Однажды в феврале

– А та, с которой ты сюда припёрся, значит, вся такая чистая и непорочная леди-студентка из Кембриджа? – паясничала Андж, жестикулируя руками. – Да на её миловидной мордашке написано, что она обычная сопливая шлюшка! – агрессивно выкрикнула Андж, подскочив с дивана.

– Не суди других по себе! – рявкнул я и толкнул Андж обратно на диван.

– Ладно, давай мы сейчас оба просто успокоимся.

Тяжёлое дыхание Андж синхронизировалось с моим, и я сел в кресло напротив неё.

Она нервно сминала пальцы и определённо чувствовала себя виноватой, но вопрос в том, насколько искренне? Хотел ли я подойти и коснуться той, которая вскоре должна была стать мне женой? Нет. Провинись она в любой другой ситуации, разумеется, я бы проявил снисходительность, но, увы, она выбрала аморальный жизненный путь и хотела от меня это скрыть…

Мы познакомились с ней в том же баре «Магнетик Филд». Тогда мне было двадцать четыре. Я заявился туда уставший и хотел снять напряжение. Эффектное появление Андж во время выступления шоу-гёрлз заставило меня внаглую открыть рот, и я запал на неё, как озабоченный тинейджер.

Встреча за встречей. Сблизились. Поначалу я не осуждал её деятельность, поскольку сам не особо блистал достижениями в Саратоге. Но чуть позже, когда на службе стал достигать высот, то, чем занималась Андж, мне было уже никак не под стать. Сделал предложение, надеясь, что Андж оставит бар. Но она своим поступком и обещаниями решила обесчестить всё.

– Что ты от меня хочешь? – спросил я, наблюдая, как движутся её губы неестественного объёма, словно спрашивая разрешения начать разговор.

– Обещай, что выслушаешь от начала и до конца, – попросила она, и я кивнул, наблюдая, как она достаёт какие-то бумаги из своей сумочки, похожие на документы.

– Это ещё что за дерьмо?

– Перестань…

– Что, в приватной комнате, отсасывая чей-то член во рту, все же подписала контракт на порнопроект? – не выдержал я.

– Ты обещал выслушать… – её руки немного дрожали, а взгляд полон напряжения. Она приютила бумаги на своих коленях и обратилась ко мне не без волнения в голосе: – Да. Так и есть. Это копия контракта на съёмки… – глухо слетело с её губ, а я вскинул бровями, бросив удивлённый взгляд.

– И? На какие же? Дисней для взрослых? – едва сдерживал я очередное оскорбление, прекрасно осознавая суть происходящего.

– Послушай. Ты можешь оставить службу, когда закончится твой контракт. Мы не будем нуждаться ни в чём. Я и ты в Digital Playground, который входит в список самых дорогих медиаконгломератов в мире. Сейчас у них как раз проходит кастинг для пар. Твоя подпись, и мы работаем только вместе.

У меня начался нервный тик. Её наглости нет предела. Мало того, что Андж пала ниже некуда, так ещё и меня хочет утащить за собой в мир блядских вакханалий.

– Ты совсем уже охренела? – взбесился я на её «деловое» предложение и подскочил с кресла.

– А что тебя вообще интересует в этой жизни, кроме твоей военной службы?!

– Уж точно не секс и деньги!

– Эта студия производит не только порноролики, как ты думаешь, а фильмы, сериалы и многое другое… – внезапно она замолчала.

– …исключительно порнографического содержания, договаривай, Андж, чего стесняться-то? – ухмыльнулся я и снова сел в кресло.

– Неважно. В каждом фильме сюжет. За день съёмок там зарабатывают столько, сколько тебе за год не заплатят в твоей долбанной Саратоге Спрингс!

