скачать книгу бесплатно
– Это собака Прасковьи, – небрежно ответила мать.
– Я раньше ее здесь не видела…
Валентина кинула на дочь непроницаемый взгляд и, отвернувшись, сказала:
– Собирайся, завтра мы уезжаем.
– Наконец-то, – обрадовалась Энджи, – а почему завтра? Что нам мешает уехать сегодня?
– Мне еще нужно закончить кое-какие дела, – сухо ответила мать.
– Какие у тебя здесь могут быть дела?
Валентина ничего не ответила. Поднявшись в дом, она зашла в комнату старухи и плотно прикрыла за собой дверь. Черный пес дошел до крыльца, остановился и, устроившись около, прикрыл глаза. Он явно взял на себя обязательство охранять Валентину и исполнял свою службу с должным усердием.
До самого вечера мать не покидала комнату Прасковьи. Саму старуху девушка сегодня тоже не видела. Еще вчера она обратила внимание, что «ведьма» вышла на улицу всего пару раз, а ведь обычно та сновала туда-сюда как заведенная. Наблюдая за скрюченной, замшелой, как столетний пень, Прасковьей, Энджи не могла не подивиться ее энергии.
Однажды, увязавшись за прапрабабкой и матерью в лес, она достаточно скоро об этом пожалела. Рассчитывая на приятную, неспешную прогулку, Энджи снова попала на такой же марш-бросок, который ей устроила мать в день приезда.
Но то, что было приемлемо для спортивно сложенной Валентины, удивляло в этом «божьем одуванчике». Ведь прапрабабка была не только очень стара. Вся ее иссохшая до костей фигура производила впечатление немощи и слабости, что на деле оказалось обманчивым. Взяв изначально немалую скорость, бабка летела по лесу, как локомотив, и за два часа не присела ни разу. Целью прогулки была редкая лечебная трава, время сбора которой было ограничено из-за быстрой утраты свойств на какой-то там день цветения. Пробираясь вслед за старухой и матерью сквозь бурелом и утопая чуть ли не по колено в болотной жиже, Энджи прокляла ту минуту, когда решила с ними «прогуляться». Когда же они, наконец, добрались до места и девушка без сил свалилась на траву, Прасковья была полна сил и энергии. Живенько обирая цветочки с какой-то чахлой поросли, она вовсю костерила «молодую бездельницу». После этого Энджи уже не напрашивалась на совместные прогулки, а они ее больше и не приглашали.
И теперь, проводив мать глазами, Энджи злорадно подумала:
«Неужели приболела карга старая? Не хватало, чтобы мы из-за нее зависли тут еще на пару недель».
Только подумав, она тут же устыдилась своей черствости:
«Негоже радоваться чужой беде, тем более болезни пожилого человека. Еще неизвестно, что со мной будет, когда я доживу до такого возраста. Не дай бог, конечно».
Когда мать наконец вышла из комнаты Прасковьи, уже стемнело. Не взглянув на сидящую на крыльце Энджи, она торопливо направилась по тропинке в лес. За ней трусил ее неизменный страж – черный пес.
– Мама, ты куда в такую темень? – крикнула девушка матери в спину, но Валентина даже не обернулась.
«Куда ее опять понесло?» – почему-то разозлилась Энджи.
Ночь была тиха, и чистое небо позволяло любоваться россыпью звезд. Зрелище было великолепное: как будто кто-то щедрой рукой бросил горсть драгоценных камней на черный старинный бархат. Откинувшись на локти и запрокинув голову, Энджи пыталась угадать созвездия, которые когда-то изучала в школе. Но кроме Большой Медведицы, ничего найти не смогла.
– Акулина! – услышала она из дома глухой, старческий голос.
«Кого это она зовет?» – удивилась Энджи.
– Подь сюда, свиристелка! – голос старухи звучал хоть и слабо, но требовательно.
– Вы кого зовете? – решилась полюбопытствовать девушка.
– Да тебя, дура, кого же еще! – ворчливо ответила та.
– Но меня Энджи зовут!
– Воды подай, говорю! – сердито воззвала Прасковья.
Энджи не хотелось заходить в комнату к прапрабабке, но отказать старой женщине в глотке воды она тоже не могла. Зайдя в дом, девушка зачерпнула кружкой из стоящего в углу ведра и проскользнула в комнату старухи. Тонкая лучина чадила, догорая на столе, и в комнате было почти темно. От запаха травы, тлеющей в плошке, у Энджи закружилась голова.
«Ну и вонища!» – подумала она.
Присмотревшись, девушка разглядела в углу постель с лежащей на ней Прасковьей.
– Ну что встала, неси сюда, – ворчливо сказала та и тут же захлебнулась сухим кашлем.
Энджи поспешила к ней. Протянув кружку, она тут же хотела уйти, но старуха схватила ее за руку. Девушка попыталась вырваться, но крючковатые сухие пальцы крепко вцепились в запястье. С испугом посмотрев на Прасковью, Энджи встретила исступленный, горячечный взгляд, который с каждой секундой становился все бессмысленней и вдруг совсем затух, стекленея. Старческие пальцы бессильно разжались, рука плетью упала на постель. Глядя на запрокинутый, еще более заострившийся профиль, Энджи поняла, что старуха мертва.
Застучал по стене висящий на одной петле ставень. Вздрогнув, девушка оглянулась на звук. Спокойствие и безмятежность природы сменились на неизвестно откуда взявшийся ураган. Яростно завывая, он то и дело ожесточенно дергал беззащитный ставень, как будто хотел оторвать его от стены. Мощные деревья, как тонкие лозы, гнулись под его напором, теряя ветви и листву. Некоторые не выдерживали и с глухим стоном ломались. Горестно кряхтя, они валились ниц.
Старый дом мужественно сопротивлялся злобному напору, но его хриплые стоны и печальное звяканье слетающей с крыши черепицы говорили о том, как ему приходится нелегко. Энджи, затаив дыхание, с каким-то странным восторгом прислушивалась к этой борьбе. Ей хотелось выйти и, раскинув руки, отдать себя во власть бушующей стихии, стать ее частью.
Но внезапно налетевший ураган так же внезапно и пропал, как будто растворился в воздухе или запутался в листве чудом устоявших деревьев. Лишь пара поваленных гигантов и оторванные сиротливые ветви говорили о том, что минуту назад здесь бушевала буря.
Энджи вздохнула и, накрыв Прасковью с головой простыней, направилась к выходу. Потянувшись к ручке, она чуть не получила удар по голове резко распахнутой дверью. Девушка еле успела отскочить и с удивлением уставилась на возникшую в проеме разъяренную мать.
Глава 4
– Что здесь происходит? – яростно сверкала глазами та.
Энджи только собралась сообщить матери о смерти престарелой родственницы, но Валентина увидела накрытую простыней Прасковью и сама все поняла. Мать оттолкнула стоящую на дороге дочь и ринулась к смертному одру. Откинув простыню с лица старухи, Валентина на миг замерла и вдруг издала полный ярости вопль.
Энджи не на шутку перепугалась. За всю свою жизнь она ни разу не видела у матери столь бурных эмоций. Застыв у порога, девушка испуганно наблюдала за Валентиной, которая окончательно потеряла контроль. А та, не в силах держать себя в руках, дала волю гневу и негодованию. Мечась по комнате, она крушила все, что попадалось под руку:
– Старая карга! Сука! Гадина! – кричала она, швыряя в стену все подряд.
– Мама… – пролепетала Энджи.
Валентина, забыв на миг о присутствии дочери, услышала ее голос и умолкла. Медленно развернувшись, подошла ближе. В стальных глазах девушка увидела такую ненависть, что у нее внутри все похолодело.
– Ты… Ты… – шипела мать.
– Мама, что с тобой? – пятясь назад, Энджи споткнулась о порог и со всего размаха упала на спину.
– Ты что здесь делала? – спросила мать, не обращая внимания на перекошенное от боли лицо дочери и не интересуясь, насколько сильно та пострадала.
Испуганная Энджи начала отползать в сторону. Упершись спиной в стену, затравленно застыла.
– Я тебя спрашиваю, что ты здесь делаешь? – наседала Валентина. Сжимая кулаки, она с видимым трудом сдерживалась, чтобы не вцепиться в лицо родной дочери.
– Она попросила воды… – запинаясь, ответила та.
– Воды? – Лицо матери побелело. – Прасковья дотрагивалась до тебя?
Энджи не понимала причин подобной ярости. Не в силах выдавить из себя и слова, она лишь коротко кивнула. Валентина обмякла, ее лицо перекосилось, губы затряслись. Не спуская с дочери исступленного взгляда, она спросила:
– Но почему?
– Что «почему?» – не поняла Энджи.
– Почему она выбрала тебя? – задавая вопрос, мать обращалась больше к себе, чем к дочери.
– Ты о чем? – уже не сомневалась в ее безумии Энджи.
