Миссия в глубины времени

– А в моём времени это возможно, юноша! Я имею в виду небольшой телефончик размером меньше ладони, который есть у каждого… Мы о технологиях будущего потом поговорим, юноша, а сейчас лучше переодевайтесь! Уже темнеет, пора нам позаботиться о еде и ночлеге.

Мы спустились по пожарной лестнице с крыши здания и направились в тот двор, куда показал Бахтияр.

По дороге я еще раз призвал молодежь к осторожности, чтобы не говорили о корабле и откуда мы прибыли.

– Бахтияр, Майя, послушайте меня внимательно! Нам необходима полная конспирация и легенда – кем мы являемся в данный момент! Я буду вашим дядей, а вы моими племянниками. Майя – твоя старшая сестра, Бахтияр! Всем ясно?

– Мы с Майей одногодки, как она может быть моей старшей сестрой?

– Ты ещё поговори у меня! А кстати, как зовут твоего отца? – спросил я.

– Ахмед Ахундов! – ответил Бахтияр.

Во дворике за столом под большим тутовым деревом мужчины играли в нарды, попивая чай. Бахтияр с Майей остались в стороне, поджидая меня, я же подошёл к играющим и вежливо поздоровался. Мужчины почти хором ответили на приветствие.

– Ну, ты и силён, Ахмед, сколько бы я ни старался, не могу тебя обыграть!

Один из игроков встал из-за стола и начал прощаться.

– Ничего, Рашид, в следующий раз обязательно выиграешь! – подбодрил его Ахмед и пожал руку проигравшему.

– Вы, товарищ, не желаете сыграть со мной партию? – спросил меня Ахмед, раскладывая чёрно-белые фишки на игровой доске.

– С удовольствием! Меня зовут Ильхам, а вас, кажется, Ахмед? – спросил я, протягивая руку.

– Да, меня зовут Ахмед! Ахмед Ахундов! Очень приятно познакомиться! Вы присаживайтесь, уважаемый. Сейчас я скажу, чтобы вам принесли свежий чай и праздничные сладости. За стаканчиком чая и поговорим.

– Спасибо большое, Ахмед. Не подскажите, где здесь можно переночевать? Я с племянниками приехал издалека, не знаю, где можно остановиться!

– Ну что же вы сразу не сказали, дорогой мой! Ребята, наверное, замёрзли и голодны с дороги! Давайте лучше продолжим игру у меня в доме, там и чаю попьем. Я дома один, вот и составите мне компанию. Жена с детьми уехала в деревню к моей матери на праздники, а у меня работа, квартальный план, не смог в этом году поехать вместе с ними к родителям.

Ахмед собрал фишки, закрыл нарды и пригласил нас к себе в гости. Было уже достаточно темно, но лунный свет освещал нам дорогу к дому Ахмеда.

– Прошу, входите в дом, дорогие гости! – гостеприимно пригласил Ахмед. – Потерпите немного, я сейчас подогрею праздничный плов и приготовлю чай. Сейчас все отведаем что-то вкусненькое! Без жены как без рук! Они уехали сегодня утром, а я уже соскучился по ним.

Через несколько минут Ахмед вернулся к нам с большим подносом праздничных сладостей, сухофруктов, крашеных яиц, и, конечно же, там была та самая пахлава, о которой все мы мечтали.

– Пока греется плов, мы с вами попьём чаю! – Ахмед посмотрел в сторону Майи и Бахтияра и хотел что-то сказать им, но вдруг застыл на месте и обратился ко мне:

– Ильхам, ваш племянник как две капли похож на моего сына Бахтияра! Правда, ваш племянник немного постарше, но это просто невероятно! Даже родинка на щеке такая же, как у моего сына. Как тебя зовут, сынок? – спросил удивлённый Ахмед.

– Бахтияр! – ответил юноша, покраснев и опустив низко голову.

– А девочку зовут Майя, она сестра Бахтияра! – ответил я, отвлекая внимание на себя.

