Рожденная эфиром

Лицо Тоши было так близко к моему, его улыбка принадлежала только мне. Я думала, что просто взорвусь от наслаждения. Мои пальцы скользили по его широким плечам, по его вздымающейся потной груди. Мне никогда прежде не доводилось прикасаться ни к одному мужчине, но сейчас почему-то это казалось таким естественным. Его руки сомкнулись на моей спине, и он посмотрел на меня сверху вниз.

– Почему тебя так долго не было? – спросил он.

– Ну, – я откинула пряди с лица, – ты был хуже занозы в самом неподходящем месте, – я сглотнула, с трудом переводя дыхание, мое сердце испуганной птицей колотилось о ребра.

– Акико, – сказал он и прижался своим лбом к моему. Солнечный луч озарил один его глаз, превратив радужку в золотистый мед. Его руки стиснули мою талию. – Скажи мне, что ты знала.

– Знала?.. – я отстранилась и посмотрела на него, положив ладони на его руки.

– Скажи мне, что ты знала, что я люблю тебя. С того момента, когда я впервые стоял рядом с тобой, пьянея от твоего запаха, от твоего существа. Я полюбил тебя и люблю до сих пор.

Я нервно рассмеялась, хотя лицо его было серьезно.

– Мой запах?

Он наклонился, приблизил свое лицо к моему и мягко вдохнул. И мурашки пробежали по моему позвоночнику.

– Ты пахнешь как воздух после грозы. Только ты и никто больше.

Я закрыла глаза, растворяясь в этом мгновении. Моя мама пришла бы в ужас, увидев нас, наверно, она испытала бы стыд за непутевую дочь. Но мне было все равно. Я чувствовала себя такой живой! И к тому же никто никогда не увидит нас здесь. Это была моя вершина, моя и Аими, а теперь она принадлежала еще и Тоши.

– У меня не было другого способа приблизиться к тебе, кроме как подшучивать над тобой, – тихо сказал он, его дыхание касалось моей шеи. – Это был единственный способ заполучить твое внимание, твою улыбку.

– Я не помню, чтобы улыбалась тебе, скорее, проклинала, – усмехнулась я, отстраняясь.

– Ты улыбалась, – возразил он, взяв меня за руку. Мы подошли к краю скалы, внизу и впереди, до горизонта, простирался океан. – Даже когда я вел себя ужасно, ты все равно улыбалась мне. Скажи, что я смогу видеть эту улыбку до конца своих дней.

– Но родители… – вздохнула я.

– Да, я знаю. Мы должны получить их одобрение. Это будет несложно, Акико. Мы идеально подходим друг другу. И мой отец всегда говорил, что в девушках Сусуму есть что-то особенное. Вот увидишь. – Он притянул меня к себе, коснулся моего подбородка и чуть потянул вверх. – Скажи «да». Я положу жизнь, чтобы сделать тебя счастливой, чтобы ты всегда была в безопасности и ни в чем никогда не нуждалась.

Я думала, мое сердце выпрыгнет из груди и упадет ему в руки. Тоши был неотразим. Любила ли я его в детстве – не знаю, но в тот момент все мое существо заполняла любовь к нему. Отказать было невозможно. И я не отказала.

И там, на вершине скалы с видом на океан, под жарким летним солнцем, Тоши бережно повернул к себе мое лицо и коснулся своими губами моих.

Глава 5

В какой-то момент я осознала, что вижу яркий белый свет, и лениво, широкими кругами, опускаюсь к земле. Потом появилось нарастающее чувство голода. Вернулось зрение, а с ним – тревога и опасения, связанные с моей миссией. Птичий мозг невелик – проплывающие подо мной пейзажи, удивление по их поводу и мысли, которые они вызывали, забили его под завязку. Город, с его угловатыми тенями, искусственным освещением и разбитыми по квадратам парками, постепенно обретал свои очертания. Мне оставалось только надеяться, что это Киото. В эфир нельзя ввести координаты, как в GPS-навигатор.

Если это не Киото, меня ждет серьезное испытание. Пока я не доберусь до ячейки, которую арендовал Даичи, у меня не будет ни денег, ни телефона. В случае ошибки, что бы ни простиралось внизу – Токио или Хиросима, – мне придется установить правильное направление, а потом махать и махать крыльями, не используя больше эфир.

