Метаморфозы рекламы или история великих рекламных кампаний

Дмитрий Зверев

Метаморфозы рекламы или история великих рекламных кампаний

ПРОЛОГ: ЧЕЛОВЕК- ЗА КУЛИСАМИ (2010)

Зал Дворца фестивалей в Каннах переливался золотом и звездной пылью. Три тысячи лучших умов рекламной индустрии собрались в этом величественном здании на Лазурном берегу. Воздух звенел от смеси дорогих парфюмов, шампанского и почти осязаемого напряжения. Сегодня был не просто финальный день 57-го Каннского фестиваля рекламы – сегодня вручали "Льва за пожизненный вклад в индустрию". Награду, которую получали единицы.

Джон Харт сидел в третьем ряду, нервно потирая запонку на левом манжете. В свои 62 года он выглядел моложе – подтянутый, с аккуратно подстриженной седой бородой и ясными голубыми глазами, которые сохранили тот же пронзительный блеск, что и сорок лет назад, когда он был простым стажером, разносящим кофе в маленьком нью-йоркском агентстве.

«Неужели действительно прошло сорок лет?» – подумал он, глядя на сцену, где техники проверяли микрофоны.

– Волнуешься? – прошептала Маргарет Хилтон, его давняя коллега и совладелица "Харт & Хилтон", элегантная женщина с фирменной ниткой жемчуга на шее.

– Как перед первой презентацией, – усмехнулся Джон. – Помнишь, как мы чуть не провалили питч для Absolut?

– Еще бы, – улыбнулась Маргарет. – Ты тогда сказал Эрику Стэнтону, что его водка ничем не отличается от воды из-под крана, и только бутылка спасает ситуацию.

– И это сработало.

– Потому что ты всегда говорил правду клиентам. Даже когда они не хотели ее слышать.

Джон посмотрел на часы. До церемонии оставалось двадцать минут. Его мысли начали блуждать, погружаясь в воспоминания…

Нью-Йорк, 1971 год

– Харт! Где мой кофе? – Майкл Бернет, креативный директор агентства "Бернет & Партнеры", высунулся из своего кабинета с неизменной сигаретой в зубах.

– Уже несу, мистер Бернет! – Джон, высокий нескладный парень в помятом пиджаке не по размеру, подхватил чашку с дымящимся напитком.

– И найди мне вырезки рекламы Pepsi за прошлый квартал. У нас встреча с Coca-Cola через час.

Джон кивнул и бросился к архиву. Три месяца работы стажером в рекламном агентстве научили его главному – скорости. В этом бизнесе всё делается в последний момент, но должно выглядеть так, будто ты готовился неделями.

Вечером того же дня, сидя в пустом офисе, он перелистывал свой потрепанный блокнот. В нем Джон записывал наблюдения, идеи и цитаты, которые слышал на встречах, куда его иногда брали делать записи.

На одной из страниц он написал: «Великая реклама не кричит о продукте, она шепчет о мечтах».

Джон моргнул, возвращаясь в реальность. На сцене уже появился ведущий – Жан-Мари Дрю, легендарный французский рекламист, председатель жюри.

– Добрый вечер, дамы и господа! – его голос разнесся по залу. – Сегодня мы чествуем человека, чьи идеи изменили не только нашу индустрию, но и оставили след в культуре последних четырех десятилетий.

Джон почувствовал, как его сердце забилось чаще. Он не был готов к тому, что это происходит с ним. Всю жизнь он оставался за кулисами, созданные им слоганы и образы знали все, но его имя – лишь узкий круг профессионалов.

Италия, 1971 год

– Мы теряем свет, а у нас всего три часа до заката! – кричала Мария Родригес, режиссер.

На холме неподалеку от Рима собралась многонациональная группа из трехсот человек. Фантазия молодого копирайтера Джона Харта воплощалась в жизнь – люди разных национальностей, в национальных костюмах, держащие бутылки Coca-Cola и поющие о единстве.

– Джон, это безумие не сработает, – устало сказал Роберт Спенсер, представитель Coca-Cola. – Мы потратили полмиллиона долларов на этот эксперимент. Если ничего не выйдет, мы оба потеряем работу.

Джон нервно сглотнул, но уверенно посмотрел клиенту в глаза:

– Роберт, доверьтесь мне. Мы продаем не просто газировку. Мы продаем момент единения. В мире, раздираемом холодной войной, люди жаждут верить, что мы все можем найти общий язык. И Coca-Cola станет символом этого единства.