– Я очень рад вам, гости мои дорогие! Не стесняйтесь, будьте как у себя дома! – произнес хозяин дома, не переставая смотреть в сторону Бахтияра. Затем он улыбнулся и попросил Майю помочь ему принести поднос с чаем и тарелки для плова.

Мы угощались сладостями и роскошным пловом, без которого невозможно представить праздничный стол Азербайджана. Ахмед, не переставая, смотрел на Бахтияра, потом встал из-за стола и взял с полки альбом в коричневом переплёте.

Перелистывая картонные странички, хозяин дома с гордостью показывал свои рабочие снимки и газетные вырезки о его достижениях в работе. Перевернув следующую страницу, он с улыбкой произнес:

– Вот детские фотографии моего сына, а это я в молодости. Посмотрите на эту фотографию! Когда я увидел вашего племянника, то вспомнил эту фотографию и свою юность. Здесь мне семнадцать лет. Эта фотография мне очень дорого досталась. Вы будете смеяться, но за нее я отдал целого барашка фотографу, который в то время приезжал к нам в деревню.

– Да, вы очень схожи, Ахмед, с моим Бахтияром!

– Жаль, что моего сына Бахтияра здесь нет, вы бы сами увидели, как они похожи! Это просто удивительно! А как зовут твоего отца, сынок? – спросил Ахмед у Бахтияра.

– Моего отца? – переспросил юноша и посмотрел в глаза Ахмеду. Бахтияр побледнел и со слезами на глазах выбежал из дома на улицу.

– Что с ним, Ильхам? Я что-то не так сказал? – спросил Ахмед.

– Уважаемый, Ахмед, вы простите его, этому юноше сейчас нелегко в жизни.

– А где родители детей, Ильхам? – поинтересовался Ахмед. Я не хотел говорить неправду, но и правду я не мог сказать. Я просто промолчал и не сказал ни слова. Ахмед не стал повторять вопроса, лишь добавил:

– Я всё понимаю, я тоже вырос без отца. Когда мне было шесть лет, отца убили, и мы вшестером остались без кормильца. Да, времена тогда были плохие! Каждый, у кого были кинжал и винтовка, считал себя царём и правителем. Теперь, слава Богу, всё изменилось, мы живем в мире и согласии. Я с двенадцати лет работаю, зарабатываю на хлеб своими руками. У нашего поколения не было возможности учиться, а теперь двери школ открыты и для рабочих, и крестьян.

– Да, Ахмед! Если есть условия для учёбы, то, конечно, дети должны воспользоваться этим для своего достойного будущего.

– Вот-вот, то же самое я говорю и своему сыну Бахтияру! Если он хочет, то пусть будет нефтяником, но как грамотный человек, инженер и большой специалист своего дела. В общем-то, мой Бахтияр толковый парень, вот только боюсь я за него.

– Боитесь? Почему?

– Как вам сказать, он слишком впечатлительный и не может быть равнодушным, когда бьют слабого. Из-за этого меня не раз вызывали в школу. Но это ещё не беда, я и сам был таким, дело в том, что они с ребятами решили уехать в Испанию и воевать там, против фашистов на стороне республиканцев.

– Но он же ещё мальчишка, ему учиться и учиться! – сказал я удивлённо.

– Я тоже так думаю, Ильхам, но несколько месяцев назад мы кое-как вернули его и ещё нескольких мальчишек с нашего двора домой. Сумели поймать их на пароме, который шёл в Астрахань. Они думали, что паром идёт в Испанию, вот и сбежали… Написли нам записку, что едут бить фашистов. Хорошо, милиция вовремя их нашла, а то бы пришлось нам в Астрахань ехать за ними.

– Да, серьёзный у вас парень! – сказал я. Мы долго разговаривали с Ахмедом о жизни и о том времени, в котором я теперь находился. Я был очень осторожен в словах, чтобы не запутать своего собеседника и старался говорить просто.