То, что предстало передо мной, разительно отличалось от Японии моего детства, малоэтажной и тихой, – город, ощетинившийся небоскребами, окутывал плотный звуковой туман, созданный шумом уличного движения и гулом человеческих голосов. В эфире я совершенно потеряла чувство времени. Оставалось верить, что я не опоздала и вакидзаси в синих ножнах уже выставлен на всеобщее обозрение и еще не отправлен в запасники музея.

Опустившись до уровня крыши самого высокого здания, я превратилась в серого голубя, маленького и ничем не примечательного. Шелковый халат сразу стал для меня изрядным обременением – он давил на шею и касался крыльев, заметно усложняя полет. Я снижалась, испытывая недостаток кислорода, – моим крошечным легким было тяжело работать из-за ухудшения качества воздуха. Сейчас в первую очередь требовалось найти место, где я могла бы переодеться, не привлекая к себе внимания.

Заметив торговый центр под открытым небом, я опустилась на стропила полукрыши. Множество птиц, оглашая пространство криками и песнями, летали между балками или сидели на них, я, в своем странном шелковом шарфе, стала одним из элементов этой пернатой толпы. Я прыгала по балке, то одним глазом, то другим рассматривая происходящее внизу. Мое внимание привлек магазин, торгующий одеждой по бросовым ценам. Там имелись длинные столы, заваленные кучами несочетаемого барахла, и четыре занавешенные примерочные кабинки. Бинго.

Я пролетела над кабинками: три заняты, одна свободна. Быстро, как молния, прежде чем кто-либо заметит голубя с черным шелковым шарфом на шее, я спикировала в пустую раздевалку и встала уже на человеческие ноги. Обращение показалось мне не слишком приятным – казалось, кто-то взорвал внутри моего тела фейерверк. Я быстро задернула шторку, расправила халатик, надела его и надежно стянула поясом на талии. Материал, конечно, слишком тонкий, но я прикрыта от шеи до колен, и сидит просто отлично – с туфлями на каблуках получился бы оригинальный вечерний наряд. Я извлекла из кармашка тапочки. Они, конечно, из нежнейшего шелка и ступни не защитят, но, по крайней мере, это куда лучше, чем разгуливать босиком, – привлекает меньше внимания.

Я вздохнула и открыла занавеску, молясь, чтобы никто не заметил, что у меня нет никакой одежды для примерки. Я медленно бродила вдоль столов, делая вид, что выбираю вещи, и всматривалась во все вывески, которые попадались на глаза. Ничто не давало мне ни малейшего представления о том, где я нахожусь.

Я отошла от столов со штанами и майками и непринужденно зашагала по торговому центру, стараясь выглядеть уверенно и спокойно. На меня почти не обращали внимания, хотя я и поймала на себе несколько удивленных и обеспокоенных взглядов – так смотрели в основном пожилые женщины, недоумевающие, что понадобилось в торговом центре подобного рода молоденькой девушке в тонком черном кимоно. Мои ноги стыли на холодном мраморном полу, потом я и сама начала замерзать. Внезапно со стыдом осознав, что на мне нет нижнего белья, я скрестила руки на груди. Ситуация окончательно перестала мне нравиться. Нужно добраться до арендованной Даичи ячейки, и побыстрее.

Я заметила женщину с нежными мягкими щеками, сидящую на скамейке в полном одиночестве и рассматривающую что-то в своем телефоне.

– Извините, – произнесла я.

Она подняла глаза и скользнула по мне взглядом. Нахмурилась, явно испытывая тревогу и опасение.

– Я не попрошайка, – сразу отмела я ее невысказанное предположение, легко взмахнув рукой, – и не стану вам надоедать. Мне просто любопытно, – я заправила выбившуюся прядь за ухо, – я в Киото?

От удивления брови женщины взлетели на лоб.

– Ты не знаешь, где находишься? Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, извините, я просто неточно выразилась. Видите ли, мне нужно в хранилище за городским почтовым отделением. Вроде район Хаяси. Вы не знаете, далеко это отсюда?

– Я не знаю ни тот, ни этот район, но ты точно в Киото, – она вздохнула. Потом, чуть подавшись ко мне, втянула воздух через нос. Неужели уловила мой запах? Тот странный запах, который очаровал Тоши?

– Спасибо, – ответила я и отвернулась, намереваясь уйти.

– Подожди, – остановила меня женщина, – хочешь, я пробью интересующий тебя адрес по GPS?

Мое сердце подпрыгнуло от радости. Я снова повернулась к женщине на скамейке – выражение ее лица радикально переменилось: тревогу сменил искренний интерес и желание помочь.