– Конечно… Конечно… Дай почитаю хоть, что ли… – я поманил пальцем, чтобы Андж передала мне бумаги, что в следующее мгновение и произошло. Даже не взглянув на содержание, я разорвал блядскую копию контракта и швырнул клочки Андж в лицо, негодуя:

– Ты больная дура, одержимая только сексом и деньгами! Тебе лечиться надо!

– Дин! Нет!

– Без меня. Ещё я членом на весь мир в кадре не светил. Конченая идиотка…

– Ты понятия не имеешь, от чего отказываешься!

– Да неужели?!

– И перестань уже делать вид, что ненавидишь меня! Ни за что не поверю, что за четыре года у тебя нет больше ко мне никаких чувств! Мы могли бы начать всё заново, работать вместе и не считать, сколько денег у нас в кармане! Только ты и я!

– У меня всё отлично, Андж. Есть служба, есть статус и соответствующий всему этому доход, а главное – чувство собственного достоинства! А туда, куда ты меня тащишь – прямым рейсом дорога только тебе. Хватит, я устал от твоей сраной фальши, от «грандиозных» предложений и никчемных обещаний! Сыт по горло! Меня выворачивает от тебя наизнанку, понимаешь? – выдав ехидную усмешку, я просканировал с ног до головы бывшую пассию и направился к выходу из комнаты. – Всего хорошего, Андж.

Я не мог больше находиться с ней в одном пространстве. Анджелина за наш последний период отношений стала для меня страшнее неизведанных артефактов.

– Я умоляю тебя, давай уедем… Начнём всё сначала, ну, прошу тебя, – истерично кричала она мне вслед и, снова заплакав, подскочила с дивана, отчаянно бросившись ко мне. – Да! Да! Я признаю, что облажалась тогда и очень сожалею о том, что натворила! Ведь каждый имеет право на ошибку, Дин! – прохрипела она сквозь слёзы, цепляясь за мои руки, но я оттолкнул Андж.

– За тобой ошибок уже столько, что ни один священник не замолит твои грехи. Желаю удачи тебе и твоей порноактёрской карьере… Для нас с тобой съёмки закончились, – ответил я Андж в лицо и оставил её одну, захлопнув дверь комнаты.

Мелисса Уэсли

Луиза и Одри сидели друг напротив друга и о чём-то трепались, пока одна из них не подскочила от резкого шума, когда Дин резко открыл дверь и вылетел из комнаты, как будто только что покинул поле боя. Запустив пальцы в волосы, он начал мерить комнату шагами.

– Что уставилась? – рявкнул он грубым басом на Одри, и Джеймс закатился в заразительном смехе. – Желаешь принять участие в кастинге Digital Playground? Вперёд! Одна уже там прошла!

Луиза с Одри тут же подскочили в сторону комнаты, откуда доносились плачущие вопли их подруги.

– А, по-моему, ты бы неплохо смотрелся в кадре… – начал Джеймс, протягивая Дину рокс с виски. – Популярность росла бы с бешеной прогрессией, – снова Джеймс не сдержал смех. Казалось, что этот виски сейчас окажется на его же весёлом лице.

– Джеймс, заткнись, или завтра на эсминце тебя будет ожидать самое худшее утро в твоей жизни.

– Эй, да ладно тебе, коммандер, я же просто пошутил. Не бери в голову.

– Я вижу… Ладно, мы пойдём, – добавил он другу. – Мел, одевайся, я тебя провожу, – скомандовал Дин.

Не усугубляя и без того напряжённую ситуацию, я молча кивнула. От услышанных подробностей мне стало даже как-то неловко.

***

Замолкший ветер позволил крупным снежинкам бесшумно укрыть Центральный парк белым покрывалом. Где-то вдалеке, за высотными зданиями, доносились отголоски города – шум и гул машин. Вечер опускался на город, зажигая тысячи огней, возвращая мегаполис к его привычной жизни.

Дин молча курил, окунувшись в свои мысли.

– Ты как? – спросила я.

– Нормально.

