Девочка и пёс

Гивелту определенно не понравились слова незнакомки.

– Я хочу знать куда и зачем ты идешь.

Суора снова усмехнулась с удивлением и возмущением.

– А с какой стати мне давать тебе отчет? Ты думаешь, что если нацепил на себя кучу ножей и расставил своих приятелей за каждым деревом, ты стал выше и значительней и теперь вправе задавать вопросы таким как я? Должна огорчить тебя, это не так. Как были вы жалким отребьем так и остались.

Гивелт побледнел и сделал шаг вперед.

Но Суора взглянула на него с таким ледяным презрением, что молодой человек не решился ударить ее. Он взял себя в руки и постарался успокоиться. Он подумал о том, что она как-то заметила его товарищей и однако это не напугало ее.

– Ты смелая девушка, – сказал он и даже чуть улыбнулся.

– Это тебе не поможет. – Отрезала Суора. – Просто уйди с моей дороги. Для своего же блага.

Гивелт засунул большие пальцы рук за свой ремень и сделал несколько шагов назад.

– Боюсь все не так просто, – уже совершенно спокойно проговорил он.

– А что тут сложного? Возьми и вернись обратно к столбу, откуда ты вылез. И все. Или для тебя это слишком сложно?

Гивелт видел, что девушка откровенно насмехается над ним, но он решил не поддаваться на провокацию, если это конечно была провокация. Может быть она просто развлекается.

– Ты знаешь что такое Гроанбург? – Спросил он.

– Это слово написано на той доске и я так полагаю что это название какой-то деревни.

– Города, – поправил Гивелт.

– Видимо весьма жалкого города, если у него такая вывеска.

– И тем не менее это город, город мимо которого просто так не проходят.

– Неужели? А я вот возьму и пройду.

– Не советую, на тебя направлено два десятка стрел и поверь, те, кто держит их в руках великолепные лучники.

Суора некоторое время молчала.

Ташунг подумал что он, пожалуй, слишком увлекся исполнением своей роли. Он вспомнил металлического пса Элен. Этот робот казался непобедимым, что могли противопоставить ему в таком примитивном мире. И все же пес оказался в ловушке и у него из-под носа украли хозяйку. Не стоит повторять его ошибку и вести себя слишком самонадеянно.

Девушка медленно отошла назад под защиту своего жеребца. Молодой человек прекрасно понял ее маневр.

– Как тебя зовут? – спокойно спросила она.

– Зачем тебе это знать?

– Если ты хочешь говорить со мной, назови свое имя. Я не разговариваю с теми, у кого даже нет имени или кто так труслив, что боится назвать его.

Молодому человеку снова пришлось призвать на помощь свое самообладание, чтобы удержаться от какого-нибудь необдуманного поступка.

– Меня зовут Гивелт.

Девушка взяла поводья своего коня и сделала несколько шагов вперед вместе с ним, укрываясь его телом как заслоном от лесных стрелков.

– Я баронесса Суора Эрмейнег, дочь барона Альвара Миниса. Так что тебе надо от меня, человек по имени Гивелт?

– В этих лесах титулы ничего не значат, – проговорил молодой разбойник. – Будь ты даже дочерью короля Агрона, здесь, возле этого столба, мы просто два равных свободных человека. Поэтому мне все-равно.

– Ты ошибаешься, тварь, – неожиданно даже для самой себя негромко, но очень внятно произнесла девушка.

Молодой человек стал бледным как полотно.

– Никогда, слышишь, никогда и нигде в этом мире, ты не будешь равным мне. – «Стоп, стоп, стоп. Я кажется, собиралась поубавить гонору», напомнил себе Ташунг. Но к его удивлению, как только он становился Суорой, все эти напоминания переставали иметь для него значения. (Где-то на фоне его сознания промелькнула удивленная мысль, что он думает о себе в женском роде. Любопытно.) Как будто эта высокомерная аристократка из гордой военной семьи и вправду существовала, а не была выдумана наставниками Ташунга. Может первый раз за все свое путешествие, 7024-ре отчетливо понял, что его метаформа, эта гордая заносчивая белокурая девушка становиться частью его личности или наоборот, он становиться ее частью. В общем, бред какой-то, решил он.

Суора отпустила поводья своего коня, медленно опустила руку и немного передвинулась вправо. Ее голубые глаза сверкали ледяным огнем.

