Прежде чем ты меня убьёшь

У меня отнимался язык, когда я видела дровосека неподалёку от себя. Он же, когда мы пересекались глазами, насмешливо на меня смотрел, но никак это не комментировал.

Ближе к ночи, когда я, приняв душ, легла в кровать, услышала, как подо мной она еще больше прогнулась.

Дровосек тоже решил отдохнуть.

В последнее время мы редко спали вместе, ведь он приходил под утро и тогда же ложился отдыхать, но сегодня, будучи целый день дома и строя мне спортзал, мужчина сделал исключение.

Когда дровосек ожидаемо полез ко мне с очевидным желанием, я хотело было притвориться уставшей от спортзала, как вдруг поняла, что мне будет потом еще более неловко.

Подумав немного и взвесив все за и против, я остановила его:

– Можно и без них – сказала, когда дровосек начал доставать для меня травы, облегчающие боль во время секса.

Он замер.

– Уверена? – тихо спросил.

Я кивнула. Решив, что я словами не могу выразить благодарность, сделала это услугой. Он всё равно меня возьмёт, нравится это мне или нет, а так хоть в кое-то веки поверну всё в свою пользу.

Однако я уже давно не лежала под ним без этих трав, наглядно вспомнив, что это были за муки.

Но я не жаловалась, молча отвернувшись и настроившись на долгую ночь. Зато совесть в этот же миг замолчала и больше меня не беспокоила.

Дровосек, тем временем, наклонился и теперь стонал мне в ухо. Давно не видела, чтобы ему было настолько приятно.

Глава 31. Похороны живьём

Утром всё моё тело познало сильную крепатуру: то ли от нагрузок в спортзале, то ли от ночи с мужчиной.

Или всё вместе.

Он ушёл рано утром, разбудив случайно и меня.

И я с тех пор сама не могла уснуть, решив посетить спортзал, а после – что-то почитать. Жизнь постепенно начала становиться легче, даже немного радостнее. Ко мне хотя бы возвращались интересы и желание если не жить, то чем-то заниматься.

Днём же я пила чай с дровосеком.

– А чем ты занимаешься, если конкретнее? В смысле, где ты сейчас пропадаешь целыми днями? Проблемы с военными?

Его рот слегка дёрнулся в подобии улыбки.

– Нет, для них я поставил ловушки, но, видимо, количество их поубавилось после моего представления, и в них никто почти не попадает. Ничего, мистер Архандель что-то придумает. Завербует каких-то бомжей или отчаянных из бедных регионов за несколько серебряников, хоть и пока, видимо, не получается так быстро, как обычно.

Я задумалась.

– А как вы вообще познакомились? Что именно он от тебя хочет?

Дровосек пожал плечами.

– Как и все – выгоды. Поймать меня, использовать, а если вдруг будет слишком сложно или затратно удерживать, продать, кто больше предложит, и жить в роскоши остаток жизни.

Я кивнула.

– И долго он тебя преследует? Только он, кстати?

Мужчина ответил сразу:

– Только он и дожил до момента «сейчас», да и не мешает мне особо. Тебе же он ничего не сделал, верно?

Я помолчала, вспоминая.

– Мистер Архандель хотел держать меня в заложниках, чтобы ты на него работал или нечто такого рода. Обманул меня с тем, что даст частный самолёт, как какую-то школьницу.

Дровосек хмыкнул.

– Похоже на него, сукина сына, да, – он ещё раз бегло меня осмотрел, – но если тебе вдруг не наплевать…

Я нахмурилась.

– А что… мой ответ что-то поменяет?

– Конечно. Если вдруг нет, я его убью.

Я неловко улыбнулась, не ожидая подобной… заботы.

– Это… мило, но… пожалуй, мне всё равно на него, если не мешает – сказала, сразу же пытаясь вспомнить свой изначальный вопрос, дабы не подумать ничего лишнего и не дать дровосеку прочесть мои мысли или даже не дать намёк на них. – Так, если ты не занимаешься военными, чем тогда, если не секрет?

Дровосек загадочно улыбнулся.

– Экспериментами, но пока я не особо продвинулся в этом. Они сложные, и пока, по всей видимости, еще ни одно живое существо не нашло ответы на те вопросы, которыми я занимаюсь.

Я кивнула, видя, что он сам не хочет говорить больше, но и мне нечего на это особо сказать, решила ограничиться чем-то обобщённым:

– Что ж, надеюсь, ты не так много убьёшь людей во имя цели.