Его скупой ответ дал понять, что Дин всё ещё злился.

– Вот как задницей чуял, что не стоило туда ехать! – начал он, видимо, желая выплеснуть тот гнев, что всё ещё сидел в нём. Дин постепенно сглаживал свой агрессивный пыл, возвращаясь к спокойной интонации. – Долбаная стерва. Даже Луиза и Одри для неё марионетки, а вовсе не подруги, – он усмехнулся и бросил окурок в урну. – Кусок ничтожества. – Дин взглянул куда-то вдаль и хотел снова достать сигарету, но не стал и убрал пачку «Мальборо» в карман.

– Ты правда любил её?

– Любил, пока она не обменяла гроши на любовь. Да и ты сама всё слышала… – он остановился, а вместе с ним и я. И тогда Дин развернулся ко мне. – Прости, что тебе довелось услышать такую кучу дерьма.

– Ты здесь не виноват. Они сами припёрлись.

– Да, но мне всё же чертовски стыдно за свою бывшую.

– Тебе нечего стыдиться. Ведь ярлыки фальши висят на ней, а не на тебе… Так что… – я робко пожала плечами, видя, что Дин не в восторге от того, что произошло в доме Джеймса.

– Да, ты права… Ладно, Мел, наверное, нам пора прощаться.

Его слова заставили меня мгновенно поникнуть, я не удержалась и спросила:

– Не хочешь заехать ко мне? – Дин удивленно приподнял брови. – Я сейчас живу одна. Мать в Лос-Анджелесе, а отца у меня нет… – опустила я голову, вспоминая о когда-то счастливой семье.

– Погиб?

– Боже, нет. Отец живет в Италии со своей новой пассией… С матерью они уже несколько лет в разводе. В общем мы не общаемся уже очень много лет. Ни она с ним, ни я. Как-то так…

– Прости, не подумал, что спросил, просто вспомнил о своем отце, которого у меня нет из-за действий одного бизнесмена.

– Ничего себе… Если захочешь об этом поговорить, то я выслушаю тебя…

– Может быть. Мать в Лос-Анджелесе живёт?

– Нет, улетела на месяц в командировку. А здесь, в Нью-Йорке, она работает в издательстве.

– Лос-Анджелес… – он тяжело вздохнул, словно его окутали какие-то воспоминания прошлого.

– В чём дело?

– Мой родной город…

– А я думала, ты здешний. Ну так что? Едем?

Нахмурив лоб, Дин непонимающе взглянул на меня и уверенно сделал шаг ближе.

– С чего такая доброта?

– Ну… Скуки ради же…

– Мел, я тебе не шут.

– А я и не прошу развлекать меня. Просто побудь со мной… И если хочешь, можешь остаться на ночь…

В висках от сказанного запульсировало до боли, а в ушах был слышен стук сердца. Но я никак не могла оторвать взгляд от его янтарных глаз, что так сияли теплотой и холодной строгостью одновременно.

– То есть, ты мне доверяешь? – прикусив губу, он притянул меня к себе, и я ладонями упёрлась в его грудные мышцы, ощутив всю их стальную мощь.

– Отчасти.

– А ты не боишься, что ночью я могу не отдавать отчёт своим действиям?

– Типа храпеть? – смех сорвался с моих губ, но этот смех больше выражал защитную реакцию.

– Типа толкнуть тебя на постель и делать с тобой всё, что захочу…

От его слов по телу пробежала дрожь, ноги на мгновение стали ватными. Я даже не заметила, как он нежно прикоснулся к моему лицу, а его большой палец легонько скользнул по губе.

– А кто сказал, что мы будем спать вместе?

– Все-таки боишься?

– Знаешь что?.. – снова истеричный смешок вырвался наружу, и я убрала его руку. – Видишь вон того взлохмаченного голубя, который ближе к тебе? – указала я пальцем на стаю птиц, разгуливающих по заснеженному парку.

