скачать книгу бесплатно
– Энджи, – позвал ее Егорша, начавший собирать рассыпавшие дрова назад в поленницу, – она здесь.
– Слава богу! – обрадовалась девушка и, подбежав ближе, увидела безжизненное тельце собачки.
– Она мертва? – не могла поверить она своим глазам.
– Похоже, да, мне очень жаль, – ответил Егорша, – но я же тебе говорил, что, когда ты злишься, кто-то умирает.
– О нет, – разрыдалась Энджи, – Жужу…
Глава 14
Энджи положила последний камень на могилу собачки и развесила на молодой елочке разноцветные бантики и резиночки, которыми когда-то украшала свою любимицу.
– Прости меня, Жужу, – не могла она сдержать слез, – это я виновата. Обещаю, что больше подобного не допущу и буду держать себя в руках, столько, сколько смогу.
Егорша ее не беспокоил и, сидя на крыльце, терпеливо ждал, пока она простится. Когда Энджи вернулась и села рядом, он покосился на ее отстраненное лицо и тихо сказал:
– Тебе, наверное, нужно побыть одной. Я, пожалуй, схожу пока в Глухово, разузнаю, что да как, и скоро вернусь.
Энджи кивнула, но обернулась и с тревогой посмотрела ему в глаза:
– Ты точно вернешься? Не бросишь меня здесь одну? – голос ее прерывался, а глаза были полны слез.
У Егорши сердце сжалось от жалости: «Досталось же девчонке, врагу не пожелаешь».
– Не волнуйся, я вернусь. Надо разузнать, не затеяли ли наши чего-нибудь против тебя, и заодно переоденусь.
– Хорошо, иди, – опустила она голову.
Проводив Егоршу глазами, Энджи осталась на крыльце. Она чувствовала опустошение и чувство вины, ведь в гибели Жужу была виновата именно она.
«Прости меня, прости», – снова и снова повторяла девушка.
Через некоторое время она заставила себя встать и, зайдя в дом, толкнула дверь в комнату Прасковьи. Преодолевая внутреннее сопротивление, Энджи перешагнула через порог и зашла внутрь. В комнате было темно, занавешенное окно не пропускало ни лучика света. Запах трав, тлевших в ночь смерти ведьмы, до сих пор наполнял комнату. Он показался Энджи очень тяжелым, и, подойдя к окну, она откинула закрывавшее его старое покрывало. Несколько раз подергала за створку, пытаясь открыть, но та не поддавалась. Приглядевшись, она увидела, что та намертво приколочена к раме большущим гвоздем.
«Вот черт! – выругалась она – И как его вытащить?»
Обернувшись, она увидела в комнате полный разгром. Кто-то здесь от души похозяйничал и, судя по всему, был сильно не в духе. Матрас со смертного ложа Прасковьи был небрежно сброшен на пол, все дверцы и ящики шкафов и многочисленных полок распахнуты настежь, пол завален разбросанными впопыхах вещами, многие из которых были порваны или разбиты. Кто-то здесь что-то искал и при этом совсем не церемонился.
Энджи, ни секунды не сомневаясь, сразу же решила, что таинственный грабитель не кто иной, как ее мать.
«Что же ты искала? – задалась она вопросом, одновременно следуя обещанию, данному Жужу, и размеренно и глубоко дыша: вдох-выдох. – И нашла ли?»
Она подошла к старинному комоду и заглянула в верхний выдвинутый ящик. Все в нем было перевернуто нетерпеливой рукой. Внимание Энджи привлекла старинная, довольно большая деревянная шкатулка с витиеватой резьбой. Взяв ее в руки, она погладила пальцем лакированное, потемневшее от времени дерево.
– Умели же раньше делать, – воскликнула Энджи, отдавая дань восхищения мастеру, когда-то сотворившему это чудо, – интересно, что в ней? Да она с замком…
Судя по свежим царапинам и сколам, мать пыталась открыть шкатулку без ключа, и ей это удалось. Подняв крышку, Энджи убедилась, что шкатулка пуста, и лишь на самом дне, прижавшись к стенке, одиноко поблескивала тоненькая золотая цепочка, не замеченная Валентиной в спешке.
Девушка взяла цепочку в руку и, увидев на защелке выпуклые циферки, попыталась определить пробу. Приглядевшись, разглядела число 56 и какие-то инициалы.
– Ого, да ей как минимум лет сто, – восхищенно воскликнула она, разглядывая изящное изделие.
Сунув добычу в карман джинсов, Энджи продолжила поиски, надеясь обнаружить «книгу рецептов» Прасковьи, но, сколько она ни искала, заветной книги или тетради так и не обнаружила. Скорей всего, даже если она и существовала, мать опередила ее и забрала себе.