– На чем основана твоя уверенность?

– На психологическом принципе контраста, – ответил Джон. – Наш мозг особенно остро воспринимает явления, контрастирующие с окружающей действительностью. Мир полон разделения и конфликтов, и именно поэтому образ единства будет резонировать так сильно.

Спенсер задумался, а Джон продолжил:

– Кроме того, мы используем принцип эмоционального якоря. Связывая позитивное чувство общности с нашим продуктом, мы создаем устойчивую ассоциацию, которая будет активироваться каждый раз, когда человек видит бутылку Coca-Cola.

Через месяц после выхода ролика в эфир продажи Coca-Cola выросли на 15%, а песня "I'd Like to Buy the World a Coke" возглавила музыкальные чарты.

На большом экране за спиной ведущего появились кадры из знаменитых рекламных кампаний – черно-белая фотография Volkswagen Beetle с надписью "Think Small", серия изображений с бутылкой Absolut в разных художественных интерпретациях, атлеты Nike с легендарным слоганом "Just Do It".

– За годы своей карьеры наш сегодняшний лауреат создал десять кампаний, вошедших в учебники по рекламе, – продолжил Дрю. – Но еще важнее то, что эти кампании стали частью языка, на котором мы все говорим. Кто из нас не произносил хотя бы раз фразу "Just Do It" или "Don't Leave Home Without It"?

Маргарет легонько сжала руку Джона.

– Они даже не знают половины истории, – прошептала она.

Джон кивнул. Никто из сидящих в зале не знал, через какие взлеты и падения ему пришлось пройти. За каждой великой идеей стояли бессонные ночи, мучительные сомнения и безжалостная критика.

Нью-Йорк, 1984 год

– Это абсолютное безумие, Джон! – Брэд Уоткинс, глава агентства, швырнул раскадровку на стол. – Ты предлагаешь потратить полтора миллиона долларов на 60-секундный ролик, который покажут всего один раз?

– Не просто один раз, – возразил Джон. – Во время Super Bowl. Когда у экранов будет 40% всей Америки.

– И что они увидят? Какую-то девушку, бегущую с молотом? Где компьютер? Где продукт?

Джон встал и подошел к окну. За ним простирался Нью-Йорк – город, который всегда требовал от него больше, чем он мог дать.

– Брэд, в 1984 году нельзя продавать технологии так же, как стиральный порошок. Apple создает не просто компьютер, а инструмент освобождения человеческого мышления. Этот ролик – манифест.

– Джобс тебе мозги запудрил, – покачал головой Уоткинс. – Но даже если я соглашусь, как ты объяснишь это совету директоров Apple? Они маркетологи старой школы.

Джон улыбнулся:

– Я использую правило трех шагов убеждения. Сначала признаю их опасения как абсолютно рациональные. Затем представлю риск как необходимую инвестицию в прорыв. И наконец, покажу им, что самый большой риск – это отсутствие риска в мире, где IBM доминирует.

После выхода рекламы "1984" за первые 100 дней было продано 72 000 компьютеров Macintosh, а ролик до сих пор считается величайшей телевизионной рекламой всех времен.

– Когда в 1993 году Джон Харт пережил творческий кризис, многие думали, что его время прошло, – продолжал Дрю на сцене. – Но именно тогда он создал кампанию "Got Milk?", которая перевернула представление о том, как рекламировать товары повседневного спроса.

Джон вспомнил те темные дни. Развод с Эммой, бессонница, панические атаки. Он потерял не только вдохновение, но и смысл своей работы. Психотерапевт сказал тогда: «Вы так долго создавали миры для других, что забыли создать мир для себя».

Сан-Франциско, 1995 год

– Джон, если кто-то может сделать молоко сексуальным, это ты, – сказал Джефф Гудби, протягивая бриф Калифорнийской молочной ассоциации.

– В том-то и проблема, Джефф. Все пытаются сделать молоко сексуальным, интересным, инновационным. А оно просто молоко. Белая жидкость, которую мы пьем с детства.

Он устало откинулся в кресле. После двух лет терапии и переосмысления жизни Джон начал потихоньку возвращаться к работе.

– Тогда зайди с другой стороны, – предложил Джефф. – Не рассказывай, какое молоко замечательное. Все и так это знают.

