Меченая кровью

Через неделю мы отправились в путь на остров смерти. Меня везли отдельно ото всех. Стражникам велено не спускать с меня глаз и никого не подпускать. Дорога заняла почти месяц. Последний месяц такой короткой жизни. Но надежда – странная штука. Она жила внутри и не давала отчаяться. Я вдруг осознала, что верю в Ирий и в богов. Верю отцу, когда он говорит, что прыжок в океан – это не конец, а начало. Верю, что мать не оставила бы меня умирать в ледяной воде.

Когда обоз прибыл на остров, меня поселили в центральной келье храма. Келье всех дарственных жён. Мягкая постель. Очаг прямо в стене. Правда, на окнах закрытые ставни. И только совсем маленький кусочек неба виден в щель. Небо голубое, чистое. Совсем как глаза у отца, и как были у Анютки. Ольга подкупила стражников и в ночь перед праздником пришла попрощаться.

– Аринка, прости меня. Я так тебя люблю. Мы умоляли отца отменить праздник. Любава ползала на коленях, валялась у него в ногах. Знаешь, она опять понесла. И даже это его не остановило. Аринка, прости меня. Не могу тебя спасти.

Я обняла ее за плечи. В свои пятнадцать лет она стала красавицей. Огненные волосы непослушной копной вились у лица. Зелень глаз могла поспорить с первой травкой, робко пробивающейся сквозь талый снег.

– Ты стала очень красивой. Я помолюсь богам, чтобы ты жила долго на земле, нарожала кучу ребятишек. Обещай первую дочку назвать Аринкой. Тогда никогда меня не забудешь. Обещаешь?

– Обещаю. Обещаю. Честно-пречестное.

Мы поплакали, каждая о своем. А потом Олька сказала:

– Я не должна об этом никому говорить, но тебе по секрету скажу. Ты же все равно не сможешь меня выдать.

– Не смогу. Говори.

– После праздника ни я, ни Маринка не поедут домой. Князья Славии и Куявии тайно решили взять нас в жены. Ну как в жены. Отец отдает нас в рабство. Ни свадьбы, ни обряда. Нас, наверное, нарекут умершим. Не знаю как, но назад мы больше не воротимся. Маринка ревет белугой. А Любавка, наоборот, спокойна.

– А кого же потом сбросят со скалы?

– Аленка следующая. Но она так мала. Едва десять весен встретила.

– Жаль, я не узнаю.

Стражник тихо постучал в двери. Олька подскочила и засобиралась.

– Ариночка, родная, прости меня. Не держи зла. Мне пора.

Мы обнялись и простились навсегда. Олька ушла, а я гадала, кто будет матерью следующего князя. Олька – дочь рабы или Маринка – чисто рождённая княжна. Князь сам не верит в россказни про богов. Маринку с Олькой пожалел, а меня нет. Через год, авось, предъявит им ребёночка, наречёт сыном богов. И всё пойдёт по кругу. До Аленки, гляди, и очередь не дойдёт. Княжич же появится. Жаль, не узнаю.

Небо в щелчке стало медленно сереть. Вот настал и мой черёд. День смерти. Всё как год назад. Только теперь я стою над обрывом и готовлюсь прыгнуть. На помосте сидят важные князья. На передних лавках княжны малолетние. Олька и Маринка среди них. Волхв Аркаима не прибыл. Ветерок донёс шепоток. Не такая я княжна, божьей кровью не пахну. За неделю до праздника и Верховный волхв помер. Обряд поручили вести нашему Артанскому. И проводить по-людски некому. Страх на краю обрыва парализовал, но частичка внутри продолжала верить в чудо. Я помню этот миг, вода замирает. Значит, путь есть. Мне не с кем делится этим секретом. Ольку минует эта участь, а Алёнка и не поймёт вовсе. Жалко, мала совсем.

Ветер принёс соль океана на кончиках брызг. Облизала губы. Босые ноги замёрзли, мелкие камешки больно впиваются в когда-то обожжённые подошвы. Толпа беснуется. Крики чаек заглушают рокот прибоя. Море штормит сильнее, чем год назад. Берег сотрясается. Волны с силой ударяются о скалы. На помосте так же сидят три князя Русов и ещё один чернявый князь. Он не сводит с меня глаз. Таких же чёрных, как мои. Волос коснулась седина, но ещё видна сила ночи, окрасившая их. Кристалл на шее завибрировал.

Служитель культа выступил вперёд и зычным голосом, стараясь перекричать стихию, провозгласил:

– Сегодня важный день для потомков народа. Три сына богов, прямые потомки великого Руса, проводят в путь дочь князя Артании, могучего Ярополка. В этой деве соединилась кровь двух великих князей.

Служитель сделал паузу и отвесил низкий поклон в сторону чернявого князя и хорошо вооруженных чужаков.

– Князь Пятигорья не смог прибыть и проводить внучку в сады Ирия. Но его наследник, княжич Умар, почтил нас присутствием.

Все головы повернулись в сторону наследника гор. Он с гордо поднятой головой встал и слегка наклонил голову. Сила и мощь сочилась при каждом движении. Почему я не такая же сильная и смелая уродилась.

Вперёд шагнул новый, ещё не опытный Верховный волхв храма острова. Старец с седой головой в длинных белых одеждах, опираясь на посох, чинно поднял вверх правую руки. Толпа замерла. Кажется, даже волны затихли. Волхвы начали ритуал. Служки забили в барабаны. Отец вопреки традиции встал с лавки и двинулся ко мне. Кристалл стал нагреваться. Ноги подогнулись, упала на колени. Закричала в небо.

– Великая мать! Помоги! Спаси от участи жертвы. Пусть я не разобьюсь о скалы. Великая мать, пощади.

Отец сзади отвесил подзатыльник и зашипел:

– Не смей меня позорить. Ты княжна и станешь женой всемогущего властителя небес.

– Нет, княже. Я ведь умру сейчас. Ты сам меня убьешь.

Стражники посла подняли копья. Но князь, улыбаясь, выкинул вперёд открытые ладони и громко, перекрикивая океан, сказал, больше обращаясь к послу, чем к толпе подданных.

– Всё идёт своим чередом. Конечно, девочка боится, но боги благосклонны. Врата в сады Ирия распахнуты.

Наш волхв встал рядом с князем. Отец зычным голосом провозгласил на весь помост:

– Сегодня мне было откровение. Боги говорили со мной. Нам послали новое слово.

Все замерли и жадно ловили каждое слово князя. Сквозь рваные дыры в облаках забрезжили первые лучики. Солнце оторвалось от земли. Пора приступать. Я обернулась к морю. Шторм бушевал. Вода не замирала. Отец продолжал:

– Теперь и впредь. Перед тем, как княжна прыгнет со скалы и войдет в воду. Нужно пустить кровь на запястье. Тогда.

Толпа взревела:

– Поранить княжну!

– Как!

– Как осмелиться прикоснуться к дару богам!

Посол Пятигорья вскочил. Жрец стукнул посохом оземь, и князь продолжил:

– Часть её крови останется здесь, с нами. Часть перейдет в иной мир. Тогда дева сможет вернуться с будущим князем назад.

Он сделал многозначительную паузу. Я в ужасе смотрела на отца. Он хранил гробовое молчание и, нахмурив брови, смотрел на воду.

– Зачем? – прошептала одними губами.

Он смолчал. Я истеку кровью в ледяной воде. Или девы не все тонули, и их приходилось добивать? Кристалл на груди стал слабо светиться голубым цветом. Волхв заметил свечение и скоро добавил:

– Дева должна быть принесена в жертву нагой. Как младенец приходит в этот мир, так и княжна должна быть свободна ото всего, что ее связывает с этим миром.

Младшие служки робко подошли. Волхв не сводил взгляда с амулета на шее.

– Я сама, – закричала срывающимся в истерике голосом. – Не подходите!

Послушники замерли. Князь, не обращая внимания на протест своего волхва, подошел вплотную, загораживая от глаз толпы. Я медленно сняла сарафан и осталась в одной нижней рубахе. Жрец порывался схватить кулон. У него дрожали руки.

– Не подпускай ко мне. Все равно разобьюсь о скалы. Тело ловят твои прислужники.

– Прости, дочка. Правда, нет другого выхода. Раньше девы попадали в мир богов. Потом появлялись их дети.

– Это ложь. Все разбивались о скалы.

– Только последний век разбивались.

Я вытянула руку в сторону, открывая запястья для удара ножом. Князь крепко сжал зубы. Слышно было скрежет. Взмахнул кинжалом. В последний момент сместил удар и слегка царапнул ладошку.

– Помни, я жду от тебя внука. Если кто и сможет попасть в Ирий, то только ты.

Кровь закапала на землю. Сзади толпа шумно выдохнула, и в тишине было слышно, как плачут сестры. Плакала даже Любава.

Поверх плеча мне было видно, как Умар не сводил с меня взора.

– Твоё дитя я узнаю из тысячи. Глаза ночи передаются по матери.

Неожиданно князь взял нож и разрезал себе ладонь.

– Княже! – закричал волхв.

А Умар, напротив, расслабился и сел назад на лавку. Князь взял мою ладонь и соединил кровоточащие раны. Кровь, смешиваясь, стала пузыриться. Волхв топтался сзади, но князь на него шикнул:

– Уйди, пока не призову.

Он не посмел прилюдно ослушаться и отступил на шаг назад. Князь сжал пораненной рукой амулет, а потом вложил в мою окровавленную руку. Сверху накрыл своей. Наша кровь щедро омыла кулон. Кристалл стал жадно впитывать кровь и наливаться красным цветом. Когда насытился и полностью стал кровавым, князь отнял руку. Жжение коснулось моей руки, и рана от пореза затянулась.

– Твоя мать велела зарядить амулет кровью перед прыжком. Никогда не отдавай его. Это её наказ.