– Ну.

– Так вот, эта птица пугает меня куда больше, нежели твои грязные мысли, к которым я, кстати, уже привыкла. Но не обольщайся, ничего этой ночью у нас не будет.

– Ну, значит, в следующую, – обхватив руками, Дин забросил меня на своё плечо и понёс вдоль парка. Я вскрикнула от неожиданности, заливаясь смехом, стала брыкаться и хлопать брюнета по спине.

– Сейчас же поставь меня на землю! – продолжала я молотить парня.

– Клянусь, с такими бойцовскими замашками ты бы уже с лёгкостью могла стать авторитетом какой-нибудь нью-йоркской банды Гарлема…

Сегодня я наглядно увидела, каким гневным может оказаться Дин. И иногда казалось, что он в мгновение ока способен превратиться в психопата. Разумеется, у любого гнева есть свои причины. И мне лучше не провоцировать его лишний раз.

***

– Проходи, – пропустив его вперед, я захлопнула входную дверь квартиры.

– Довольно эстетично. Как будто зашёл в гости к Майклу Блумбергу.

– Не преувеличивай. Майкл Блумберг не самый богатый человек Нью-Йорка по версии «Форбс», если ты об этом. Иди сюда, – я отправилась в гостиную, и Дин последовал за мной, с интересом осматриваясь.

– Тебя не смущает, если сюда внезапно заявится Брендон? Сразу говорю – в шкаф я не полезу и под кровать тоже.

– А мы и не любовники, чтобы прятаться по шкафам. И потом, у него нет ключей и здесь мы с ним не живём. Это наша с матерью квартира.

Он расположился на моём любимом кожаном диване, закинув руки за голову.

– Хочешь вина или виски? Можем заказать что-нибудь из ресторана, а то из готовой еды у меня дома ничего нет.

– Можем что-нибудь придумать вместе. Я, кстати, отлично готовлю, особенно мясо.

– Тогда идём, я достану стэйки, – мило улыбаясь, я кивнула в сторону кухни.

***

– Что прикажете делать своему ассистенту, шеф? – поинтересовалась я, пока Дин похлопывал стейки рукой, чтобы кристаллы соли и перца щедро проникли в мясо.

– Можешь пока срезать вон те толстые стебли у спаржи и нарезать немного овощей, – я принялась выполнять его просьбу, время от времени наблюдая за его ловкими действиями.

Мужчина на кухне – это слишком сексуально.

Пока он обжаривал стейки до образования корочки, я, орудуя ножом, снова отвлеклась и в ту же секунду случайно порезала палец. Или же вовсе не случайно.

– Чёрт! – завопила я, зажимая раненое место, из которого кровь текла без остановки. Дин, на время отложив процесс готовки, ринулся ко мне и отвёл к раковине, включив холодную воду.

– Давай… – обжёг край моего уха томный шёпот, и я задышала в такт своему искусителю, стоявшему позади меня.

– Господи, как же щиплет… – простонала я, когда проточная вода коснулась раненого места.

– Потерпи. Где аптечка? – твёрдо спросил он.

– В ванной… – ответила я, и Дин отправился за коробочкой медикаментов.

Даже такая банальная забота вызвала во мне душевный трепет. Когда он обматывал мой палец лейкопластырем, мои руки предательски задрожали, а сердце бешено застучало в груди. Я тихо выдохнула, когда Дин нежно и заботливо взял мою руку в свою ладонь после завершения перевязки.

– Ничего… Жить будешь, – прошептал он, и я сглотнула, когда наши взгляды встретились, а затем его взор медленно опустился на мои губы. Синхронное дыхание. Казалось, всё вокруг замолкло.

– Спасибо за помощь… – еле слышно пролепетала я, хоть как-то разбавив пикантную ситуацию, и посмотрела на свой травмированный палец. И тут лёгкий запах гари ударил мне в ноздри. И не только мне.

