Леди Несовершенство

– Спасибо, – сказала я, попрощалась с хозяйкой, пошла к машине, начала рыться в сумке, искать ключи. Пальцы наткнулись на пакетик, в котором лежало что-то мягкое. В полном удивлении, не понимая, что это я вытащила упаковку. Пончик! Тот самый, который я получила, уходя из магазина с подарком для Никиты Леонтьева и самоочищающимся мусорным ведром. При воспоминании о последнем я поежилась. Да уж! Более никаких электронных чудо-помоек мне не надо. Но как пончик попал в сумку? Вроде я выложила его на стол.

Я села за руль. Да какая разница, каким образом он очутился в ридикюле? Пончик даже через упаковку восхитительно пахнет ванилином, выглядит очень аппетитно: круглая такая, темно-коричневая булочка с дыркой посередине. Ее жарили в кипящем масле, а потом сверху посыпали сахарной пудрой. Восхитительная, нынче признанная крайне вредной, но не ставшая от этого невкусной еда. Сто лет ее не видела. Теперь пончиками называют кругляши, набитые кремом, а сверху вымазанные глазурью. Но это же американский пончик, он пришел к нам из фильмов Голливуда. Наши-то родные, московские, совсем другие.

Память услужливо развернула картину. Вот я вместе с подругой Катей и ее мамой иду из школы. Путь пролегает мимо небольшого домика, где за большим окном стоит высокий конус, а на плите громоздится здоровенная черная от копоти кастрюля с кипящим маслом. Около нее маячит полная тетка в некогда белом, а в середине дня уже прилично закопченном халате и косынке. К окошку тянется очередь, люди берут замасленные кульки, от которых исходит упоительный аромат выпечки, открывают их…

– Девочки, хотите пончиков? – спрашивает вдруг тетя Лера, мама Кати.

Я чуть не падаю в обморок. Пончики? Да моя мамочка даже смотреть в сторону этого киоска запрещает, говорит: «Мне не жалко копеек, которые эта гадость стоит. Мне жаль здоровья ребенка. Ужасная еда! Смерть печени и желудку!» Но сейчас-то мамы рядом нет, у нее приключилась мигрень, поэтому меня ведет домой тетя Лера. А она не считает пончики мировым злом.

Боясь дышать и тем самым спугнуть невероятную удачу, я беру свой кулек, открываю его… Вот они! Темно-коричневые! Жаренные в масле, которое менялось только раз в году, снятые с конуса, на который надевались, чтобы стек лишний жир, невероятно пахнущие, без крема, глазури, цветной стружки. Просто из ноздреватого теста, посыпанные сахарной пудрой, которая на горячей поверхности тает, растекается… Ела ли я в детстве что-либо вкуснее тех пончиков? Нет! И тот, кто их пробовал, меня поймет.

Я окинула взглядом пакетик. На секунду в голове пронеслось: странно! Но я не стала обдумывать, что мне показалось странным. Пальцы сами открыли упаковку, я вытащила содержимое и чуть не зарыдала. Ну, прямо тот самый вредный пончик, мечта моего детского желудка, напичканного бутербродами с икрой, телячьей вырезкой и другими продуктами, которые мама всеми правдами и неправдами добывала, чтобы откормить тощую, бледную до синевы доченьку.

Я откусила почти половину и стала жевать. Мда. Вид у выпечки правильный. А вот на зуб она оказалась не та, совсем не та. Почему-то у нее привкус жвачки, сахарная пудра безвкусная, тесто не сдобное. Эх, сплошное разочарование. Но я все равно пыталась прожевать то, что попало в рот, хотя с каждой минутой движения челюстями давались мне все труднее и труднее. И тут затрезвонил телефон.

– Ты где? – спросил Макс. – Поговорила со Стеллой?

Я хотела ответить, но зубы не разжались, у меня вырвалось лишь:

– М-м-м.

– Побеседовала и поесть решила, – сделал вывод муж, – когда все слопаешь, приезжай в офис. Леша нечто интересное накопал.

Я засунула трубку в сумку, попыталась открыть рот и не смогла. В голове заметались панические мысли. Когда человек теряет речь? От инсульта! По спине стали кататься маленькие ежики. Я вцепилась в руль и помчалась в клинику, где мы с Максом купили полис.

Глава 29

– Что случилось? – спросила девушка на ресепшене.

– М-м-м, – промычала я.

– Не можете говорить?

Если вам кажется, что собеседник онемел, не задавайте ему этот вопрос.

Я показала пальцем на ручку, которая лежала на столе администратора.

– М-м-м!

– Секундочку, – пропела та, взяла телефон и заорала: – Код восемнадцать! Срочно. А вы пока посидите.

Последняя фраза определенно относилась ко мне.

Я села на диван у стены. Увы, за обслуживание в этом центре пришлось выложить значительную сумму, но тут понятливые сотрудники. Мне не пришлось стоять два часа в очереди и тратить время на объяснения. А вот и медсестра, которая отведет меня к врачу!

Ко мне приблизилась полная тетушка в белом халате, она заулыбалась, начала делать движения пальцами и активно говорить что-то одними губами. Ни один звук из незнакомки наружу не вырвался.

В первые секунды я подумала, что она сумасшедшая, потом до меня дошло: администратор решила, что перед ней глухонемая, и вызвала сурдопереводчика, мне пришлось замахать руками. Тетушка остановилась. Я делала движения, имитирующие процесс написания текста. Специалист по работе с глухонемыми кивнула и пошла к стойке. Слава богу, она меня поняла! Через пару мгновений женщина вернулась, неся в руках… бутылку с водой и стакан. Я опять стала трясти головой и затопала ногами. Нет, ну нет же! Неужели непонятно, у меня рот не открывается! Мадам в халате вытаращила глаза и вернулась к ресепшену. Ну наконец-то! Сейчас мне дадут бумагу, ручку, и я все напишу.

В противоположном конце коридора появились двое молодых мужчин. Их квадратные фигуры в халатах с закатанными рукавами меня насторожили. Непонятливая переводчица кинулась к ним, словно потерявшийся щенок к хозяевам, стала активно жестикулировать, изредка невоспитанно показывая на меня пальцем. Парни стояли с самым мрачным видом, меня вдруг осенило: это санитары из психиатрического отделения. Куда бежать?

Сбоку раздался шорох, я повернула голову, увидела открытый лифт, мигом вбежала в него и нажала на кнопку с номером «пять». Подъемник поехал вверх. Я перевела дух. Молодец, Лампа, сумела удрать от санитаров. Кабинка остановилась, двери разъехались, я увидела тех же парней. И как они догадались, на какой этаж я поднялась? Времени искать ответ на этот вопрос не было, я покорно вышла на площадку.

– Как вы себя чувствуете? – участливо спросил один. – Давайте познакомимся. Николай.

– М-м-м, – промычала я.

– У вас что-то болит? – медово-сахарным тоном поинтересовался второй. – А я Игорь.

В моей сумке зазвонил телефон. Я подпрыгнула. Лампа! Ты коза! Я вытащила успевшую замолчать трубку и быстро застучали по клавиатуре. Потом показала санитарам экран.

– «У меня не двигаются челюсти, – прочитал один. – Я совершенно нормальна психически».

– Вчера мы Анджелину Джоли в отделение укладывали, она тоже ворковала: «Я адекватна! Я звезда Голливуда», – заметил другой.

Я накнопала новый текст.

– Я Евлампия Романова, обслуживаюсь в первом отделе. Отведите меня в отделение неврологии, – озвучил санитар. – Коль, она из випов!

– А-а-а, ну давай проводим ее к неврологам, – решил Николай и сказал по слогам: – И-ди-те в ли-фт!

Пришлось составить новый текст: «Я прекрасно слышу, просто говорить не могу».