скачать книгу бесплатно
– Хованская Арина Мироновна, – выпаливает девушка и протягивает руку. Не кому-то одному, а где-то между ними.
Никита делает приставной шаг по направлению к Олегу и пожимает аккуратненькую женскую ручку в черной длинной (до локтя) перчатке.
– Калашников Никита Максимович, местный доктор, – он даже улыбается, а девушка улыбается ему, отчего Олегу становится не по себе – они всего десять минут назад похоронили мать, а его старший брат уже вовсю флиртует с неизвестной девушкой, даже не успев уехать с кладбища. – А этот неразговорчивый джентльмен…
– Калашников Олег Егорьевич! – заканчивает девушка вместо Никиты.
– Вообще-то, он не Егорьевич… – поправляет Никита, но тут Олег вступает в разговор.
– Кто Вы такая? – спрашивает он резко. – Всего один человек называет меня по этому отчеству. Вы знакомы с… – он понимает, что не помнит ни имени адвоката, ни отчества, ни фамилии. – С тем… адвокатом?
– С Ягужинским что ли? – неуверенно спрашивает девушка.
Никита до сих пор держит руку девушки, хотя та уже увлечена разговором с его младшим братом, и потому он разжимает руку. На его удивление, рука девушки так и держится в приподнятом состоянии.
Никита смотрит на это с широко раскрытыми глазами и не знает, нормально ли это. Он знает про кататонию во время транса, слышал про кататонию шизофреников, но…
– Не помню его фамилию. Он был личным помощником моего отца.
– Отца?! – еще один шок для Никиты. Он даже рот теперь закрыть не может.
– Ягужинский вовсе не был… его личным помощником. Он был как бы другом… но и адвокатом тоже, да… наверное…
Рука все еще висит в воздухе, и Никита временами бросает на нее взгляд.
– Ты за лимузином? – еще один резкий вопрос от Олега, и тут девушка подпрыгивает, как ужаленная.
– Нет, срань господня, нет! – она вскрикивает это так громко, что некоторые люди, еще не успевшие покинуть кладбище, оборачиваются на них.
Зато ее рука теперь снова функционирует, как обычно, – отмечает про себя Никита.
– Патрик Ваш и только Ваш, Олег Егорьевич! Никто не смеет посягать на последнюю волю Вашего отца!
– Патрик? – переспрашивает Никита.
– Ну… Патрик… – девушка пучит глаза, как бы говоря: «Ну вы че, не понимаете, что ли?!» – и лишь затем указывает руками на рядом стоящий лимузин. – Патрик!
Олег и Никита непонимающе смотрят друг на друга.
***
На этот раз она стучится.
– Да, входи, куколка! – раздается крик Давида, и девушка открывает дверь, надеясь не застать брата вновь обнаженным.
Вопреки ее ожиданиям (и даже несмотря на то, что она постучалась), одетым он не был. Теперь и вовсе полностью. Он стоял голышом перед зеркалом и разглядывал свои гениталии. На огромной кровати спали три его подружки – к прошлой блондинке прибавилась одна рыженькая и одна шатеночка. Все три сладко спали.
– Почему каждый раз, когда вхожу в эту комнату, вижу твой оголенный зад?
– Это у тебя надо спросить, куколка, – Давид облизывает губы. – Для меня тоже загадка, почему постоянно, когда я соберусь кого-нибудь поиметь, помыться или посрать, тебя тут же приносит черт в мои хоромы.
Сестра скрещивает руки на груди. Сегодня она уже в красном платье – оно тоже великолепно, хотя и сидит на ней не так вызывающе.
– Арина уже в Нетлевске, – докладывает она.
– Где?
– В селе, в котором сейчас находится папин автомобиль.
– А… прекрасно, прекрасно, куколка, – Давид улыбается, глядя на нее через зеркало.
– Очень скоро мы сможем ее использовать.
– Если не вмешается Ягужинский, – поправляет он и почесывает свою бородку.