– Блядь! Мясо! – спохватился Дин и тут же отпрянул от меня к плите.

***

– Очень сочно и вкусно… – просмаковала я, с аппетитом жуя кусочек отрезанного стейка, наблюдая, как Дин, сидя напротив меня, был немного недоволен своими творениями.

– Правда, малость подгорело, – скривился он, выковыривая угольки.

– Ну прости, что мой палец всё испортил, – ответила я и сделала глоток вина. – Может, расскажешь что-нибудь о себе? – добавила вопрос, отставляя бокал.

– Смотря что ты хочешь узнать.

– Что посчитаешь нужным.

– Ладно… Прилетел я сюда, как ты уже знаешь, из Лос-Анджелеса. Арендую квартиру на Девятнадцатой авеню, недалеко от «Саратоги Спрингс», где служу. А Джеймс и Алекс – единственные у меня в этом городе друзья.

– А твои родные, они все не здесь?

– Да, – подтвердил он, разрезая ножом следующий стейк.

– Извини, если кажусь назойливой, но ты говорил, что твой отец погиб… – осторожно сказала я и добавила: – Но можешь не рассказывать, если это болезненно…

– Всё нормально. Я своё уже отплакал, – вздохнул он, бросив взгляд в сторону, а затем посмотрел на меня, будто пытался подобрать слова для своей истории, и взял бокал в руки, словно собирался развеять печаль. И он сделал глоток.

– Когда мне было девятнадцать, отец был одним из ведущих предпринимателей Лос-Анджелеса, но в период кризиса, не справившись с дефолтом, потерпел крах при заключении крупного контракта с одним предпринимателем. У него была фирма по производству наручных часов. Но это не всё…

– Ох… – невольно вырвалось у меня, представляя, каков конец у его истории.

– Да… Не выдержав давления со стороны долбанных кредиторов, отец хотел свести счёты с жизнью, но мать не дала этому случиться. И вместо того чтобы хоть как-то решить ситуацию, он просто стал много пить. Но даже несмотря на его пристрастие к алкоголю и депрессию, мать всё равно была рядом с ним, только отец списывал всё на жалость.

– Боже мой…

– И когда снова стали поступать очередные звонки от банка, то отец решил сбежать в неизвестном направлении. И тогда я видел его в последний раз. С тех пор прошло семь лет.

– Неужели нельзя было что-то предпринять?

– Может, и можно было. Только отец решил на всё наплевать и просто скрыться как последний трус, в то время как я всегда считал отца сильной личностью, хоть мы и не очень-то ладили между собой, потому что он никак не поощрял моих военных интересов. Но тем не менее он – мой отец. А теперь нет ни его, ни кампании.

– А… Что в итоге случилось с отцом, когда он сбежал?.. – потирая ключицу, спросила я.

– Его всё же нашли и посадили за долги. А потом выяснилось, что он повесился в камере…

Я ахнула и прикрыла рот ладонью.

– Даже не могу представить, что чувствовала твоя мать в тот момент.

– Разумеется, она места себе не находила, но спустя какое-то время мать познакомилась с Адамом Уолтером. К моему удивлению, он оказался вице-адмиралом. И мне есть за что ему сказать спасибо.

– Он воткнул тебя в «USN»?

– Не совсем так… Когда я закончил военно-морскую академию и улетел в Нью-Йорк, то во время мед обследования немного не прошёл по зрению. Хотя я был уверен, что у меня с ним всё в порядке. В общем, Адам Уолтер помог мне, благодаря чему я остался служить здесь по контракту. Но будь иначе, не знаю, как было бы.

Дин, погружаясь в прошлое, рассказывал мне некоторые моменты из своей жизни с улыбкой, но как только упоминания шли о его отце, в янтарных глазах тут же виднелись глубокое отчаяние и скорбь. И даже казалось, что Армстронг не всё мне рассказал, словно у него была какая-то особая, волнующая его «заноза», о чём Дин даже под дулом пистолета не стал бы говорить.