– Если вас это не затруднит, – я едва не расплакалась от благодарности.

– Ничуть, – ответила женщина, чуть сдвинувшись и похлопав ладонью по скамейке.

Я села, назвала адрес и, взглянув на экран ее телефона, заметила дату: 5 июля. Невероятно! Я провела в эфире добрую дюжину дней. Мне, умирающей от голода и жажды, полагалось бы еле таскать ноги, но я была бодра и полна энергии. Всякое ли пребывание в эфире приносит такие замечательные плоды? Или это как-то связано со сроком выполнения моей миссии? Как я хотела бы получить ответы на эти вопросы, только кому их задать?..

– Ты вот здесь. А надо тебе вон туда, – сказала женщина, держа телефон так, чтобы я хорошо видела экран. Обе точки на карте соединяла синяя линия, сообщалось также, что расстояние между ними менее десяти километров. – Похоже, можно доехать на автобусе, – она прокрутила карту, – о, даже есть выбор: три разных маршрута.

– Не могли бы вы уменьшить масштаб? – попросила я. Женщина легонько ущипнула экран, и передо мной предстал план города. Хотя все еще слишком крупный. – А еще чуть-чуть, пожалуйста? – Теперь показалась гавань Киото. Отлично! – Спасибо, вы мне очень помогли, – сказала я. Информации, позволяющей мне достичь цели, было достаточно.

– И это все? – спросила женщина, наморщив лоб. – А расписание автобусов не пригодится?

Я улыбнулась, поднимаясь со скамейки.

– Нет-нет, но все равно спасибо.

– Ладно, удачи, – в голосе женщины звучали нотки сомнения.

Она проводила меня взглядом до скидочного магазина – без денег, телефона и документов я могла добраться до вожделенной ячейки только на крыльях. Прихватив с собой какую-то шмотку, я направилась к примерочной кабинке и через несколько минут взмыла над Киото.

* * *

– Удостоверение личности, пожалуйста, – сказал грубоватый клерк за стойкой хранилища.

Я судорожно сглотнула, сердце мое заколотилось.

– Мой дедушка, Даичи-сан, прислал вам отпечаток моего большого пальца в качестве удостоверения личности. Мне не нужно предъявлять вам документы. Наш выбор пал на вашу компанию исключительно из-за того, что ее создали приверженцы современной системы идентификации, – я произносила всю эту чушь, надеясь, что мои слова польстят хмурому клерку. Если он примется настаивать на предъявлении удостоверения личности, мне конец.

– Так, полностью представься, – нахмурившись и придвинувшись поближе к компьютеру, находящемуся на столе, произнес мужчина.

Я назвала себя второй раз подряд. Секунды поиска ползли медленно-медленно, как капли пота по моей спине, и причиной их появления была не только теплая погода.

– Надо же! – пробормотал работник хранилища. – Ты совершенно права. Подтверждение личности через отпечаток пальца, – он подтолкнул ко мне маленькую черную коробочку с прозрачной панелью сверху. – Правую руку, пожалуйста.

Я повиновалась. Он, прижав мой большой палец к панели, стал перекатывать его из стороны в сторону. Сканируя мой отпечаток, под ним пролетела полоска голубого света. Клерк кивнул, удовлетворенный результатом.

– Дверь справа от тебя, – он ткнул куда-то вбок и предупредил: – Помнишь код от ячейки? Если нет, не обессудь, помочь не смогу.

Металлическая дверь щелкнула, распахнулась, и я оказалась в довольно неприятном месте. Длинный коридор, вдоль стен которого стояли металлические стеллажи с закрытыми маленькими ячейками, освещался флуоресцентными лампами. Найдя нужную, я набрала код – он всплыл из памяти сам – и выдохнула, когда дверца распахнулась. Внутри лежал мой рюкзак. Я открыла его и проинспектировала содержимое. Мобильный телефон (разрядился), наличные (больше, чем требовалось, чтобы ощущать себя в безопасности), удостоверение личности с фотографией, паспорт, кроссовки, два комплекта одежды, карта неизвестного мне банка. Что-то хрустнуло на дне рюкзака. Весьма любопытно. Я на ощупь отыскала энергетический батончик и улыбнулась. Даичи мог быть заботливым, когда хотел.

По ту сторону двери не происходило ничего, вызывающего тревогу, и я решила, что стоит рискнуть. Достала из рюкзака пакет с комплектом одежды, отошла подальше, скинула шелковый халат, натянула трусы, брюки из саржи, топ и футболку.