Сестра стоит еще немного, а затем разворачивается, чтобы покинуть комнату брата.
– Олимпиада! – окликает Давид, и она разворачивается.
– Что?
Он смотрит на нее через зеркало и улыбается.
– Я тебя люблю, – произносит он, ожидая ее ответа.
Спустя секунды три, сестра тоже улыбается.
– И я тебя.
– Ты… не голодна? – спрашивает Давид. В его глазах безумно-похотливый блеск.
Олимпиада недолго раздумывает.
– Возможно, – тихо произносит она и смотрит в его глаза, отраженные в зеркале.
Затем делает паршу шагов вперед, цокая своими шпильками. Медленно тянется к замочку платья, и вскоре она плавно спускается к ее ногам. Очень элегантно она переступает через него.
Давид оценивает ее нижнее белье и чулки. Ощущает, как кровь наполняет его чресла.
– Ты безупречна, – произносит он и поворачивается.
– Я не люблю, когда они кричат, – говорит Олимпиада.
– Они не проснутся, – обещает Давид и, тяжело дыша, ожидает, когда сестра избавится от бюстгальтера, такого же красного, как и платье. Когда и он падает на пол, достоинство Давида уже в максимальной боевой готовности.
Она улыбается ему.
Он улыбается ей.
Она раскрывает рот.
Он делает то же самое.
И затем его челюсть начинает деформироваться, вытягивается вперед. Теперь его рот напоминает волчью пасть, хотя и не такую длинную. Зубы заостряются и удлиняются, оборачиваясь клыками. А рот сестры словно разрывается по уголкам губ, и раскрывается так сильно, что теперь туда можно было бы засунуть целого пса.
Они мигом оказываются у постели, преодолев расстояние в шесть метров за долю секунды.
С пасти Давида капает слюна. Он машет рукой, позволяя выбрать первой, и Олимпиада хватает блондинку. Схватив ее за волосы, она поднимает ее вверх, словно девушка ничего не весит, и вгрызается ей в шею, перегрызая позвоночник. Голова остается висеть, а тело падает на кровать, заливая всю постель кровью. Затем сестра встает на колени и устремляется лицом к груди блондинки, туда, где все еще трепыхается сердце.
Тяжело дыша, Давид трахает спящую рыжую, изучая округлости своей сестры. Он представляет, как натягивает именно ее, а не эту бессознательную шлюху. Он смотрит, как сестра поедает внутренности блонды и кончает, даже не замечая, что его удлинившиеся ногти впились в девушку под самую кожу, выпуская наружу кровь.
Пора обедать, – думает он и разворачивает спящую шлюху, которая уже не проснется. Никогда. И, любуясь сестрой еще несколько секунд, устремляется к рыжей своей пастью. И через мгновение хрустит ее грудиной, будто чипсами.
Глава 3
На поминальном обеде Никите не по себе.
С одной стороны, он понимает, что должен находиться в трауре… да что значит, должен?! Он итак в трауре! Он горюет и скорбит!
Но лишь до тех пор, пока вновь не переведет взгляд на Арину. Она сидит как раз в зоне видимости, и он с трудом может оторвать от нее взгляд. Они с братом пригласили ее на обед во время того разговора на кладбище, так как уже на него опаздывали.
– Никит, – шепотом обращается к нему Олег, и даже несмотря на очень тихую речь, прозвучало это как-то… громковато, – давай ты… повременишь… хотя бы на часок…
Никита понимает, о чем говорит его младший брат, и теперь смотрит в тарелку с рисовой кашей с изюмом. И хотя он старается больше на нее не смотреть, не думать о ней не может.
***
– Примите мои… соболезнования, – произносит Арина, глядя на Олега. Никита стоит рядом и немного злился от того, что девушка чаще и пристальней смотрит на его брата, а не на него. Все соболезнующие уже ушли из столовой, и теперь тут только кухонные работники, убирающие со стола.
– Спасибо, – отвечает Олег, но скорее формально. – А теперь рассказывай, чего ты хочешь. Как ты нашла меня? Адвокат?