Джон замер. В его голове начал формироваться подход, о котором он позже скажет: «Иногда лучший способ подчеркнуть ценность – это показать ее отсутствие».

– Знаешь, я только что понял. Мы не должны говорить о молоке. Мы должны говорить о ситуациях, когда молоко заканчивается.

– Как это?

– Когда ты откусываешь шоколадное печенье и вдруг понимаешь, что в холодильнике нет молока. Это момент осознания ценности.

– Когнитивный диссонанс, – кивнул Джефф.

– Именно! – Джон выпрямился, в его глазах появился давно забытый огонь. – Мы активируем психологический триггер дефицита. Люди больше ценят то, что может исчезнуть. Вместо того чтобы говорить "пейте больше молока", мы спросим "у вас есть молоко?"

Кампания "Got Milk?" с фотографиями знаменитостей с молочными усами стала культурным феноменом, а подход «показать отсутствие продукта» превратился в классический прием в рекламе товаров широкого потребления.

Джон моргнул, когда на экране появилось его собственное лицо – более молодое, с выступления на рекламной конференции в 2004 году. Видео-Джон говорил: «Реклама должна перестать лгать. Настало время говорить правду. Потребители не дураки – они ценят честность и аутентичность больше, чем идеальную картинку».

Эти слова впоследствии стали манифестом кампании для Dove "Campaign for Real Beauty", где вместо идеальных моделей в рекламе снимались обычные женщины разных возрастов, размеров и этнического происхождения.

– И сейчас, – голос Дрю наполнил зал, – я с огромным удовольствием приглашаю на сцену человека, который научил нас всех, что реклама может быть не только искусством продаж, но и искусством правды. Встречайте – обладатель "Льва за пожизненный вклад в индустрию", Джон Харт!

Зал взорвался аплодисментами. Джон медленно поднялся, обнял Маргарет и направился к сцене. Каждый шаг отдавался воспоминаниями о пути, который привел его сюда.

Поднявшись на сцену, он принял тяжелую золотую статуэтку из рук Дрю и встал перед микрофоном. Зал затих.

– Сорок лет назад, – начал Джон, его глубокий голос звучал уверенно, – я был стажером, который делал самый плохой кофе в Нью-Йорке.

По залу пронесся смешок.

– Но однажды утром в той же кофейне, где я покупал ужасный кофе для своего босса, я увидел группу иностранных туристов. Они не говорили по-английски, бариста не понимал их, все нервничали. И вдруг один из них достал бутылку Coca-Cola, улыбнулся и сказал: "Coca-Cola". Бариста просиял, повторил "Coca-Cola!" – и внезапно они нашли общий язык.

Джон сделал паузу.

– В тот момент я понял нечто фундаментальное о рекламе. Мы не продаем продукты. Мы создаем общие точки соприкосновения. Символы, которые преодолевают языковые, культурные и социальные барьеры.

Он провел рукой по волосам.

– За эти годы я научился нескольким принципам, которыми хочу поделиться. Первый: эмоциональная связь всегда сильнее рациональных аргументов. Наш мозг принимает решения на эмоциональном уровне, а потом рационализирует их. Поэтому великая реклама сначала затрагивает сердце, а потом уже говорит с разумом.

Джон поднял палец.

– Второй принцип: простота побеждает сложность. В мире, перегруженном информацией, ясное, простое сообщение прорезает шум. "Just Do It". "Think Different". "Got Milk?". Три слова или меньше, но какая сила!

Он улыбнулся.

– Третий принцип: аутентичность нельзя подделать. Сегодняшние потребители обладают встроенным детектором лжи. Они мгновенно распознают фальшь. Настоящая связь возникает только тогда, когда бренд говорит правду – свою правду, свою историю, свою миссию.

Джон сделал глоток воды.

– Четвертый принцип: великие идеи обладают встроенной способностью к распространению. Задолго до появления термина "вирусный маркетинг" мы стремились создавать кампании, которые люди захотят обсуждать, повторять, делиться ими. Помните "Whassup?!"? – Он изобразил знаменитое выражение из рекламы Budweiser, и зал ответил смехом и аплодисментами.

– И наконец, пятый принцип, – Джон стал серьезным. – Настоящая реклама меняет не только бизнес, но и культуру. Когда мы работали над кампанией для Dove, мы не просто продавали мыло. Мы бросали вызов стандартам красоты, которые десятилетиями калечили самооценку женщин. Мы использовали силу рекламы, чтобы исцелять, а не причинять вред.

Он посмотрел на золотую статуэтку в своих руках.

– Я принимаю эту награду не только от своего имени, но и от имени всех тех, кто верит в ответственную силу креативного мышления. От имени тех, кто понимает, что между манипуляцией и вдохновением лежит огромная пропасть. И я всегда стремился оставаться на стороне вдохновения.

Джон поднял взгляд, в его глазах блеснули слезы.

– В начале своей карьеры я мечтал создавать рекламу, которую будут помнить. В середине карьеры я стремился создавать рекламу, которая будет продавать. А в конце я понял самое важное: настоящая цель рекламы – создавать связи. Между людьми. Между идеями. Между настоящим и будущим, которое мы хотим построить.

Он поднял статуэтку.

– Спасибо вам. И помните: великая реклама не кричит о продукте, она шепчет о мечтах.

Зал взорвался овациями. Люди встали со своих мест. Джон Харт, человек, чьи слова и образы стали частью коллективного сознания целого поколения, стоял в лучах прожекторов и улыбался.

В этот момент он вспомнил молодого парня в помятом пиджаке, который сорок лет назад сидел в пустом офисе и записывал в потрепанный блокнот свои первые догадки о том, как работает реклама. Парня, который однажды увидел в обычной утренней сцене в кофейне универсальную истину о человеческих связях.

Всё начиналось с чашки кофе и простого озарения. А затем стало путешествием длиною в жизнь.

Позже, на афтепати в отеле Carlton, Джон стоял на балконе с бокалом шампанского, глядя на огни ночных Канн, мерцающие, как созвездия возможностей. К нему подошла молодая женщина – стажер из его агентства, Лиза Чен.

– Мистер Харт, – робко начала она, – я хотела поблагодарить вас за вдохновение. Ваша речь… она изменила мое представление о том, чем мы занимаемся.

Джон улыбнулся:

– Зови меня Джон. И запомни одну вещь, Лиза. В этом бизнесе нет волшебной формулы успеха. Но есть неизменная формула провала – пытаться угодить всем.

– Как вы находите баланс между креативностью и бизнес-результатами? – спросила она.

– Я просто всегда задаю себе три вопроса, – ответил Джон, загибая пальцы. – Первый: это правда? Второй: это интересно? И третий: это важно?

Он отпил шампанского.

– Если ответ на все три вопроса – да, то у тебя есть идея, которая не только продаст продукт, но и оставит след.

Лиза кивнула, впитывая каждое слово.

– И еще кое-что, – добавил Джон, глядя на россыпь огней внизу. – Никогда не забывай, что за каждым великим брендом стоит великая история. Не продукт. Не технология. История. Найди эту историю – и ты найдешь ключ к сердцам людей.

Он повернулся к ней и протянул свой знаменитый блокнот в потертой кожаной обложке:

– Держи. Здесь сорок лет заметок, идей и озарений. Теперь твоя очередь писать новую главу.

Глаза Лизы расширились:

– Но… это же ваше сокровище!

Джон покачал головой:

– Настоящее сокровище – это не сами идеи, а способность видеть возможности там, где другие видят только проблемы.

Он посмотрел на часы.

– Мне пора. Завтра рано утром самолет. А тебе предстоит написать много великих историй.

Когда Джон уходил, в его памяти всплыла еще одна сцена – утро перед презентацией для Coca-Cola, сорок лет назад. Майкл Бернет, суровый наставник, который редко хвалил, сказал ему тогда:

«Запомни, Харт. В рекламе главное не то, что ты говоришь о продукте. Главное – что продукт говорит о человеке, который им пользуется».

Джон улыбнулся. Круг замкнулся. Из стажера, делающего кофе, он превратился в человека, чьи идеи изменили мир. И всё началось с простого наблюдения в маленькой кофейне на Мэдисон-авеню.

РАЗДЕЛ I: ПЕРВЫЕ ШАГИ В РЕКЛАМЕ

ГЛАВА 1: МЕЧТЫ И РЕАЛЬНОСТЬ (1971)

Дождь барабанил по окнам автобуса, медленно ползущего по утреннему Манхэттену. Джон Харт прижался лбом к стеклу, глядя на величественные здания Мэдисон-авеню, где располагались штаб-квартиры крупнейших рекламных агентств Америки. Здесь, за этими стеклянными фасадами, рождались образы и слоганы, которые формировали мечты миллионов людей. Здесь он собирался изменить мир. По крайней мере, так думал двадцатитрехлетний выпускник Колумбийского университета с дипломом по психологии и потертым портфолио студенческих проектов под мышкой.

– Конечная остановка! Мэдисон-авеню! – прохрипел водитель.

Джон поправил галстук, купленный вчера в комиссионке, и вышел под моросящий дождь. Через двадцать минут у него было назначено собеседование в BBDO – одном из гигантов рекламной индустрии. Четвертое собеседование за неделю. После трех отказов оптимизма оставалось немного, но сдаваться Джон не собирался.

– Итак, мистер Харт, – холодно улыбнулась женщина за широким полированным столом, – почему вы считаете, что BBDO нуждается в выпускнике с дипломом по психологии без опыта работы в рекламе?

Кэрол Хиггинс, директор по персоналу, выглядела как ожившая иллюстрация из журнала мод – безупречная прическа, жемчужные серьги и ледяной взгляд, который, казалось, мог заморозить Гудзон в июле.

Джон сглотнул, но затем выпрямился. Последние три отказа научили его не выглядеть неуверенным.

– Миссис Хиггинс, реклама – это не только о словах и изображениях. Это о понимании человеческой психики. О знании, почему люди покупают одни товары и игнорируют другие, почему одни образы западают в душу, а другие забываются через минуту.

Он достал свой блокнот – потрепанную тетрадь в кожаном переплете.

– За последний год я проанализировал тридцать две ведущие рекламные кампании. Вот, например, реклама сигарет Marlboro. Они продают не табак, а образ мужественности и свободы. Они обращаются к архетипу кочевника, описанному Юнгом, эксплуатируя…

– Мистер Харт, – перебила его Кэрол, – здесь не университетский семинар по психоанализу. Покажите мне ваши творческие работы.

Джон открыл свое портфолио. Несколько студенческих проектов, пара рекламных текстов для университетской газеты, концепция ребрендинга местного кафе, которую он разработал бесплатно ради практики.

Кэрол пролистала страницы за тридцать секунд, закрыла папку и вернула ее Джону.

– В BBDO мы ищем людей с опытом и доказанными результатами. Но я могу предложить вам стать почтовым клерком. Через год-два, возможно, появится шанс перейти в креативный отдел.

Джон почувствовал, как внутри всё сжалось. Почтовый клерк? После четырех лет колледжа и бессонных ночей над книгами по психологии потребителя?

– Спасибо за предложение, но я ищу позицию, где мог бы применить свои знания и творческий потенциал, – ответил он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

Кэрол вздохнула:

– Мистер Харт, в этой индустрии тысячи молодых людей мечтают стать следующим Биллом Бернбахом или Дэвидом Огилви. Но реальность такова: большинство начинает с низших позиций. Если вы слишком горды для этого, возможно, рекламный бизнес не для вас.

Джон вышел из блестящего офиса BBDO с чувством, что еще одна дверь захлопнулась перед его носом. На Мэдисон-авеню дождь превратился в ливень, а его костюм – в мокрую тряпку. Портфолио он пытался закрыть курткой, но влага все равно просачивалась через ткань.

«Может, она права, – подумал он, пробираясь через толпу с зонтиками. – Может, мне стоит поискать работу в исследовательском центре или вернуться в аспирантуру?»

В кармане его пиджака лежало объявление о стажировке в небольшом агентстве "Бернет & Партнеры". Он вытащил размокший листок. Мелкое агентство, о котором никто никогда не слышал. Не то, о чем он мечтал, но это был его последний шанс зацепиться за рекламный бизнес.

Офис "Бернет & Партнеры" разительно отличался от роскошных штаб-квартир гигантов индустрии. Он располагался в обшарпанном здании на краю рекламного района, на шестом этаже без лифта. Когда Джон, запыхавшись, поднялся по лестнице, его встретил запах сигаретного дыма, кофе и дешевого одеколона.

– Вы к кому? – спросила рыжеволосая секретарша, чье рабочее место представляло собой стол, заваленный бумагами, и пишущую машинку с заевшей буквой "Т".

– Я на собеседование. К мистеру Бернету.

– Ах да, стажер, – она оглядела его мокрый костюм и хмыкнула. – Подождите здесь, он освободится через десять минут.

Джон сел на потертый диван и огляделся. Стены офиса были увешаны вырезками из журналов и газет – рекламой, которую создало агентство. Судя по клиентам, это были в основном местные магазины, ресторанчики и небольшие компании. Ничего национального масштаба, не говоря уже о международных брендах.

«По крайней мере, это всё еще реклама», – подумал Джон, пытаясь найти утешение.

Через двадцать минут (а не десять, как обещала секретарша) дверь кабинета распахнулась, и оттуда вышел мужчина лет пятидесяти с сигаретой в зубах. Расстегнутый воротник рубашки, закатанные рукава, очки в тонкой оправе, сидящие на кончике носа, и проницательные карие глаза, которые, казалось, видели тебя насквозь.

– Ты, должно быть, Харт, – сказал он хриплым голосом. – Я Майкл Бернет. Заходи, пока я не передумал.

Джон поспешно встал и последовал за Бернетом в его кабинет – маленькую комнату с громоздким деревянным столом, заваленным бумагами, эскизами и черно-белыми фотографиями. На стене висел плакат с надписью: "Если ваша реклама не продает, это не реклама, это мусор".

– Садись, – Бернет указал на стул. – И рассказывай, что привело выпускника Колумбийского университета в мою скромную обитель. Психология, верно? Что, решил, что мы тут все немного сумасшедшие?

Джон не знал, как реагировать на эту смесь сарказма и прямолинейности.

– На самом деле, сэр, я всегда интересовался тем, как работает человеческий разум, особенно в контексте принятия решений. А реклама, в сущности, и есть искусство влияния на принятие решений.

Бернет затянулся сигаретой и выпустил дым в потолок:

– Красиво говоришь. Но я видел твое резюме. Ни одного дня в рекламе. Почему я должен тратить на тебя время?

Джон собрался с духом:

– Потому что я предлагаю новый взгляд. Понимание психологии потребителя, которое можно применить в создании более эффективных рекламных сообщений. Например, я изучал работы Маслоу о иерархии потребностей и…

– Стоп, – поднял руку Бернет. – Давай проверим, сможешь ли ты применить эту академическую чушь на практике.

Он выдвинул ящик стола и достал оттуда открытку с изображением кофеварки.

– Только что получили этого клиента. Маленькая компания, делает домашние кофеварки. Они хотят, чтобы мы создали рекламу для журнала Better Homes and Gardens. Целевая аудитория – домохозяйки среднего класса. У тебя есть тридцать секунд, чтобы предложить концепцию.

Джон почувствовал, как пересыхает во рту. Он посмотрел на изображение кофеварки – ничем не примечательный прибор, каких тысячи на рынке.

– Двадцать пять секунд, – напомнил Бернет.

Джон вспомнил утренний разговор со своей матерью, ее усталость после ночной смены в больнице…

– "Она заботится о всех, кто позаботится о ней?" – выпалил он. – Образ женщины, которая заботится о семье, друзьях, коллегах. Она заслуживает лучшего. Кофеварка, которая позаботится о ней так же, как она заботится о других.

Бернет молча смотрел на него несколько долгих секунд, затем затушил сигарету в переполненной пепельнице.

– Неплохо для новичка, – наконец произнес он. – Апелляция к эмоциям, легкое чувство вины, обещание заботы. Базовый подход, но рабочий.

Джон почувствовал прилив облегчения.

– Значит, я принят?

– На испытательный срок. Три месяца. Зарплата минимальная, рабочий день ненормированный. Первые две недели будешь делать кофе, снимать копии и собирать вырезки рекламы конкурентов. Если покажешь себя, возможно, допущу до реальной работы.

Джон хотел было возразить, что с его образованием он мог бы рассчитывать на большее, но вспомнил предложение стать почтовым клерком в BBDO.

– Когда мне приступать?

– Завтра в восемь утра. И купи себе новый галстук. Этот выглядит так, будто ты вытер им пол, – Бернет кивнул на дверь, давая понять, что разговор окончен.

Первые дни в "Бернет & Партнеры" были для Джона испытанием на прочность. Майкл Бернет не шутил насчет кофе и копирования – большую часть времени Джон либо стоял у кофеварки, либо у громоздкого ксерокса, который часто заедал.