо. Стрелять по дерущейся толпе Барн не стал, опасаясь попасть в одного из своих. Вместо этого мужчина выхватил короткий заточенный клинок и бросился в бой.

Перед Барном оказался рослый, закованный в крепкую броню вражеский солдат, наотмашь рубивший всех вокруг из-за того, что забрало его шлема повредилось, преграждая любой обзор. Нырнув под меч, Барн столкнул рубаку со стены прямо на камни. Глухой удар снизу оповестил о гибели незадачливого противника. Тяжелая броня мешала быстро двигаться, поэтому Барн предпочитал легкие доспехи, защищающие только от легких ударов.

Вокруг люди боролись друг с другом, толкаясь и нанося удары руками. Палатировцев на стенах становилось все больше, они лезли со всех сторон. Барн вступил в стычку со вторым противником, успевшим нанести мужчине два тяжелых удара в грудину, прежде чем Барн скинул его вниз, вонзив кинжал в шею. Кто-то столкнулся спиной с Барном. Мужчина потерял равновесия и чуть не упал со стены вслед за предыдущей своей жертвой. Его спасла лишь случайность, руки Барна ухватили за кромку стены и он повис на ней. До земли было очень далеко, а сверху кипело сражение. Тела падали вниз одно за другим, а Барн беспомощно висел, крепко ухватившись пальцами за выступ.

Над ним пробежал солдат Палатира, не заметив недобитого врага, повисшего на кромке. Беспомощный Барн пытался подтянуться наверх, но мешало тело солдата, упавшее прямо над ним. Если схватится за него, то можно попросту упасть и разбиться.

Неужели это конец? Барн настолько устал от напряжения, что был готов разжать пальцы и покончить со всем, когда его потянули вверх. Сосед по комнате вовремя заметил висящего Барна и прорвался к нему через ряды палатировцев, которых оттеснили в сторону.

– Давай, цепляйся. – Протянув руку, солдат ухватился за Барна и начал тянуть на себя, не обращая внимания на кипящий вокруг бой.

– Ты как никогда вовремя. – Тяжело дыша, Барн выкарабкался на стену и с сожалением обнаружил, что его арбалет сломан, а кинжал в пылу схватки потерялся. Пришлось взять оружие у трупа палатирского солдата. Его безжизненный взгляд был направлен прямо на Барна, словно это был безмолвный укор.

– Мы тесним их со стены, а корабли отступают! – Рядом пробежал окровавленный боец Хатагара. Палатировцы начали отступать, пытаясь быстро спуститься по лестницам, но это вело к их гибели. Вслед им летели камни и стрелы. Тела посыпались на камни, орошая их кровью. Изредка после боя тела убирали, сбрасывая в общую могилу на окраине Хатагара. Чтобы не было соответствующего запаха, захоронение посыпали порошком, впитывающим все трупные «ароматы».

Галеры развернулись и на всей скорости поплыли назад к берегу. Атака захлебнулась, и пришел черед нового обстрела города при помощи катапульт. В ясную погоду массивные сооружения были заметны на холмах. Барн насчитал восемнадцать катапульт. За ночь палатировцы соорудили еще одну. Не дожидаясь, пока все оставшиеся суда отступят, противник начал массированный обстрел. Солдаты поспешили укрыться за стеной, слушая привычный грохот камней. День только начался.

***

«Этот день запомнился всем нашей выдержкой и стойкостью. Палатир атаковал южную стену до самого позднего вечера, оставляя кучу трупов под стенами Хатагара. Я не знаю, как мне удается выжить, но это снова произошло, поэтому я пишу эти строки и надеюсь, что император не бросит нас. Ему наверняка каждый день докладывают о нашем тяжелом положении и вскоре он должен прийти к нам на помощь. По-другому быть не может.

На моих глаза сегодня погибло столько народа, что я уже потерял счет смертям. Я не позволяю себе крамольные мысли вслух, но иногда один и тот же вопрос гложет меня. Для чего эта война? Эта мысль меня пугает, сомнения закрадываются в голову, но я стараюсь прогнать их.

Потери вынудили палатировцев на время успокоиться. Представляю, как их командиры рвут и мечут. Город снова выстоял, а мы доказали, что действительно являемся «каменными сердцами». Это прозвище начинает внушать ужас нашим врагам. Они начинают думать, что мы бессмертны, хоть наше количество и редеет, но у нас всегда хватает сил отразить любую атаку.

Когда я висел на стене, готовясь разжать пальцы, перед моим взором не промчалась вся прошедшая жизнь. Я не вспомнил свое детство и юность, не вспомнил людей, с которыми был знаком, лишь усталость и безразличие окутали меня, разжимая пальцы вместе со мной. Я устал так сильно, что готов прямо сейчас упасть и умереть на месте, но одна простая мысль держит меня. Ее ростки укрепляются во мне день ото дня, и я начинаю видеть свою цель так же явственно, как вижу трупы, которыми обложен город со всех сторон.

Если я выживу, то знаю, чем займусь, а пока мне необходимо готовиться к ночному дежурству. Сегодня моя очередь стоять в карауле в подземном гроте. Там хранятся наши припасы и если вражеские шпионы сумеют проникнуть в грот, то городу конец. Восемь человек каждую ночь караулят это место, невзирая на то, что днем им, возможно, приходилось сражаться, как мне сегодня. Никого не волнует усталость солдата, он обязан быть стойким каждый миг своей жизни.