Девушка, будто испытывая волнение, начинает смотреть себе под ноги и теребить платье.
– Олег, – Никита решает вмешаться, чтобы выручить незнакомку, – почему ты так… грубо ведешь себя с девушкой? Она же ничего плохого нам не сделала, и…
– Пока не сделала, – выдает Олег. Он и сам не понимает, откуда у него этот негатив по отношению к ней, но он есть. Она не так проста. И она точно пришла из-за лимузина. Он отлично это понимает. – Кто тебя послал?
Девушка сглатывает.
Олегу кажется, что все это – актерская игра, а вот Никита начинает подозревать, что девушка и сама не очень-то понимает, что здесь делает.
– Так, хватит, – произносит старший брат и слегка отталкивает Олега от заметно нервничающей Арины. – Давай я разберусь. Окей?
Лицо Олега багровеет прямо на глазах.
– Может, – выцеживает он сквозь зубы, – прямо здесь ее и трахнешь?
Никита раскрывает от удивления рот, а удивленная, или даже испуганная Арина бледнеет.
– Или лучше прямо на кладбище! На маминой мо… – и тут Олег получает нехилую пощечину. Арина вскрикивает и подпрыгивает на месте, ее руки прикрывают рот, а глаза округленно смотрят на Олега, будто в ожидании его реакции.
– Стой! Успокойся! – вдруг кричит она, и кладет свои руки Олегу на грудь. Тот непонимающе смотрит на нее. – Все хорошо… все нормально…
Олег морщит брови.
– Что за?.. – пытается выдавить из себя удивленный такому поведению Олег.
– Боишься за него, Арина? – очень тихо спрашивает Никита, прекрасно понимая, что на них сейчас смотрят все повара и кухонные работники. – Напрасно. Я бы его не бил.
– Я… – девушка поворачивает голову к Никите, и теперь он лицезреет ее прекрасный профиль, – боюсь за тебя.
Олег закатывает глаза.
– Боже… какой-то дурдом, – он отбрасывает от себя ее руки и направляется к выходу.
***
Быстрым шагом Олег преодолевает расстояние до лимузина, и дверца того отворяется. Он запрыгивает внутрь, плюхается на сиденье и смотрит на свои трясущиеся руки. Дверца закрывается сама собой.
– Ладно! – выкрикивает он. – Патрик… да?!
Вдыхает носом воздух, играет желваками.
– Поехали в Вегас!
И машина трогается.
Сначала Олег и сам не верит в то, что только что сказал. И лишь замечая, что выезжает из деревни, понимает смысл своих слов.
Лимузин сворачивает в какой-то проселок, заворачивает в лесок, протискиваясь там, где ни один водитель проехать бы даже не рискнул, и вновь набирает скорость. Вновь опускается щеколда, чтобы у Олега даже не было желания рискнуть открыть дверь. И вновь листва превращается в месиво из зеленых красок.
Скорость снижается, и Олег понимает, что они в каком-то парке или сквере. И тут лимузин выруливает прямо на улицу огромного ночного города, освещенного разноцветными огнями. Высотные здания поражают своим величием, а мигающие вывески завораживают, словно вгоняя в гипнотический транс.
– Да ладно, – шепчет Олег, не веря своим глазам. – Мы правда в Вегасе? В Америке?!
Но Патрик не отвечает. Патрик просто движется по улицам ночного города, соблюдая скоростные ограничения.
***
Именно в тот момент, когда лимузин начинает набирать скорость и щеколды опускаются, заблокировав двери, Олимпиада вскакивает, очнувшись ото сна, чем будит и спящего рядом Давида, обнявшего свою сестру за талию.
Кровь на ее теле уже запеклась и потеряла свой характерный запах.
– Он снова едет по Тайным тропам, – констатирует она.
Давид лишь облизывает губы, смотрит на лежащую на подушке оторванную голову рыженькой и сбрасывает ее с кровати.
– Наш братик решил… покататься. И что с того?