Майи с нами не было. После вкусного угощения она взяла с позволения хозяина дома тарелку со сладостями и чаем и отправилась к Бахтияру. Он сидел на летней террасе и, прижав голову к коленям, тихо плакал.

– Ты почему сбежал от нас, Бахтияр? Кстати, я видела, каким ты был маленьким!

– Маленьким? – переспросил Бахтияр, посмотрев удивлённо на Майю.

– Да! Твой папа показал альбом с вашими, как это сказать – изображениями. Ты очень похож на него! – сказала Майя, поставив перед Бахтияром тарелку со сладостями.

– Ты имеешь в виду альбом с фотографиями? Скажи мне, Майя, ты помнишь своих родителей и близких людей?

– Нет! Я их никогда не видела! Когда у людей в Бруклии рождается ребёнок, то его сразу отбирают и воспитывают в общем доме. Я знала только своих сестёр, которых в один день увезли во дворец, больше о них я ничего не слышала.

– И почему я не послушался командира? Теперь я понял, что было бессмысленно лететь сюда, в прошлое. Если ты теряешь близкого тебе человека навсегда, а потом вдруг видишь его живым и здоровым, и при этом не можешь к нему приблизиться, обнять и расцеловать, то зачем всё это надо? Мне не стало лучше, Майя, я чувствую себя здесь чужим и никому не нужным! Какой же я дурак! И всё эта проклятая война, которая разлучила меня с отцом и матерью. Если б не было войны, он бы жил! – с горечью воскликнул юноша.

– Поешь, Бахтияр, ты ведь голоден! – присаживаясь рядом, сказала Майя.

– Не могу, Майя, мне сейчас не до еды! Если б я мог всё изменить! Ведь смогли же мы из военной поры вернуться сюда, в тридцать седьмой год – вот бы и историю повернуть вспять!

Наступила ночь, Ахмед вышел на улицу и позвал молодежь в дом.

– Ребята, пора спать! Ты, Бахтияр, можешь расположиться на кровати моего сына, твоего тёзки, а тебе, дочка, я постелил в большой комнате.

Ахмед зажёг папиросу, подошёл к Бахтияру и, посмотрев на него с улыбкой, сказал:

– Ты прости меня, сынок, я не хотел тебя огорчать. Я тоже рос без отца, так что я тебя очень хорошо понимаю!

Ахмед вернулся в дом.

– Пойдём и мы, Бахтияр, нам и вправду нужно отдохнуть и выспаться после наших скитаний, – сказала Майя. – И поешь, иначе я сама всё съем! Я и не думала, что так вкусно могут еду готовить. Это ведь не кто-нибудь, а твоя мама приготовила эти удивительные яства, не будь упрямцем и съешь немного!

– Послушай, Майя, принеси мне, пожалуйста, лист бумаги и карандаш, мне необходимо кое-что написать. Спроси у моего отца, он тебе даст всё это!

Майя принесла бумагу и карандаш. Бахтияр сел за стол летней террасы и начал что-то писать. Он был немного возбуждён. Вытирая слёзы, слюнявил химический карандаш и продолжал писать. Майя сидела рядом и ела пахлаву – упрямый юноша так и не притронулся к сладостям. Бахтияр сложил бумагу в треугольник и, протянув его Майе, сказал:

– Майя, я могу тебе довериться?

– Конечно, а что случилось?

– Вот это письмо ты отдашь командиру, но только утром! Ты меня поняла?

– Хорошо, я сделаю так, как ты сказал. А разве ты сам не можешь?

– Рано утром мне необходимо уехать. Не задавай, пожалуйста, лишних вопросов, у меня сейчас и так на душе тяжело. Просто сделай доброе дело: отдай эту бумагу командиру – и это всё, что я хочу от тебя, сестрёнка! А теперь пойдём спать, нужно выспаться. Бахтияр лежал на своей же кровати и смотрел в тёмный потолок. По его щекам скатывались слёзы, он проклинал себя, что всё это затеял. Он хотел увидеть отца, мать и младшего брата, но в родном доме он был чужим.