– Как-то так, Мел.

– Мне очень жаль, что так случилось с твоим отцом. Он явно не думал о таких последствиях.

– Да, но это бизнес. Отец должен был быть готовым к любым роковым ударам, только вместо того чтобы бороться, он просто сдался.

– Как звали того бизнесмена, с кем заключил сделку твой отец?

– Этого я уже не помню. Всё, не хочу больше упоминаний об отце. Если хочешь, то спроси меня о чём-нибудь другом.

– Ладно… За плечами только военно-морская академия?

– Да. Выбрал сразу то, что по душе. А ты?

– Визажист… – довольным тоном озвучила я и сложила столовые приборы на пустой тарелке.

– Наверное, аж в третьем поколении, судя по обилию косметических кейсов на полках?

– Прекрати. Просто в каждом кейсе отдельный вид косметических средств и брендов. Я очень люблю сферу бьюти-индустрии, ради чего забросила даже Колумбийский университет. Считаю, что работа должна приносить только удовольствие.

– Да уж. А кто-то нашёл своё удовольствие в другом… – откровенно намекнул Дин на свою бывшую и замолчал.

– Хочешь правду? – он кивнул. – Стань она всё же порноактрисой, то уже меньше чем через месяц её силиконовые сиськи лопнут от рук какого-нибудь извращенца прямо в кадре во время съемок.

Дин лениво улыбнулся.

– Кстати, должна признаться, что ты очень милый, когда отводишь свою военную дисциплину на задний план.

– Вернуть? – хитро прищурил он глаза.

– Отдохни уже, солдафон… – улыбчиво произнесла я, ощутив, как алкоголь немного затуманил голову, и погрязла в своих мыслях о том, чем же закончится сегодняшняя ночь.

Опасно. Особенно сейчас, когда мы один на один. Все мои тщательно культивируемые маски безразличия к нему вот-вот могут рухнуть. Я жаждала подчиниться его воле, отдать себя в его безраздельную власть, мечтала о его поцелуях, нежных касаниях, исполненных неутолимой страсти.

– Играешь? – его голос вернул меня в реальность.

– А?

– Мел, приём, я уже второй раз спрашиваю, вернись на Землю, – Дин задержал взгляд на белом фортепиано, а затем перевёл взгляд на меня.

– Ой, извини, немного задумалась. Да… Играя на фортепиано, звуки клавишных словно уносят меня во Вселенную, помогая на время отгородиться от суровой реальности и раствориться в личных мирах.

Я подошла к фортепиано и сыграла свою любимую композицию Людовико Эйнауди – Night. Холодные клавиши под пальцами сразу напомнили, почему я так люблю этот инструмент: «Steinway & Sons» всегда был для меня чем-то большим, чем просто мебелью. С первых аккордов я будто провалилась в другой мир – простой и глубокий, как ночное небо. Повторяющиеся мотивы создавали ощущение бесконечности, а мягкая мелодия напоминала о далёких звёздах.

Постепенно музыка снимала с меня напряжение, мысли успокаивались, и в комнате воцарялось умиротворение. Когда композиция закончилась, я ещё немного сидела неподвижно, наслаждаясь тишиной и послевкусием звуков. Мне стало легко и спокойно, словно музыка смыла усталость и подарила новое дыхание.

– Весьма похвально…

– Спасибо. Наверное, если бы я не была без ума от произведений этого великого композитора, то, возможно, никогда и не освоила бы клавишные.

Не спеша, я приблизилась к Дину, и бесцеремонно расположилась у него на коленях лицом к лицу, запуская руки в его волосы. Он судорожно вздохнул, когда я слегка двинула бёдрами, а его взгляд, устремлённый на меня, пылал страстью, способной разжечь всё вокруг. Атмосфера между нами накалялась до предела.