Я уже шнуровала кеды, когда дверь открылась и я услышала:

– Девочка? Ты нашла свою ячейку?

– Да, – я застегнула молнию на рюкзаке и перекинула его через плечо; ужасно хотелось пить, – все хорошо.

Хмурый клерк придерживал дверь. Я вышла – он осмотрел меня с головы до пят: «Переоделась, с чего бы это?». Я проигнорировала его неозвученный вопрос.

– Не посоветуете, где остановиться неподалеку?

– Отель «Сейко», – он ухмыльнулся, – два квартала отсюда, – помотал головой, указывая направление. – Там огонечки по фасаду. Не пропусти.

Я произнесла слова благодарности и ушла. Первый шаг сделан, пора двигаться дальше.

* * *

«Сейко» было трудно назвать роскошным отелем, и мой номер был больше похож на кабинку для переодевания. Однако в нем имелись розетка, бутылка воды, чистая односпальная кровать и вай-фай.

Я поставила на зарядку телефон, сбросила кеды, схватила бутылку, выпила всю воду и рухнула на кровать. Я ужасно устала, но, учитывая, как далеко я забралась, чувствовала себя на удивление хорошо. Я оказалась в нужном городе, причем еще до закрытия выставки, и забрала из ячейки хранилища свои вещи. Пока все шло неплохо.

Впервые с тех пор, как я покинула Канаду, я подумала о подругах. И, словно уловив мои мысли, мобильный телефон разразился длиннющей трелью, оповещая меня о множестве сообщений в нашем с девчонками чате – Тарга, Джорджейна и Сэксони активно переписывались. Просматривая все эти сообщения и прикрепленные к ним фотографии, я убедилась, что мои подруги благополучно добрались до мест отдыха и занимаются всякими интересными делами. Я улыбалась, читая заметки Сэксони о детях, за которыми она присматривает, и о симпатичном итальянце по имени Раф. Тарга делилась потрясающими снимками особняка из красного кирпича, увитого плющом, и неспокойного серого моря с золотыми песчаными пляжами. От Джорджейны пришло изображение высокого темноволосого мужчины, который куда-то нес рамы с разбитыми стеклами. Фоном ему служило строение, напоминавшее гараж. Джашер, как поясняла Джорджи, потрясающе красив внешне и сущий тролль по натуре. Новости были разные, иногда и скверные, но меня радовали все без исключения. Мои подруги в безопасности, о них заботятся, и их проблемы и приключения ровно такие, какие должны происходить с любой девочкой-подростком.

Я подумывала написать в чат, но решила проделать это, когда добуду вакидзаси. Сейчас у меня не было ни сил, ни времени на лишние разговоры. Единственное, что я сделала, – отправила Даичи электронное письмо, в котором сообщила, что нахожусь в Киото и заселилась в отель.

Я отыскала на карте нужный мне музей. Проще всего было доехать на метро до центра города, а оттуда пойти пешком. Если повезет, я заполучу вакидзаси уже завтра. Как именно, я пока не имела ни малейшего представления. Надо оглядеться на месте, чтобы придумать хоть какой-то план.

Я приняла душ в самой крошечной в мире ванной комнате, почистила зубы и, чистая и голая, забралась в постель. Когда мои глаза закрылись, лица подруг исчезли, а их место заняли лица родителей, Аими и Тоши. Я снова в Японии, дома. Только все тут переменилось, а мои родители и жених мертвы и давно похоронены. А Аими? Интересно, она еще жива? Была ли их с Тоши совместная жизнь счастливой или сестра предала либо использовала в своих целях мужа-человека, подобно некоторым кицунэ древности?

Глава 6

Тоши был не совсем прав, полагая, что будет легко убедить наших родителей, что мы с ним идеально подходим друг другу. Через несколько дней после нашей тайной помолвки его отец зашел навестить моего отца.

Как и мы, Кито[9] происходил из сословия самураев и, после обучения у прославленного мастера-оружейника в Хиросиме, являлся теперь одним из немногих мечников, работающих под эгидой «Нихонто Танренкай»[10], недавно созданного в Японии общества оружейников и кузнецов. Тоши был одним из его сакитэ, то есть помощником. Кито пользовался уважением в Фурано[11], Тоттори[12] и за пределами префектуры Тоттори, вплоть до Кобе[13] и Киото.