Закончив обыск и не найдя ничего хоть сколько-нибудь полезного, Энджи вышла и села на крыльцо:
– Бедный Егор, не судьба тебе, видно, покинуть Глухово, – вздохнула она. – Какой ужасный день: смерть Жужу, пропажа машины, обман матери, и чем дальше, тем только хуже. Нужно уезжать отсюда, не на тачке, так на поезде. Деньги у меня есть, куплю билет в двухместное купе – и подальше от всего этого кошмара. А этот дар мне не нужен, пройду курс подавления гнева и буду жить как раньше.
От мысли о том, что она сможет жить привычной жизнью и выкинуть из головы все эти проблемы и ведьминские штучки, Энджи немного приободрилась:
«И правда, чего я гружусь? К черту этот проклятый дар!»
Приняв решение, она почувствовала, что на душе стало значительно легче. Чтобы не терять времени даром, Энджи решила собрать вещи, чтобы быть полностью готовой к отъезду.
Насвистывая веселую песенку, девушка зашла в свою комнату и, вытянув чемодан из-под кровати, начала складывать в него вещи. Оглядевшись и убедившись, что ничего не забыла, она застегнула молнии и поставила его у порога.
«Отлично», – резюмировала она и, взяв сумку в руки, решила прикинуть, сколько же у нее с собой наличных, ведь банковские карты не примут в автобусе, который повезет ее из Глухово, да и на станции вряд ли удастся купить билет до Москвы по безналу.
Энджи искала свой довольно внушительный розовый со стразами кошелек. Он был набит кредитками, скидочными картами и всякой ерундой, но какое-то количество наличных там тоже должно быть. Но найти его так и не смогла.
– Как я ненавижу эти женские сумки, это просто бермудский треугольник какой-то, никогда не найдешь, что нужно, – ворчала она, вытряхивая содержимое на стол.
Из довольно объемистой женской сумки вывалилась куча самых разных нужных и не очень вещей: пара упаковок бумажных платочков, упаковка «Тампаксов», пара тюбиков помады, тушь для ресниц, куча старых чеков и не поместившихся в кошелек дисконтных карт, записная книжка, пудреница, тональный крем, пара презервативов, тест на беременность и много чего еще, но кошелька не было.
– Так, – начала закипать Энджи, уже догадываясь, что кошелька она не найдет. – Стоп, – побелела она лицом, – а где мой паспорт и права с документами на машину?
Она яростно потрясла сумку, из которой нехотя вывалилась задержавшаяся там упаковка мятной жвачки, но ни документов, ни кошелька не увидела. Проверив рукой все закоулки пустой сумки, Энджи отшвырнула ее в сторону.
– Нет, но это уже чересчур, – чуть не плакала она, – мать меня решила здесь похоронить?
Обида, злость накатили на нее волной, и, чувствуя знакомые эмоции, она была уже почти готова отдаться им в полной мере, но вспомнила про Жужу.
– Нет, Энджи, дыши, – сказала она себе и послушно задышала: вдох-выдох.
Ярость понемногу ушла, осталась обида и боль от предательства и равнодушия матери.
– Зачем ты так со мной, мама! Я же не виновата, – упала она на свою клочковатую постель и разрыдалась.
Сколько она так проплакала, неизвестно. Когда слезы кончились, Энджи незаметно заснула и проспала пару часов. Разбудил ее голос Егорши:
– Энджи, ты где?
Открыв глаза, девушка не сразу вспомнила, где она, но уже через минуту вскочила на ноги и выбежала на крыльцо:
– Я здесь! – крикнула она и удивленно застыла: – Егорша, это ты?
Глава 15
– Ну да, я, – смущенно улыбаясь, ответил довольно симпатичный мужчина лет тридцати.
Внешне сейчас Егорша ничем не напоминал того бомжеватого вида пройдоху, который не так давно ушел в Глухово. Единственное, что у них было общего, – это чернеющий фингал под левым глазом. На вымытом до блеска лице он стал еще заметней. В остальном это были абсолютно разные люди. Конечно, джинсы и рубашка – не смокинг, но это было уже намного лучше тех грязных обносков, в которых Егорша щеголял при первом знакомстве. Отросшие волосы, конечно, не мешало бы немного подстричь, но блестящие пряди, черные как вороново крыло, уже мало походили на то гнездо, что до этого было у него на голове. Начисто выбритое лицо, несмотря на небольшую одутловатость, являло миру хорошей лепки подбородок, ярко выраженные скулы, брови вразлет и пока единственный, но яркий, откровенно синий, глаз в опушке длиннющих черных ресниц.
– Ты, оказывается, ничего. Брюнет с голубыми глазами, точнее с одним, – не скрывая искреннего удивления, протянула девушка.
– Ну да, – расцвел улыбкой тот, – решил привести себя немного в порядок, а то ты все обниматься лезешь, а мне как-то неловко.
Энджи была бы и рада улыбнуться шутке приятеля, но, вспомнив о новом вероломстве матери, она лишь грустно кивнула.
– Похоже, я здесь застряла навсегда, – опускаясь на крыльцо, глухо произнесла она.
– Не расстраивайся, – попытался приободрить девушку Егорша, но голос его звучал не очень убедительно.
Энджи горько усмехнулась:
– Ты не все новости знаешь, мать не только украла мою машину, она еще забрала все мои деньги и документы, даже паспорт.
У него удивленно полезли брови вверх.
– Она перерыла весь дом, – монотонно продолжила Энджи доклад, – в комнате Прасковьи все перевернуто, вероятно, она тоже искала «книгу рецептов». Вот только не знаю, нашла или нет. Мне осталось только это, и то потому, что она в спешке ее не заметила.
Энджи достала из кармана золотую цепочку и показала Егорше:
– Как ты думаешь, кто-нибудь в Глухово сможет ее купить, чтобы на билет до Москвы хватило? Хотя без паспорта какой я куплю билет… – Глаза девушки снова начали наполняться слезами.
– Тихо, тихо, не плачь, – приобнял ее за плечи Егорша. После своего преображения, он явно чувствовал себя более уверенно. – Можно посмотреть?
Энджи отдала ему цепочку.
– Значит, вот что осталось от знаменитого «золота ведьмы», – задумчиво протянул он, разглядывая трофей.
– Что за «золото ведьмы»?
– Когда люди сильно болели и надежды на врачей не оставалось, они обращались за помощью к Прасковье. Она ведь была отличной знахаркой и многим помогла, но, как ты понимаешь, небескорыстно. За свое лечение она брала только золотом, бумажных денег не признавала. Представляешь, сколько у нее накопилось за ее длинную жизнь таких цепочек, колечек и крестиков? А ты только это нашла?
– Да, – вздохнула она, – мать все выгребла, а ее, наверное, в спешке не заметила. А шкатулка и вправду была немаленькая.
– И книги, значит, нет? – решил уточнить Егорша, хотя ответ был и так понятен.
– Нет, – обреченно кивнула Энджи, – я, похоже, тут застряла, как и ты.
– М-да, – протянул он, но, судя по тону, эта новость не так сильно его расстроила, как ее.
– А ты что узнал, есть новости? – обернулась она к нему.
– Есть, – вздохнул он, – но порадовать мне тебя особо нечем.
– Я на это здесь уже и не рассчитываю, – горько усмехнулась девушка, – но все же?
Егорша снова вздохнул и начал:
– Боюсь, моя новость будет покруче. – Он исподтишка на нее взглянул и, увидев испуганные глаза, решил не тянуть: – Короче, твоя матушка была в Глухово, приехала на машине и почти час пробыла у Прокопия.
– У Прокопия? – удивилась Энджи, – Ты сам ее видел?
– Нет, когда я добрался до Глухово, ее уже и след простыл.
– Интересно, что ей от него понадобилось, а ты с Прокопием говорил?
– Нет, я хотел, но… – Егорша замялся.
– Что «но»?
– Это было уже невозможно, он умер.
– Что? – Энджи была потрясена.
– Почему тебя это так удивляет? Ему было немало лет, так что ничего странного в этом нет.
– Но, – она замялась, – поговорил с матерью и сразу умер? Тебе это кажется совпадением?
– Я понимаю, что ты думаешь, но она его не убивала, – уверенно ответил он.
– Откуда ты знаешь? – горячо возразила Энджи. – После ее последних выходок я уже ничему не удивлюсь.
– Когда она уехала, он был еще жив. Бабка Макариха находилась у него все это время, она мне все и рассказала. Да и твоей матери его убивать ни к чему, – ответил Егорша, – она к нему приходила по другому вопросу.
– По какому?
Он замялся, не зная, как преподнести эту новость.
– Говори! – потребовала Энджи.
– Она хотела узнать, где найти Шевчуков.
– Шевчуков? – удивилась она. – Но зачем ей Шевчуки?
Егорша молчал и лишь не отрываясь смотрел ей в глаза, видимо, ожидая, пока она сама догадается.
– Ты хочешь сказать, что она хочет купить ярчука?
Ему было больно на нее смотреть, столько разочарований и боли не каждому дается испытать за такой короткий промежуток времени.
– Боже! – вскочила Энджи и, еще не веря до конца в то, что ей открылось, с надеждой спросила:
– Как ты думаешь, зачем ей ярчук? Ведь не для того, чтобы… – она запнулась, не в силах продолжать.
Егорша молчал, он лишь опустил глаза и отвернулся. Энджи нервно сглотнула и все же решилась озвучить свою мысль:
