Лики миров

А вот свойства жезла немного поизучала: в воде тонет, в огне не горит, обычная вроде как железяка (если лечебные качества не учитывать). Еще одну странность заметила почти случайно: сфоткала Кадечку на смартфон, сжимая в руке, – и глазам не поверила: на фотографии жезла не было, просто сжатая рука. Все страньше и страньше, как говорится.

Следующие несколько дней прошли в обычном режиме. Даже Сны, по-моему, не снились. Единственным забавным моментом можно было считать появившегося как-то в офисе курьера, доставившего заказанный на мое имя торт: огромный, покрытый шоколадный глазурью, с изображенным сверху питоном Каа и ироничной подписью «Ты, Маугли, что хочешь достанешь». Даже спрашивать не стала, от кого такое чудо, – и так понятно. Я еще раз прочитала надпись… Да, своеобразное у нашего клиента чувство юмора, но мне понравилось.

Торт ели тремя отделами, вздыхая об испорченных фигурах: он оказалcя таким вкусным, что еще один кусочек так и просился в рот.

С Ликом я разговаривала несколько раз по телефону, только по делу. Он всегда был вежлив, но исключительно краток. Мне казалось, что ему сейчас не до длинных разговоров, я и не настаивала, понятное дело. В конце недели он обещал заехать к нам согласовать кое-какие моменты и подписать бумаги. В ночь перед этим эпохальным событием мне снова приснился Сон.

Я сижу за грубым, но крепко сбитым деревянным столом на одном из провинциальных постоялых дворов. Передо мной – глиняная миска с добротной порцией мясного рагу с овощами, призывно пахнущая и аппетитно дымящаяся, и кувшин с напитком. Я, вооружившись ложкой, приступаю к еде. Напротив меня сидит хозяин Лютика, все так же в капюшоне, натянутом на самый нос, и резво поглощает свою порцию сытного кушанья.

– Ну и зачем тебе в столицу, Дея? – спрашивает он меня, отпив из кувшина.

– На чародейку хочу выучиться, – отвечаю, отметив про себя обращение. Надо же, и тут я тоже Дея – удобно, что и говорить.

– Хм, – скептически произносит мой собеседник, – и домашние не против?

– Они меня уже со счетов списали, – пожимаю я плечами, – замуж выдать отчаялись, а так хоть какая-то с меня польза: на шее висеть не буду.

– Ясно, – протягивает мужчина, – а куда учиться пойдешь, выбрала уже? В столице-то много школ да академий для магов.

– Пока не знаю, – сознаюсь я, – приеду, там на месте и сориентируюсь. – И снова принимаюсь за еду, но через некоторое время не выдерживаю и все-таки прошу:

– Мир, а Мир… – мой попутчик представился именно этим именем.

– М-м-м?

– А сними капюшон, пожалуйста. Ну очень надо!

– Хм, – глумливо хмыкает тот, – как же так? Передумала, что ли? А если я очень страшный, что делать будешь?

– Ну пожалуйста, я все взвесила и готова к подобному испытанию, – ною с энтузиазмом. – Тем более, что еду я сзади, а оттуда ты вполне…

– Вполне?.. – проникновенно продолжает он.

– …нестрашный… Ну пожалуйста!

– Пять серебряных! – заламывает цену жадина.

– С ума сошел за такое деньги драть? – возмущаюсь я. – Один.

– По рукам, – тут же хмыкает он – и я чувствую себя глупышкой, которую развели как маленькую.

Ну и черт с ним, мне просто надо знать.

Я протягиваю ему монету, и он, довольно подкинув ее на ладони, засовывает блестящий, как рыбья чешуя, кругляш в поясной кошель, а потом медленно снимает капюшон.

– Блондин! – брякаю я, не отрывая взгляда от незнакомого лица. Довольно привлекательного, на самом деле: кожа светлая, но не бледная, черты на редкость правильные, классические, можно сказать. Нос так вообще будто по линеечке чертили. Глаза зеленые, насмешливые, волосы длинные, очень светлые. Нордический блонд или что-то вроде.

– Прозвучало так, будто ты этим разочарована. – Глаза прищуриваются, а в голосе слышится некоторая досада.

Ну не объяснять же ему, что я вопреки всему и вся была уверена, что под капюшоном скрывается совершенно другой человек.

– Просто я пребываю в шоке от твоего великолепия и пока не способна нормально формулировать мысли, – подбадриваю я Мира.

– Так-то лучше, – меняет он гнев на милость.

– Будем считать, что серебрушку ты честно заработал. А если расскажешь, кто ты такой, то будешь совсем молодец.

Вместо ответа мужчина с удалым стуком кладет на стол передо мной желтую сияющую бляху в виде щита – и я округляю глаза. Вот это я удачно себе попутку поймала – цельного магистра защиты. Не слишком ли он молод для такого звания? Да и потом, те обычно люди солидные, обеспеченные, а этот одет как самый рядовой маг.

Я моргаю пару раз и перевожу удивленный взгляд на зеленоглазого. Тот прямо-таки наслаждается моим замешательством.

– У тебя что, и жезл имеется? – недоверчиво спрашиваю я. Жезл полагается магистрам для почета, как регалия, демонстрирующая их высокий магический статус.

– Приходи вечером, покажу, – глумливо предлагает как бы магистр.

Ну надо же, он что, считает, меня подобным смутить можно? Ну-ну…

– А почему вечером? – с любопытством интересуюсь. – Он у тебя дневного света боится? Или неказистый такой, что только в темноте прилично выглядит?

– Тебе прямо тут предъявить? – недобро сверкает глазами Мир и руку опускает куда-то под стол.

– Ой-ой, может, не надо? Всех людей вокруг перепугаешь, – картинно ужасаюсь я, но не успеваю даже охнуть, как мне прямо к носу приставляют тонкую серебристую палку с прозрачным набалдашником.

– Ты откуда это вытащил? – шепотом спрашиваю, когда ко мне возвращается дар речи.

– Лучше тебе не знать, – хмыкает магистр и, демонстративно закинув ногу на ногу, заталкивает жезл обратно за голенище высокого сапога.

После этого я проснулась и очень долго пыталась осознать, где я, собственно говоря, нахожусь.

Во рту все еще стоял привкус ягодного морса и мясного рагу, а перед глазами – смешливое лицо Мира. И убедить себя, что это только сон, было чрезвычайно сложно. Если бы не надоедливый звук будильника, не знаю, справилась бы я или нет. А так – хочешь не хочешь, а приходится включаться в утреннюю рутину.

Лик приехал только под конец рабочего дня. Вообще-то ненавижу, когда так делают, но ему я была рада. Нехороший признак. Совсем никудышный, если честно. Мы битый час сидели над бумажками, а когда с ними покончили, он предложил подкинуть меня до дома. Разумеется, я согласилась.

– Я скоро уеду, Дея, и какое-то время буду недоступен, – заговорил Лик, когда мы отъехали. На улице уже темнело, в салоне звучала приглушенная этническая музыка, и было так хорошо и грустно одновременно. – Если возникнут какие-то вопросы, можете звонить моему ассистенту.

– Хорошо, – кивнула я. – А куда вы едете, в отпуск?

– По делам, – покачал он головой, – исключительно по делам.

Резкая трель телефона перервала едва начавшуюся беседу. Лик бросил на меня быстрый взгляд и ответил, не включая громкой связи.

– Да… Нет, еще нет… Понял, буду… Дьявол! – приглушенно выругался он, но, вернув телефон на место, обратился ко мне уже привычным, совершенно спокойным тоном: – Мне придется заехать кое-куда ненадолго. Подождете? Или могу сейчас доставить вас к ближайшей станции метро.

– Подожду, – согласилась я чересчур поспешно и мысленно отвесила себе щелбан.

Лик развернул машину, через некоторое время съехал на параллельную дорогу, свернул в более тихое место и припарковал авто. Сам вышел и растворился в одном из проулков, казавшемся с моего места темным и неуютным.

Минут пять я ждала спокойно, потом начала нервничать, а когда из проулка метнулась подозрительная тень (в неровном свете я даже не смогла понять, кому она принадлежит), мне и вовсе стало не по себе. Лик вернулся чуть позже. Медленно, просто издевательски неспешно.

– Интересная штука жизнь, – сказал он, закрывая дверь, – никогда точно не знаешь, что ждет тебя за поворотом.

Я хотела было удивиться, чего это не склонного к излишней болтливости красавца потянуло на философствования, но тут он повернулся в мою сторону, и я отметила, что лицо его бледновато, а улыбка, слегка скривившая губы, хоть и не лишена определенного лихачества, но веселой явно не выглядит.

– Все в порядке? – с тревогой спросила я и вовсе не удивилась, когда он задумчиво покачал головой, мол, как знать, как знать…

– Дея, могу я попросить вас достать из багажника аптечку?

– Что случилось? – спросила я с нажимом и только сейчас – лучше поздно, чем никогда, – заметила, что Лик ладонями сжимает внешнюю часть левого бедра, а под ними расплывается темное пятно, заметное на черных брюках исключительно за счет влажных отблесков.

– Боже мой, вы ранены? – тут же заметалась я. – Надо же вызвать полицию!

– Не надо! – резковато заметил он. – Аптечка, Дея!

Я выбежала из машины и, обежав ее, вытащила из услужливо открывшегося багажника необходимый чемоданчик.

– Как это не надо? – продолжила я, вернувшись. – Вас же явно хотели убить!

– Хотели бы – убили бы, – ответил он, – бинты достаньте.

Я полезла за перевязочным материалом, нашла его, вскрыла упаковки, протянула пострадавшему, и тут новая мысль пришла в голову, заставив сглотнуть: сегодня утром я, поколебавшись, сунула в сумку свой голубой червячный жезл, на случай если вдруг решу о нем рассказать. Похоже, настал его звездный час.

– Обещайте, что не будете ругаться, – сказала быстро.

Лик кинул в мою сторону подозрительный взгляд, перетягивая ногу бинтом поверх раны.

– Что-то я в этом сомневаюсь, – произнес он, наконец. – Ну ладно, допустим…

«И ведь так и не пообещал», – заметила я, но придираться не стала. А жестом фокусника достала из сумки Кадечку.

Лик не ругался. Вообще ни слова не произнес, но на меня глянул так, будто единственным его желанием было свернуть мне шею.

– Он лечит, – пояснила я на всякий случай, стараясь не чувствовать себя чокнутой феей-крестной из желтого домика, – я на себе проверила. Чем это вас?

– Ножом или чем-то похожим, – ответил Лик, все еще мрачно на меня поглядывая. Но Кадечку взял и приложил поверх бинта.

– А кто?

– Мои… партнеры. Я уже говорил, что работаю с суровыми ребятами.

– Говорили, – кивнула я, – но…

«Мало ли кто что говорил»…

Он смерил меня странным взглядом.

– Я очень редко вру, – будто прочитав мои мысли, заметил Лик, – почти никогда. Не люблю. И когда меня водят за нос – тоже.

Будто первоклассницу отчитал, честное слово. И вроде бы голоса не повышал, но прозвучало это веско и… да, обидно.

– Никого я за нос не вожу, – надулась я. – Как там, есть уже эффект?

– Кровь остановилась, – сообщил один очень честный темнила после экспресс-осмотра.

– Прекрасно. Тогда забирайте свою пропажу, а я, пожалуй, пойду, пока ваши «партнеры» меня за компанию с вами тут не шлепнули.

С этими словами я собралась было открыть дверь авто и красиво удалиться в вечерние сумерки, но Лик успел раньше. Просто нажал кнопку блокировки дверей и красноречиво на меня посмотрел. «Тяжело иметь дело с истеричками», – читалось во взгляде. Я мгновенно почувствовала себя по-идиотски.

– Выходить впотьмах незнамо где – не самое лучшее решение, – произнес Лик спустя пару мгновений и завел двигатель.

– Тогда высадите меня у ближайшей станции, – решила я.

Ответом меня не удостоили. Точнее, удостоили, но совершенно не тем.

– Вы кому-нибудь об этом рассказывали? – спросил он, кивая в сторону таинственного «червяка».

– Нет. Если вы решили меня прибить, то можете не волноваться: свидетелей не останется.

Лик усмехнулся, но радоваться по этому поводу не стал. Впрочем, убеждать меня в том, что ничего подобного не планируется, тоже. Минут через десять он притормозил неподалеку от входа в метро.

Осталось уточнить парочку вопросов.

– С этой поездкой… С вами же все будет в порядке? – спросила, немного помявшись.

– Я дам вам знать, когда вернусь, – ответил он после недолгого молчания.

«Ну да, врать он не любит. И на неудобные вопросы отвечать, кажется, тоже».

– Что это такое, вы мне, разумеется, не скажете, – обернулась я к нему.

Он покачал головой, и я принялась вылезать из машины.

– Правильный вопрос – не «что», а «откуда», Дея, – донеслось до меня, когда моя нога коснулась земли, и я от неожиданности чуть не треснулась головой о крышу. Кое-как завершила процесс вылезания, ощущая себя крайне неловким раком-отшельником, и посеменила к станции, не позволяя себе оглядываться и стараясь даже не думать о том, что последняя фраза может означать. «Довольно! Еще не хватало из-за красивых глаз… и носа… и губ… и всего остального… Короче, из-за красивого в целом мужика влезать в явно криминальную историю».

Тем более что скоро мне вообще стало не до этого.

Началось все с очередного Сна.

Мы с Ведой, вспыльчивым крепышом Рогги и флегматичным долговязым Орбом сидим за столом в «общей комнате» и поглощаем из одноразовых биоразлагаемых контейнеров стандартный, только что размороженный полдник: сырники с вареньем на белковом сахаре. Остальные наши коллеги только-только разбирают свои пайки.

– О, поглядите-ка на эту компашку! – возмущенно провозглашает Мико. – Как задание получать, так они в конце тащатся, а как есть – так самые первые.

– Наглая ложь! – возражает Рогги. – Мы уже закончили, вот и пришли пораньше.

– Перестань, она специально тебя подначивает, – машет Веда рукой на приятеля.

– Надо еще проверить, что у вас за задание, – продолжает наша главная придира, – наверняка что-нибудь на редкость тривиальное.

– Ми, хорош, у меня все задачи равноценны, – важно изрекает Хань – староста нашей исследовательской группы, жутко важничающий по поводу своего назначения. В отличие от Мико, также имеющей предков из Азии, внешне Уве Хань совершенно на них не походил – русоволосый, голубоглазый, со вздернутым носом. До смешного серьезный, он, кажется, был напрочь лишен чувства юмора. Возможно, из-за этого еще с младших курсов все называли его исключительно по фамилии.

– Тоже мне задание, – недовольно бурчит Рогги, – сделать выводы на основе предоставленных табличек. Чем нам это поможет, когда мы окажемся на R-112 в чистом поле с пробирками и контейнерами для сбора материала?

– Рог, ты как маленький, – не выдерживаю я. – Будто не знаешь, что основная цель этих заданий – хоть чем-то занять наши мозги во время перелета.

– Во-во, чтобы совсем уж все не забыли и на стены от скуки не лезли, – поддакивает Орб. – Кстати, о скуке… – Он поворачивается в сторону Ханя, усевшегося со своей порцией кормежки за соседний столик. – Эй, босс, что насчет тренажерного зала, расписание составлено?

– Да, сегодня разошлю, – кивает тот.

– А по поводу растений капитан уже дал добро? – подключается к расспросам Веда. – Я с собой столько семян набрала из лаборатории. Недели две-три – и будут у нас на руках нормальные, живые образцы для изучения.

– Эмм… А может, ты сама спросишь? – предлагает Хань, самую малость смутившись. – Я уже к нему два раза сегодня подходил, неудобно как-то. Или кто в вашей пятерке старший?

– Дея, – сдает меня с потрохами подруга и тут же смотрит просительно. Сама, что характерно, не вызвалась.

– Хорошо, схожу, – решаю я, – вот сразу полдника и отправлюсь.

Наш староста, спихнув с себя по крайней мере одну головную боль, сразу приободряется.

– Жутковатый он малость, – тихонько шепчет он нам, – может, и правда андроид какой-нибудь продвинутой модификации?

Ага, мы уже как-то обсуждали такую возможность. Капитан Ли-Карт, поначалу вызвавший среди наших девушек вполне объяснимый всплеск женского кокетства, через несколько дней полета внушает нам всем состояние, близкое к замешательству, и даже некоторый страх. Вовсе не потому, что он ужасно суров, или рявкает на всех, или на кого-нибудь поднял руку. Наоборот, он всегда безукоризненно вежлив, но вежливость эта кажется вынужденной: не ощущается за ней человеческого тепла. Он ни разу ни на кого не повысил голоса, даже напротив, в минуты недовольства речь его становится исключительно четкой, размеренной и настолько показательно негромкой, что это пугает. Ощущение складывается такое, что тебя отчитывает механизм или программа.

– Да, примороженный у нас капитан, – высказалась однажды Веда, – будто неживой. Но, если верить обрывкам фраз экипажа, то оно и не удивительно: говорят, он участвовал в Рас-аль-Харском пекле… брр.

Пока я разделываюсь с последним сырником, все эти навеянные сном «воспоминания» мелькают в голове сами собой, больше похожие на информационные всплывающие окна, чем на реальные переживания. Вот любопытство во мне они подстегивают – это да. Поэтому, закончив с едой, я скидываю посуду в утилизатор и, немного еще поболтав с приятелями, иду на поиски капитана.

В рубке его не оказывается. Любезная девушка в форме сдает свое начальство и сообщает, где я могу найти капитанскую каюту. Я говорю спасибо и отправляюсь по адресу. Красного огонька напротив графы «Не беспокоить» стандартного электронного табло на двери не горит, и я смело стучу (а чего во сне бояться, правильно?).

Лик открывает секунд через пятнадцать. Весь в образе «капитан гражданского космического корабля идеальный, одна штука», хоть сейчас его в рекламный буклет помещай. Но дело даже не в этом, дело в том взгляде, которым он меня окидывает: внимательном, вопросительном… каком-то очень неуютном. Он ничего не говорит, просто смотрит очень красноречиво. «Что вам нужно?» – эта фраза совершенно отчетливо мне слышится, хотя ни слова не произнесено. Пожалуй, умение выразительно молчать – единственное, что роднит этого Лика с тем, которого я знаю в реальной жизни.

– Мне нужно с вами поговорить, – очень информативно сообщаю я.

Капитан делает шаг в сторону, позволяя мне зайти в святая святых, чем я, разумеется, и пользуюсь, с интересом осматривая его обиталище. Здесь меня постигает разочарование: каюта совершенно типовая, только рассчитанная на одного жильца, а не на двух, как наша с Ведой. Все те же блестящие металлические поверхности со вставками «под дерево», идеально заправленное спальное место, ни одной побрякушки вокруг, которая могла бы хоть что-то сказать о своем хозяине. Даже носки нигде не валяются (я вспоминаю свою каюту, и на миг мне становится стыдно). Единственным «живым» местом кажется стол: на нем, слегка мерцая погруженным в режим ожидания экраном, лежит планшет, а еще один из ящиков стола не очень плотно задвинут.

– Слушаю вас, мисс Рин-Стокк.

Я удивленно моргаю, не ожидая, что он запомнил, как меня зовут, но потом вспоминаю, что у нас всех на груди нашивки с именами, чтобы экипаж знал, как к кому обращаться.

– Я хотела попросить вас… – начинаю я, но меня прерывают: крепкий коренастый мужчина лет сорока в сером комбинезоне техника просовывается по пояс в каюту и громко возвещает:

– О, кэп, как удачно, что вы здесь. Принимайте работу, две минуточки займет, не больше.

Лик окидывает меня оценивающим взглядом, произносит: «Прошу меня простить» и выходит за дверь вместе с уже что-то рассказывающим ему дядькой.

– По-хорошему, менять ее надо, а не этой хренотой заниматься…

Я остаюсь одна в капитанской каюте. С открытой дверью, правда, но сам факт. Вот тут-то черт ( или внутреннее шило, зашитое в самом средоточии интуиции) и дергает меня сделать это: я подхожу к столу и, воровато оглянувшись, отодвигаю неплотно прилегающее отделение. Ящик бесшумно поддается, предъявляя моему взору содержимое: несколько реликтовых бумажных блокнотов, пару комм-браслетов, запасной стилус для планшета, коробочку с картами памяти и небольшим – размером с треть моей ладони – странным механизмом.

Увидев его, я мгновенно забываю обо всем остальном (об осторожности в частности) и протягиваю к нему руку.

Он похож одновременно на маленький плоский волчок и на часы – круглое основание на маленькой острой ножке и торчащая вверх палочка-ручка. Все детали выполнены из светло-серого, почти белого, металла, а основание расчерчено на четыре равные части: серую, белую, синюю и черную. Я легко закручиваю волчок на поверхности стола, и от того, как, вращаясь, эти цвета сливаются в единый серо-голубой диск, у меня кружится голова. Я накрываю волчок ладонью и подношу поближе к глазам.

«Стрелка… Я помню, что тут еще должна быть стрелка… А откуда я это помню? Неважно. Вот… вот тут остался торчащий острый краешек как напоминание о том, что она действительно была».

– О чем вы хотели меня спросить? – раздается знакомый голос, и я резко поворачиваюсь, застигнутая на месте преступления, постыдно пряча за спиной зажатый в кулаке волчок.

Взгляд Лика скользит по мне, быстро перемещается в сторону все еще открытого ящика – и леденеет.

– Можно ли нашей группе вырастить несколько растений, воспользовавшись теплицами на борту? – лепечу я, стараясь медленно обойти хозяина оскверненного жилища. Тот пресекает мои попытки на корню, приложив ладонь к панели и закрыв дверь каюты.

– Нет, – отрезает он, смотря на меня в упор с выражением холодной злости. А в следующий момент стремительно шагает ко мне, захватывает заведенную за спину руку и выкручивает запястье, заставляя разжать пальцы. Руку как раскаленной спицей прошивает.

– Ай! Лик, больно же! – взвизгиваю я. Хватка тут же ослабевает, давая возможность отойти в сторону.

Капитан смотрит попеременно то на волчок на своей ладони, то на меня с таким выражением, будто из сейфа, полного драгоценных камней и золотых слитков, я украла одну серебряную монетку: само по себе плохо, но ужасно бестолково…

– Что вы здесь искали? – спрашивает он резко.

– Да ничего… ничего я не искала, – бросаю в сердцах. – Господи, Лик… мне жаль, что так вышло, я не должна была… Но вы же сами на себя не похожи! Я думала, вдруг смогу понять, почему…

Слова застревают в горле, и я завершаю речь, беспомощно всплеснув рукой.

– Только что вы получили первое предупреждение, мисс Рин-Стокк. Еще одно – и ваше путешествие окончится на ближайшей станции. – Он снова прикладывает руку к панели сканера, и дверь открывается. – Надеюсь, это отобьет у вас желание лезть не в свое дело.

«Да уж не сомневаюсь».

Я вылетаю вон, не прощаясь, потираю руку в том месте, где несколько мгновений назад ее сжимали стальные пальцы, и лопатками ощущаю пристальный, колючий взгляд.

«Ключ, Дея, Ключ… найди его…»

Проснулась я оттого, что у меня болит рука. Покрутила запястьем – и поморщилась от резко возникших неприятных ощущений. Придавила, что ли, пока спала? Я включила ночник и долго, наверное минуты три, пялилась на проступившие на предплечье очень характерные синяки.

Глава 4

Меня прошиб холодный пот: первый раз за все время я поняла, что мои странные Сны вовсе не так безобидны, как кажутся. Если растянутое запястье я еще хоть как-то могла объяснить, то синяки на руке, явно оставленные вцепившимися в нее пальцами, – нет. Ну не сама же я во сне это сделала? Я бы так и не извернулась.

А значит, следовало признать, что Сны – не совсем сны… Тогда что это, блин, такое?

Когда первый приступ паники схлынул, я начала прокручивать в голове последнее свое сновидение (благо, это оказалось нетрудно, Сны всегда запоминались прекрасно), дошла в мыслях до пресловутого волчка… и вспомнила. Я вспомнила, где такой видела! Ну конечно! У меня в детстве, задолго до школы, была похожая игрушка. Вот точно как та, что я крутила в руках во Сне, только стрелка была целая: красивая, серебристая, с острым, как иголка, кончиком.

Я забегала, засуетилась, обдумывая эту очень странную ситуацию. И, покусывая пальцы, еле дождалась, когда время на часах станет подходящим для утреннего звонка.

– Алло, мам? Как у вас дела? – радостно проговорила я, когда мне ответил слегка удивленный мамин голос.

– Все хорошо, дорогая. Что-то случилось?

«Ну да… я не слишком часто звоню, надо признать».

– Нет-нет, все прекрасно. Ты не против, если я к вам приеду в следующие выходные?

– О… конечно, приезжай. – Голос родительницы стал слегка озадаченным. – Ты надолго?

– На пару дней, работу никто не отменял, – хихикнула я.

– Тогда конечно, никаких проблем. – Напряжение сразу схлынуло, и мама приободрилась.