Он ничего не ответил, а я и не ждала.

Вечером, когда он ушёл, я спустилась в спортзал, а после снова взялась за чтение, повспоминала семью в перерывах, поплакала.

Так прошло ещё несколько дней.

Дровосек радовался, что я не настолько ненавижу свою жизнь и, поэтому, я начала делать маленькие шаги к тому, чтобы достаточно втереться в доверие и постараться сбежать.

Через, приблизительно, неделю после нашего разговора о мистере Арханделе я осмелела попросить его сводить меня в библиотеку, как первый раз за долгое время выпустить меня наружу дома.

Мужчина долгое время сверлил меня взглядом, раздумывая.

– Хорошо, но ты не будешь открывать глаза.

– Почему?

– Стошнит от скорости.

Я кивнула, пообещав.

Ходить внутри здания я решила недолго, ведь в моих планах не было не его разозлить. Я выбрала несколько книг, наиболее интересных, решив и вправду хотя бы их пролистать и обсудить с дровосеком.

Эта идея превысила все мои ожидания.

Он безустанно комментировал их, поражая меня своим кругозором, однако и, как ни странно, мне тоже было занимательно, хотя моя изначальная цель была и есть в другом.

Такой тактики я придерживалась еще неделю, выбирая самые разные темы, которые также представляли для меня что-то новое и увлекательное, дабы так по-глупому не рассекретить себя. Также я запретила себе думать о побеге, понимая, что мужчина может это запросто прочесть.

Плюс с этому, я, время от времени, делала вид, что мне так с ним хорошо, что я сама хотела трахаться без трав. К счастью, я слишком хорошо играла, и он не заподозрил: мне достаточно было только поставить перед своими глазами его хорошие дела по отношению ко мне, которые все же у него появились, и только о них и думать, как бы сложно ни было опускать плохое из виду.

Однако я понимала, что всего этого недостаточно, поэтому параллельно к этому я прибавляла ещё больше, хоть и мелких, но важных деталей, как будто готовила суп и кидала в него ингредиенты, делая это с каждым в своё время. Это могла быть та же уборка, которую я взяла на себя без его приказов, или тихо и ненавязчиво напевалм весёлую песню, как будто я была довольна жизнью, насколько это вообще возможно в моей ситуации, максимально стараясь сделать процесс постепенным, естественным и самим собой разумеющимся, как и, в принципе, любое логичное развитие событий у парня с девушкой, которые только начинают встречаться, до семейной жизни, полной любви и взаимопонимания. Конечно, это громкие слова, но всё это работало. Мужчина ни разу скептически на меня не посмотрел, даже еще больше стал проводить со мной время.

Когда мы сидели и пили чай под конец недели, где я уже должна была придумать что-то еще, чтобы стать с ним ещё ближе и подходить к желаемому, а именно в получении лояльности и доверии, он обратился ко мне:

– Это всё, конечно, здорово, но у тебя не получится.

Я поперхнулась чаем.

– Ты о чем?

Он закатил глаза.

– Хорошо бы было, если бы ты и вправду такой была, как в эту последнюю неделю, но я знаю, что это не ты. И прекрасно чувствую, как ты улыбаешься, но в душе ты всё вокруг ненавидишь. Что бы ты не задумала, я скажу тебе «нет», то есть, в том, чтобы дать тебе спокойно выходить на улицу и, тем более, без меня. Если ты хотела к себе хорошего отношения, не нужно было врать мне и заваривать всю ту кашу, – сказал, собираясь уходить, но вдруг резко остановился. – Я не прошу меня любить, однако врать, юлить и за моей спиной плести какие-то свои планы, противоречащие сказанному мне, категорически нельзя.

У меня вся земля ушла из-под ног. Всё то, во что я верила и надеялась, рухнуло в одночасье.

Мужчина ушёл, оставляя меня наедине с полным непониманием, что мне делать дальше, как сейчас, так и потом. Может, мне стоило догнать его и убедить в обратном, но я просто не могла, не было сил.

Видимо, если это и был мой последний план, то его уже нет. Никакого нет. Дровосек похоронил меня живьём.

Глава 32. Серая мышь

Проснувшись утром, я решила ничего не делать и не говорить.

Когда дровосек пришёл на обед, я ничего ему не сказала впервые за всё время, более того, игнорировала его взгляд, всё время глядя в пол.

И даже запретила себе думать, тупо смотря на ножку кресла или стола.

Конечно, так и недалеко с ума сойти, но тут и смерть была близка, так что выбора не было.

Дровосек продолжал мне давать задания по уборке, готовке и стирке, всё же имея привычку иногда этим заниматься, где я молча кивала без всяких язвительных комментариев, делая всё сказанное им. Со временем он добавлял её больше, явно проверяя меня на прочность, прекрасно зная, что я ненавижу этим заниматься, но я продолжала молча выполнять домашнюю работу, так и за весь день ни разу на него не посмотрев и не о чем не подумав, кроме как о каких-нибудь красивых цветах, которые мне дарили на первое сентября или последний звонок. В общем, о какой-нибудь хрени, которая самой мне была неинтересна, но хранилась у меня в памяти, кажется, гигабайтами.

На следующий день всё повторилось. Мне так понравилось быть уединенной в себе, что даже и притворяться особо не надо было. Утром я ходила в спортзал, потом читала, затем приходил мужчина и давал мне работу, а после я либо смотрела фильм по телевизору, все-таки решив воспользоваться техникой, либо грелась у камина и клеила из спичек небольшой домик.

Дровосеку, кажется, было наплевать. Он брал своё, когда ему надо было, а потом уходил по своим каким-то аморальным делам.

Хоть меня относительно устраивала такая жизнь, но я сама, не замечая того, превратилась в мышь. Мне сложно было поверить, что у меня была какая-то жизнь до этого, где я кем-то была, у меня имелись семья и друзья, какие-то цели.

Теперь я просто ничто.

С какого-то момента я перестала вообще есть, менять часто одежду, чтобы не стирать, вообще ничего не говорила, даже когда оставалась наедине, не поднимала взгляд выше пола, в конечном итоге привыкнув.

На слова дровосека я только кивала, а где не была согласна, хоть и это случалось редко, вертела головой, но, как и обычно, это ни на что толком не влияло. Какое-то время, дня 3, он, наверное, думал, что я просто обижаюсь или расстроена, поэтому я так себя веду и это скоро пройдет, однако, когда я начала рвать, например, рукава, просто задумавшись на ровном месте, а затем ходить оборванкой, не меняя одежду и никак не следя за собой, как чистка зубов, расчесывание, принятие душа через день, отсутствие ходить в спортзал, где ещё совсем недавно я могла там проводить часы, чтение, прочее, – он заметно напрягся. Я огородилась от всего, предпочитая сидеть возле камина и строить спичечный дом. Больше меня ничего не интересовало. И я очень была похожа на сумасшедшую, хоть и не прикладывая к этому почти никаких усилий. Может, так это и было.

Прошло еще три дня.

Я становилась еще более асоциальной даже с ним, предпочитая уже и не кивать на его слова и не подавать других признаков того, что я его слышу и слушаю. Он явно злился, я чувствовала это, но меня это не напрягало.

Что бы он не сделал, я уже и так мертва, стучит у меня сердце или нет.

И он это прекрасно понимал.

Еще через два дня я начала ходить не поднимая ног, а днём подолгу лежала и смотрела в потолок. Сначала было сложно, но потом привыкла.

Когда он трахал меня, я мертвым взглядом смотрела перед собой, стараясь максимально стать трупом. И, в какой-то степени, у меня даже получалось. Этот навык, если можно так сказать, научил меня не плакать и быть спокойной, в любом случае, по сравнению с тем, что было.

Дровосек, видимо, освободившись от дел, начал чаще быть дома, провоцируя меня на диалоги. Сначала он пытался пригласить меня цепляющими темами в обсуждение или поговорить о чем-то неважном, что тоже иногда повышало мне настроение, отвлекая от реальности.

Однако я молчала, даже не повернув голову в его сторону и продолжая лежать гипнотизировать в потолок.

– А посмотреть фильм хочешь? – спросил, доставая диски, которые я чаще всего использовала, судя по их поцарапанной поверхности.

– Нет.

– А заказать суши?

– Нет.

– Принять ванную с маслами?

Я тяжело вздохнула, не выдержав.

– Нет.

Мужчина, посчитав это за небольшую победу, ринулся в бой дальше: шли и настольные игры, и достроить вместе спичечный домик, и, туда же, килограммы спичек, раз они мне нравятся, и сходить в библиотеку, заняться греческим, другое. Дровосек закидывал меня всем этим, будто пытаясь попасть скомканным листиком в урну, но на расстоянии в 600 метров и со зрением -10 в каждом глазу.

И, как ни странно, он потерпел поражение. Я сама удивилась, насколько безразличной я могла быть.

Но, увы, это всё продлилось недолго.

Ведь затем дровосек начал использовать метод кнута. Он шлёпал меня по бедру, дёргал за волосы или залезал рукой в трусы. Но и тут я почти осталась непреклонной или, по крайней мере, это не разговорило меня.

Увы, но его попытки не прекратились: он достал топор, играя с ним прямо над моим телом.

– Если не начнешь со мной говорить, ты можешь попрощаться с кистью руки.

Я молчала.

– Отрежу ногу.

Я молчала.

– Проткну глаз.

Я, не выдержав, тяжело сглотнула и отвернулась.

Повисла напряжённая пауза.

Я уже думала, что он сейчас начнёт надо мной издеваться или насиловать, но дровосек ушёл, хлопнув дверью.

Кажется, мы оба понимали, что своими выполненными угрозами он сделает только хуже.

Глава 33. Неожиданность

Так прошла еще одна неделя. Я еще больше закапывалась в себе, живя ради того, чтобы построить спичечный домик, а дровосек – чтобы хоть немного меня разговорить.

Иногда он угрожал, иногда – обещал что-то хорошее.

Но, в целом и общем, никуда мужчина не продвинулся, и его злило это всё больше, что он проявлял в быстрых тяжелых шагах, хлопаньем дверей, особо жестким сексом, хоть и с травами. А я продолжала строить спичечный домик и лежать на кровати.

В один день дровосек, не дождавшись от меня ответа, просто его сломал, как будто не я более двух недель его старательно делала.

В обычный раз я бы просто накричала на него и, может, попробовала ударить, но сейчас, ведя свою игру, у меня такой роскоши не было.

Я, выдохнув, собрала всё в кучу и выкинула, взяв новые спички и начиная строить всё сначала. В этом спокойствии я даже почувствовала силу, хоть и было невыносимо жалко внутри потерять свой труд.

Не знаю, какая реакция была у дровосека, ведь я давно уже не смотрела ему в лицо, но он, постояв, куда-то стремительно ушел, как обычно, смачно хлопнув напоследок дверью.

Никогда не видела его таком обозлённым, но, стоит отдать должное, меня это радовало.

Как ни странно, сегодня мужчина вернулся немного раньше обеда, принося еду и какую-то записку, протягивая её мне.

Я не реагировала, делая вид, что не замечаю протянутое.

Дровосек вздохнул.

– Я был в твоём доме… по дороге зашёл. Видимо, твоя подруга Анфиса недавно там тоже была, она оставила тебе записку.

Я нахмурилась, явно этого не ожидая. Он блефует?

Я судорожно соображала, стоит ли мне поддаваться провокации или нет, ведь за эти недели я вполне убедительно являюсь равнодушной и сейчас всё может пойти коту под хвост.

Однако, вспоминая, что Анфиса и впрямь что-то скрывала и о чем-то грустила, я вполне могла допустить мысль, что она в чем-то нуждается.

Но я тут из-за неё! Хотя, с другой стороны, я сама виновата, что повелась на провокацию…

Выдохнув, понимая, что аргументы с обоих сторон одинаково сильны, однако решить что-то нужно, машинально сжала кулаки и завыла, уже заранее понимая, что поступаю глупо и опрометчиво.

– Дай – грубо сказала, вырывая бумажку из его рук.

Дровосек победно усмехнулся.

– Оказывается, разговаривать ты всё-таки умеешь.

Я махнула на него рукой, читая записку: «Дорогая Тея. Я не застала тебя дома, как и твою семью. Надеюсь, вы уехали ненадолго, ведь не могла же ты хотя бы не попрощаться со мной, тем более, очень жаль, что мы так расстались, на такой грустной ноте. Я хочу всё исправить, поэтому приглашаю тебя к себе домой на ужин в любой день, когда ты будешь свободна. Всё ещё люблю тебя. Анфиса».

Я перечитала записку раза три. Почерк точно принадлежал ей, сомнений не было, но это мало что меняло, ведь…

– И какая мне разница? Ты же всё равно меня к ней не отпустишь, – огрызнулась я, впервые за несколько недель посмотрев ему в глаза. Он дрогнул, положив руки на колени. – Так и знала, что это была провокация. От тебя другого ждать и не стоило.

Скомкав бумагу, я выкинула в мусорку, подтягивая к себе ноги и обнимая колени.

Дровосек встал, протянув мне руку.

– Пойдём.

Я покачала головой, отвернувшись.

– Просто поверь мне – настаивал он, не убирая ладонь.

Я выдохнула.

– Это сложно сделать, и ты сам знаешь, почему это так.

Мужчина, осторожно взяв мою руку, медленно повёл меня в спортзал. Решив, что спорить с ним мне не хочется, я не сопротивлялась и последовала за ним.

Когда он снял шторы с зеркал, я автоматически закрыла глаза.

– И зачем ты хочешь снова меня унизить? – спросила, не сдвинувшись с места.

Дровосек подошёл сзади, положив мне руки на плечи.

– Открой глаза.

Я покачала головой.

– Обещаю, что тебе понравится.

Я убрала его руки со своих плеч.

– Пожалуйста…

– Открой глаза и всё.

Я, понимая, что он не отстанет, сделала это, а после, как обычно, заплакала от своего уродства.

– Подожди, – сказал дровосек. – Это еще не всё. Просто смотри в зеркало и ничего не говори.

Я подняла глаза, надеясь, что это скоро закончится.

Однако мужчина и вправду начал что-то делать. Взяв мои волосы в копну, он, что-то там сзади оторвав по краям шеи, снял…их.

Я закричала, испугавшись, но вскоре увидела, что у меня… совсем другие волосы… мои, моего цвета!

– Что…

– Говорю же, помолчи. Я сам объясню: я надел тебе ночью парик незадолго до того, как начал мыть «твоими» волосами пол. В ведре была еще и краска для волос со специальным закрепителем из алхимии, который убедил тебя, что твои волосы стали цвета пыли и поредели. То есть, испорчены, – помолчал, залезая ко мне в рот и, на что-то нажав и открепив, достал и зубы. – Я убедил тебя, что вырываю твои зубы, но, на самом деле, это были другие. Я вставил тебе что-то наподобие челюсти, которые были побольше твоих зубов, вырывая оттуда, поэтому, когда ты посмотрела в зеркало, твои зубы казались на их фоне маленькими. Боль, которую я мысленно тебе внушил, притупила твои чувства, и ты не заметила, еще и накручивая себя, что у тебя совсем там дырки, а, – сделал паузу, беря мои руки, – здесь даже думать не нужно было. Это чужие ногти, кожа… почти вся, что на тебе. Я смастерил всё сам, – добавил, снимая с меня откуда-то взявшейся лопаткой, демонстрируя, что у меня и все ногти были на месте, и шрамов на теле не было.

Ни одного.

– Но… я же помню боль.

– Внушил тебе, говорю же. Я умею навязывать те эмоции и чувства, которые мне нуужны.

Я замерла, осматривая себе. Моё лицо повзрослело, черты лица стали чётче, цвет глаз – ярче, а тело – подтянутей. Мне очень нравилось, что я видела, хоть и сложно верилось в свой новый облик.

Я посмотрела через зеркало на дровосека, который неожиданно для меня любовался отражением напротив, рассматривая меня в нём.

– Но… зачем? – спросила, не выдержав.

Он, переместив взгляд на моё лицо, слабо улыбнулся:

– Если бы я не осуществлял сказанное мной, ты бы не воспринимала мои слова всерьёз. А мне это нужно было. Ты должна была понимать, что сбегать, врать и бороться со мной нельзя.

Я закрыла глаза, облегченно расплакавшись.

– Ты просто… даже слов нет…

– Ну-ну, успокойся – сказал, погладив мою спину.

Я повернулась к нему.

– Но… почему ты сейчас раскрыл это? И вообще… раскрыл.

Мужчина усмехнулся.

– Но не можешь же ты смотреться хуже на фоне Анфисы, кем бы она не была тебе. Кажется, для вас, женщин, это важно.

Я нахмурилась.

– То есть?

– То есть, я отпускаю тебя на один вечер к ней, если ты хочешь, конечно.

Я застыла.

– Но… но… ты же сказал, что наиграешься – и убьёшь, не выпустишь из дома и…

Дровосек закатил глаза.

– Наверное, я перестарался с серьезностью, будучи на эмоциях, не вижу себя со стороны, но… со временем я бы точно стал помягче и отпускал бы тебя. Но, увы, приходится раньше. Анфиса, как я понял, явно хочет тебе что-то сказать.

Я продолжала молчать.

– Но я… я не готова… я не знаю, что надеть и… господи, это все так внезапно, я не могу поверить. Ты не шутишь? Точно?

Мужчина сложил руки на груди, не переставая улыбаться.

– Нет, не шучу. Можешь идти, но с возвратом.

Я, вздохнув, хотела было уже сказать «спасибо», но, к сожалению или к счастью, не смогла. Уж слишком у меня была свежа память о произошедшем, за которое мне было трудно относится к нему по-человечески.

– Ничего – прокомментировал мужчина, явно прочитавший мои мысли, дёрнув после уголком губ.

Я, не теряя больше времени и не ожидая, пока он передумает, пулей выбежала наверх, подбирая себе одежду на вечер.

– Стоп, а сейчас что? Осень, зима? – спросила я у дровосека, который последовал за мной.

– Середина ноября.

Я присвистнула, оглядывая гардероб.

– У меня нет верхней одежды и тёплой обуви…

– Опиши, как она должна выглядеть.

Я, немного подумав, так и сделала, наблюдая, как после мужчина исчез, возвращаясь через полминуты с набитыми в руках вещами.

Рассмотрев их внимательнее, я кивнула.

– Да, это очень похоже на то. Здорово.

Меньше, чем за 15 минут я собралась, решив сделать это в спортзале. Посмотрев на себя в зеркало, я была невероятно довольна: никогда не думала, что я способна так отлично выглядеть.

Уже собираясь выходить, я была остановлена дровосеком:

– А украшения не хочешь надеть?

Я нахмурилась.

– Зачем?

– Скажешь… парень подарил – неожиданно смущенно сказал он.

Я улыбнулась, как будто мы двадцать лет только так и жили: в заботе и понимании.

Решив, что его обижать я не стоит, еще передумает и оставит меня дома, я взяла из ящика украшение, нацепив на себя серьги, цепочку и браслет, надеясь, что это не перебор и, собираясь выходить, неожиданно вспомнила, что меня бы лучше подкинуть, чем если я буду бродить по лесу.

Мужчина сидел с наклоненным корпусом, сцепив пальцы и положив локти на колени, пристально при этом за мной наблюдая.

Я хотела сказать «спасибо», как я и привыкла поступать, если мне что-то дарили или давали напрокат, однако я снова не смогла, просто выдохнув.

– Докинешь меня… пожалуйста?

Мужчина кивнул, но не сразу, явно витая в своих мыслях,

Через несколько секунд мы оказались возле дороги, на которой стоял черный тонированный автомобиль, похожий на джип, а, повернувшись, я заметила, как мужчина снимает своё старое поношенное пальто и оказывается в строгом черном костюме.

Я нахмурилась.

– Что?…

– Не можешь же ты, будучи такой красивой, появиться пешей, – сказал, подходя и открывая передо мной. – Прошу вас.

Кивнув, я слабо улыбнулась, садясь и устраиваясь поудобней. Мне казалось, что это какой-то подвох, уж слишком всё хорошо и нереалистично.

– Адрес…

– Знаю.

Я решила промолчать, хоть и имея очевидный вопрос в данной ситуации.

По дороге я смотрела в окно, не веря, что я наконец была… на улице!

Однако было очень грустным то, что листья уже опали, всё двигалось к зиме и сама я была не там, где хотелось.

Подъехав к дому Анфисы, мужчина остановился.

– Я заберу тебя через 3 часа. Я устал сегодня, хочу пораньше лечь.

Я кивнула.

– Что ж, и так неплохо.

Дровосек, выйдя и, обогнув автомобиль, открыл мне дверь, провожая к двери.

– Только не выходи раньше, чем я приеду. Вдруг украдут еще.

Я закатила глаза.

– Наверняка, кто бы это ни был, он или она будет лучше тебя.

Мужчина, слабо усмехнувшись, ушёл, никак не прокомментировав.

– Однако да, лучше уж ты. По крайней мере, я знаю, что ты меня не продашь – решила все-таки я сказать своё кривое «спасибо».

Но он уже уехал, и я так и не узнаю, видимо, услышал дровосек это или нет.

Спустя несколько секунд на пороге появилась мать Анфисы, с радостью приглашая меня в дом. Мы были очень близкими подругами, как и я с Деви, но уж чрезмерно увлеклись соперничеством, что, безусловно, могло иногда подкосить наши отношения.

– А где Анфиса? – спросила я после нескольких формальных фраз.