Валентина ничего не ответила. Перешагнув через ноги сидящей на полу дочери, она выбежала из дома. Ошеломленная Энджи изумленно проводила ее глазами.
«Да она сумасшедшая, – стучало в висках, – совсем тут сбрендила с этой бабкой. Что значит: „Она выбрала тебя?“»
Девушка поднялась на ноги и вышла на крыльцо. Оглядевшись, поняла, что ни матери, ни черного пса здесь нет.
«Куда маму опять понесло? Опять ушла в лес? Надо уезжать отсюда, теперь нас здесь ничего не держит. Но что делать с телом?»
Зарывать старуху, как собаку, в лесу, Энджи показалось неправильным. Какой бы зловредной прапрабабка ни была, но она все же человек и заслуживает соответствующего погребения на предназначенном для этого местном кладбище. В городе с похоронами не было бы проблем. Звонишь куда надо, люди приезжают и все делают за тебя. Остается лишь оплатить расходы, а затем, надев на голову черную вуальку, чинно явиться на кладбище.
Но куда звонить здесь? Как доставить тело? Энджи ломала голову, но ничего придумать не могла. В итоге она остановилась на том, что деньги решают все проблемы. Поэтому стоит обратиться за помощью к местным жителям, щедро отблагодарив их рублем. Приняв такое решение, она облегченно вздохнула и решила немного поспать, чтобы утром с ясной головой сходить в деревню и организовать похороны. Девушка растянулась на клочковатом матрасе и почти сразу провалилась в сон. Усталость и стресс взяли свое.
Сон ей приснился странный. Она шла по сумрачному, практически непроходимому лесу. Продираясь сквозь кустарник и спотыкаясь о корявые корни, она пыталась найти тропу, которая выведет из бурелома. Во сне ей было очень страшно, ведь выбраться она не могла. Вдруг среди деревьев мелькнул чей-то силуэт – кто-то уверенно проходил мимо, видимо зная дорогу. Энджи ринулась за незнакомцем, споткнулась и упала.
– Помогите! – закричала она, боясь, что человек уйдет, а вместе с ним пропадет и надежда на спасение. Почему-то она была уверена, что незнакомец в лесу не несет ей угрозы.
Тот услышал крик, обернулся и направился к ней. Чем ближе он подходил, тем больше Энджи убеждалась в том, что это женщина, а точнее старуха. Она еще не видела лица, но уже была уверена, что это не кто иная, как Прасковья. Та, чье мертвое лицо она совсем недавно прикрыла простыней. От этой мысли Энджи стало спокойней, страх ушел. Подойдя ближе, старуха остановилась и протянула сухую, узловатую руку. На этот раз, глядя в скрытые в складках дряблой кожи глаза, девушка не увидела в них привычной неприязни. Прапрабабка смотрела вполне дружелюбно, и Энджи даже показалось, что она слегка улыбнулась.
– Вставай! – сказала Прасковья.
Голос показался девушке неожиданно приятным. Схватившись за предложенную руку, она поднялась на ноги.
– Иди за мной, я покажу тебе твой путь, – прапрабабка развернулась и скрылась в лесу.
Энджи поспешила за ней. Лес вроде бы не изменился, оставаясь все таким же сумрачным и непролазным, но, следуя за старухой, она заметила, что он как будто расступается перед ней, давая дорогу. Ветви суровых, крючковатых елей склонялись ниц; корни, норовившие до этого сделать ей подножку, покорно стелились по земле, делая путь беспрепятственным. И чем дальше они шли, тем эта странность становилась более очевидной. Но вот деревья стали реже, между ними стали попадаться полянки, освещенные солнечными лучами. Выйдя на одну из них, старуха остановилась.
– Вот твой путь, – показала она девушке на неизвестно откуда взявшуюся тропку. – Иди по ней и не оглядывайся.
– Спасибо, – от всего сердца поблагодарила спасительницу Энджи и, подняв глаза, остолбенела.
За время пути старая Прасковья каким-то чудом помолодела. Кожа на лице разгладилась и посветлела, мешки под глазами и дряблые складки исчезли, а серые глаза засияли звездами на теперь уже молодом и прекрасном лице. Энджи не могла поверить тому, что увидела, ведь из-под темного, старушечьего платка на нее смотрела она сама.
– Но как это возможно? – растерянно спросила девушка и проснулась.