Мама выпроводила нас с Аими на задний двор, пока мужчины, расположившись за столом, раскуривали свои трубки, готовясь приступить к серьезной беседе: заключение семейного союза и приданое невесты требовали всестороннего обсуждения.

– И не смейте подслушивать под окнами. Я все равно узнаю, что вы там, лучше прогуляйтесь, – прошептала мама. Конечно, она не предполагала, что мы усядемся на корточках где-нибудь в кустах, а предостерегала от излюбленной нами проказы – подслушивать, обернувшись, соответственно, лисой и птицей. Меня мама разоблачила, когда я забыла, что обычные пернатые не способны переводить взгляд с одного человека на другого во время их беседы и не имеют привычки оглядываться по сторонам. Аими никогда бы не совершила такой ошибки, потому что была настоящей лисой, которая обернулась человеком, а я родилась человеком, который умел превращаться в птицу, но не очень представлял, как они на самом деле себя ведут.

Я не хотела уходить со двора, но переубедить маму мне не удалось. Меня трясло, на коже выступил холодный липкий пот, а взбунтовавшийся желудок едва не отправил наружу мой обед из рыбы на пару и риса. Отец Тоши, Кито, был человеком сильным и суровым, хотя и по-своему добрым. И он всегда поступал так, как сам считал нужным и правильным. А что, если он видит во мне какие-то недостатки? Скорее всего, я преувеличивала: Кито вряд ли стал бы приглядываться ко мне, если бы Тоши или его мать не обратили на меня его внимание.

– Пошли, Акико, – сказала Аими, взяв меня за руку и потянув к тропинке, которая вела к морю. – Не беспокойся, мы и без того знаем, чем все это закончится.

– Разве? – спросила я дрожащим голосом. Я повернула голову, всматриваясь в свет в окнах нашего дома, испытывая искушение взлететь и найти место где-нибудь на стропилах или на ставне, чтобы подслушать разговор.

– Разумеется. Зачем еще Кито мог приехать, если не для того, чтобы устроить брак своего сына? Пойдем поплаваем. Это поможет тебе отвлечься, – Аими сорвала пучок высокой травы, когда мы шли через лес.

– Мне не хочется купаться… – На самом деле мне хотелось блевать.

Мы шли в тишине до пляжа, где вдоль среза воды были разбросаны огромные валуны, будто какой-то великан давным-давно играл здесь «в шарики», а потом забыл о них. Аими, задрав юбки повыше – у нее красивые длинные бледные ноги, – забралась на один из самых больших валунов. Я, и младше, и куда меньше ростом, полезла следом за ней. Мы сели на нагретый солнцем камень. Аими принялась раздирать длинные листья осоки на тонкие зеленые ниточки.

– Раньше ты ненавидела Тоши, – сестра смотрела на меня своими зелеными, как мох, глазами.

– Ты ошибаешься, – ответила я. – Он был озорным и ужасно надоедливым, но я никогда не испытывала к нему ненависти. И он уже не тот маленький мальчик.

– Верно, не тот, – сестра подняла брови и лукаво посмотрела на меня, явно на что-то намекая. Такова уж моя Аими. Все, что она говорила, всегда означало больше, чем сами произнесенные слова. Недосказанность была ее отличительной чертой.

Я легонько шлепнула ее по ноге и дернула уголком рта – хотела улыбнуться, но помешало волнение.

– Ты не единственная в нашей деревне, кто заметил, как изменился Тоши, – произнесла она. – Есть много девушек, которым он нравится, девушек, которые провели последние несколько лет, не игнорируя его, как ты, – таким образом Аими пыталась вложить в мою голову какую-то мысль, которая не пришла бы туда сама по себе.

– Кто, например? – резко спросила я. В тот памятный день, когда мы с Тоши обнимались на утесе, я была уверена, что чувства наши взаимны. Однако теперь у меня начали закрадываться сомнения.

Аими наклонила голову и пристально посмотрела на меня, не отвечая. Ее брови стали медленно подниматься.

– Ты? – я удивленно моргнула. – Но ведь ты никогда не говорила об этом.

– У самых достойных мужчин нашей деревни темные души. У всех, кроме Тоши и его отца. Они единственные хорошие, – ответила она, пожимая плечами.

– У всех? – я даже вздрогнула от удивления. – Не может быть! – Перед моим внутренним взором пронеслись лица молодых неженатых мужчин. В первую очередь на ум приходили самые симпатичные, сильные и с хорошими зубами парни. – А что насчет Мицуо, Соичи и Ёдзи?

