Образцовый доктор

– Раньше они запрещали нам смотреть сериалы и смеялись, когда мы сидели перед экраном, а теперь сами залипают, – с улыбкой сказал он. – А какой ваш любимый сериал?

– «Анатомия страсти», – не думая сразу сказала я. – Марк Слоун мой краш еще с детства.

Его улыбка стала еще шире, клянусь в нем проснулось что-то от змея-искусителя.

– Неравнодушны к докторам?

– Что-то вроде того, – призналась я, не заостряя внимание на его выражении лица и на том, как он меня рассматривал. – А ваш какой любимый сериал?

– «Декстер» и, пожалуй, «Во все тяжкие».

– Крутой выбор: маньяк убийца и криминальный гений, – заметила я, – мне стоит вас опасаться?

– Это мне вас стоит опасаться, – усмехнулся Алексей, – человек, который смотрит сериал из… сколько там десятков сезонов? Это же настоящие маньяки!

Я улыбнулась.

– Ну вот, вы улыбаетесь, миссия выполнена, – он ударил краем бокала о мой и сделал глоток. – Не сердитесь на маму. Она три дня не звонила, потому что не хотела, чтобы вы переживали. Это не инфантильность.

Я понимала, о чем он говорил. Мама знала, что у меня на работе сейчас нелегко. Я только начала достойно зарабатывать. Эти выходные я взяла в счет отпуска, и мне было трудно отпроситься у начальства. Но это же моя мама. Она – единственный человек в моей жизни.

– Какую реабилитацию она сейчас проходит? – с серьезностью в голосе спросил Алексей. – Двигательная активность в норме?

– Да, немного пострадала речь, я записала ее к логопеду и физиотерапевту, но, блин, переживаю, что она просто никуда не пойдет и мне придется названивать ей и проверять. Почему иногда с родителями так трудно?

– Мне это знакомо, я сам только что после оглашения завещания деда.

– Оу… – я только сейчас заметила, что он вроде бы и шутил, но делал это со слегка мрачноватой усмешкой. – Соболезную.

– Спасибо. Честно говоря, мы были не особенно-то и близки, так что… – Он вздохнул и провел рукой по волосам. Я проследила за его движением и странно отреагировала. Перед глазами пронеслись образы: я запускаю руки в его каштановые, шелковистые волосы и перебираю их пальцами. – … поэтому и удивился, когда он, оказывается, отписал все только мне.

– Ого, наверное, родственники были не меньше шокированы?

– Сестра поугарала, а отец… вот он в бешенстве.

Мы чокнулись бокалами без слов. Я наконец сделала глоток и одобрительно кивнула. Старалась не увлекаться ни коктейлем, ни мужчиной.

– А почему сестра так странно отреагировала? Почему смеялась?

– Она у меня с юмором, – с улыбкой ответил Алексей, – тем более, когда услышала условия, при которых я могу воспользоваться наследством. Мы можем на ты?

– Да, конечно, – я чувствовала, как лицо покрывается жаром от смущения. – И что же за условия?

– Да так, ерунда, – отмахнулся он. – Я должен буду год кое-где отработать на добровольных началах.

Я перебирала в голове разные варианты, но ничего конкретного не могла предположить.

– А это наследство того стоит? – ну мало ли, мне дед с бабушкой перьевую перину подарили и пару пуховых платков. Я бы и без этого «богатства» выполнила любой их каприз, потому что очень любила и уважала. Он сказал, что не был близок с дедом. А потом я подумала, что он может не так понять мой вопрос, решит, что я еще меркантильная какая-то, и быстро затараторила: – Ой, я не то хотела узнать, я не о сумме спрашиваю, а…

– Всё нормально, – он почему-то смутился, – дед в девяностые был ещё тем малым. Отжал одно фармацевтическое предприятие и сам подался в бизнесмены. Разросся до серьезных масштабов. Отец много лет был его правой рукой, поэтому он так и разозлился, когда узнал о решении отдать все мне. В последние годы дед часто говорил, что ему стыдно за то, как компания вела дела, и просил отца сменить курс, сосредоточиться на чём-то другом, что не будет вредить людям, а особенно детям. Я понимаю, почему он решил передать мне семейное наследие только после того, как я сам взгляну на ситуацию с другой стороны.

– Что ж, год – это, по сути, не так уж и много, – заключила я, не стала выяснять подробности. Что-то мне подсказывало, что если я буду узнавать этого мужчину ближе, то это меня опьянит куда похлеще алкоголя.

«Господи, еще пара глотков, и я на него точно наброшусь!» – подумала я, пряча лицо за ниспадающими прядями волос, но тут по лицу Алексея начала расплываться лукавая ухмылка, глаза просияли. Ой, нехороший знак!

– Ты же в курсе, что сказала это вслух? – спросил он, подавляя смех.

Я закрыла лицо руками, не в силах справиться со смущением. Да, я порой говорю всё, что думаю, и это моя проблема. Возможно, это какое-то расстройство, тут, конечно, никто не сможет мне подсказать, вокруг нет ни одного врача.

– Ох, какой кошмар! – проговорила я, глядя на него сквозь пальцы.

– Да, ладно не парься, это взаимно, – он глядел на меня с такой соблазнительно-манящей улыбкой, излучал магнетизм, против которого я не могла бороться. А теперь это еще и озвучила.

Я убрала руки с лица и взяла бокал, который уже успел запотеть. Все еще в шоке от произошедшего, я пыталась осмыслить его слова: «Это взаимно». Я оказалась в ловушке. Ни логика, ни здравый смысл не помогали мне понять, почему с первого взгляда меня к нему так влекло. Он это видел. А теперь сказал, что чувствует то же самое.

Прикусила губу, чтобы не дать предательской улыбке расползтись по лицу. Алексей наклонился, чтобы оказаться ближе ко мне и сказал почти мне на ухо:

– Я уже полчаса пялюсь на твои губы, если ты не заметила, и задаюсь вопросом: они такие же сладкие, как молочный шоколад?

Глава 6

Почти пять лет назад. Да, мы все еще там)

Я чуть не подавилась коктейлем. От позора меня спас звонок Алексею – он отвлекся на телефон. Улыбаясь, жестом попросил подождать и ответил на вызов.

Не знаю, что было с его динамиками и настройками в телефоне, но я все слышала:

– Леш, блудливый ты кошак, я думала: как ты там в такую метель, сижу, волнуюсь! А он опять в своем репертуаре, деваху подцепил и никуда не полетел! Красивая! Ей хоть восемнадцать есть? На вид, как подросток!

Понимая, что я все прекрасно слышала, Алексей отошел от барной стойки и огляделся по сторонам с веселой усмешкой спросил в трубку:

– А что ты здесь забыла, Люся, встречный вопрос?

Он спокойно закончил разговор с импульсивной девушкой на другом конце провода. Я наблюдала за ним украдкой, восхищаясь его осанкой и широкими плечами, краешком татуировки, выглядывающей из-под манжета рубашки, и осознала, что влипла по-крупному.

Никогда раньше я так быстро не западала на мужчину. Обычно мне нужно время, чтобы присмотреться и начать доверять. Но с ним все произошло мгновенно. Как ему это удалось?

Эта Люся назвала его «блудливым кошаком» и сказала, что он «в своём репертуаре». Кажется, Алексей у нас любит внимание женщин. Стоит ли мне с ним связываться?

Но, с другой стороны: он молод и красив, и раз уж у него здоровый интерес к женщинам, то и на опыте, разве это не плюс для меня? Я же не собираюсь его под венец вести и приручать, в конце концов. А для интрижки на одну ночь это будет незабываемо!

– Не заскучала? – мысли прервал его приятный голос над ухом. А его ладонь легонько коснулась моей спины.

Это был обычный жест – проверка. Он хотел понять, как я отреагирую. Если бы я возмутилась, он бы понял, что меня нельзя трогать. Но я позволила. Его рука была теплой, а прикосновение нежным.

– Нет, я… – ох, ну надо же так поплыть от одного невинного касания! – Смотрела расписание рейса. Кажется, мне придется сидеть тут до утра…

Алексей взял свой стакан с виски, допил его и с наклонившись ко мне, сказал на ухо:

– Есть предложение получше. Мы можем подняться в номер… и разорить мини-бар. Или…

Внутри все похолодело и затрепетало одновременно. Его слова, простые и прямолинейные, ударили как электрический разряд. Боже мой. Он действительно этого хочет? Он хочет меня?

Желание захлестнуло с головой, обжигающее и манящее. Я чувствовала, как кровь приливает к щекам, а сердце колотится так, словно пытается вырваться из груди.

Но вместе с желанием поднялась и волна паники. Я никогда… никогда не делала ничего подобного. Чтобы добраться до постели у меня были свидания, я присматривалась к человеку, понимала тянет меня к нему или нет. А к нему тянет с первой же минуты.

Сомнения были другого рода: а вдруг я что-то сделаю не так? Вдруг я покажусь ему глупой, неопытной, неуклюжей? Вдруг я ему разонравлюсь?

– Или? – спросила я, голос осип. Я потянулась к бокалу и поняла, что давно уже выпила коктейль.

Я взглянула на Алексея. В его глазах горел огонь желания, но в то же время я увидела и какую-то нежность, теплоту. И этот взгляд… этот взгляд заставил меня на мгновение забыть о всех своих страхах.

– Да и черт с ними, пойдем! – на выдохе сказала я и соскочила с барного стула.

Ноги слегка подкосило от коктейля, Алексей вовремя меня поддержал, я во второй раз впечаталась в его широкую грудь. Об обхватил меня обеими руками за талию и на какое-то мгновение, которое мне показалось слишком затянутым, задержал меня в своих объятиях.

Я чувствовала его сердцебиение, откровенно выше нормы, и он засмеялся, при этом его грудь вибрировала, как будто он…

– Ты, что, умеешь мурлыкать? – я удивленно подняла брови и посмотрела на него.

– Я? – он улыбался так тепло и нежно, как приятно было видеть эту улыбку и понимать, что она полностью принадлежит мне. – Нет, не умею, а ты?

– Не знаю… а люди могут вообще мурлыкать?

– Я бы это с удовольствием выяснил.

Ох, и вот он опять. Ну что за мужчина?

– Мне… кхм, мне нужно в… попудрить носик, – сказала я фильтруя каждое слово, как могла. Сейчас я была в таком состоянии, что могла наговорить чего угодно.

– Дай свой документ, чтобы я пока мог оформить тебя, как второго гостя, – попросил он совершенно бесстрастным голосом, с какой-то шкодливой улыбкой.

– Д-документ?

Нет, реально, где мои мозги?

– Паспорт, – уточнил он с кривой ухмылкой. – Не волнуйся, Аленка, я не собираюсь продавать тебя в рабство. Разве что, в свое…

Он подмигнул и, когда я протянула ему свой паспорт с дурацкой обложкой с котами, ушел к стойке ресепшена. А я на негнущихся ногах побрела в ближайший туалет. В ушах стоял шум, а сердце клокотало, как заведенное, со мной никогда такого не случалось.

Я постояла у зеркала несколько минут, покрутилась, поправила блузку. Расстегнула верхнюю пуговицу, расчесала волосы и чуть распушила их, чтобы придать объем. Потерла щеки ладонями, чтобы появился румянец, хотя и так заливалась краской, когда он смотрел на меня раздевающим взглядом.

Сердце колотилось, когда я вышла в просторное лобби отеля. Алексей уже ждал, в его руке поблескивала ключ-карта от номера. Он выглядел таким уверенным и спокойным, а меня, казалось, выдавало все: и смущенный взгляд, и нервное перебирание пальцами ремешка моей пострадавшей сумочки.

– Готова? – спросил он, мягко коснувшись моей спины, а меня всю с ног до головы пробрало от мурашек.

– Умху…

Мне казалось, что все вокруг смотрят на нас. Чувство, будто на мне огромный прожектор, высвечивающий мою неловкость и смущение. Каждый взгляд казался осуждающим, словно все знали, что я иду в номер с практически незнакомым мужчиной, и мысленно выносили мне приговор. Это было глупо, конечно, но избавиться от этого ощущения я не могла.

– Держи, вот твой паспорт, оформил на него восемь кредитов, – подмигнул он.

– И что же ты купил?

– Ну, так, по-мелочи: гелик, ролексы и пару апартаментов в Дубае, – с серьезной миной заявил он.

– На мой паспорт тебе бы не дали кредит и на зубочистки, – улыбалась я.

– Я хотя бы попытался…

– И, Боже, какие банальные потребности! – смеялась я.

– Было бы лучше, если бы я оказался извращенцем и прикупил себе трущобу где-нибудь в районе Найроби?

– О, на это бы тебе хватило с моим документом!

Он рассмеялся. Я едва не споткнулась, отвлекшись на него.

О, Боже! Какой смех! Мед, ну просто мёд! Аж на языке сладко стало, насколько он звучал горячо и тягуче.

Мы прошли к лифту, и двери бесшумно закрылись за нами. Нас окутала тишина.

Я отчаянно пыталась придумать, что сказать, как себя вести. Только что мы шутили, а этот лифт дурацкий что-то с нами сделал. Казалось, любое слово прозвучит глупо и неуместно. Я чувствовала себя маленькой девочкой, впервые оказавшейся на свидании.

Поднимаясь на нужный этаж, мы обменялись несколькими нервными шутками.

– Слушай, найти нужный номер в этой гостинице – целый квест! – вздохнула я, потерявшись в указателях.

– Приобрести номер – почти такой же квест, – проворчал Алексей и остановился у нужной двери. – Пришли.

Я тихо и глупо хихикнула.

Нервы были натянутыми до предела. Мне хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не чувствовать этого странного, щекочущего нервы напряжения.

Он провёл картой по замку, и зелёный огонёк мигнул, разрешая войти. Алексей посторонился, пропуская меня вперёд. Внутри было сумрачно, прохлада ощутимо отличалась от душного воздуха коридора. Он вошёл следом, и мягкий щелчок закрывающейся двери эхом отозвался в тишине. Я замерла, рассматривая очертания комнаты в полумраке.

Алексей вставил карту в слот у двери, но вместо ожидаемого яркого света, вспыхнул лишь приглушенный ночник в коридоре. Комната оставалась погружённой в полумрак, позволяя лишь угадывать контуры мебели и драпировки.

– Хм… так даже лучше, – раздался его тихий голос за спиной.

Я хотела что-то сказать, может, пошутить про перегоревшую лампочку или спросить, всё ли в порядке. Повернулась к нему, и слова застряли в горле.

Он был совсем рядом, его глаза, казалось, сверкали в полумраке. В одно мгновение он обхватил меня за талию, притягивая к себе так, что я почувствовала каждый изгиб его тела. Я ощутила спиной прохладную поверхность двери, и не успела даже пикнуть, как его губы накрыли мои.

Глава 7

Почти пять лет назад. Заключительная часть

Он меня поцеловал!

Это был нежный, робкий поцелуй, словно проба.

Как будто он спрашивал разрешения. Но потом… потом поцелуй углубился, стал более требовательным, настойчивым. Его губы, мягкие и одновременно уверенные, скользили по моим, вызывая дрожь, которая пробежала по всему телу.

Боже мой, как же он целовался!

Я закрыла глаза, отдаваясь этому ощущению, этому внезапному вихрю чувств. Его руки, держащие меня за талию, сжимали крепче, словно боясь отпустить. Его дыхание стало горячим и прерывистым, смешиваясь с моим. Я почувствовала, как он слегка прикусил мою нижнюю губу, и в животе вспыхнуло что-то горячее и волнующее.

Мой мир сузился до этого поцелуя, его губ, его тепла, его запаха. Я больше не чувствовала прохладную дверь за спиной, не видела полумрак комнаты. Была только эта сладостная истома, это нарастающее желание, это головокружительное чувство, что я падаю в пропасть, и мне совершенно не страшно. Наоборот, я хотела падать дальше, глубже, раствориться в этом поцелуе, в этом моменте, в этом мужчине.

– Все, теперь я совершенно точно знаю, какие они на вкус, – с улыбкой сказал Алексей, покрывая мое лицо россыпью коротких поцелуев. – Сладкие.

– А твои на вкус, как грех, – о, черт, я сказала это вслух!

– Скажи мне, сладкая Аленка, когда мне нужно остановиться…

Я переставала соображать от натиска его горячих губ на моей шее, чувствительной коже за ухом.

– Ост-тановиться? – я потянула его рубашку из брюк и скользнула руками под ткань. Моя ладонь коснулась его горячей, упругой кожи. Под пальцами я ощутила твердые, напряженные мышцы, а его пресс был просто великолепен на ощупь.

– Да, красавица, остановиться, – он заглянул в мои глаза, в темноте комнаты они казались уже не карими, а черными, – то, что выпало из твоей сумочки и…

– А, это! – все же, так и знала, что он подумал, что у меня месячные… – С этим стрессом на работе у меня график чуть сбился, жду вот на днях.

– Так ты поднималась в номер не за тем, чтобы опустошить бар? – в его голосе слышалась улыбка.

– А ты?

Вот я дура, а вдруг он и не думал меня соблазнять, а я уже себе накрутила.

– Честно говоря, я надеялся хотя бы на поцелуй или проверить, мурлыкаешь ли ты.

Я растерялась, не знала что сказать. Ну и глупая же я!

– Теперь мне кажется, что это я тебя в этот номер затащила, чтобы соблазнить, – нервно усмехнулась я.

– Прости, я всегда шучу на грани, но это не значит, что мои намерения превращаются в действия, – проговорил он, а в голосе ни капли раскаяния.

Его дыхание опалило мое ухо, и шепот, обжигающий и желанный, проник под кожу:

– Я чертовски рад, что могу, оказывается, делать с тобой всё, что захочу!

Слова, простые по сути, но они наполнили этот миг всепоглощающей властью и обещанием. Мое тело отозвалось мгновенно, каждой клеточкой, каждой нервной окончания.

– Ты же за этим меня в номер затащила, молочная Аленка?

– Да, покажи мне все, что ты намеревался сделать…

– Окей, переходим к действиям!

Он жадно набросился на мои губы. Он целовал меня так, как будто хотел вдохнуть в меня жизнь, раствориться во мне без остатка. Мои руки, до этого неуверенно покоившиеся на его плечах, вцепились в его волосы, удерживая его ближе, еще ближе.

Теперь я могла трогать его волосы, перебирать между пальцами и цепляться за них. Похоже, у меня новый фетиш.

Блузка скользнула вниз, освобождая мои плечи от шелкового плена. Каждое его движение было наполнено трепетом, осторожностью, словно он боялся разбить хрупкий сосуд. Я замерла, ощущая, как по коже бегут мурашки, как волна жара накрывает меня с головой. Никогда, никогда еще я не испытывала ничего подобного.

Кружево бюстгальтера пало жертвой его нетерпеливых пальцев, и я почувствовала, как загорелась от его взгляда. Взгляда, полного обожания и не скрываемого желания. Он провел кончиками пальцев по моей коже, вызывая дрожь, и я простонала от удовольствия.

Его губы переместились ниже, к моей шее, оставляя на ней мокрые поцелуи. Он не спешил, наслаждался каждым мгновением, каждым моим вздохом. Он словно писал историю на моем теле, историю любви, страсти и бесконечного влечения.

Никогда, никогда еще я не чувствовала себя такой желанной, такой уязвимой и в то же время такой сильной. Никогда еще я не позволяла себе так раствориться в другом человеке, отдать ему себя без остатка. И это было потрясающе. Это было безумно. Это было то, чего я ждала всю свою жизнь.

–√V»–^√\–♥~√V–^√V–

Я проснулась от ощущения тепла, окутывающего меня, как мягкий кокон. Ночь была как вихрь страсти, где каждое прикосновение, каждый шепот, каждый взгляд был наполнен невыразимой жаждой. Его руки скользили по моему телу, вызывая дрожь, будоража каждую клеточку. Он знал, как доставить удовольствие, как заставить меня стонать от наслаждения.

Мы танцевали танец желаний, переплетаясь в объятиях, словно две половинки одного целого. Его губы оставляли огненные следы на моей коже, а мой шепот растворялся в его страстном дыхании. Мы исследовали друг друга, открывая новые грани наслаждения, утопая в океане чувств.

Каждый его взгляд, каждое прикосновение были пропитаны чувственностью и нежностью. Мы воплощали в жизнь самые смелые фантазии, позволяя себе быть свободными и раскрепощенными.

Время потеряло свой смысл. Была только ночь, мы и наши желания. Мы смеялись, шептали, стонали от наслаждения. Он поднимал меня на руки, кружил, словно пушинку, и снова опускал на постель, осыпая поцелуями.

Мы отдавались друг другу без остатка, позволяя себе забыть обо всем на свете.

К утру мы были измотаны, но счастливы. Лежали в объятиях друг друга, глядя, как рассвет окрашивает небо в нежные розовые оттенки. Эта ночь останется в моей памяти навсегда – ночь, когда я познала истинную страсть и близость с мужчиной, который зажег во мне огонь.

Алексей крепко спал, когда я шевельнулась и потянулась к телефону проверить время.

Заглянула в расписание рейса и увидела, что мой самолет должен вылететь через полтора часа.

Вот черт!

Я осторожно выбралась из под тяжеленной мужской руки и соскользнула с постели. По пути собрала все свои разбросанные вещи. В ванной быстро привела себя в порядок и оделась.

Когда была уже собрана, вернулась в спальню и замерла. Не знала что делать: будить его или не будить?

Что сказать, когда разбужу его? Спасибо за ночь? Или признаюсь, что хочу продолжения? Я не наивна и понимаю, что слова «блудливый кошак» не были случайными. Этот мужчина был искушенным в постели, и я не уверена, что кто-то сможет сравниться с ним.

Я решила не усложнять ситуацию обменом телефонами. Никто из нас не решился бы позвонить, и это только разрушило бы магию и послевкусие ночи.

Пусть он останется в моей памяти как мечта. Мой мужчина-мечта.

Глава 8

"Будем готовить вашу дочь к операции,"– эхом отдавалось в моей голове, словно приговор.

Доктор говорил что-то еще, объяснял, что операция не сложная, рутинная почти. Но я не слышала. Машуля… моя маленькая Машуля, ей всего четыре года, а уже операция. Лежать на больничной койке, хирурги, медсестры, уколы, капельницы, в белой, душной палате…

Ужас сковал меня, парализовал. Вина давила на плечи, душила, как удавка. Это я! Я во всем виновата! Эта мысль молотом била в висок. Я! Карьера, отчеты, совещания… Детский сад, чтобы я успевала, чтобы не отстать. Работа на дом, чтобы хоть немного побыть рядом, пока она спит. Все это время я упускала что-то важное, самое главное. Не доглядела, не заметила первых сигналов, не прислушалась к ее жалобам на животик.

А сейчас? Сейчас моя малышка, моя Машуля, будет лежать под скальпелем, а я буду молиться всем богам, чтобы все прошло хорошо. Как я могла допустить это? Как могла позволить, чтобы моя дочь страдала из-за моей глупой, никому не нужной карьеры? Что если что-то пойдет не так? Что если…?

Нет, я не должна думать о плохом. Я должна быть сильной ради нее. Я должна поддержать ее, когда она проснется после наркоза, испуганная и потерянная. Я должна уверить ее, что все будет хорошо. Но как, как я могу это сделать, когда мое сердце разрывается от страха и чувства вины?

Боже, только бы с ней все было хорошо… Только бы она поправилась… И я обещаю, я изменюсь. Я буду другой мамой. Мамой, которая всегда рядом, которая слышит, которая видит. Мамой, которая никогда больше не допустит, чтобы ее ребенок страдал по ее вине.

– Алёна Викторовна, вы меня слышите? – прозвучал мужской голос, как через толщу воды. – К вам сейчас подойдёт медсестра, чтобы установить катетер в вену, чтобы девочка получала необходимые лекарства через него. А потом – врач-анестезиолог, задаст вам несколько вопросов… Алёна Викторовна?

Я уловила только часть сказанного, потому что меня волновали только мысли о дочке.

– Сп-пасибо… – едва выговорила я и отвернулась.

Алексей Дмитриевич перевел взгляд на Зою и соседнюю девочку. Теперь он не смотрел на нас, полностью сосредоточившись на своей работе.

Я села рядом с дочкой, и она, как котенок, прижалась ко мне. Сонная, бледная, измученная, она тихо простонала. И тут плотину прорвало – слезы потекли ручьем. Я незаметно вытирала их, чтобы не пугать дочь.

– Что, все-таки на операцию? – спросила девушка напротив нас. Это была блондинка с ребенком лет пяти, возможно, наша ровесница. Моя Маша такая маленькая, что ей и четырех не дашь. – Бедная крошка!

Я кивнула. Ответить не смогла, иначе бы разрыдалась.

– Ну вы не переживайте, это и правда стандартная операция, и к хирургу вы хорошему попадаете как-раз, он нас вчера оперировал, уже сегодня вставали, ходили. И вообще не сравниться с тем, в каком состоянии приехали. У нас грыжу удаляли.

Я понимала, что меня пытаются успокоить, ведь я выглядела так, будто вот-вот сорвусь. Но, кажется, это был первый раз в моей жизни, когда мне было безразлично всё вокруг.

Медсестра быстро пришла, чтобы поставить катетер малышке. Дочка расплакалась и попросила меня прогнать тетю. Мне пришлось долго ее уговаривать, а затем удерживать силой.

Появление анестезиолога только усугубило ситуацию. Я почти не слышала его слов из-за плача дочери. Обняла ее крепко, как обезьянку, понимая, что теперь не смогу отпустить. Хотелось взять ее на руки и бежать…

После укола, который готовили для анестезии, к нам подкатили каталку. Я поняла, что не смогу уложить на нее дочь, проще самой лечь. Машуля плакала и просила меня не отдавать ее врачам.

– Меня не пустят в операционную? – спросила я медсестер. Они ответили уклончиво и довольно грубо. Конечно, я понимала, что посторонним и тем более сердобольным родителям вход туда закрыт.