– Брендон наверняка в восторге от твоих музыкальных увлечений?

– В какой-то степени да… Только мне порой кажется, что кроме своей работы, он больше ничего вокруг себя не замечает… Но он такой… Какой есть…

– Тогда я вообще не могу понять, какую он роль играет в твоей жизни. – Дин помотал головой и отвёл глаза, а затем снова уловил мой взгляд.

– Главную…

– Да… Особенно в то время как ты сидишь на мне…

Его тёплые ладони медленно скользнули вверх по моим бёдрам и остановились на талии. Напряженный вздох теперь вырвался из моей груди.

– Ох… Кажется… Я немного пьяна… – заметно растерялась я.

– Не бойся, я не буду пользоваться твоей слабостью.

– Вообще-то я замужем… – растопырила пальцы, мелькая перед его глазами кольцом, но Дин лишь смотрел мне в глаза.

– Ещё нет, а значит, в каком-то смысле ты свободна…

– Пойду, расстелю тебе постель. Ляжешь в моей спальне. Скоро вернусь.

Ничего не ответила я на его слова касательно замужества и свободы и вышла из гостиной.

Дин Армстронг

I’ll make a brand new start of it in old New York. And if I can make it there, I’m gonna make it anywhere. It’s up to you, New York, New York, New York… [7]

Когда Мелисса покинула гостиную, я приподнялся с дивана и подошёл к окну, скрестив руки. Нью-Йорк. Нью-Йорк.

Суматошная, яркая ночь окутывала город. Спящие здания, витрины магазинов и сотни мерцающих рекламных баннеров заливали мегаполис разноцветными огнями, заставляя дух и сердце замирать.

Задумавшись, я обернулся и нечаянно задел рукой книгу, лежавшую на подоконнике. На пол выпала фотография, и мой взгляд тут же остановился на ней. Когда-то она, вероятно, стояла в рамке, а теперь служила закладкой. Сначала в ней не было ничего особенного – всего лишь счастливое семейное трио. Но, приглядевшись внимательнее, я был поражён: передо мной оказался предприниматель, с которым мой отец когда-то заключил сделку, и именно он был отцом Мелиссы. В тот момент я даже вспомнил его имя.

«Джордж Уэсли…»

Я узнал его. Как-то раз со своими кредиторами и стопкой документов он заявился к нам домой, чтобы обсудить, как отец дальше планирует расплачиваться с долгами. Они повздорили, и Джордж сказал ему напоследок:

«В таком случае, дорогой Харрис Армстронг, готовься к пожизненному заключению!»

Тогда-то всё и началось: депрессия, алкоголь, эмоциональный срыв и его уход из дома. Отец Мелиссы оказался ещё тем мудаком, и за то, что случилось, я бы с лёгкостью мог отомстить Мелиссе, но не стану этого делать. Никогда. Мои чувства к ней слишком искренние. С первой встречи я не мог перестать думать о ней. Она – моё всё. С того самого первого дня преданные чувства и безграничная привязанность навсегда поселились в моей душе. И пусть даже если это безответно.

Я не из тех, кто срывает злость на других, заставляя их отвечать за ошибки родителей. Я не ублюдок, в отличие от моего брата Кристофера, который проходит курс реабилитации от наркотической зависимости в одной из клиник Лос-Анджелеса и одержим идеей найти Джорджа Уэсли. Я и Мел не виноваты в том, что семь лет назад наши отцы стали врагами. Просто один оказался безвольным, а другой – сильным. Мелисса ни в коем случае не должна об этом узнать, иначе она испугается и может решить, что я с ней лишь из-за личной, мстительной выгоды. Спрятав фотографию обратно в книгу, я положил ее на подоконник и побрел в спальню Мел…

[7] Song: Frank Sinatra – New York, New York.

Глава 14

Мелисса Уэсли

«Грех сотворён человеком, но вкус у него божественный…»