Полночь: 12:09

Он отпустил мою голову и пошел вниз по лестнице в сторону кабинета.

Я остался лежать. Боль разливалась по моей спине и ногам. Меня никогда никто не бил, и сейчас помимо физической боли, на меня накатилось понимание того, что я – ничтожество. Я не смог дать отпор. Я ничего не решаю в этой жизни.

Внизу снова послышались хрипящие стоны и крики. Отряхнув руки от осколков, я закрыл уши. Сжавшись в комок, я так и остался лежать на лестнице смотря на фотографию, которой отец меня бил. Рамка высыпалась полностью, осталось только рваное фото, на котором мы втроем: мама, я и отец стояли на опушке леса, под лучами солнца. Мне было лет пять. Тогда, у нас еще все было хорошо. Тогда мы были семьей.

Месяц спустя отец прислал мне mail. Как и обещал, он нашел какие-то дурацкие парикмахерские курсы. Конечно, я не собирался стричь людей, но пойти против отца пока не решался.

И вот, я, семнадцатилетний лоб, сидел на курсах в окружении десятка девчонок. Они бросали на меня заинтересованные взгляды. Может быть курсы были не такой уж и плохой идеей, решил я и ухмыльнулся.

В начале второй пары, можно сказать, повезло – одна из девчонок начала мне строить глазки и бросать записки. Выглядела она как глупая малолетка, но вот ее подруга была очень даже хорошенькой.

Я согласился пойти прогуляться с ними, что уже было для меня непривычным делом. В школе для богатых детишек у меня не было друзей, я не хотел общаться ни с кем из этих зазнаек, однако сейчас делал исключение для какой–то бомжеватого вида выскочке.

Вернувшись в общежитие, я бросил сумку на пол, достал из-под кровати старый потрепанный чемодан, который принадлежал моему дедушке. Дед был человеком слова – крепкий и надёжный как скала. Если у моих сверстников и были кумиры, то это были звёзды, артисты и певцы. Моим кумиром был дедушка. Он воспитывал меня, учил отличать плохое от хорошего, научил мастерить мебель и рыбачить. А еще научил самому главному – думать. Просчитывать свои ходы наперед.

В его чемоданчике я хранил частичку своей души, ту, что умерла в тот день, когда отец избил меня в первый из многих раз, на лестнице. Когда отец пытал девушку. Когда отец превратился в монстра. После того вечера я стал находить много крепкого алкоголя в нашем доме – или же отец пил и скрывал это раньше или же что-то произошло, и теперь мне придется жить с таким человеком. Но в любом случае я хотел только одного: вырваться из его лап.

В чемодане деда я хранил наличку и поддельный паспорт, чтобы в удачный момент вырваться, сбежать от него.

Подбросив еще несколько купюр в чемодан, я стал собираться на встречу с девчонками. Не знаю зачем я туда шел, но сегодня мне не хотелось сидеть одному в школьном общежитие. Была суббота, все разъехались по домам и мне было скучно. Все напоминало о том, что отец не желал меня видеть дома.

В клуб нас никто не пустил. Точнее девчонок никто не пустил. Они вели себя как шестнадцатилетние дурочки: старались выглядеть взрослее, делали смешные рожи и томно вздыхали. Охрана клуба сразу же их раскусила. Я мог бы исправить ситуацию, мне это было по плечу, но я не стал. Они меня забавляли, я хотел провести с ними больше времени, а торчать в клубе среди потных раздетых девиц мне совсем не хотелось.

Я назвался Алимом. Даже не знаю почему. Как-то само пришло в голову. Наверное, я не хотел, чтобы они услышали мое настоящее имя. Компания отца процветала, но в свете последних событий связывать себя с ним я не хотел.

Мария буквально висла на мне, не давая вздохнуть, и я пожалел, что не дал понять о своих намерениях. Мне нравилась вторая девушка, подруга Мари. Но она молчала, шла немного поодаль нас, видимо стараясь не мешать, и вообще делала вид, что ее ничто не интересует.

Но я видел, как она смотрела на нас. Так смотрит уставший путник на стакан воды или кошка на мышку. Она хотела быть с нами, общаться и, возможно привлечь к себе, чуть больше внимания. И я бы дал его ей, стоило только сказать хоть слово, но она молчала. Что ж, верная подруга – преподнесла меня, как десерт на блюдце, для Марии.

Я уже было хотел переиграть ситуацию или предложить пойти в другое место, но тут телефон Мари зазвонил. Из разговоров, точнее монолога ее родственницы я понял, что происходит что-то неладное.

На Илоне совсем не было лица. Она побледнела, казалось, что ее что-то мучает. Они жарко спорили с Мари о том, где будет ночевать Илона. Для меня это казалось не важным: я слышал слова про дядю Илоны. Видимо не очень приятный тип, раз она не хочет идти к нему или же просто хочет погулять с подругой. Я хотел было предложить свое общежитие, но задумался. Я не мог ее туда привести – жил в мужском секторе без девушек. У нас был достаточно жесткий пропускной контроль, да и ей было бы неуютно находиться в комнате с другими парнями, да и свободной кровати не было. Хоть все и разъехались на выходные, но кто-то мог вернуться на ночь или рано утром. Можно было бы привести ее в отцовский дом, но я сразу же отмел эту мысль по очевидным причинам.

Пока раздумывал свои теории, девушки бросив друг другу в лицо последние фразы разошлись в разные стороны. Мария, схватив меня за руку, потащила прочь. Илона пошла в другую сторону.

Я растерялся. В мои планы не входило такое развитие событий. Но было поздно, Мари прилипла ко мне, как клещ. Она хмуро тащила меня за руку. Сквозь ее недовольное бурчание до меня доносились обрывки резких фраз. Илона же, все дальше удалялась прочь.

Я закрыл глаза руками. Не о таком вечере я мечтал. Но пока решил ничего не предпринимать. Я плохо знал девушек, чтобы вмешиваться в их отношения. Думал, что к утру они уже помирятся. Это же девчонки!

Мы еще около часа бесцельно слонялись по улицам, как беспризорники. Мария все это время безумно махала руками и пыталась мне что–то рассказать или доказать, но я ее совсем не слушал. Ее голос начал меня раздражать. Огромные кроссовки слишком громко шоркали по снегу, а ее рука постоянно терлась о мою – это тоже сильно нервировало.

– .... А ведь ее дядя тот еще козел. Да и телефона у нее нет. О чем я думала. Нужно было забрать ее с собой, – тем временем продолжала гундеть Мария. – Наверное, я плохая подруга. Но зато ты остался со мной. Ты мне сразу понравился. Думаю, ничего с ней не случится, погуляет пару часов и вернётся. Тетка поворчит и пустит ее.

Меня передернуло. Действительно, она была отвратительной подругой. Сначала бросила Илону на произвол судьбы, ранней весной, ночью, да еще и одну без телефона и денег, а теперь пытается вызвать во мне жалость. Нет, так не пойдет.

– Ты не виновата, – начал я. – Твоя тетка выгнала ее.

– Нет, – виновато потупилась Мария. – Это я попросила тетю Наташу, чтобы она освободила нам комнату. Я думала, что нравлюсь тебе…

Я закрыл лицо руками. Господи, что в голове у этой безумной девчонки! Она совсем двинутая, или безмозглая. Или же она просто молоденькая для таких забав, – подсказал мой внутренний голос.

Я решил действовать.

– Как думаешь, куда могла бы пойти Илона? – как бы невзначай спросил я.

Она думала не менее минуты. Я уже начал волноваться, казалось, я видел, как двигались шестеренки в ее голове.

– Не могу придумать, – выдавила девушка из себя. – Мы крайне редко бываем в этом городе. Илонка всегда таскается за мной ну или стихи пишет, песни разные…

– Подумай, где вы были раньше? – Начинал закипать я.

– Напротив цирка, за Хаврошкой есть небольшой клуб….

– Можешь не продолжать, – перебил ее я. – Я хорошо знаю это место.

Еще бы я не знал это место – любимый притончик дружков отца. Именно оттуда они таскают девчонок для своих игр. Именно поэтому, туда пускают всех подряд. И видимо поэтому Мари знала это место.

– Мы там были, один раз. И нас пустили. Наверное, мы были круты. – в подтверждение моим словам сказала она. – Мы танцевали там всю ночь. Эх…

Я вздохнул и, ускорив шаг, направился в сторону дороги.

– Эй, куда ты? – прокричала Мария.

– Танцевать.

Я поймал такси. Назвав водителю адрес, сел в теплый салон. Мария шмыгнула за мной. Я не хотел ее видеть, мне было плевать на нее, но выпихивать не стал – раз именно она заварила эту кашу пусть теперь и расхлебывает. Илона вернее всего пойдет со мной, если рядом будет Мари.

В клубе было темно и жарко. Мы проторчали там не менее часа, прежде чем я заметил дружков отца. Мария тем временем вовсю отплясывала на танцполе.

– Эй, амиго! – кто-то похлопал меня по плечу. Я закипел – меня всегда бесило этническое обращение. – Что забыл тут? Папашка ждет тебя дома. Сегодня же суббота, пора к папочке.

Это был тот тупой ублюдок, которого я видел в кабинете с отцом, когда он избивал девушку. Сейчас хлыщ стоял совсем рядом, выдыхая на меня пары алкоголя.

Я молчал. Чревато было обижать дружков отца. Пока не было смысла ввязываться, я старался не вмешиваться лишний раз в их дела. Вот и сейчас, снова спасовал.

Отошел в сторону, но тут услышал имя Илоны. От этого же ублюдка.

– Вот черт, только не это. – Вполголоса прошептал я.

Хлыщ разговаривал о ней с каким-то типом. Он жестикулировал руками, показывая на парковку.

Пора было действовать.

Не дожидаясь Мари, выбежал из клуба, куда показывал друг отца. В дальнем конце парковки кружилась фигура в белом пуховике. Я сразу узнал ее: волосы разметались, дурацкая юбка сковывала движения. Она раскинула руки в стороны и кажется что-то напевала. Как ангел – решил я, – как ангел, сошедший с небес.

Тут девушка покачнулась и громко рассмеялась.

Я спешно подошел к ней:

– Эй, бунтарь, тише! – прошептал я.

Она перестала кружиться и обернулась. Я увидел, что она меня явно не узнает. Она смотрела на меня, но не замечала. Ее огромные глаза взирали на меня с изумлением.

Я нахмурился. Так на людей действовал алкоголь или наркотики. Уж мне было с чем сравнить – часто приходилось видеть обдолбанных друзей отца.

– Что-то …. что? Что-то не так? – выдавила из себя она.

– Ну, есть кое что… – Я подошел ближе. Она пахла алкоголем. Я попытался увести ее с парковки, но она явно была не в себе.

– Эй! Что ты делаешь?! – прошипела девушка, стараясь выдернуть руку.

– Делаю тебе одолжение. Уходи. Иди и найди себе компанию получше. – Я рассердился. Неужели она не понимала во что ввязывается.

– Какого….что…– девушка снова оттолкнула мою руку, ее язык заплетался и сказать что-то внятное похоже было тяжело.

Однако ее усилия привлекли друга отца, говнюка, который выгонял меня домой из клуба. Тот уже направлялся через парковку к нам. Я должен был как-то ей помочь, но противостоять открыто пока не мог. Если отец узнает, что она мне небезразлична, хотя бы намек, то ей точно не поздоровится.

– Давай, ты же смелая, маленькая амиго, беги отсюда, тебе не нужно тут быть… – Я наклонился к ее уху и прошептал фразу, которую перед смертью мне прошептала мама.

Я видел, что она борется с собой. Ее взгляд становился более осмысленным. Если бы у меня было бы чуть больше времени, то я обязательно спас ее.

– Алексей, ты разве не должен быть в клубе, с Ри-ри? – бросил мне козел.

Я молчал. Он сказал: ри-ри, видимо имея ввиду Мари. Черт, я совсем забыл про девчонку! Ситуация становилась напряженной.

Хлыщ уже вел Илону к автомобилю, когда я увидел, как у него в руке блеснул стакан. Наврятли это был тыквенный сок.

Нужно было действовать. В голове начал рождаться план. Однажды, я слышал, как отец хвастался кому-то по телефону о “классном месте” для игр. Если я вернусь домой за мопедом, и поеду туда, то успею помочь Илоне. Там мы будем одни и я смогу повлиять на ситуацию!

Но сейчас, пока они не уехали, нужно было отправить Мари домой. Ситуация становилась жесткой, ей не следовало путаться под ногами.

Вернувшись в клуб за девочкой, я нашел только ее куртку. Там, где был наш столик теперь сидела парочка девушек, начавших глупо хихикать при виде меня. Я обыскал все этажи, парковку, территорию вокруг – но Марии не было. Так же пропала остальная компания хлыща.

Медлить было нельзя.

Я принял решение спасать Илону.

Такси мчало меня домой. Дом – единственное место, где мне сейчас совсем не хотелось оказаться. Но именно туда я стремился.

В прошлые выходные я оставил дома мопед, а без него мне было не добраться за город. Ни одно такси не поедет в эту часть пригорода в такое время.

Время на часах приближалось к полуночи. Я чувствовал, что должно произойти что-то плохое.

Мопед стоял на том же месте, где я его и бросил. Я проверил зажигание – работает. И бензина в баке было достаточно. Оставалось переодеться, взять оружие и в путь.

В комнату я проник почти бесшумно, чтобы не привлекать внимание отца. Он с дружками снова что-то вытворял в кабинете, но сейчас это меня не волновало. Быстро раздевшись, я уже начал натягивать мотокостюм, когда отец вошел в комнату.

– Кажется, я знаю, куда ты собрался, – тихо сказал он, однако от его интонации у меня ком подкатил к горлу. – Можешь не торопиться, мышка уже попала в ловушку.

– Не понимаю, о чем ты, – начал я, но отец жестом остановил меня.

– Мышка сегодня предназначена для другой кошки. Или даже кошек, – отец загоготал. – Тебе не стоит вмешиваться. Сегодня вечер посвящения, не стой у меня на пути.

– Она же еще ребенок! – мой выкрик разозлил отца.

– Ребенок?! Это ты ребенок! Вечный ребенок своей мамаши! Сиди в комнате и не высовывайся!

– Нет!

– Что ты сказал? – прокричал отец. Его лицо побагровело, глаза сузились. – Я бы выбил из тебя дурь, однако мне некогда.

Он подошел ко мне и не успел я понять, что происходит он надел наручник на мою руку. Второй наручник накинул на железную перекладину кровати.

– Сиди дома. Потом еще спасибо скажешь, – он подошел к шкафу и бросил мне пижаму. – Надень вот, а то мои друзья еще тобой заинтересуются.

Я остался совершенно один в комнате. Мой план провалился, не мог помочь Илоне, потерял Мари. Я – ничтожество. Отец был прав – у меня ничего не выходит.

Я сел на пол, однако рука осталась торчать вверх из-за наручника. Поза была неудобной, но Илоне сейчас в миллион раз было хуже.

Спустя час, когда рука окончательно онемела, я услышал крики за окном. Видимо, отец прощался с дружками. Сквозь стекла услышал звук отъезжающих автомобилей, хлопнула входная дверь. Внизу послышались шаги отца. Хлопнула дверь его спальни и все стихло.

Откинув голову на борт кровати, я посмотрел на наручник. Он уже начал натирать мне руку, образовывая покраснения.

Я подумал об Илоне, там, в лесу, с несколькими типами.

Во мне поднялась волна злости. Если я ей не помогу, то кто, кто ей поможет?

Встав на колени, я начал расшатывать поручень, к которому был прикован. Он был прикручен несколькими шурупами к основному столбцу спинки, однако шурупы было видно. Один из них можно было попытаться выкрутить.

Я огляделся в поисках чего-то металлического, какой-нибудь застежки, ремня или другой железки. На полу лежали мои мотоштаны, которые я уже было начал надевать. Подтянув их ногой по полу, я попытался застежкой открутить шуруп. Это оказалось довольно сложно. Застежка постоянно срывалась и норовила стереть резьбу. Мне нужно было открутить лишь кусочек, потом его можно было вытащить руками.

Провозился минут пятнадцать с шурупом, но мне удалось открутить пару сантиметров. Дальше было проще, пара минут и шуруп со звоном упал на пол.

Я замер. Дверь в комнату отца хлопнула, раздались шаги. Я быстро спрятал шуруп в карман пижамы, ожидая что сейчас распахнется дверь, и отец ворвется в комнату. Но он прошел мимо, выкрикивая ругательства.

Быстро придвинув кровать к окну так, чтобы стало видно подъездную дорожку, я увидел, что отец, крича по телефону, садится в автомобиль и резко вырулив, уезжает в ночь.

Это был мой шанс – я начал выкручивать остальные шурупы, уже не беспокоясь о том, что меня услышат.

Спустя два часа мне удалось открутить все шурупы и даже отогнуть поручень. Я уже почти протащил руку сквозь железные прутья, когда услышал шум колес. Я выглянул в окно – машина отца.

– Черт, кажется, все было впустую. Я опоздал, – прошептал я. – Чертов, ублюдок…

Однако в этот момент я увидел на сидении девушку – Илона! Ее белый пуховик было сложно не узнать. Затем я увидел довольное лицо отца. Он протянул к ней руку и убрал волосы с лица. На меня накатил приступ отвращения. Он не имел права трогать ее, касаться, да черт – даже говорить с ней!

Резко дернув на себя руку, я расцарапал кожу, но даже не заметил этого. Она была близко! Я могу ей помочь.

Я бросился вниз по лестнице, немедля ни секунды. В этот момент я ненавидел отца настолько, что придушил бы его собственными руками. Он – был моим триггером, он тот, кто разрушает жизни людей. Он тот, кто убил маму! Пора перестать мне прятаться, пришло время вступить в игру.

Резко распахнув входную дверь, я выскочил на крыльцо и застыл. Картина, открывшаяся мне, на всю жизнь застрянет в моей памяти: Илона, заплаканная, с измазанным кровью пуховике, стояла возле открытого автомобиля. Она стояла, сжав кулаки и смотрела на меня. Девушка снова меня не узнавала. Я хотел подойти к ней и сказать, что все хорошо, что все в порядке, но тут мой взгляд метнулся на автомобиль отца. Через брызги крови на лобовом стекле я увидел его, точнее то, что осталось от лица. Он лежал, откинувшись на сидение, из того места, где раньше были глаза и нос, а теперь была каша, текла кровь. Кожа на его лице висела лохмотьями.

Я снова посмотрел на Илону. Это сделала она? Ей пришлось защищаться? Я сделал шаг со ступени, но тут она дернулась как от пощёчины, и развернувшись побежала прочь, в распахнутые ворота.

Я хотел пойти за ней, но не мог двинуться с места. Все мои демоны, все монстры были повержены. Но не мной. Маленькая хрупкая девочка победила. Я должен был быть убитым горем, но мне было так легко. Как-будто камень упал с души.

Однажды, я найду ее и верну ей долг. Я спасу девушку, спасшую меня. Спасу мою маленькую смелую амиго.

Глава 16

Алекс

Я молчу. Давно я не говорил так много. Илона тоже мочит. По ее напряженной позе не могу понять настроения. Чувствую, как все сжимается внутри.

– Что было после? – Хриплым голосом спрашивает она.

– Я избавился от улик: выбросил камень, протер сидения в автомобиле и снял с отца золото. Потом вызвал копов. Они решили, что это было ограбление.

Я помолчал. Сейчас, когда все карты были раскрыты, мне оставалось только молиться, чтобы она не прогнала меня прочь. Я хотел услышать хоть звук, хоть крик, хоть что-то, но Илона упорно молчала.

Я решил продолжать говорить, так было легче:

– Я всегда приглядывал за тобой, незаметно. Ты не подумай, я не маньяк и не преследователь, просто я боялся тебе рассказать, не знал, как ты отреагируешь. И когда я заметил, что кто-то начал подкидывать тебе письма, я разозлился – не мог вычислить мерзавца, – я снова подождал и добавил. – Тогда я решил организовать для тебя небольшой отпуск, точнее работу для тебя.

В этот момент по ее лицу пробежала улыбка. Затем она стала больше и больше, и вот уже на мое удивление Илона смеялась во всю силу. Из ее глаз лились слезы, она размазывала их по лицу и продолжала смеяться.

Наверное, это было самое прекрасное, что я видел. Она смеялась так заразительно, что я тоже не смог удержаться от улыбки. Тело болело от ударов, но я сидел на ступеньках в чертовом полотенце и улыбался.

Когда девушка перестала смеяться, то посмотрела на меня и серьезно произнесла:

– Почему меня не встретил, когда я прилетела? Что это был за арабский тип? И потом, там в винном погребе? Что это было?

– Я начал тебе рассказывать, про твоего преследователя, но не закончил. Мне кажется, это были люди Арсена.

От одного имени румянец на ее лице сошел прочь. Она замерла и не отводя от меня взгляд села рядом на ступеньку.

– Он?!… он…

– Да, я знаю. После смерти моего отца я видел его последний раз. Михаила мне удалось засадить за махинации в компании, однако хлыщ оказался вертлявым. Ему удалось уйти. За то, что они творили с девушками, привлечь никого не удалось. Отец хорошо умел заметать следы… Прости, что я не смог тогда тебе помочь…

– Ничего, – прервала меня Илона. – Я была сама виновата. Мне не следовало быть такой беспечной. Я была не твоей заботой, ты тоже был ребенком и тебе досталось даже больше, чем мне тогда. Тогда, в винном погребе, когда я была связана, я думала, что это справедливо – то, что ты хотел убить меня.

– Ты не права. Ты спасла меня он него. Прости, что ударил тебя. Когда я прилетел в Дубай, помнишь, там на пароме наш диалог – ты застала меня врасплох. Я импровизировал, – замялся я. – Тогда я все контролировал последний раз. Ты была права – я был очень зол. Люди Арсена обезоружили моих людей, я был в ярости. Остался один, без союзников и верных помощников. В ловушку, которую я готовил для него, попался сам. После тоннеля, когда ты уползла, они меня схватили и мне пришлось подыграть людям Арсена. Я хотел выведать его местоположение, но все зашло слишком далеко. Пришлось их убрать. Прости, что я устроил этот спектакль с могилой. Представляю, какого тебе было. Точнее, нет, не представляю… Ты всегда спасала себя сама, я хотел бы быть твоим рыцарем, но как видишь… плохой из меня защитник.

Илона всхлипнула, подняла голову и посмотрела на меня.

– Ты помог мне, и не один раз. Ты мог уничтожить мою жизнь, но сейчас мы сидим тут, в Эмиратах. А ещё ты плавал в бассейне, а я любовалась – это уже неплохо.

Я облегченно рассмеялся. Такой она мне нравилась больше. Груз вины никуда не исчез, мы так же были подавлены, но вдвоем было легче переживать.

Я посмотрел на нее и сделал то, что хотел сделать еще тогда, на дурацком парикмахерском курсе – я поцеловал ее. Она ответила на поцелуй почти сразу, словно ждала этого. Ее губы были мягкими, а кожа теплой. Я понимал, что должен подождать, но она была так близко, такая долгожданная, такая недоступная.

Прервав поцелуй, я взял в руки ее лицо, и начал убирать волосы.

– Илона, нам нужно собраться и уехать. Больше нельзя тут оставаться, как бы мне этого не хотелось. У нас остался еще один враг, и что-то мне подсказывает, что он не успокоится пока не найдет нас. Мы должны быть готовы.

Илона кивнула головой и, улыбнувшись мне, пошла на кухню.

Я поднялся наверх, быстро оделся и собрал вещи. У меня был с собой пистолет, но всего с двумя патронами. В этой стране было запрещено оружие, однако для меня сделали исключение. И я подозревал, что для Арсена тоже.

Проверив оружие, я заткнул его за пояс и прикрыл рубашкой.

Илона ждала меня на кухне с парой тостов, щедро приправленных ветчиной, листьями салата и сыром. Пахло кофе. В этот момент я понял, что невероятно голоден.

Мы молча сели за стол и принялись с жадностью уничтожать тосты.

– Как ты думаешь, – спросила Илона. – Если я признаюсь, что я убила твоего отца, и, если я расскажу, почему я это сделала – Арсена посадят?

– Нет, – я потряс головой. – Он еще восемь лет назад имел неплохие связи в полиции. Сейчас, если верить подготовки его головорезов, его компания расширилась, бизнес процветает. Думаю, он даже не вернется в Россию.

– Да, наверное, ты прав. Единственное, что я не могу понять – почему он не убил меня раньше? Если он так влиятелен и богат – ему бы это ничего не стоило.

– После той ночи в 2008 году, когда умер отец, а на “NBHB Electronic World” напала прокуратура с аудитами, ему, видимо, пришлось уехать из страны и залечь на дно. Думаю даже такому прожжённому коррупционеру как он требовалось время и деньги на восстановление связей и влияния. Когда тебе начали приходить записки, что он писал?

– В основном угрозы, что я должна быть мертва и все в этом духе…

Я тяжело вздохнул.

– Мне следовало раньше вмешаться. В Electronic последнее время не все гладко. Благодаря твоим дополнениям мне уже яснее видится картина и подозреваю, что Арсен мог быть причастен к некоторым… в общем нам не стоит его недооценивать. Такие как он всегда выходят сухими из воды.

– Думаешь, он вернулся за мной?

– Думаю, да. Ты единсвенная кто ушел от него.

– А как же ты? – Илона внимательно посмотрела на меня и мне показалось что я вижу тревогу в ее глазах, но девушка посмотрела на стакан кофе, и я разочарованно отвел взгляд.

– Я тоже ему как кость в горле. Возможно, он эти годы пытался разорить мою компанию, а потом уже взялся за тебя.

– Это было бы логично, – произнесла Илона и стряхнула крошки с рук. – Если у него вообще есть логика.

Я посмотрел на ее руки. Рукав на ее блузе промок от крови.

– У тебя идет кровь?

Илона загнула руку и закатала рукав.

– Да, действительно. Я не заметила. Порезалась, когда ползла в тоннелях. Странно что я не заметила порез в душе.