Бахтияр вдруг вспомнил, что примерно в это самое время он сидел у костра и разговаривал с мальчишками в деревне, куда он с мамой и младшим братом ездил в гости к бабушке. Они тогда с ребятами соорудили высокую пирамиду из дров в честь праздника Навруз, а потом любовались на огромное пламя праздничного костра.

До утра они сидели у костра, ели сладости и стукались вареными яйцами, а когда костёр немного утих, прыгали через него… Затем поджаривали на углях картошку и кукурузу…

В эти мгновения тот Бахтияр, который находился в деревне, был счастлив в среде своих ровесников.

Они сейчас сидят вокруг огня и говорят о Баку, спрашивают о городе, как там живут люди. Многие из ребят и даже пожилых людей деревни никогда не бывали в Баку, им было интересно послушать о жизни столицы.

Каждый из его товарищей мечтал хоть раз съездить в столицу, прогуляться по городу и увидеть море. Бахтияр слегка улыбнулся, вспомнив, как он шутил с ребятами, выигрывая у них раскрашенные куриные яйца, – с этими мыслями он и уснул.

Утро было туманным и прохладным. Бахтияр приподнял воротник пиджака и хотел было выйти из калитки, как вдруг услышал голос Ахмеда:

– Ты куда, сынок, в такую рань? – спросил Ахмед, закуривая папиросу. Бахтияру пришлось вернуться и объясниться с Ахмедом. Он не мог просто уйти, не сказав в ответ ни слова.

– Понимаете, мне необходимо уехать на несколько дней…

– А твой дядя знает об этом? – удивлённо спросил Ахмед.

– Нет, не знает! Но я написал записку и всё объяснил. Не беспокойтесь за меня, я скоро вернусь!

– Послушай, сынок, может, ты никуда не поедешь? Чувствую я что-то недоброе в твоём внезапном уходе. Останься, сынок, сегодня днём мой сын приедет, познакомитесь! – Бахтияр всё это время не смотрел на отца, слушал с опущенной головой, но когда тот сказал о своём сыне, Бахтияр поднял голову и, посмотрев Ахмеду прямо в глаза, тихо сказал:

– Прости меня, отец, мне нужно идти… – Бахтияр выскочил со двора и побежал в сторону трамвая.

Меня разбудил детский разговор и смех, что доносился из другой комнаты. Я приподнял голову и посмотрел на кровать Бахтияра – никого не было, но кровать была аккуратно заправлена.

В гостиной за столом рядом с Майей сидела худощавая женщина. Они оживленно разговаривали, рядом на полу мальчишка лет четырёх играл с деревянным конём.

– Доброе утро! – поздоровался я и вышел на улицу умыться и подышать свежим воздухом.

– А, Ильхам! Вот, познакомьтесь, это моя жена Малахат и мой старший сын Бахтияр, о котором я вам вчера рассказывал. Жаль, вашего племянника Бахтияра здесь нет, а то они могли бы подружиться. Я сыну только что рассказал о нём и о том, что они очень похожи.

Я посмотрел на мальчишку и невольно улыбнулся. Передо мной стоял небольшого роста мальчуган и внимательно смотрел на меня. Это был тот самый озорной Бахтияр, с кем в ближайшем будущем мне предстояло встретиться.

– Ну, здравствуй, сынок! А что, он и в правду очень похож на моего Бахтияра! Словно две капли воды. – Я протянул руку и пожал мальчику руку.

– Будь ваш племянник немного моложе, как мой сын, я бы их не отличил друг от друга! Бывает ведь в жизни такое совпадение! Жаль, что его нет с нами!

– То есть, как это нет?! Где же наш Бахтияр? Вы сказали, он ушёл?

– Да! Утром рано я вышел покурить, а он выбежал из дома. Я спросил его, куда он в такую рань идёт. В ответ он сказал, что написал вам записку. Он ещё сказал, что эта записка у Майи. Я вошёл в комнату и позвал Майю.