– Мицуо эмоционально развит не лучше жука, Соичи – извращенец и лжец, а о Ёдзи я и слышать не хочу. Он помешанный на деньгах негодяй. Он с удовольствием наступил бы на лицо собственной бабушке, если бы это принесло ему расположение его богатого дяди.

От ее убежденности меня передернуло.

– Откуда ты все это знаешь?

– Сестренка, я – создание эфира. Я могу заглянуть в их сердца и увидеть пожирающую его гниль, – со смешком ответила она.

– Я тоже создание эфира. Почему я этого не вижу?

– И ты увидишь, – кивнула она, бросая распотрошенные листья осоки в волны и усаживаясь по-турецки. – Нужно немного подождать.

– И ты можешь заглянуть в сердце Тоши?

– Могу, – сказала Аими, пристально глядя на меня.

– И какое оно, его сердце?

– Сердце Тоши – это редкая белая жемчужина, – ответила она, – которая переливается всеми цветами радуги. Свет льется из эфира и преломляется в нем, словно в драгоценном кристалле. – Всякий раз, когда Аими принималась излагать свои видения подобным образом, я пристально смотрела на нее, пытаясь понять, поддразнивает она меня или говорит искренне. – Есть только одно сердце, которое прекраснее, чем его.

– Чье же?

– Твое, – сказала она, устремив на меня немигающие лисьи глаза и расцветая кривой лисьей улыбкой.

– Это не смешно. Если тебе нравился Тоши, почему ты никогда ничего мне об этом не говорила? – поинтересовалась я, толкая сестру в плечо.

– Не мне решать, на ком женится Тоши, – ответила она. – Тебе это так же хорошо известно, как и мне.

– Значит, ты выйдешь за него замуж, если наш отец и Кито согласятся, что ты больше ему подходишь? – нахмурившись, спросила я. Ярко-зеленая ревность обжигала мое сердце от одной только мысли, что Тоши женится на другой, особенно на моей сестре.

– Как я уже сказала, Тоши – хороший человек. Лучший из всех… – ответила Аими лукавым голосом.

– Фу, – простонала я, – сейчас не время ходить кругами. Ты бы согласилась или нет?

– Кто я такая, чтобы ослушаться наших родителей? – ответила она, пожимая плечами.

– Прекрати! – сказала я, поднимая камешек и швыряя его в океан.

– Что именно прекратить?

– Притворяться, что ты подчиняешься законам людей. Ты кицунэ, и ты совсем не обязана делать то, что тебе говорят. Если только захочешь, ты можешь завтра же исчезнуть и начать совершенно новую жизнь где-нибудь в другом месте, с кем угодно.

– И бросить все это? Наших родителей? Тебя? – Сестра явно не собиралась отвечать на мой вопрос. Такова ее природа. Аими настолько же уклончива, насколько красива, хитра и быстра. Просто со мной она чаще бывала искренней, и я думала, что ее хитроумные приемы на меня не подействуют. И ошиблась!

– Ну же, пойдем! – Аими скользнула прямо с валуна в воду, поплескалась немного и направилась к берегу.

– Ты куда? – Я, перебираясь с камня на камень, медленно слезла на песок. Сестра довольно решительным шагом уходила от меня, временами самую малость увязая в рыхлом песке. – Аими! – пискнула я.

Сестра тряхнула головой, ее темные волосы взметнулись – и вот уже на песке валяется неопрятный узел, которым стало ее платье. Под тканью деловито шевелился, отыскивая выход, довольно крупный зверь.

Я вздохнула.

– Ненавижу, когда ты такое творишь! Это ведь мне приходится проводить массу времени за стиркой твоей грязной одежды. – У младшей в доме девушки полно разных неприятных обязанностей.

Иссиня-черная с блестящим мехом лиса размером с большую собаку вылезла из-под платья и посмотрела на меня через плечо, высунув язык, – она смеялась. Ее глаза были яркими, как лаймы, а острые зубы сверкали белизной. Она взмахнула хвостом и метнулась вверх по пляжу, перемахнула через покрытое мхом бревно и скрылась в кустах.

Я развела руки в стороны и быстро втянула их в широкие проймы платья; мое тело мерцало, как мираж в пустыне. Миг – и у меня появились крылья, когти и невероятно острое зрение. Девушка-подросток превратилась в ястреба, маленькую, но проворную хищную птицу.