скачать книгу бесплатно
Энджи и сама встревожилась, но вида не подала. Всматриваясь в темноту, она ничего не увидела.
– Тебе показалось.
– Я слышал шаги, может, это твоя мать?
– Эта может, – вздохнула девушка, – она ведет себя здесь очень странно. Мама, это ты? – повысила она голос.
Ответом ей был шелест листвы и далекое уханье филина. Лишь черная тень мелькнула и скрылась в кустах, но ни Энджи, ни Егорша этого не заметили.
– Жутковато здесь, – поежился он.
– А мне нравится, – возразила Энджи, – здесь так тихо и спокойно, не то что в городе. Я раньше как-то редко на природе бывала, но сейчас, пожив здесь, начинаю понимать людей, которые стремятся уехать из города. Была бы здесь еще горячая вода и канализация, так вообще было бы прекрасно.
– Ты ведьма, – кивнул Егорша, – природа питает твои силы, а это место особенно. Да и кого тебе бояться, ведь никого страшнее тебя здесь нет.
Энджи довольно хмыкнула:
– А ведь ты прав.
Егорша опустился на крыльцо, вздохнул и начал рассказ:
– Когда Прокопий привез ярчука, все наконец могли вздохнуть спокойно. Это был самый настоящий ярчук. Говорят, он был огромный и очень злой. Звали его Ярый. Прасковья как-то учуяла его и сидела в лесу тише воды ниже травы, и с тех пор в деревню и носа не казала. Люди уже начали про нее забывать, но собачий век недолог, Ярый стал стареть, слабеть, и Прокопий отправился за новым ярчуком. Того тоже Ярым назвали. Он тоже был дюже лютый и со службой своей хорошо справлялся.
А потом война, мужиков всех позабирали, в том числе и Прокопия. У людей горя и без Прасковьи хватало, да и притихла она, как будто ее и не было, а может, Ярый ее отпугивал. Ведь бабы его берегли, хоть и самим не хватало, а ярчука всей деревней подкармливали. А потом война закончилась, много мужиков покосила, кто-то домой пришел, а кого-то за собой унесла. А Прокопий вернулся в деревню только лет через десять с малолетней дочкой на руках.
– Это с Балашихой, что ли?
– С нею, родимой. Война его хорошо потрепала, где он еще десять лет обретался, от кого дочку прижил и где ее мать, никто и не знал. Родаков-то его, чтобы рассказать, уже в живых не было, а сам он не особо и распространялся. Хмурый стал да замкнутый. Дом родительский подправил и стал с дочкой жить-поживать. Прасковья-то как узнала, что он вернулся, так снова вьюном завилась, видно, засел он ей в сердце занозой, и не вытащить. А тот опять на нее ноль внимания, а сам стал к одной вдове-солдатке похаживать. Не стерпела Прасковья да и ослепила его, видно, чтобы на баб и не смотрел совсем. Лег он спать зрячий, а проснулся уже слепым как крот. Видели ее люди, как она ночью под его окнами-то стояла. Перепугался народ, надо снова ярчука брать, пока крышу ей по новой не снесло. А кого посылать? Послали другого, привез он ярчука, но щенка. Уж не знаю почему, может, на взрослого денег не хватило, а может, и не было взрослого в наличии. Привез и слепому Прокопию на вырост передал.
Щенку на тот момент стукнуло шесть месяцев, и поселил его Прокопий у себя во дворе. Шевчуки-то ему говорили, что ведьма попытается избавиться от щенка, пока тот мал и волчий зуб еще не вырос, поэтому мелкого нужно сильно беречь.
– Волчий зуб? – переспросила Энджи.
– Ну да, тот самый, который и делает ярчука таким опасным. Поэтому положено щенка спрятать в глубокой яме и накрыть осиновой бороной, только там ведьма до него не доберется. Держать его в яме нужно до тех пор, пока ему год не исполнится, ведь после этого ведьме с ним уже не справиться.
– Если бы меня в яме до года держали, я бы тоже, наверное, злой стала, – хмыкнула Энджи.
– А ты – нет? – обернулся к ней Егорша и пытливо заглянул в глаза.