– Майя, дочка, где наш Бахтияр, куда он ушёл? Ты знаешь что-нибудь о нём? Ахмед сказал, что он тебе какую-то записку передал?

– Вот, он попросил меня сегодня утром вам ее передать.

Майя вынула из кармана небольшой клочок бумаги и протянула мне. Я его быстро развернул и прочёл следующее:

«Командир! Дядя Ильхам! Вы меня простите, что я ушёл, не предупредив вас. Не думайте обо мне плохо, мне нужно уехать в Москву, к товарищу Сталину, и рассказать ему о войне. О той войне, которая начнётся в 41 году. Возможно, я смогу остановить эту страшную войну, в которой погибнут миллионы ни в чём неповинных людей, в том числе и мой папа. Я хочу изменить ход истории.

Надеюсь, вы меня поймёте, и не будете строго судить за мой поступок. Я верю, что товарищ Сталин выслушает меня и предпримет нужные меры. Ведь у него ещё есть время, чтобы избежать кровавой бойни. Я объясню ему всё, он должен мне поверить, я надеюсь, товарищ Сталин поймёт меня!

С уважением, Бахтияр».

– Что случилось, уважаемый Ильхам? На вас лица нет! – забеспокоился Ахмед.

– Мне срочно нужно уехать, Ахмед, пока наш Бахтияр не наломал дров!

– Может быть, вам нужна моя помощь, вы скажите, я всегда рад буду вам помочь!

– Спасибо, Ахмед, вы и так сделали для нас много. Мне необходимо вернуть Бахтияра, но у меня будет к вам одна просьба. Если вы не возражаете, пусть Майя останется с вами до той поры, пока мы не вернёмся.

– Конечно, друг мой, у меня двое детей, пусть будет трое! Майя уже подружилась с моей женой, их просто не разлучить. С утра они разговаривают, шутят, словно дочь с матерью. Не беспокойтесь за неё и возвращайтесь скорей!

Я надел пиджак и, попрощавшись со всеми, вышел из дома. Майя стояла у порога, она понимала, что мне необходимо вернуть Бахтияра, поэтому не задавала лишних вопросов.

– Майя, ты на какое-то время останешься здесь, хорошо? Мне нужно отыскать Бахтияра. Ты всё понимаешь, дочка! – Я обнял её и направился к трамвайной линии, которая проходила неподалёку от дома Ахмеда.

У граждан я спросил, как проехать к железнодорожному вокзалу. Бахтияр мог задержаться на вокзале, дожидаясь поезда на Москву, поэтому я очень спешил, надеясь застать юношу в зале ожидания.

«Ах, простодушный ты человек, ну куда ты едешь? К кому? Кто тебе поверит, Бахтияр?» Я не мог смириться с тем, что Бахтияр после всего, что произошло с нами, поступил так необдуманно.

Через двадцать минут трамвай привёз меня наконец-то к вокзалу. Выбежав из вагона, в спешке я стал искать беглеца.

В зале ожидания среди пассажиров Бахтияра не было. Я кинулся на перрон, где скопились толпы людей.

Вокзальные перроны напомнили мне восточный базар. Здесь было настолько шумно и многолюдно, что найти человека среди пестрой многоголосой толпы казалось невозможным. Шум машин перемешивался с криками людей. Одни что-то продавали, оглушительно зазывая покупателей, другие провожали и встречали своих родных и близких – все разговаривали громко, пытаясь перекричать гудки паровозов.

Паровозы, словно чёрные драконы с красной звездой на лбу, громоздко стояли у перронов в ожидании пассажиров. Иногда эти мощные машины издавали громогласные гудки и выпускали белый пар, будто подтверждая своё величие перед людьми.

Я попробовал телепатически связаться с юношей, но он как в воду канул. Я не чувствовал его присутствия на вокзале и не мог понять, неужели он так быстро отсюда уехал. В справочном бюро меня ждала нерадостная новость: на мой вопрос, есть ли сегодня поезд «Баку – Москва», я получил ответ, что он час назад отправился, а следующий будет только послезавтра.

