Энциклопедия наших жизней: семейная сага. Созидание. 1960 год

Пятиэлементная задача уже с трудом реализовывалась на этой машине. А для практики в то время необходимо было считать шестиэлементную, чтобы не проводить работы на ЭВМ БЭСМ-1. А БПЖ требовал и большего. БПЖ – Борис Петрович Жуков. Но сокращённо все его называли – БПЖ.

И у Беляева Т. Ф., и у Кунцева М. Г. постановки задач были не вполне удачными для реализации их на ЭВМ.

Наконец, была поставлена задача, сформулированная Юрьевым, но не сумевшим её правильно записать – это была задача о подборе навески воспламенителя (что было темой его последующей диссертации). Но математически правильно он её не сформулировал, и, вероятно, не учёл каких-то физико-химических процессов, что не всегда позволяло правильно подобрать навеску. Это удалось, сделать Р.Е. Соркину, пришедшему в институт в 1959 году. С приходом в лабораторию Соркина Р. Е., в 1959 году резко увеличилось число задач. Наша тихоходная машина начала работать в две, а потом и в три смены.

Соркин Р. Е. составил систему уравнений, решение которой позволило с приемлемой точностью подбирать навеску воспламенителя (марку пороха и вес) для любого заряда РДТТ. Именно, с решения этой задачи и началось освоение электронно-вычислительной машины у нас в НИИ. А институт получил постоянного постановщика всё усложняющихся задач.

Приход Соркина означал огромный сдвиг в поставленных проблемах. Хотя Р.Е. Соркин в то время говорил, что он быстрее и точнее просчитает один – два варианта, чем мы это сделаем на ЭВМ, но для расчёта многочисленных вариантов – без ЭВМ не обойтись (это утверждение он часто демонстрировал, когда возникали какие-то спорные моменты при отработке конкретных изделий).

Саша Смирнов вспоминает: – «В 1959 году в нашу лабораторию № 18 был принят на работу старшим научным сотрудником Р.Е. Соркин.

Вхожу в машинный зал, а за столом в углу сидит уже немолодой мужчина и что-то пишет на листках бумаги, не обращая внимания на стоящий в зале довольно-таки большой шум от работающей вентиляции. Тогда мы не знали, что это тот человек, который вскоре будет направлять, и определять нашу жизнь и не только нашу, но и постепенно повернёт институт лицом к математическому моделированию процессов и явлений, к всемерному использованию вычислительной техники в практике своей работы».

Часть 3

Рувим Евелевич Соркин

Упомянув имя Соркина Р. Е., и вспоминая всё, что связано с ним, хочется в моём повествовании уделить ему особое место.

Водной из наших книг под названием «СОЗИДАНИЕ – 1963 год» я посвятил Рувиму Евеличу большой раздел, а здесь просто приведу свою статью, которую я, по просьбе редакторов, подготовил для включения в книгу о Р.Е. Соркине.

К сожалению, по непонятной для меня причине, представленный мной материал был включён в книгу – «О ЖИЗНИ И НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ Р. Е. СОРКИНА» в сокращённом виде. Здесь же я привожу свою статью полностью. Кроме статьи в книге о Соркине есть две фотографии, на которых рядом с Рувимом Евеличем находимся – Я, Лёша Липанов и Фоменко Валентин Николаевич.

На фотографии слева направо: Соркин Р. Е, я (Дудко В. А.), Липанов А. М. и Фоменко В. Н.

На фотографии слева на право: Р.Е. Соркин, я (Дудко В. А.), К.А. Быкова и Фоменко В. Н.

МОЯ СТАТЬЯ, КОТОРУЮ Я НАПИСАЛ ДЛЯ ВКЛЮЧЕНИЯ В КНИГУ О СОРКИНЕ…

«Время распорядилось так, что сегодня, вспоминая нашего Учителя, мы – его ученики, уже сами убелённые сединой, приносим ему слова восхищения и благодарности.

Лично я Р.Е. Соркину обязан очень многим. Так уж получилось, что мы жили в одном доме, и на работе наши кабинеты были рядом. Поэтому чувство дружеской опеки, необходимой поддержки и помощи в любую минуту я ощущал постоянно.

Дом, в котором мы жили, стоял параллельно основному зданию предприятия. Дом славился тем, что в нём жили многие руководители и ведущие специалисты нашего института. Соркин Р. Е. тоже жил в этом доме. Из окон нашей комнаты, поздно ночью в одном из редко освещённых окон второго этажа предприятия, можно было увидеть силуэт Р.Е. Соркина, работающего за своим столом. И я также, в период написания кандидатской работы, а позднее и докторской, тоже просиживал в своём кабинете почти до рассвета.

Р.Е. Соркин был руководителем моих научных работ, и поэтому, я мог в любое время обратиться к нему за советом и помощью. Не было случая, чтобы он отказал мне в этом, сославшись на занятость.

Непосредственное влияние Рувима Евелевича лично сказалось на моей судьбе. Во многом я брал пример с него. Он был необычайной трудоспособности. Когда бы не заглянул в его кабинет, можно было увидеть его или склонившегося над записями, либо что-то объясняющего специалистам, сидящим вокруг его стола. Кроме того, Рувим Евелевич не отдыхал и дома, так как каждое утро приносил с собой исписанные листы с набросками мыслей или готовые выкладки своих идей, которых у него было так много, что он их еле успевал записывать. Почерк у него был, мало сказать – плохой, он был трудночитаемым. Поэтому каждое утро в его кабинет приходила Калерия Андреевна Быкова, и, сидя рядом с шефом, переписывала с его текстов всё начисто. Он, обсуждая с ней написанное, попутно корректировал и уточнял записи. Я тоже заходил почти каждый день к нему в кабинет, чтобы получить задание на программирование, или на проведение расчётов на ЭВМ. Поскольку задания рождались по ходу обработки его черновых записей, я невольно присутствовал при процессе логического мышления великого ума учёного с большой буквы. Причём, всё это происходило без какого-либо пафоса, просто лилась мысль. Попутно были рассуждения, казалось бы, не совсем по теме, а потом – вывод. И этот вывод каждый день был маленьким открытием, продвигающим вперёд науку по теории внутренней баллистики РДТТ.

В то же время Соркин так просто вёл себя с нами, молодыми специалистами и руководителями, что порой мы не чувствовали, да в то время и не осознавали, что рядом с нами Учёный, Учитель, Человек ХХ – го века с большой буквы.

Я проработал на предприятии почти 18 лет. Из них 10 лет непосредственно под руководством Р.Е. Соркина, и пять лет – рядом с ним, когда он ушёл с должности начальника отдела, освободившись от административной работы, посвятив всё своё время научной деятельности. Опыт, который я получил, работая под руководством Р.Е. Соркина, позволил мне, молодому специалисту, вскоре стать начальником лаборатории, защитить кандидатскую диссертацию, подготовить докторскую, и, в дальнейшем, после ухода из института, стать директором Всероссийского проектно-технологического объединения по внедрению АСУ, а последние 10 лет моей рабочей деятельности – заведующим кафедрой, а затем проректором по учебной работе.

Почти с первых дней моя работа на предприятии была связана с вычислительной техникой. В 1959 году была сдана в эксплуатацию ЭВМ Урал-1.Поскольку эта машина была первой, специалисты предприятия не были готовы к её использованию. Машина простаивала. Только с приходом Соркина Р. Е. на предприятии стали ставиться и решаться на базе ЭВМ задачи, соответствующие профилю института.

Вскоре машинного времени «Урал-1» не стало хватать, и мы вынуждены были арендовать машинное время на ЭВМ «М-20» в ЦАГИ г. Жуковского.

Жизнь ставила предприятие перед необходимостью применять математическое моделирование процессов и явлений. И надо отдать должное, что Р.Е. Соркин был не только генератором этих идей, но и горячим сторонником внедрения их во многих подразделениях института и завода. Это поставило лабораторию программирования перед необходимостью проведения работ по отработке вариантов типовых задач по десяти направлениям.

С этой целью мы выпустили каталог задач, решаемых на ЭВМ. Это позволило заинтересовать многие подразделения института в возможности использования ЭВМ в своей повседневной работе. При поддержке Р.Е. Соркина удалось организовать работу операторов по подготовке и решению вариантов задач за пультом ЭВМ в три смены. Для этого мне пришлось разработать и ввести в действие нормативы на все виды работ операторов, которых к середине 70-х годов было уже более 25 человек. В результате это вылилось в то, что мы в течение ряда лет решали более 10 000 вариантов типовых задач в год.

По предложению Р.Е. Соркина 6 января 1962 года в институте был создан расчётно-теоретический отдел в составе трёх лабораторий.

После ЭВМ «УРАЛ-1» в институте были последовательно введены в эксплуатацию ЭВМ всех поколений (М-20, М-220, М-222, БЭСМ-6, ЕС-1020, АССВТ).

В дальнейшем, на базе ЭВМ разрабатывались, и внедрялись: САПР (система автоматизированного проектирования) РДТТ, АСУП (система автоматизированного управления предприятием), система подготовки управляющих программ для станков с ЧПУ (числовым программным управлением), система СПУ (сетевого планирования и управления) изготовления изделий, а также для строительства и некоторые другие.

Одними из первых в отрасли, на ещё не совершенной технике, мы осуществляли передачу информации по каналам связи, разработали, и внедрили систему «жесткого» диалога человек – машина.

В коротких перерывах во время работы, Рувим Евелевич много курил и, для разрядки, рассказывал нам анекдоты. Рассказывал он анекдоты обычно про евреев, смачно, и с таким юмором, что не смеяться было просто нельзя. Рассказывал также о начале войны, когда он работал в Москве в ГРАУ, и о нехватке порохов для патронов и снарядов, о встречах тогда с Н.С. Хрущёвым бывшим тогда первым секретарём МГК. Он часто рассказывал нам что-нибудь трогательное о своих детях. Рувим Евелевич беззаветно любил своих детей и жену.

Мария Андреевна была очень красивой женщиной. Всегда спокойная, рано поседевшая, она всегда светилась какой-то необыкновенной добротой и вниманием. Можно с уверенностью утверждать, что на протяжении всей жизни, она была не только хранительницей семейного очага, но и верным, всё понимающим другом Рувима Евеливича.

Конечно, все эти продолжительные беседы и обсуждения разных проблем в кабинете Р.Е. Соркина не прошли для меня бесследно. Освоение вычислительной техники и программирование не стали для меня единственной целью в работе. Они, как бы заняли второстепенную, обеспечивающую часть проблемы.

А основным двигателем моих мыслей и идей стала цель – реализовать на базе ЭВМ решение задач, чаще всего не стандартных и не традиционных, в разных областях науки и техники, которые развивались, и реализовывались в институте с помощью Р.Е. Соркина и других учёных института.

Рувим Евелевич посоветовал мне заняться одной из практических проблем, которой я буквально заболел. Была проблема определения газоприхода проектируемого заряда, сводящаяся к задаче определения поверхности горения заряда твёрдого топлива в зависимости от свода. При постоянной по объёму скорости горения эта задача превращалась в задачу перемещения отрезков прямых и дуг окружностей, т. е. в обычную задачу геометрии. Я увлёкся этой проблемой, и стал разрабатывать методику расчёта для ЭВМ, для частного случая осесимметричного заряда.

В постановке этой задачи участвовала Н.А. Иванова, а также программист – В.Н. Таламанова (Ларионова), которая составила программу, и совершенствовала её более 10 лет. Практически ей удалось сделать такую программу, один вариант которой решался на ЭВМ БЭСМ-6 менее одной секунды, что впоследствии дало возможность использовать её в системе автоматизированного проектирования. Программа стала типовой, и многие отработчики широко использовали её при проектировании зарядов. Однако, для общего случая произвольной формы заряда (щелевого, звёздообразного и других) единого решения найти нам не удалось, и мы в этих случаях использовали наработки АНИИХТ – метод случайного поиска. К сожалению, он требовал много машинного времени (от нескольких минут до нескольких часов), да и точность была не высокой. Надо отметить, что любое изменение скорости горения по объёму заряда, ставило нас перед необходимостью переходить к зарядам общего вида.

Нам удалось разработать методику расчёта зарядов общего вида с переменной скоростью горения – метод разгорающихся сфер (или эллипсов), который требовал затрат огромного количества машинного времени. Все эти проблемы нашли своё отражение в выпущенной мной монографии. Она же легла в основу докторской диссертации, научным руководителем которой был Р.Е. Соркин.

Диссертацию я написал, но не защитил в связи с переходом на другую работу.

Р.Е. Соркин всячески поддерживал молодых специалистов, помогал им не только советами, но реально учил их работать, и жить по справедливости. Со многими из нас он находил время и проводил «душеспасительные» беседы. Я думаю, многим это пошло на пользу. Человек не может жить вне общества, вне коллектива. Р.Е. Соркин был не только руководителем огромного коллектива, но и основным стержнем, мозгом его, вечным двигателем. Хотелось бы назвать основных его сподвижников и помощников. Рядом с Р.Е. Соркиным работало много руководителей среднего звена: В. А. АКСЕЛЬРОД, А. М. ЛИПАНОВ, В. А. ГАМИЙ, В. Н. ФОМЕНКО, В. Н. КОВАЛЁВ, и другие. Р.Е. Соркин вырастил большую плеяду учеников. Он также заботился и о подрастающем поколении. Он поддержал нас в намерении открыть в школе № 32 класс по подготовке вычислителей-программистов, в котором преподавали наши сотрудники: В.Н. Бойко, Б.Н. Норель, В.В. Урядова. Выпускники затем легко поступали в ВУЗы, а некоторые вернулись после окончания к нам, как, например, Н.И. Малашина, ставшая отличным программистом.

В той большой работе, которую под руководством Р. Е. СОРКИНА выполняла моя лаборатория, мне помогали руководители групп: В. Т. ИВАНЬКОВА, которая была моим заместителем, Н. А. ИВАНОВА, Г. М. УСОВА, Э. Д. СОЛОВЬЁВ, В. А. ШАВРИН, бригадир операторов В. А. ДМИТРОВА, старшие инженеры и инженеры: В. П. АНДРЕЕВА, Н. П. ИВАНОВА, М. В. ТЕРЕНТЬЕВА, В. И. ЛАРИОНОВА, Л. П. КАРМАНОВА, Е. Н. НИКИТИНА, В. А. ЧЕКАЛИНА, Л. А. КОЗЛОВСКАЯ, Н. С. ЧАПЦОВА, Л. И. ФИРСОВА, Г. В. ВОРОНКОВА и многие другие (всего около 100 человек).

В нашей работе нам всегда помогали сотрудники соседней лаборатории:

А. В. СМИРНОВ, Р. Н. ГАЙНАНОВ, Н. С. НИКИТНИКОВ и другие.

Оглядываясь назад, оценивая выполненную нами всеми огромную работу, мы все вспоминаем Рувима Евеливича Соркина с огромной любовью и благодарностью.

Ну, вот, так неожиданно получилось, что, вспомнив Р.Е. Соркина, пришлось перечислить основные моменты моей работы и нашей общей деятельности. Но иначе и нельзя, потому что в каждой толике нашего труда, и маленьких или больших достижений – Рувим Евеливич присутствовал своей наукой, дружбой, помощью, участием и заботой. Я думаю, что вправе сказать от имени всего нашего коллектива – МЫ ЧТИМ ПАМЯТЬ НАШЕГО УЧИТЕЛЯ, УЧИТЕЛЯ С БОЛЬШОЙ БУКВЫ!»…

Книга о Соркине Р. Е. вышла в 2007 году. Поэтому в моей статье, которую я готовил для включения в эту книгу – упоминаются события, касающиеся моей работы в НИХТИ – в разные года. Получилось, что мы убежали «вперёд паровоза», упоминая о событиях, которые произошли позже 1960-года. Но в статье о них упомянуто кратко, а в последующих книгах «СОЗИДАНИЕ» будут подробные поэтапные шаги нашего освоения советских электронных вычислительных машин и решения на них сложнейших задач – от СПУ до САПРА…

А в этом году для меня лично произошло важное событие – по совету Рувима Евеливича Соркина я поступил в аспирантуру.

У меня сохранилась характеристика, на которой стоят подписи треугольника отдела. Почему-то был подписан рукописный текст характеристики, который потом остался у меня. Официальные документы, поданные в аспирантуру вместе с моим заявлением, конечно были представлены в напечатанном виде.

Часть 4

Александр Семёнович Бакаев и Шарашка

Александр Семёнович Бакаев

Начать рассказ о деятельности коллектива, в котором я проработал 18 лет, надо с истории предприятия, куда я пришел молодым специалистом.

Работая, где бы то ни было – нельзя не поинтересоваться тем, что было здесь до тебя и что будет после тебя, когда ты вложишь в будущее этого предприятия свои знания и усилия…

Вот и я постепенно знакомился с людьми, работающими рядом со мной – учёными и специалистами своего дела и ветеранами института, где они проработали почти всю свою жизнь.

История института оказалась такой захватывающе интересной, а люди, создававшие эту историю – самоотверженными героями советской эпохи.

Ну, и, конечно, мне было интересно глубже влезть в суть проблем, которые стояли перед институтом, узнать о разработках и задачах предприятиях. Без этого невозможно было бы заниматься внедрением вычислительной техники в разработки и проектирование РДТТ (ракетных двигателей на твёрдом топливе).

Среди корифеев – разработчиков порохов, в первую очередь, конечно, нужно отдать долг уважения – учёному и очень хорошему человеку с трудной судьбой – Александру Сергеевичу Бакаеву.

Всё начиналось с опытно-исследовательского завода № 512 (ОИЗ-512), на базе которого впоследствии вырос крупный научный центр пороховой промышленности.

Посёлок Дзержинский, расположенный в ближнем Подмосковье известен знаменитым Угрешским монастырём, в котором долгие годы располагалась колония имени Дзержинского.

Трудовая коммуна № 2 имени Дзержинского создала производственную базу, которая включала пять заводов: электрощитовой, вентиляторный, радиоаппаратуры, музыкальных инструментов и станкостроительный. Все эти заводы находились тогда на сегодняшней территории института.

В 1940 году вышло Постановление правительства о передаче производственной базы трудкоммунны посёлка им. Дзержинского Наркомату боеприпасов для организации производства корпусов снарядов и их снаряжения.

В ПРИКАЗЕ говорилось…

«В связи с окончанием опытных и экспериментальных работ на заводе № 98, проводимых специалистами 4-го спецотдела НКВД СССР, и необходимостью проведения новых разработок в области нитроглицериновых порохов начальнику 3-го ГУ Наркомата боеприпасов организовать по согласованию с руководством 4-го спецотдела НКВД на заводе № 512 Особое техническое бюро в составе специалистов 4-го спецотдела НКВД и работников НКБ».

В архиве сайта «Энциклопедия Угреши» хранится книга Б.К. Громцева – «Организация и развитие завода 512». arhiv/zavod-512.rar и не только об этом…

Борис Константинович Громцев, написавший книгу о заводе 512 – один из крупнейших учёных специалистов в области технической химии, химической технологии, оборудования и управления технологических процессов.

В НИХТИ проработал всю свою жизнь: начальником смены, начальником цеха, Парторгом и затем – первым заместителем Генерального директора – главным инженером. В этой должности он находился 28 лет.

Есть книга «О прошлом», где также много воспоминаний об истории и значении работ, выполняемых в Особом техническом бюро.

Книга – «О прошлом» есть и у меня дома.

Многие материалы об истории завода 512 и другие, хранящиеся в Энциклопедии Угреши, с которыми мы знакомим Вас – подготовлены Л.А. Гавриловой.

Трудовая коммуна № 2 имени Дзержинского создала производственную базу, которая включала пять заводов: электрощитовой, вентиляторный, радиоаппаратуры, музыкальных инструментов и станкостроительный.

На созданной базе Наркомат боеприпасов создал завод 512 по выпуску осколочных и зажигательных снарядов и взрывателей к 23-мм авиационной автоматической пушке. Первая опытная партия корпусов была изготовлена в мае 1941 года.

Все перечисленные заводы находились на территории нашего института. И только Станкоинструментальный завод располагался на территории 1-го завода (Опытный завод химического машиностроения – ОЗХМ).

По решению ГКО к 20 февраля основное оборудование и личный состав были эвакуированы в Новосибирск.

Для эксплуатации оставшегося энергохозяйства и управления коммунальными службами был создан филиал завода 512.

25 декабря 1941 года принимается решение ГКО № 1060 о плане производства снарядов М-8 и М-13 на базе московских предприятий с началом их выпуска в 1 квартале 1942 года.

Наркомат боеприпасов обязывает завод 512 организовать производство зарядов к снаряду М-13 на базе оставшихся мощностей завода 512.

Уже 15 декабря на завод пришли первые специалисты А.И. Старостин, В.О. Морозов и С.А. Мекалина.

15 января 1942 года филиал завода 512 переименован в завод 512 и ему установлен производственный план по выпуску зарядов к РСЗО М-13 и минометам 82-мм и 120-мм с использованием устаревших порохов.

По распоряжениям СНК СССР и НКБ на заводе 512 к 15 сентября 1942 года должно быть создано производство зарядов из пороховой массы собственного изготовления.

Для формования зарядов впервые в мире предусматривалось использование шнек-прессов, разработка которых производилась репрессированными специалистами А.С. Бакаевым, А.Э. Спориусом, Б.И. Пашковым, Ф.М. Хритининым и др.

6 марта 1943 года были получены первые шашки М-13 из пороховой массы собственного производства.

Особое значение в судьбе завода 512 имеет Постановление правительства № 6261 от 28 июля 1944 года о реорганизации завода 512 в опытно-исследовательский завод по развитию и внедрению на заводах отрасли шнековой технологии производства баллиститных порохов.

На заводе расширяются работы по совершенствованию шнек-прессов, по выбору рационального способа сушки порохового полуфабриката, по созданию полунепрерывного, а затем и непрерывного процесса изготовления пороховой массы. Начинаются исследования по разработке новых рецептур порохов. Большую роль в проведении опытных работ сыграли специалисты Особого бюро, переведенного с завода 98 в июле 1943 года.

В 1943 году был запущено первое в стране производство баллиститных порохов по непрерывной технологии.

Разработкой нового оборудования для изготовления пороховых зарядов занимались репрессированные специалисты различных особых технических бюро (ОТБ) совместно с вольнонаёмными специалистами.

Пуск оборудования сопровождался многочисленными авариями.

Но уже в мае начался выпуск зарядов.

За время работы ОТБ–12 и завода 512 самыми крупными были две аварии.

Первая ария произошла на фазе приготовления пороховой массы.

Разрабатывались дозаторы для полузаводской установки непрерывной «варки» пороховой массы. И вот, во время модернизации способа изготовления пороховой массы, 3 мая 1945 года при монтаже нового оборудования в мастерской «варки» цеха № 4 произошел взрыв.

При взрыве погиб вольнонаемный слесарь И.Д. Прокофьев. Тяжело пострадала Н.К. Воловинская, Б.И. Пашков и А.А. Гоголин. Многие получили тяжелые травмы.

Вторая авария произошла в химической лаборатории. Здесь пострадали В.М. Леонов и С.В. Волков, а лаборантка Аня – погибла.

Н.К. Воловинская была не только ранена, но и – контужена. Она провела 8 месяцев в больнице, около четырёх – на амбулаторном лечении, и, как следствие – инвалидность.

Она вспоминает…

"На работу вышла весной 1946 года и начала заниматься научной работой под руководством Б.И. Пашкова и профессора А.С. Бакаева в цехе № 4, где сотрудниками ОТБ производились испытания аппаратов непрерывного изготовления пороховой массы. В мои функции входило дежурство и наблюдение за работой аппаратов, и, главным образом, – дозаторов нитроглицирина.

Испытания проводились круглосуточно, иногда, в течении недели. Прямо в цех нам приносили еду. Работа была и опасна и вредна, дежурили не менее 12 часов, так как к работе допускались только инженеры, а нас было всего – трое: Б.И. Пашков, В.И. Карькина и я.

В 1946 году испытания полузаводской установки «варки» пороховой массы были практически успешно завершены.

Основные разработчики – А.С. Бакаев, Б.И. Пашков и некоторые другие заключенные – специалисты были освобождены и удостоины Государственной премии."

За время войны заводом обеспечен выпуск и поставка на фронт 500 тысяч зарядов к реактивным снарядам и 29300 тысяч минометных зарядов. Завод выполнил ряд важных научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, но скудость материальной базы не позволяла обеспечить необходимые темпы работ. Встал вопрос о создании на базе Опытного завода 512 научно-исследовательского института.

Часто повторяется фраза – «Специалисты, приехавшие из Особого бюро завода № 98…».

Почему Особого?

История Пермского порохового завод № 98 имени С.М. Кирова началась в 1934 г. с выпуска взрывчатки для горнорудных работ.