– Что – нет? – не поняла она.
– Ты не злая? – даже без намека на шутку спросил Егорша.
– Да вроде нет… – растерянно ответила она.
– Хорошо бы, – вздохнул он, – ну так вот. Прокопий не последовал этому совету. Или щенка стало жалко в яму сажать, а может, и забыл он этот наказ, ведь сам-то он взрослых ярчуков всегда привозил. Недели не прошло, как обнаружили щенка мертвым. Порешила его Прасковья, не дожидаясь, пока тот в силу войдет.
– Ничего себе, – охнула Энджи.
– Да, ярчук такое дело, мало его вывести, нужно еще и сохранить, чтобы ведьма раньше времени с ним не расправилась.
– И что дальше?
– А что тут сделаешь? Деньги на щенка потратили, на нового средств нет. Сдались, так сказать, на милость ведьме. Она вроде бы и не лютовала сильно, иногда по мелочи гадости делала, а в основном-то в лесу сидела. Видно, причина ее злости в Прокопии была, а теперь-то что, слепой да с малолетней дочерью кому он нужен.
– Да, – протянула Энджи, – сколько бед из-за любви этой. А теперь про этого пса расскажи, который за матерью хвостом ходит.
– Да чего рассказывать-то, – вздохнул Егорша, – этого пса мы сами вывели, да вот, наверное, технологический процесс где-то нарушился, – усмехнулся он.
– Сами? – удивилась она.
– Ну да, мой отец подумал, а чем он хуже Шевчуков? Когда у него от черной суки родилась черная девочка, он и решил попробовать.
– И что?
– Как видишь, не получилось, – вздохнул Егорша. – Уж не знаю, где он там ошибся, меня-то здесь несколько лет не было.
– Пес-то получился солидный, такой грозный и брутальный.
– Он и вправду злобный, но без волчьего зуба, а это решило все. Батя ведь его и в яме под бороной держал, чтобы ведьме не достался, а она его играючи увела и к себе приручила. Отца же наказала, чтобы неповадно было.
– Наказала? Как?
– Мной, – усмехнулся Егорша.
– Это как?
Он отвернулся и тяжело вздохнул.
– Отец мной очень гордился, я же окончил школу с золотой медалью и физмат с отличием в Москве, поступил в аспирантуру. В общем, большие надежды подавал, а теперь посмотри на меня, – горько усмехнулся он.
– Ты закончил физмат? – искренне удивилась девушка.
– Да, представь себе, еще я владею тремя иностранными языками. В общем, это уже неважно. В то лето я как раз к отцу в отпуск приехал, а уехать уже не смог. Ведьма сделала так, что не могу я Глухово покинуть, от слова «совсем». Когда я из отпуска тогда уезжал, то мне в поезде резко поплохело, да так, что на первой же станции скорая меня сняла и сразу в реанимацию. Пока до больницы довезли, я уже в коме, сахар резко упал. Врачи меня вроде вытянули, сахар препаратами поднимают, а он все падает и падает. Они руками разводят, ничего понять не могут. Ну, вроде выровняли более или менее, домой выписали. Купил я глюкометр, затарился шприцами, лекарствами, и отец меня домой-то и повез. Чем ближе к дому подъезжаем, тем мне все лучше и лучше. А как до Глухово добрались – я как огурчик. Пожил я дома пару недель, каждый день сахар мерил, все отлично, даже упаковку с препаратом не распечатывал. А отпуск давно закончился, надо в Москву возвращаться. Сел я в поезд, и история повторилась, правда, на этот раз до комы дело не дошло. Засуетился я сразу, как только почувствовал знакомые симптомы. Снова больница и врачи в недоумении, но тут мне в голову подозрение и закралось, что неспроста это. В общем, когда меня выписали и мы с отцом до дома добирались, я через каждые десять километров мерил себе сахар. И что интересно, чем ближе к Глухово, тем сахар все больше выравнивается. Как только до деревни добрались, все в норме. Чудеса! Это Прасковья так отца наказала. Мне теперь из Глухово никуда. Я свою теорию проверял, на велике в разные стороны отъезжал и сахар замерял. Понял, что максимальное расстояние, на которое я могу себе позволить удалиться, это пятьдесят километров. Если отъезжаю дальше, то сахар начинает падать. Вот так я здесь и застрял, и все мои амбиции и мечты полетели к черту. В общем, озлился я на всех, в депрессию впал, начал пить, а что тут еще делать, ну и… Результат налицо. А отец с горя через год помер, вслед за матерью. Вот и живу я здесь как привязанный, а зачем и сам не знаю.
Глава 13
Энджи была потрясена рассказом.
– Ничего себе, ты попал. Я тоже, наверное, запила бы на твоем месте.
– Ага, – Егорша зло сплюнул, а потом с надеждой посмотрел на нее: – Может, ты теперь мне поможешь?
– Как? – искренне удивилась девушка.
– Ты же теперь ведьма, а значит, можешь снять это проклятье.
– Хм, – растерялась Энджи, – я бы сняла, если бы знала как. Я же полный чайник, ты забыл?
– Да, плохо, – вздохнул он, но тут же оживился: – Я слышал, что у каждой ведьмы есть такая книженция, куда она свои рецепты записывает, то есть заклятья. Наверное, и у Прасковьи такая была. Может, там все по пунктам и в граммах расписано?
Он с такой надеждой смотрел на Энджи, что у нее не хватило духа его расстраивать еще больше.
– Я не знаю, честно. Она меня ведь ничему не учила, но я завтра поищу у нее в комнате, может, что-нибудь и найду.
– Спасибо тебе, – оживился Егорша и от радости схватил за руку.
Энджи его прекрасно понимала, но и зря обнадеживать не хотела, ведь у нее не было уверенности в том, что она сможет разобраться с книгой, даже если ее найдет.
– Ладно, – поднялся он с крыльца, – уже очень поздно, и надо бы немного поспать, ведь завтра у нас великий день.
– То есть?
– Первое сознательное колдовство доброй ведьмы Энджи. – Егорша просто сиял.
– Не знаю, – протянул она, – это еще большой вопрос. А поспать действительно не мешает, но в Глухово я тебя сейчас не повезу, можешь переночевать… – и она запнулась, соображая, куда бы пристроить гостя на ночь.
– Только не в доме, – тут же отреагировал он, – вон вижу какой-то сарайчик, там и посплю.
– Но там и спать негде, – растерянно протянула гостеприимная хозяйка.
– Мне не привыкать, – ответил Егорша и тут же усмехнулся: – Да и спокойней там будет, а то еще приставать начнешь.
– Я к тебе? – вполне всерьез возмутилась девушка. Но, увидев насмешливый блеск в единственном глазу собеседника, поняла, что он шутит и, не удержавшись, хихикнула: – Да ну тебя.
Несмотря на шокирующую информацию, полученную от Егорши, Энджи заснула сразу, как только голова коснулась набитой сеном подушки.
Проснувшись утром, она с наслаждением потянулась. Настроение было прекрасное, ведь сегодня она покинет это место. С матерью или без нее, но она вернется к своей привычной, наполненной удобствами жизни. Энджи решила, что если мать не объявится и не выкажет желание поехать с ней, то она уедет одна. Разгадывать ребусы, желая угадать причины чужих поступков, она больше не хотела.
«Хватит с меня, мне себя упрекнуть не в чем. Прапрабабушку я похоронила, а мама если не хочет со мной общаться, ну и не надо. Я перед нею ни в чем не виновата».
В предвкушении скорого отъезда Энджи резво соскочила с постели, умылась и вышла из дома. Погода была отличной, в небе ни облачка, птицы вдохновенно пели хором, восхваляя разгорающееся утро. Все предвещало хороший день, и настроение поднялось еще на несколько градусов.
Егорши во дворе не было, судя по всему, он еще спал.
«Пусть дрыхнет, а я пока поищу "книгу рецептов". Если найду, попробую поколдовать и – домой», – планировала она день, наблюдая за деловито снующей между кустов Жужу.
Энджи не сразу заметила, что могучий «лендкрузер», на котором она намеривалась покинуть Глухово, исчез. Во всяком случае, возле раскидистой сосны, где она его вчера оставила, машины не было.
«Не поняла, – растерянно подумала она, – может, я припарковалась где-нибудь в другом месте?»
Энджи обходила дом и оглядывала окрестности машинально, в глубине души она уже понимала, что свой джип не найдет. Такого удара она не ожидала.
«Ах ты говнюк!» – начало закипать у нее внутри.
В том, что машину украл этот паскудник Егорша, она не сомневалась. Видимо, вчера он навешал ей лапшу на уши, а на самом деле нет никакого заклятья, он просто заговаривал зубы. А она и поверила, расчувствовалась, как последняя дура. Обидней всего было то, что она уже почти начала ему верить, даже несмотря на пропащий и, безусловно, не вызывающий доверия вид.
– Сволочь, мерзавец, подлец! – растущая ярость не могла удержаться в молчаливых проклятьях и вырвалась наружу гневным, возмущенным воплем обманутой женщины.
Откуда ни возьмись налетел ветер и, завывая, закружил в бешеном водовороте упавшие листья. Деревья и кусты затрещали под гневным напором. Бедная Жужу с перепугу забилась под поленницу, но выбранное укрытие оказалось ненадежным. Одно предательское полено, поддавшись напору стихии, глухо ухнуло, скатилось и увлекло за собой остальные. Поленница рассыпалась, как карточный домик. Жужу коротко взвизгнула и затихла, но Энджи этого даже не услышала. Ярость полностью захватила ее, и, вскинув руки, она выплескивала свой гнев, который сплетался с порывами ветра и делал их еще сильнее.
– Энджи, прекрати! – сквозь завывания ветра услышала она знакомый голос.
Оглянувшись, девушка увидела Егоршу. Он с трудом держался на ногах, ухватившись за косяк сарая, в котором провел ночь. Изо всех сил он сопротивлялся бешеной атаке бесновавшейся стихии, стремящейся унести его за собой.
– Ты? – удивилась Энджи.
Ярость ушла, ветер мгновенно стих, как будто его и не было.
– Что случилось? – взволнованно спросил он, все еще держась за косяк.
– Машина пропала, – ответила она, – я думала, это ты ее угнал.
– Я? – усмехнулся он, решившись оторваться от своей опоры. – Да я и водить-то не умею. Да и куда бы я поехал? Ты же знаешь, что я никуда уехать не могу.
– Ну, не знаю, я подумала, что ты, – ворчливо ответила она, – но если не ты, то кто же? – И тут же нахмурилась: – Черт!
– Что?
– Похоже, это мать, – глухо произнесла она, – судя по всему, кроме нее, некому.
– Ты уверена?
Энджи сверкнула на него глазами:
– А у тебя есть другие кандидаты? Может, дед Прокопий или одна из этих вчерашних бабок?
– Нет, конечно, они бы сюда и близко не подошли, – был вынужден отклонить эту версию Егорша.
– Значит, она, – Энджи стало обидно до слез, – но почему? Как она могла так со мной поступить? Бросить меня здесь одну, в лесу… У нее совсем от злости крыша съехала.
– Да уж, неприятно, – не мог он не согласиться и добавил: – Ты, главное, не злись. Помнишь? Дыши: вдох-выдох.
Девушка хоть и неохотно, но послушно задышала. Немного успокоившись, спросила:
– И что мне теперь делать? Как убраться отсюда?
Егорша не нашелся что ответить. Энджи оглянулась вокруг и задала следующий вопрос:
– А где Жужу?
Собачки нигде не было. Подумав, что та спряталась от урагана в доме, взволнованная хозяйка забежала на крыльцо и, открыв дверь, зашла внутрь:
– Жужу! – подзывала она свою любимицу. – Жужу, ты где спряталась?
Она обошла весь дом, заглянула во все углы, куда могло бы забиться испуганное животное, но собачки нигде не было. У Энджи заколотилось сердце, она почувствовала недоброе.
– Жужу! – закричала она во весь голос, выскочив на крыльцо, – Жужу!