Глава 5
Подскочив на постели, Энджи испуганно схватилась руками за лицо. Почувствовав под пальцами привычно гладкую и молодую кожу, облегченно вздохнула:
«Приснится же такое…»
За окном только-только начал разгораться рассвет, и Энджи, ворочаясь на старом матрасе, попыталась снова заснуть, но сон не шел. Прокрутившись два часа и полностью потеряв надежду выспаться, Энджи встала. Мать так и не появилась, видимо, она решила предоставить дочери самой разбираться с погребением Прасковьи.
Направляясь в Глухово и проходя мимо бесполезного «лендкрузера», Энджи остановилась. Открыв дверцу, залезла на водительское сидение, повернула ключ зажигания и услышала все тот же бессильный скрежет. Чуда не произошло – машина не заводилась. Эта хоть и ожидаемая, но столь неприятная неудача стала последней каплей, переполнившей чашу ее терпения.
Как это все несправедливо и нечестно! Ведь она столько времени терпела средневековый неустроенный быт, мирилась с равнодушием матери и неприкрытой неприязнью старухи, а все потому, что на что-то надеялась, чего-то ждала.
Сколько же человек может терпеть? И ведь никого рядом нет, кто мог бы поддержать, подставить плечо и решить, в конце концов, за нее все проблемы. Ведь так было всегда, она порхала по жизни, как бабочка, питаясь нектаром цветов, заботливо выращенных кем-то другим. А тут все навалилось сразу, и переложить этот груз не на кого. И все могло быть намного проще, если бы эта дурацкая навороченная тачка, за которую она отдала бешеные деньги, выполняла свое прямое предназначение, перемещаясь в пространстве. Так нет же, и эта железяка туда же!
От жалости к себе и острого чувства несправедливости глаза Энджи затуманили злые слезы, в душе поднялся такой гнев, что захотелось ломать все вокруг. Не в силах больше держать себя в руках, она яростно заколотила кулаками по рулю:
– Да заводись же ты, сволочь! – взревела она.
Вдруг слух уловил звук, прозвучавший для нее как хор небесных ангелов, – мотор «лендкрузера» мягко, ровно заурчал. Энджи изумленно прислушалась. Нет, ей не показалось – упрямая машина наконец завелась.
«Но как это возможно?» – удивилась она, ведь, колотя руками по рулю и по панели, она не касалась ключа зажигания.
Каким бы странным это ни казалось, но заработавший автомобиль мог теперь значительно облегчить ей жизнь. Издав торжествующий вопль, она захлопнула дверцу, развернула машину и поехала в Глухово. Настроение значительно улучшилось, ведь теперь путь к свободе был открыт.
Добравшись до деревни, Энджи медленно ехала по единственной и пустой улице.
«Куда все подевались?»
Если она не найдет подмоги, то что ей делать со старухой? Доехав до конца улицы и так и не встретив ни одной души, Энджи развернулась и поехала назад.
«Буду ездить здесь до тех пор, пока не встречу кого-нибудь, – закусила она губу, – Ведь не вымерли же они все тут».
Проезжая мимо одного, когда-то зеленого, дома, она заметила дрогнувшую в окне занавеску.
Захлопнув за собой дверцу, Энджи решительно направилась к дому, выдавшему притаившегося хозяина. Откинув петлю с калитки, она зашла во двор, поднялась на крыльцо и вежливо постучала в дверь. Открывать ей, по-видимому, никто не собирался. Девушка постучала еще раз, на этот раз посильнее:
– Эй, есть кто дома? – крикнула она.
На отчаянный зов никто не откликнулся.
«Да что с ними такое, – начала она злиться, – сидят как мыши в норах. Чего они боятся?»
Решив, что терять ей нечего, а поговорить с местными нужно, Энджи изо всех сил забарабанила кулаками в дверь:
– Я знаю, что вы дома! Открывайте!
На призыв упрямо не отвечали. Разозлившись не на шутку, Энджи схватилась за ручку и начала ее дергать туда-сюда. Что-то щелкнуло, дверь поддалась и приоткрылась. Девушка толкнула ее рукой и зашла внутрь.
– Эй, я в доме, выходите! – предупредила она хозяев о своем вторжении.
Осторожно ступая по скрипящему полу из старых еловых досок, Энджи медленно продвигалась вглубь. Встретить ее никто так и не вышел.
«Может, и правда никого нет, а я вломилась», – мелькнуло сомнение, но тут она услышала осторожный скрип из комнаты и решительно взялась за ручку. Дверь распахнулась, Энджи заглянула внутрь:
– Здравствуйте, изви… – начала она и запнулась на полуслове, глаза ее изумленно расширились, брови поползли вверх.
Глава 6