Гивелт стоял, окаменев. С какой-то небывалой отчетливостью он вдруг понял, что сейчас его убьют. Быстро, четко и безжалостно. И если он сделает хотя бы только попытку какого-либо движения, это лишь ускорит развязку. Разве его утешит, что потом его товарищи будут посылать стрелы в высокомерную аристократку и может быть даже сумеют ранить ее. Его тело, разрубленное и обезображенное представилось ему так ярко, что он едва не вздрогнул.

– Ты ищешь девочку? – Почти выкрикнул он.

Наваждение смертельного ужаса оставило молодого человека, и он, как будто освобожденный от железной хватки, отступил назад.

– О чем это ты? – Подозрительно спросила девушка.

– Ребенок. Шести лет. Короткие черные волосы, большие синие глаза. – Он неожиданно замолк, ошеломленно уставившись в глаза надменной аристократки. На её лице вспыхнула какая-то дикая эмоция, которую он не понял.

– Где она? – Резко спросила Суора.

Гивелт осознал её острую заинтересованность и это сделало ее еще опасней.

– Я не знаю. Наш мивар Хишен велел приводить к нему всех людей, которые ищут эту девочку, – быстро проговорил молодой человек. – У него важные сведения для них.

– Какие сведения?

– Я не знаю, – со всей возможной для него искренностью сказал Гивелт.

Суора видела, что он не лжет.

– Она была здесь?

Гивелт сглотнул. Хишен запретил им рассказывать о девочке что-то большее, кроме того, что у главы Гроанбурга есть важные сведения о ней.

– Нам запретили говорить о ней, – честно признался он. – Позволь мне отвести тебя к мивару. Он сам тебе все расскажет.

Повисло молчание. Суора размышляла. Войти в логово этих разбойников может быть небезопасно. Но с другой стороны чего ей бояться. Если она захочет она сможет вырезать весь этот жалкий город. Непременно нужно узнать, что известно этому мивару об Элен. Ташунг чувствовал, что поступает неразумно, он был полон сомнений. Но не Суора Эрмейнег, дочь барона Альвара Миниса.

– Идем, – сказала она и, взяв поводья, решительно направилась на дорогу, ведущую в чащу.

43.

Хишен сидел в главной зале Цитадели и с интересом большого ценителя разглядывал авшаирские гравюры фривольного содержания. Он перевернул очередной лист и принялся детально изучать следующую картинку.

Женщина лежала на спине, запрокинув голову назад. Мужчина находился со стороны ее темени. Женщина удовлетворяла мужчину ртом. Нарисовано все было предельно реалистично.

«Однако! – С одобрением подумал Хишен. – Замысловато. Вроде бы ничего особенного. Ну сосет и сосет, а все-таки, есть что-то такое». Он собрался перевернуть страницу, но тут открылась дверь главного входа в Цитадель, и разбойник, с сожалением оторвавшись от занимательной книги, неодобрительно посмотрел на вошедшего.

Конечно это был белокурый гигант Манкруд. Кто бы еще посмел войти сюда?

Боци, подошел к столу и, спокойно глядя на недовольное лицо мивара, сказал:

– Ребята привели женщину. Она ищет девочку.

Хишен выпятил губы. Ну да, девочка. Он обещал этому пройдохе судье, позаботиться о всех возможных преследователях. Ладно, судейский, долг платежом красен, так и быть.

– Закопайте ее во дворе, – равнодушно проговорил мивар.

Боци, не сказав ни слова, развернулся и зашагал к выходу. Приказ был предельно ясен. Женщину следовало вкопать по голову в землю заднего двора Цитадели, чтобы позже хозяин мог поиграть в свою любимую игру.

Хишен задумчиво посмотрел на фривольную картинку изобретательных авшаирцев.

– Погоди, – сказал главарь разбойников.

Манкруд остановился и повернулся лицом к своему господину.

– А что за женщина? Кто она?

Боци пожал плечами.

– Она представилась как Суора Эрмейнег, дочь барона Альвара Миниса.

– Вот как, – усмехнулся мивар и откинулся на спинку стула, явно весьма заинтересованный.

– Благородная сайтонка, в нашей глуши, совсем одна, – произнес он медленно. Затем уточнил: – Она одна?

– Если не считать ее жеребца, – ответил Манкруд.

Хишен, впрочем как и все остальные в Гроанбурге, был не в состоянии понять, когда боци шутит, а когда говорит серьезно. Белокурый гигант с большими задумчивыми голубыми глазами всегда говорил абсолютно серьезно, но Хишен подозревал что про себя он частенько посмеивается и некоторые его слова определенно отзвуки этих насмешек.

– А какая она из себя?

– Прекрасна как небо, – ответил Манкруд.

– Вот даже как. – Хишен был действительно удивлен. Его помощник раньше никогда так не отзывался о женщинах. – Ну что ж, если она произвела впечатление даже на тебя, то мне определенно следует на нее взглянуть, прежде чем отправлять ее на задний двор. Приведи ее сюда.

– Она вооружена, – предупредил Манкруд.

– Я тоже, – усмехнулся мивар.

Суора стояла почти в центре площади перед Цитаделью. Стояла она в гордом одиночестве. Около полутора десятка мужчин расположились у деревянной ограды, опоясывающей площадь по периметру. Четверо сопровождали девушку от самой развилки, в числе их был и Гивелт. Остальные любопытные подошли либо увидев незнакомку на улицах Гроанбурга, либо услышав слух о ней, который распространился по городку со скоростью лесного пожара.

Жеребца у Суоры увели под предлогом напоить и накормить. Девушка почти не сомневалась, что они лгут. Но конь все равно был измотанным и уставшим. Ей был нужен новый и она решила что добудет его себе, когда будет покидать разбойничье логово.

Дверь открылась и на крыльцо вышел белокурый гигант. Суору уже представили ему и как она поняла Манкруд был правой рукой местного главаря. Быстро просканировав ауру Манкруда, она убедилась что он абсолютная мразь. Ташунг снова удивился себе. Определение «абсолютная мразь» было явно ненаучным и не из его лексикона.

– Входи, – сказал боци.

Девушка, совершенно не стесненная прикованными к ее фигуре взглядами пятнадцати мужчин, покачивая бедрами, полная достоинства, направилась к Цитадели.

Хишен, продолжая сидеть, внимательно и бесцеремонно изучал гостью, ни сделав никакой попытки как-то поприветствовать ее. Он полагал что девушка, войдя со света в полутемное помещение, некоторое время будет дезориентирована. Но Суора прекрасно все видела. Она услышала как сзади закрылась дверь и высокий светловолосый мужчина замер где-то у нее за спиной. Она не посмотрела назад. Приблизившись к столу, она внимательно оглядела сидящего напротив человека и разложенные на столе вещи. Два вычурных тяжелых канделябра с тремя горящими свечами в каждом, большой хрустальный графин, наполовину заполненный темно-красной жидкостью, пустой бокал, ваза с фруктами, длинная изогнутая сабля, боевой топор и огромная раскрытая книга с яркими сочными иллюстрациями. Суора на какое-то мгновение задержала взгляд на рисунке в книге, затем посмотрела в темные глаза Хишена. Девушка испытала глубокое отвращение к этому человеку. Его ментальный слепок не оставлял никакого шанса на мирный исход их встречи. Похоть, жестокость, злоба, безумие сплелись в этом человеке в жуткую ядовитую смесь, буквально испускающую тяжелое зловоние и смрад для всякого кто мог это чувствовать. Если девочка могла, а 7024-ре начинал подозревать что да, и если она была здесь, то она должна была пережить настоящий шок.

– Ты и вправду просто красотка, – плотоядно улыбнувшись, заметил Хишен. Он считал себя привлекательным для женщин. Мужественный, брутальный, буквально излучавший мужскую силу. И потому практически не сомневался, что прекрасная гостья испытывала к нему тоже определенный интерес.

– У нас есть два пути, – спокойно сказала девушка.

– Неужели только два, – усмехнулся Хишен. Кивнув на фривольную книжицу, он добавил: – Если нам не хватит фантазии на большее, мы всегда можем обратиться к литературе. Но спешу тебя заверить со мной ты получишь удовольствие на любом пути, который бы ты не выбрала.

Суора сделал шаг назад. Она внимательно смотрела на главаря разбойников.

– Нет, пожалуй я ошиблась, – медленно проговорила она. – У нас есть только один путь.

– Как скажешь, красавица, – почти ласково ответил Хишен.

– Меня интересует что ты знаешь о девочке. Шесть лет, черные короткие волосы, синие глаза, скорей всего была в сопровождении королевского судьи.

– Ну, допустим, я что-то знаю о ней, – всё так же насмешливо ответил Хишен. Его очень забавляла эта ситуация. Такая гордая высокомерная красавица, (а Манкруд был прав, нежданная гостья просто сказочно очаровательна), ведет себя столь независимо, столь уверенно, а на самом деле глупа как пробка. Совершенно очевидно, что как только она переступила порог этого здания, для нее все стало кончено. Но видимо для гордой сайтонки это было не так очевидно, что явно не говорило в пользу ее умственных способностей. Впрочем, подумал глава Гроанбурга, при такой красоте ум уже в принципе не нужен.

– Где она? – Спросила девушка.

Спросила вроде бы тихо, вроде бы спокойно, но Хишен почувствовал что она напряжена как струна, что этот вопрос чрезвычайно важен для нее. И разбойник подумал что возможно стоит солгать, сказать что девочка здесь, где-нибудь в подвале и посмотреть как поведет себя прекрасная гостья. Может захочет пойти на сделку. Хишен представил ее голую на своем столе, раздвинувшую ноги. Воображаемая картина почти возбудила его, но он решил что спешить не стоит. Откинувшись на спинку кресла, он проговорил:

– А я что-то не припомню чтобы у барона Альвара Миниса Эрмейнег были дочери твоего возраста. Насколько я знаю у него было только два сына.

Суора застыла. Она никак не ожидала такого поворота в беседе.

– Значит твоя память подводит тебя.

– Неужели? Я восемь лет служил начальником стражи у барона Глуба. Он был хорошим знакомым барона Эрмейнег, насколько это конечно возможно для Глубы. Ибо он вообще отличался крайней мизантропией. Так что я знал об Альваре Минисе можно сказать из первых рук. И за все восемь лет я не слышал ни слова о том что у него столь необыкновенно красивая дочь. А Глуба кстати был большой охотник до женских прелестей и думаю он не преминул бы упомянуть о такой соблазнительной особе как ты.

7024-ре быстро просканировал полученную от инструкторов информацию о своей легенде. Что ж, барон Глуба там действительно присутствовал.

– Вряд ли мой отец стал был разговаривать о своей любимой дочери с таким законченным ублюдком как твой хозяин. Глуба просто бешенный пес, которого либо боялись, либо презирали, и уж обсуждать с ним семейные дела не стали бы даже самые близкие соседи.

– Что есть, то есть, – с усмешкой согласился Хишен. – И тем не менее, я вполне уверен, что у Альвара не было дочерей.

– Может ты удивишься, но мне глубоко наплевать на твою уверенность. Я росла вдалеке от дома, меня воспитывали и обучали в Храме Тибора, так что в родовом замке отца я провела совсем немного времени.

– Храм Тибора, Храм Красных деревьев, надо же. Так ты должно быть настоящий мастер меча.

– Именно так. И как раз по этой причине меня выбрали в хранители маленькой Элен. Так что поверь, в твоих же интересах, сказать мне где она сейчас.

– Знаешь, все что не делается в Гроанбурге, все делается в моих интересах. Но я конечно напуган. И я сейчас же выложу все что я знаю о девочке и затем отпущу тебя, полный благоговения и уважения к тебе и твоей знаменитой семье.

Суора усмехнулась на явно издевательский тон хозяина Цитадели. Она развернулась и не спеша прошлась по комнате.

– Это было бы разумно с твоей стороны, – бросила она через плечо. – Но как я уже сказала у нас есть только один путь и он не включает никаких разумных действий с твоей стороны.

Девушка приблизилась к стене и принялась разглядывать огромные яркие гобелены.

Усмешка наконец покинула лицо Хишена и впервые некая нечеткая легкая тень тревоги коснулась его сердца. Уж слишком сайтонка была спокойна и уверенна в себе. Может он поспешил отнести это на счет ее недалекого ума и безграничной заносчивости, может за ней действительно скрывалась какая-то сила. Но пусть даже ее действительно обучали в Храме Тибора, Хишена это нисколько не пугало. Хотя скорей всего она лжет об этом, также как она лжет о том что она дочь Миниса.

– Я слышал в Храме Красных деревьев процветает мужеложство. Тебя тоже приучили делать это через зад?

Девушка ничего не ответила. Она окончательно поняла что никакого конструктивного диалога с этим человеком не получится.

– Резня в Халиане, – произнесла Суора, кивнув на гобелен. – Очень реалистично. Я слышала что Глуба отличился там. Сажал людей на колья, подвешивал за крюки и насиловал полуобезумевших женщин прямо посреди всей этой кровавой вакханалии. – Девушка резко повернулась к Хишену. – Ты ведь там тоже был?

Главарь разбойников ничего не ответил. Он внимательно наблюдал за молодой женщиной.

Тем временем Суора отошла от стены и передвигаясь по комнате оказалась перед Манкрудом. Она встала лицом к белокурому боци и встретилась с ним глазами.

Ташунг неторопливо изучал находящееся перед ним существо. Он уже вполне отдавал себе отчет в том что прийти к компромиссу с двумя этими животными у него не получится. И на том, кто имел для него второстепенное значение он решил опробовать так называемый метод кокона, в котором он все еще не был достаточно силен. Суть метода сводилась к тому что трепещущее эфирное тело живого субъекта помещалось в ментальный кокон. Эта преграда, непроницаемая и абсолютно цельная, полностью лишала эфирное тело связи с окружающим миром, с энергетическими полями Вселенной. Это приводило к моментальному коллапсу. Субъект просто отключался, этот жуткий вакуум был непереносим для хрупкого неразвитого сознания и оно спасало себя закукливанием, прекращением почти всякой деятельности. Животное не погибало, это не приводило ни к каким пагубным последствиям, по крайне мере физическим, и вернуть субъекта к полноценному нормальному функционированию было достаточно несложно. Прелесть метода заключалась в том что выйти из этого состояния самостоятельно животное не могло и таким образом оно оставалось отключенным столько сколько необходимо.

Хишен тем временем продолжил упражняться в похабностях.

– Я думаю нам следует начать с того что ты мне отсосешь. Я знаю что благородные сайтонские аристократки мастерицы в этом деле. И если ты действительно дочь барона, то я намереваюсь получить массу удовольствия.

«Забавно, – думал Ташунг, изучая светловолосого мужчину, стоявшего перед ним. – Они до такой степени не выносят одиночества, что приходят в отчаянье и коллапсируют. Как все-таки они глупы и примитивны. Размышление, созерцание, самосовершенствование, покой и безмятежность или концентрация и устремленность, ведь это все так прекрасно и интересно, в этом столько вдохновения и радости, а они только и думают о бессмысленном общении с себе подобными и конечно же об удовлетворении своего жалкого эго, прилагая массу усилий чтобы добиться хоть какого-то признания от окружающих. Непонятно зачем им это нужно. Какая разница как тебя оценивают другие, тебе ведь и так все известно о самом себе и ты сам знаешь чего ты стоишь. И еще это странное понятие “любовь”. Впрочем, ничего в нем странного нет, обычное половое влечение, инстинкт и ничего больше. Но они нагромоздили столько нелепиц, лжи и сложностей вокруг этого что в конец сами себя запутали.»

7024-ре нахмурился. Ему никак не удавалось обуздать эфирные колебания субъекта. Ташунг усилил концентрацию своего ментального натиска, обволакивая и подавляя энергетические движения жертвы. Белокурый самец уже осознал что происходит что-то непонятное и страшное. Несмотря на всю его выдержку он был сильно напуган. Его сознание металось и пыталось заставить тело удалиться от источника опасности, но контроль над членами тела был потерян, ибо передача нервных импульсов была практически полностью блокирована.

– Потом ты разденешься, – говорил Хишен. – Снимешь с себя все что на тебе есть, но неторопливо, так чтобы это было изящно и волнующе. Затем ты ляжешь на стол, на спину, запрокинешь голову и снова будешь сосать. Потом перевернешься на живот и раздвинешь ноги как можно шире…

Манкруд без единого звука рухнул на пол. Он упал на бок и лежал не шевелясь. Суора, не бросив ни единого взгляда на хозяина Цитадели, пошла вперед, перешагнула через тело боци и направилась к входной двери.

Хишен пребывал в некотором ошеломлении. Он прекрасно видел, что девушка стояла метрах в двух от его первого помощника. Она не прикасалась к нему, она даже не сделала ни одного жеста в его сторону и тем не менее светловолосый гигант теперь лежал распластавшись по полу и не подавал никаких признаков жизни.

Наконец вожак разбойников пришел в себя.

– Э-эй, ты куда собралась? – Сказал он, вставая из-за стола.

Суора не остановилась и продолжила свой путь.

Хишен перемахнул через стол, едва не сбив при этом вазу с фруктами, и встал на ноги уже с другой стороны.

– Ты думаешь ты так просто уйдешь отсюда? – Проговорил он.

Хишен вроде бы хотел устремится за девушкой, но в его движениях явно сквозила то ли растерянность, то ли неуверенность. Но чтобы это ни было, он справился с этим и резко бросился вперед.

– Погоди, ты ведь еще не отсосала у меня, – с деланным весельем крикнул он.

Но Суора уже была возле входной двери. Однако совершенно неожиданно для Хишена, она взялась за массивный засов, который одним концом был прикреплен к стене, а другой свободно вращался и перевела его из вертикального положения в горизонтальное. Тяжелый мощный брус упал в специальные стальные петли, намертво заблокировав входную дверь.

Хишен, осознав что она сделала, замер посреди залы.

Девушка повернулась к нему лицом и улыбнулась.

– Ну вот, теперь нам никто не помешает, – сказала она.

Величественно, полная достоинства, высоко подняв подбородок, держа спину прямой как струна, девушка начала медленно шагать по направлению к главарю разбойников. Она столь нарочито соблазнительно покачивала бедрами, что казалось сам воздух начал вибрировать от наполнявшего его желания. Однако буйная натура Хишена сейчас пребывала в некотором смятении. Он вожделел этой женщины, но страх холодной змеей уже проник внутрь и сжимал его сердце в дурном предчувствии. Нехотя, практически против своей воли, почти неосознанно он начал отступать. Нет, он ни в коем случае не поддался этому страху. Большую часть своей жизни он ходил бок о бок со смертью и можно сказать привык к этому ощущению. Он не боялся настолько, чтобы перестать контролировать ситуацию. Но теперь он понимал что эта женщина может представлять угрозу. Когда он увидел ее входящей в Цитадель, он тут же решил что она абсолютная идиотка, если сама по доброй воле пришла в Гроанбург. С ее внешними данными ей здесь была уготована лишь одна участь. Ее будут насиловать, по долгу и очень многие. Сначала сам вожак, потом, когда она ему надоест, он отдаст ее своим ребятам. А вот теперь он с запоздалым раскаяньем думал что это может быть ни она дура, а он дурак. Нет, он нисколько не сомневался в себе. Он без труда справится с десятком, даже с двумя десятками обычных воинов, а может быть и не совсем обычных. Но эта женщина уложила Манкруда на пол одним взглядом. Кем она может быть? Она заперла дверь, чтобы остаться с ним наедине. Она не боится его, ни капли не боится и вот это действительно пугало его. Последние годы он стал несколько халатно относиться к своей безопасности. А ведь врагов у него было предостаточно. Он наверно не смог бы припомнить и половины тех кто по-настоящему желал ему смерти. Но он помнил как некоторые из них клялись что наймут лучших убийц на свете, чтобы они добрались до него. В большинстве случаев Хишен не предавал значения этим угрозам, иногда потому что те, кто клялись, умирали раньше, чем успевали исполнить свое обещание, но чаще он просто не верил что какие бы то ни было хитроумные наемники смогут добраться до него. Конечно он повидал немало на своем веку и знал что на свете действительно существует мастера боевых искусств, способные на невероятные вещи, но ему казалось маловероятным что подобные люди станут утруждать себя охотой за деньги на кого бы то ни было. Еще этот проклятый Храм Тибора. Да нет, это не серьезно, думал Хишен. Они там без конца машут палками, оттачивают каллиграфию, читают тяжеленные фолианты, а по ночам всяким непотребными способами ублажают себя. По большой части они все там просто размазни. Но эта девка идет прямо на него и усмехается. Она не боится его. Нисколько. Ладно сука, еще не вечер. Он отступал к столу, но правда только для того чтобы взять свою ужасную саблю.

Ташунг внимательно следил за эмоциональными переживаниями лысого самца. К своему сожалению, он видел что тот если и напуган, то лишь ровно настолько чтобы стать более собранным, благоразумным и опасным. Ташунг хотел только получить информацию о девочке и он полагал что предпочтительней обойтись без физического воздействия. Не потому что его хоть в какой-то степени смущала мысль о причинении боли этому животному, нет, просто он считал что добыть нужные сведения без пыток будет более профессионально. Нет, надо было попытаться напугать его.