Прародитель: начало

Люк выпрямился еще больше, плечи расправились. Его взгляд загорелся. Страх перед хаосом трансформировался в нем в жажду строительства, в желание контролировать, творить, владеть. Жажду, которую я разжег и направил.

– Что нужно сделать? – спросил он, голос твердый, полный решимости. Готовый служить. Готовый повиноваться. Готовый стать моим первым и главным вассалом на долгом пути к Рассветному Граду.

– Для начала отправимся на остров, – сказал я. – А дальше… все узнаешь и увидишь.

Доктор Константин незаметно отодвинулся в тень, понимая, что стал свидетелем начала чего-то гораздо большего, чем просто медицинский осмотр или странная прихоть богача.

Том-1, Глава 7: Зонд-3. Возвращение с Проклятой Земли

(Повествование от капитана Егорова, группа "Зонд-3")

Двести километров к северо-востоку от нашей сраной Цитадели. Материк. Тишина. Не живая, а мертвая. Та, что бывает после громкого крика, когда эхо уже схлынуло, а уши все еще звонят. Только здесь звенело не в ушах, а в костях. И воняло. Святые угодники, как воняло.

Мы шли по следу разрушений. Не бомбы, не арта – это было видно сразу. Что-то… живое. И большое. Очень большое.

Первая находка – олень. Вернее, то, что от него осталось. Броня из сплетенных рогов, утыканная шипами, как у какого-то костяного демона. Копыта – медвежьи лапищи с когтями, впившимися в мерзлую землю. А глаза… пустые дыры, из которых сочилась черная, густая, как деготь, жижа. Она стекала по морде, смешиваясь с грязью и снегом. Вонь стояла такая, что Касьян тут же отвернулся и блеванул.

Деревня. Вернее, то, что от нее осталось. Будто гигантский ребенок в истерике прошелся, снося избы. Сарай… Сарай был не снесен. Он был разорван. Доски торчали наружу, будто взорвались изнутри. И на снегу – следы. Не собачьи, не человечьи. Три пальца, каждый с отпечатком когтя размером с мою ладонь. Глубина вмятин говорила о весе… охуеть каком весе.

Потом мы нашли их. Вернее, они нашли нас. Двое. Как будто медведи, но… неправильные. Сгорбленные, шкура темная, склизкая, как у голого землекопа, только толще. Головы – кошмар. Нечто среднее между бегемотом и бульдозером, обшитое грубой кожей и утыканное острыми костяными шипами на лбу и челюстях. Зубы – обломанные клыки, торчащие во все стороны. И этот запах… гнили и свежего мяса одновременно.

Они не рычали. Они… хрипели. Глухо, как неисправный мотор. Увидели нас – и пошли. Не побежали. Пошли. Уверенно. Как хозяева.

Команда: "Огонь на поражение!" Автоматы застрочили. Пули входили в эту влажную шкуру с противным чавкающим звуком, как в мокрую глину. Черная кровь сочилась, но монстры даже не вздрогнули. Один размахнулся лапищей – и Галкин просто… размазался по стене амбара. Буквально. Кости хрустнули, как сухие прутья, кишки вывалились розовой спутанной лентой, забрызгав снег алым и бурым. Его крик оборвался так же резко, как и он сам.

"Гранаты!" – орал я, сам не узнавая голос. Швырнули. Два хлопка, огонь, дым. Один мутант рухнул, от него отлетело пол-бока. Ребра торчали, как сломанные весла, из развороченной грудной клетки виднелось что-то пульсирующее, черно-багровое. Вонь жареного мяса смешалась с прежней мерзостью. Второй, раненный, заревел – звук, от которого кровь стыла в жилах. Он рванул к нам, снося забор, как спички.

"Еще гранат! В пасть, блядь!" Касьян, бледный как смерть, швырнул. Мутант в последний миг захлопнул челюсти. Граната рванула у него внутри. Голова… ее просто не стало. Туловище рухнуло, забилось в предсмертных судорогах, заливая снег литрами черной жижи и кусками мяса. Нога дрыгалась, когтистая лапа царапала землю.

Тишина. Только наше тяжелое дыхание да жужжание мух, уже слетающихся на пир. Два мертвых чудовища. И один наш. Вернее, то, что от него осталось. Мы собрали что смогли. Образцы шкуры – она была противная на ощупь, слизистая, холодная. И на одном лоскуте… едва заметный, будто светящийся изнутри бирюзовый знак. Простая спираль. Смотреть на нее было… неправильно. Будто мозг скребут.

Записали все на планшет. Фото разорванного Галкина не стали делать. И без того в глазах стоит. Зато сняли тварей на тепловизор, пока добирались до точки эвакуации. Один кадр… там, в лесу, еще одно. Побольше. Оно рылось в земле, когти-кинжалы выворачивали корни деревьев. Пар валил из пасти. И на боку – та же проклятая бирюзовая спираль, тускло пульсирующая в кадре тепловизора, как больной глаз.

Обратный путь на катере до Цитадели был кошмаром. Вонь с нас не выветривалась. Мы молчали. Касьян все время смотрел на свои дрожащие руки. Я чувствовал каждую каплю высохшей черной крови на камуфляже. Каждую брызгу Галкина.

На причале нас встретили. Медики, дезобработка. Мы – как прокаженные. Планшет с доказательствами ада я зажимал в трясущихся руках. Потом пришел Он. Вангред. Хозяин острова. Гроза и надежда в одном лице.

Я протянул планшет. "Группа 'Зонд-3'. Доклад, господин Вангред. Район в двухстах к северо-востоку. Там… там пиздец". Голос мой был хриплым, но я старался держаться.

Он взял планшет. Начал листать фото: костяной шлем-олень, развороченный сарай, трехпалые следы, кусок склизкой шкуры со спиралью… Его лицо, всегда такое контролируемое, начало меняться. Бледнеть. Глаза, эти холодные зеленые льдины, расширились. Он запустил видео. Увидел это. Тварь в лесу. Пульсирующий знак.

Я видел, как его пальцы побелели, сжимая планшет. Как горло сжал спазм. В его взгляде, обычно таком властном или покорном перед молодым пацаном, был чистый, животный ужас. Не просто страх. Паника. Как у нас там, в деревне.

"Где… где Дмитрий Раден?" – его голос был шепотом, сорванным, чужим. В нем не было ни капли привычной силы. Только та же дрожь, что и у меня в коленях.

"на невысоком скалистом выступе", – пробормотал кто-то.

Люк Вангред резко кивнул. Не глядя на нас, не отрывая взгляда от зловещей спирали на экране, он развернулся и побежал. Не пошел. Понесся, как ошпаренный, почти спотыкаясь, зажимая планшет, как грешник – молитвенник перед лицом дьявола.

Мы с Касьяном переглянулись. Без слов. Если он, Вангред, в таком состоянии… то что ждет нас всех?

Том-1, Глава 8: Первый Зверь и Тень Метки

Затишье было обманчивым. Как затянувшийся вдох перед новым ударом. На острове, под низким серым небом, кипела работа. То, что начиналось как импровизированное убежище Люка Вангреда, стремительно превращалось в опорный пункт будущей империи. Корпорация "Рассвет" – пока лишь название, печать на документах и зарождающаяся структура – уже набирала силу. По моим указаниям, через еще работающие (хоть и с перебоями) каналы Люка, вербовали людей: инженеров, уцелевших военных, медиков, даже просто крепких парней, готовых за еду и безопасность взяться за лопату или винтовку. Формировались первые отряды "Сияющей Стражи" – пока что элитная охрана объекта и костяк будущей армии. Их тренировали выживанию, обороне, дисциплине.

Я стоял на невысоком скалистом выступе, смотря на бухту. Ветер трепал волосы, пахнущие уже не бензином и пылью дорог, а солью и хвоей. Тело почти восстановилось. Голова больше не гудела постоянной болью, лишь изредка напоминая о себе легким давлением при попытке воспользоваться силой прародителя. Цена контроля над Люком… она все еще висела тенью. Он был идеальным вассалом: эффективным, решительным, без тени сомнения исполняющим мои приказы. Но иногда, ловя его ярко-зеленый, лишенный прежнего огня взгляд, я чувствовал холодок. Я сломал его волю. Ради спасения… Ради будущего…

Внизу, у причала, швартовался катер. Не роскошная яхта Люка, а нечто утилитарное, быстрое, с установленным пулеметом. Из него выскочили двое людей "Рассвета" в камуфляже без опознавательных знаков и… мой отец, Михаил. Он что-то оживленно обсуждал с капитаном, жестикулируя. Механик до мозга костей, он нашел здесь свое место, возглавив ремонтные мастерские и парк техники Корпорации. Мама и Катя помогали на кухне и в лазарете. Андрей, младший брат, с азартом осваивал азы стрельбы под присмотром инструкторов "Стражи". Они были в безопасности. Они были живы. Это гнало прочь сомнения. Дарья… она пока держалась особняком, помогая единственному доктору Константину, но ее взгляд, полный вопросов, когда она думала, что я не вижу, был постоянным напоминанием о лжи, на которой держалось их спасение. "Люк решил помочь", "у него связи", "мы просто оказались в нужном месте". Хрупкий карточный домик.

– Дмитрий.

Я обернулся. Люк стоял в нескольких шагах. Его лицо было напряжено, но не привычной властной концентрацией, а чем-то другим. Тревогой? Нет. Скорее… недоумением, граничащим с отвращением. В руке он сжимал планшет.

– Доклад от группы "Зонд-3", – его голос был ровным, как всегда, но в нем проскальзывали нотки, чуждые его прежнему "я". – Возвратились с материка. Район в двухстах километрах к северо-востоку. Там… что-то не так.

Он протянул планшет. На экране – фотографии. Не развалины, не следы бомбежек. Нечто иное. Жуткое.

Первое фото: мертвый олень. Но такого оленя я не видел никогда. Его рога неестественно разрослись, сплетаясь в массивный, уродливый шлем, покрытый острыми костяными шипами. Копыта были огромными, когтистыми, словно медвежьими лапами. А глаза… пустые глазницы, из которых сочилась черная, вязкая жидкость.

Второе фото: развороченный сарай. Стены не просто сломаны – они будто разорваны изнутри чем-то огромным и сильным. На снегу (да, там уже лежал снег) – следы. Но не копыт, не лап. Что-то массивное, трехпалое, с глубокими вмятинами от когтей, каждый размером с человеческую кисть.

Третье фото: фрагмент шкуры, прикрепленный к образцу. Темная, грубая, покрытая каким-то слизистым налетом. И на ней… едва заметный, будто выжженный изнутри, тускло мерцающий бирюзовым светом знак. Простая, но от этого еще более зловещая спираль. Знак, который я знал. Знак Метки "Mia". Первый, примитивный отголосок.

– Есть видео? – спросил я, голос звучал чужим, спокойным, хотя внутри все сжалось в ледяной ком. Слишком рано. Намного раньше, чем в прошлом цикле.

Люк кивнул, запустив запись. Качающаяся картинка, снятая на тепловизор сквозь кусты. Темный лес. И в нем… оно. Массивное, сгорбленное. Шкура, как на фото, темная и влажная. Голова, больше похожая на голову бегемота, но с короткими, мощными костяными наростами на лбу и челюстях, утыканными обломками зубов. Оно рылось в земле, выкорчевывая корни огромными трехпалыми лапами с когтями-кинжалами. Пар от его тяжелого дыхания стелился в морозном воздухе. И на боку, чуть выше мощной передней конечности, тускло пульсировал тот самый бирюзовый спиралевидный знак.

– Что… что это, Дмитрий? – спросил Люк. В его голосе не было страха солдата перед неизвестным оружием. Был ужас перед чем-то чуждым. Перед нарушением самих законов природы. – Мутация? Радиация? Биооружие?

Я оторвал взгляд от планшета, глядя на него. В его покорных глазах читалась потребность в объяснении. В контроле. В том, чтобы я сказал, как с этим бороться. Я использовал его, сломал, но теперь он был моим оружием, моим щитом. И это оружие должно было знать, против чего направлено.

– Это не мутация, Люк, – сказал я тихо, но так, чтобы каждое слово врезалось. – Не радиация в чистом виде. И не биооружие человека. Это… пробуждение. Или искажение. – Я ткнул пальцем в мерцающий знак на экране. – Это Терранская Химера. Первая лапа того, что грядет. И это только начало.

Люк побледнел. Слово "Химера" звучало слишком… мифологично. Слишком чуждо для его прагматичного мира бизнеса и силовых игр.

– Но… как? Откуда? Как бороться?

– Как бороться? – Я усмехнулся беззвучно, глядя на уродливого зверя на экране. – Пока – пулями. Много пуль. Потом… потом придется изобретать нечто большее. – Я передал ему планшет. – Отдай образцы тканей и видео доктору Константину и тем биологам, которых ты нанял. Пусть изучают. Ищи закономерности. Где появляются? Возле развалин? Лесов? Источников воды? И главное – ищи этот знак. Он ключ.

Люк кивнул, уже переключаясь в режим исполнения. Страх отступил перед привычной задачей.

– А откуда они, Дмитрий? – спросил он, уже отходя, но обернувшись. – Ты знаешь?

Я посмотрел на горизонт, где серое небо сливалось с серым морем. Знание из Архива жгло изнутри. Обрывки великого "Излияния", акта творения вселенной, когда моя сила пролилась на Землю. Возможно, это был непреднамеренный выброс… или семя, брошенное тогда.

– Знаю, – ответил я тихо, больше себе, чем ему. – И это страшнее любой войны, Люк. Страшнее бомб и ракет. Это не война людей. Это нечто древнее. И оно проснулось.

Я остался один на выступе. Ветер внезапно показался холоднее. Тишину острова теперь нарушал не только гул генераторов и крики инструкторов на плацу. Теперь в ней слышалось далекое, яростное рычание первого Зверя из нового Ада. И тусклое бирюзовое мерцание терранской метки – напоминание о моей собственной, не до конца осознанной роли в его приходе. Затишье кончилось. Начиналась Эпоха Химер.

Том-1, Глава 9: Очаг и Трещины

Вечер опустился на остров, смягчая острые углы стройплощадок и казарм. Серое небо сменилось глубокой синевой, усеянной редкими, незнакомыми звездами – световое загрязнение городов осталось в прошлом. В бывшей гостевой вилле Люка, теперь превращенной в административный корпус и жилье для "ключевого персонала", пахло хвойным дымом из камина и тушеной тушенкой с картошкой.

Я сидел за столом, отодвинув тарелку. Вокруг кипела жизнь, такая нормальная, такая человечная, что казалось сюрреалистичным после ужаса на экране планшета Люка и ледяного знания Архива.

– …и потом этот дурак Серега, – смеялся Андрей, размахивая ложкой, – полез на столб за кошкой! А столб-то гнилой! Хрясь! Прямо в грядку к тете Зине! Она ему потом по уху так врезала… – Он снова залился смехом, заражая Катю и маму.

Отец, Михаил, с насупленными бровями ковырялся в разобранном радиоприемнике. – Помехи дикие… Ничего не поймать. Как в глуши. Только треск этот… – Он постучал пальцем по плате. – Как будто всю атмосферу кто-то наэлектризовал.

Дарья молча сидела рядом со мной. Она не смеялась. Ее глаза, темные и глубокие, были прикованы к моему лицу. Я чувствовал ее взгляд, как физическое прикосновение. Вопросы висели в воздухе между нами, тяжелые и невысказанные.

– Димуль, – мама положила теплую руку мне на запястье, прерывая рассказ Андрея. – Ты такой бледный. Устал? – В ее глазах читалась та же тревога, что и у Люка, но смешанная с материнской нежностью, от которой внутри что-то болезненно сжималось. Этой заботы я не чувствовал миллиарды лет. Этого – Прародитель не знал.

– Ничего, мам, – я попытался улыбнуться, и это движение лицевых мышц показалось мне чужим, неестественным. – Просто… много работы. С Люком.

Имя прозвучало как спусковой крючок.

– Да, о Люке! – оживилась Катя, отложив книгу. – Как вы вообще познакомились-то? До войны? Он же… ну, такой. Мистер Миллиардер из новостей! А ты… – Она запнулась, покраснев. – Ну, ты же не в его кругах вращался, Дима. Как он тебя узнал? И почему… почему он нас всех сюда привез? За свои, наверное, безумные деньги? – В ее голосе звучало не только любопытство, но и смутное недоверие. Слишком сказочно. Слишком нереально для мира рушащихся городов и ползучего голода.

Все взгляды устремились на меня. Даже отец оторвался от приемника. Андрей замер с ложкой на полпути ко рту. Дарья не шелохнулась, но ее внимание стало еще интенсивнее, как натянутая струна.

Ложь. Карточный домик задрожал. Я ощущал его хлипкость каждой клеткой своего человеческого, все еще слабого тела. Архив молчал, предлагая лишь холодные схемы манипуляций, но не давая слов для этих людей, для их доверия, их страха.

Диссонанс. Он ударил с новой силой. Я помнил всемогущество. Помнил, как целые миры склонялись перед моей волей, как законы реальности пели по моему велению. Я был Правителем. А теперь… я сидел в тесной комнате, пахнущей тушенкой и дымом, и боялся разоблачения перед семьей. Я чувствовал усталость в мышцах, пульсацию старой головной боли, тепло руки матери на запястье – все эти ничтожные, человеческие ощущения, которые Прародитель давно отбросил как мусор. И они обрушились на меня лавиной, смешиваясь с остатками космического величия в душе. Это было как пытаться удержать океан в глиняном горшке. Горшок трещал.

– Мы… – я начал, запинаясь, искажая правду в угоду легенде, которую сам же создал. – Мы пересеклись… по работе. До всего этого. Я… консультировал по некоторым… нишевым технологическим вопросам. Случайно помог решить одну его проблему. – Помог? Сломал его волю и превратил в марионетку. – Он запомнил. Оказался человеком слова. Когда начался ад… он вспомнил про "специалиста". Нашел. Предложил место здесь. Для меня и… для тех, кого я смогу спасти. – Я посмотрел на них всех: на маму с ее тревогой, на отца с его приемником, на Катю с недоверием, на Андрея с наивным восхищением "крутым дядькой Люком", на Дарью… – Я не мог взять всех. Только самых близких. Кого успел. Кого… смог убедить бросить все и бежать сюда по его каналам. – Убедить? