скачать книгу бесплатно
– Достаточно огласить, что ел ваш муж.
– Ничего, – ответила Эма и, протянув руку к бокалу, сделала несколько глотков воды.
– Вообще?
– Абсолютно.
Эма села на диван глубже и, откинув голову, прижала ее к мягкой спинке.
– Послушайте, к чему все эти вопросы? – недовольно произнесла она, глядя на Разумова сквозь опущенные ресницы.
– Вы вроде должны знать процедуру опроса не хуже меня, – с очевидным сарказмом заметил Иван.
Глеб Бабицкий в этот момент стал похож на рефери, готового разнять бойцов. Он напряг спину и поглядывая то на Эму, то на Разумова, нервно сжимал ладони. В затянувшейся тишине раздалась знаменитая песня «Переживу» Глории Гейнор.
Пес, все это время лежавший у ног хозяйки, повернул голову на звук и требовательно взглянул на Глеба. Тот достал из кармана узких брюк телефон, взглянул на дисплей, извинился и вышел в гостиную, прикрыв за собой раздвижные двери.
Эма Майн сидела в прежней позе, глядя прямо перед собой, словно не замечая присутствия явно неприятного ей гостя.
«Скорее всего, повода заводить дело не будет, – мысленно отмел криминальные версии, Иван. – Если муж не сбежал, то в опьянении вполне мог утонуть. Если бы не статус хозяйки, никто бы и пальцем не пошевелил до завершения трех суток. Но она звезда, а их любят все, от простых читателей до генералов».
Иван терпеть не мог привилегированности, искренне считая, что перед законом все равны. Идеалистом Разумов не был, но наблюдая, как статусные люди нагло пользуются своим положением, редко упускал возможность дать им понять, что не стоит сильно отрываться от грешной земли.
– Вы планируете что-то делать? – вдруг произнесла Эма Майн.
– Например? – улыбнулся он.
– Например, вызвать водолазов.
– Пока не вижу оснований, – ответил Иван, подумав о том, что пляж осмотреть надо обязательно.
– Будете тянуть до трех суток? – усмехнулась Эма.
– Если бы хотели тянуть, меня бы сейчас здесь не было. Это простые люди ждут, когда пройдет положенное время, но для вас писаны другие законы.
На откровенный упрек Эма Майн ответила выразительным молчанием.
– Итак, Эмилия Леонидовна, – продолжил Иван, – вы утверждаете, что ссор между вами и вашим мужем не было?
– Даже если вы зададите этот вопрос в десятый раз, ответ останется прежним.
Ее поза казалась расслабленной, но по взгляду было заметно, что она едва справляется с эмоциями. Самообладание медленно, но верно покидало Эму Майн. Было ясно, что она не привыкла терпеть досаждающее общение и живет так, как удобно ей, не позволяя нарушать личные границы. Эма Майн умела держать не только удар, но и дистанцию.
Резко оттолкнувшись от спинки, она села прямо, упершись кулаками в основание дивана, словно готова была взлететь. Серые глаза смотрели откровенно враждебно.
«Вид, как у горгульи, что сидит на водостоке дома, – подумал Иван и снова улыбнулся. – Крыльев за спиной не хватает».
– Вам весело? – поднявшись, произнесла Эма Майн.
Пес подскочил следом и негромко зарычал.
– Не очень, – спокойно ответил Иван. – Просто я хочу, чтобы вы кое-что поняли. Я здесь не для того чтобы слушать рассказы о том, что вы пили-ели накануне исчезновения мужа и какие трусы на нем были, а чтобы понять, что произошло.
Эма Майн вдруг сморщила лоб, как бывает в момент острой боли. Сжав виски руками, она прикрыла глаза. Длинные ресницы цвета темного шоколада слегка подрагивали, а глазные яблоки нервно двигались от одного уголка к другому. Это длилось недолго. Открыв глаза, Эма посмотрела на Разумова сверху вниз отсутствующим взглядом.
«Будь поделикатнее», – вспомнил Иван слова генерала и, поднявшись из кресла, встал напротив.
– Прошу прощения, я себя неважно чувствую, – произнесла Эма Майн, дав понять, что аудиенция окончена.
Оказавшись выше нее почти на голову, теперь сверху вниз смотрел он.
– Повторяю, у меня нет ни малейшего желания копаться в вашей личной жизни, в одежде вашего мужа и в ваших отношениях, – сказал Иван уже без тени улыбки, – но я вынужден это делать. Догадываетесь почему?
Эма Майн медленно развернулась и пошла в сторону раздвижных дверей. Недобро взглянув на гостя, за хозяйкой последовал пес.
– Потому что об этом попросили вы лично, написав заявление, – добавил Разумов ей вслед.
Навстречу из гостиной вышел Глеб Бабицкий с телефоном в руке. Пропустив ее, он подошел к Разумову.
– Примите мои извинения за Эму, – дождавшись, когда та выйдет из дома, произнес Глеб извиняющимся тоном. – Понимаете, она уже вторую ночь не спит.
– Это, конечно, уважительная причина. Но ваша звезда обладает уникальным талантом выводить из себя на раз-два-три, – усмехнулся Разумов.
– Должен заметить, что и вы ей в этом не уступаете, – улыбнулся Глеб.
Через открытую дверь было видно, как Эма Майн спустилась по ступенькам веранды, прошла несколько метров по зеленой лужайке и села под купол подвесного кресла качалки. На лужайке, ближе к высокому каменному забору стоял круглый крытый мангал и пара ротанговых шезлонгов под зонтами.
Глеб развел руки в стороны.
– Ее можно понять. Не каждый день муж пропадает.
– Где находится спуск на пляж? – уточнил Иван.
– Я провожу, – Глеб взглянул в сторону лужайки и добавил: – Давайте лучше пройдем с другой стороны.
Они обошли дом и по узкой тропинке, местами плотно заросшей дерном, спустились к реке.
– Кто здесь обычно ходит? – спросил Иван.
– По этой дорожке, насколько я знаю, никто. Там в противоположном конце деревни есть довольно благоустроенный пляж. А на этом Эма все сделала сама. Не своими руками, конечно, делали мастера. И стену укрепили на два дома, этот и Лидии Ивановны. Ее участок следующий.
– Никто не возмущался тем, что она устроила себе персональный пляж?
– Конечно, нашлись и такие. Из четвертого дома. Я помню, был у Эмы, когда пришли эти товарищи. Тетка с безумным начесом на голове и неактивным приложением в виде мужа. Он больше молчал, а она сразу начала вопить: «Вы почему укрепляете стену только на два дома?!». Я ей спокойно отвечаю: «а вы готовы заплатить за то, чтобы стену продлили до вашего дома?». А она мне: «Вы же все равно ее ставили, почему до конца не протянули?!». Представляете, наглость, какая. Я ей говорю: может вам и бассейн личный поставить на участок и дом отремонтировать?
Глеб засмеялся.
– Чем больше для людей делаешь, тем больше они требуют.
Он принялся на западный манер отгибать пальцы.
– Дорогу в деревне Эма за свой счет заасфальтировала, фонари поставила тоже за свой счет. Оказалось мало.
– Чем закончился инцидент с соседями?
– Да ничем. Пофыркали и ушли. Эма потом говорила, что они вроде заявление писали участковому. Я не помню деталей, и какой они повод нашли. Такие найдут всегда. Скверные товарищи, – произнес Глеб, снимая пиджак.
Солнце перевалило за полдень, становилось все жарче. Сразу за домом начинался крутой спуск к узкой пляжной полосе. Вслед за Глебом Иван начал спускаться по узким каменным ступенькам. Остановившись на последней, он обернулся, чтобы взглянуть на окна с другой стороны дома.
Высота забора теперь не позволяла видеть веранду и первый этаж, но с этой позиции хорошо просматривались витражные окна второго этажа. Плотная тонировка полностью скрывала все, что находилось за ними. Крепкое полуденное солнце било с южной стороны прямо в глаза. Иван вспомнил фразу из книги про осаду Ла Рошель: «Самыми недоступными считаются крепости, до которых можно добраться только с севера – солнце светит противнику в глаза». Замок Эмы Майн был выстроен по канонам неприступной крепости. Хозяйка казалась такой же.
В начале пляжной полосы, уходящей в сторону обрыва, под деревянным навесом стояли пять шезлонгов из ротанга. Глеб аккуратно повесил пиджак на спинку одного из них и, стараясь не захватить мокасинами песок, подошел ближе к воде.
Каменная лестница, ведущая от дома, вплотную примыкала к довольно низкому деревянному пирсу. Он начинался у ее нижней ступеньки – там был установлен фонарь – и заканчивался метрах в четырех от берега. Разумов присел, чтобы заглянуть под деревянное покрытие. Расстояние между водой и досками было не больше двадцати сантиметров. Если оставить вещи на таком понтоне, их вполне может смыть волной. Доски на пирсе были старыми, серыми, местами с глубокими трещинами.
– Макеев часто плавал вечерами? – спросил Иван, продолжая осматривать пирс.
– Эма говорит – ежедневно, и утром и вечером. В прошлом году – до самых холодов. Он и в тот вечер хотел пойти к реке, но мы отговорили.
Разумов прошел по шатким деревянным доскам и встал ближе к краю, с которого было бы наиболее удобно нырнуть в воду. Обернувшись, он снова взглянул на окна второго этажа. Часть из них открывали идеальный обзор на пирс. Глеб внимательно проследил за его взглядом.
– Чьи это окна? – указал рукой Разумов.
Глеб всем корпусом развернулся в сторону дома.
– Эти, кажется, Олега, – сказал Глеб. – А дальше идут окна Эмы. Их комнаты одна за другой, а между ними двойной санузел. Очень удобно.
– Да-да, я помню.
Глеб улыбнулся.
– Но это, правда, удобно. Зачем спать под одним одеялом, пусть даже на кровати кингсайз, если есть возможность отдыхать в комфорте.
– Как Макеев отреагировал на ваши уговоры? – спросил Иван.
– Сначала спорил, говорил, что он в норме. Но, знаете, он был вообще не в норме.
– Что могло стать причиной неожиданного загула?
– Разве алкоголику нужна причина? – ответил Глеб вопросом на вопрос.
– А у него мог быть повод для ухода из семьи?
– Вы намекаете на любовницу? – Глеб потер гладкий лоб. – Не думаю. Несмотря на то, что он Эме явно не пара, жили они на удивление хорошо.
– Отчего же не пара?
– Другой уровень. Сами рассудите: она – всемирно известная писательница, он – простой тренер. Где он и где Эма. Мезальянс.
– Уж извините, но королевой Англии мне ваша Эма Майн не показалась, – усмехнулся Иван.
Глеб удивленно взглянул на него и, отрицательно качнув головой, произнес:
– Не скажите. Эма – тонкая натура. Сложная, но чуткая, интеллигентная. Кстати, и на королеву Англии Елизавету Тюдор очень даже похожа. Те же рыжие волосы, светлые глаза, мраморная кожа.
Интонации в голосе Бабицкого заметно изменились. Он, словно пес Робин, встал на защиту Эмы Майн.
– Успокойтесь, я никого не хотел обидеть, – улыбнулся Иван.
Глеб пожал плечами и промолчал. Иван снова взглянул на окна со стороны берега.
– Этот дом они строили вместе?
– С Макеевым? – Глеб презрительно скривил губы. – Да что вы. Откуда у него деньги на такой замок. Когда Эма въезжала в этот дом, того еще в помине не было.
– Где они познакомились?
– В спортивном клубе. Я ей сам подарил абонемент. Ирина Эдуардовна упрекнула меня потом: «Выходит, за этот брак надо благодарить тебя?». Это мама Эмы.
– Где она живет?
– В Питере. Мои родители там же.
– Какие отношения у Макеева с тещей?
– Можно сказать никаких. По словам Эмы они виделись раза три от силы, включая свадьбу, без особого желания и взаимной симпатии. У Ирины Эдуардовны и с дочерью непростые отношения. Если маме что-то не нравится, мгновенно начинается террор молчанием. В этом Ирина Эдуардовна даст фору всем террористам мира вместе взятым. Так было всегда, с детства. Если не по ее, Ирина Эдуардовна в неизменных традициях перестает отвечать на звонки и сообщения, а Эма тихо страдает и в такие моменты совершенно не может работать. Беспокоится за мать, рисуя в воображении страшные картины – что та с инсультом или каким другим приступом лежит дома одна. Только, знаете, подобное молчание это чистой воды манипуляция. Я своих отучил. Поставил их номера в игнор, блокировал звонки и сообщения, когда начинали допекать. Пенсионерам заняться нечем, вот и отрываются на тех, кто на их взгляд, принадлежит им по факту создания.
Негромко беседуя, они шли по пляжу. Иван внимательно разглядывал песок и водоросли, которые волны плавно выносили на берег.
– Значит, вы знакомы с детства? – произнес Иван.
– С раннего. Мы жили по соседству и наши семьи дружили. Я засыпал и просыпался под гаммы Эмы. Ирина Эдуардовна считала, что интеллигентная девочка непременно должна музицировать, а что касается профессии, то тут необходимо обязательно поддержать династию. У Эмы – семья врачей, а мои – военные. Даже мама в военкомате служила. Отец спал и видел меня в форме. Но, как и Эма, я однажды сильно их расстроил. Не по стопам, что называется, мы пошли.
Он громко и от души рассмеялся.
– Правда Эма позволила на время затянуть себя в ту самую династию, – добавил Глеб, – но позже с предложенной родителями тропы свернула. Я сразу после школы уехал в Москву, а Эма сначала поступила в мед, но проучилась всего два курса и перешла на журналистику. Она всегда была хоть и великодушной, но довольно скрытной девочкой. Мои неудачи всегда воспринимала как свои, но при этом личные проблемы всегда переживала наедине с собой.
– У нее есть недоброжелатели? – задал вопрос Иван.
– Да вроде нет, – ответил Глеб. – У нее довольно узкий круг общения. Если только…
Иван остановился и пристально взглянул на Бабицкого. Тот резко отошел в сторону, ловко увернувшись от набежавшей волны.
– Была одна неприятная история, у которой ноги растут из Питера, – продолжил он. – Из-за этого Эма собственно и переехала в Москву, скрыв от меня настоящую причину. Я вообще ничего не знал, пока эта причина в лице ее бывшего не позвонила в издательство, заявив права на книги.
– Как фамилия бывшего?
– Герман Василевский. Он стал главной причиной ее переезда в Москву. С мамой, как я сказал, тоже сложные отношения и с отцом неважная история вышла.