«Ждать два дня! Что же делать? Без браслета Бахтияра я не смогу поднять наш корабль в воздух, придётся дожидаться следующего поезда». С этими невеселыми мыслями я направился в центр города.

Странно было ощущать себя в своём родном городе туристом, прибывшим из далёкого будущего.

Я прошёлся по набережной и увидел знакомую мне парашютную вышку. Я смотрел на радостные возбуждённые лица парашютистов, и мне как-то непривычно было за этим наблюдать, так как в моём времени на вышке были установлены электронные часы, и она не была приспособлена к развлечениям.

Бакинцы настолько привыкли к этой вышке, что забыли о её первоначальной функции. А семидесятиметровая вышка была построена именно для прыжков с парашютом. В то время она была самой высокой в Советском Союзе.

Прогуливаясь по бульвару, я любовался морем и белыми парусниками, проплывавшими вдоль берега. Неожиданно кто-то постучал меня по плечу и громко покашлял. Я обернулся и увидел перед собой трех милиционеров в белой форме.

– Сержант Прошин. Прошу предъявить документы, гражданин! – Отдав честь, представился старший группы.

– А разве я нарушил что-то, товарищ Прошин? – спросил я удивлённо.

– Мы за вами наблюдаем в течение часа – ваше поведение вызвало у нас подозрение. Гражданин, ваши документы! В городе орудует группа бандитов, из тюрьмы сбежали… вот мы и задерживаем всех подозрительных.

– Но у меня нет с собой документов, и потом, по какому праву вы… – Сержант не стал слушать, вытащил из кобуры револьвер и направил на меня.

– А вот в отделении милиции мы и разберёмся, кто вы такой. Следуйте за нами!

Мне заломили руку и повели к милицейской машине, которая стояла неподалёку от набережной.

В отделении милиции дежурный офицер в звании лейтенанта начал меня допрашивать:

– Как вас зовут? Где ваши документы? Где живёте, гражданин?

– К сожалению, у меня, кроме военного билета, других документов нет.

– Вы обыскали его, сержант Прошин? – спросил сидевший за столом офицер.

– Никак нет, товарищ лейтенант!

– Так что же вы ждёте, проверьте карманы и все вещи. Может быть, он диверсант или шпион! Если у вас есть военный билет, почему вы раньше не сказали о нем работникам милиции?

– Послушайте, товарищ лейтенант, какой я вам диверсант, что вы такое говорите?! – воскликнул я и, отвернувшись, не стал больше ничего говорить, понимая, что любые объяснения бесполезны.

У меня изъяли из кармана военный билет и записку, которую написал Бахтияр.

– Так, так! Значит, у вас есть всё-таки документ! А это что? – изумился лейтенант, рассматривая внимательно мой военный билет.

– Товарищ лейтенант, здесь записка какая-то! О товарище Сталине написано! – прошептал Прошин и передал бумагу лейтенанту.

– А это уже интересно, гражданин Ализаде! – И лейтенант принялся тщательно изучать каждое слово записки. После небольшой паузы он с торжеством посмотрел на меня и заявил:

– Очень неуклюже вас подготовили к диверсионной операции, гражданин диверсант. Ведь надо же было так оплошать! Ваши имперские хозяева думают, что советские чекисты так глупы, что не заметят такой мелочи, как дата выдачи билета?

Значит, вас зачислили в рядовые Советской Армии в 1941 году? Смешно! Посылают шпиона с липовой бумажкой! А насчёт письма… Прошин, звони в НКВД, пусть они им займутся! Это не по нашей части! Уведите задержанного в камеру, пока не приедут сотрудники Народного комиссариата.

Меня посадили в одиночную камеру и приставили надежную охрану: за толстыми дверями дежурили два милиционера.

«Почему они задержали именно меня? – размышлял я в камере, – ведь я достаточно долго гулял по бульвару и не видел, чтобы милиция кого-то задерживала для проверки документов. Здесь что-то не так!»

Металлическая дверь со скрипом отворилась, в камеру вошли мужчины в штатском. Они опять надели на меня наручники и увезли из милицейского отделения в чёрном автомобиле Газ М-1, который в народе называют «чёрным вороном».

Мы оказались за городом, в старом кирпичном здании, похожем на завод, возможно, построенном ещё до революции. Автомобиль въехал во двор. Здесь уже стояли подобные «воронки» и грузовик с вооружёнными солдатами.

Меня привели в дом, в один из кабинетов, двери которого были обиты кожей. Сопровождающий доложил:

– Товарищ майор, по вашему приказанию задержанный диверсант доставлен! Вот его документы! – Человек в штатском положил на стол начальника мой военный билет и записку Бахтияра.

Майор оторвал взгляд от бумаг, которые он изучал, взглянул на меня, вытащил из стола коробку с лекарством, проглотил таблетку, запил ее водой и только после этого обратился ко мне:

– Так, значит, вы – диверсант? Кто вас прислал к нам и с какой целью? – Майор надел пенсне и разглядывал мой военный билет. Затем он встал и подошёл ко мне.

Из-за яркого света, направленного на лицо, я видел только силуэт майора. Но когда он приблизился ко мне, я оторопел: сначала не поверил, но, внимательно присмотревшись, узнал знакомое лицо. Это был Александр Шмидт…

Глава 15

В Москву к Сталину

Шмидт внимательно посмотрел на меня ещё раз, неожиданно сморщился и, схватившись за грудь, закашлялся.

– Что, товарищ Шмидт, легкие побаливают? – спросил я телепатически, зная, что и он может читать мысли на расстоянии. Шмидт широко раскрыл глаза.

– Что? Нет, не может быть! Кто вы такой? Вы знаете, куда вы попали? Отсюда живым не каждому удаётся выйти! А если и выходят, то становятся или калекой, или же работают на нас. Если вы диверсант одной из империалистических держав, вас ждёт расстрел. Но если вы будете сотрудничать с нами, то мы рассмотрим вашу дальнейшую судьбу, и, возможно, она у вас будет неплохой.

– Шмидт! Интересная фамилия, майор! Немецкая?

– Почему вы спрашиваете? Пётр Петрович Шмидт – известный в России революционер! А фамилия да, немецкая, и я ей горжусь! И потом, здесь вопросы задаю я, а вы обязаны мне отвечать!

– Конечно, я слышал о знаменитом революционере, но я ещё слышал и о другом Шмидте! Генерал-лейтенант Ганс фон Шмидт – это имя вам о чём-то говорит? И ещё неизвестно, кто из нас тут в шпионы играет!

Мы разговаривали телепатически. Александр побледнел, услышав имя отца, но сдержался и не произнес вслух ни слова.

– Сидорчук! – крикнул майор. Не отрывая от меня глаз, вытащил из стола револьвер, засунул за ремень.

В кабинет вошёл охранник.

– Слушаюсь, товарищ майор!

– Уведите задержанного в подвал, в камеру для особо опасных преступников. Я через несколько минут буду там! Ты понял меня, Сидорчук?

– Так точно, товарищ майор! – Сидорчук вытолкнул меня из кабинета и повёл по тёмному коридору в полуподвальное помещение с металлическими дверями по обеим сторонам. Из камер слышались крики и стоны людей, которых допрашивали и пытали. Охранник втолкнул меня в камеру с прочной металлической дверью. Кроме стола с лампой и двух табуретов в комнате ничего не было. В нос ударила омерзительная вонь – смесь пота, крови, мочи вперемешку с запахом сырости и заплесневелых стен.

– Что, не нравится? – с усмешкой произнес Шмидт, заходя в камеру. Он подошёл ко мне, взял за ворот пиджака и рывком усадил на табурет.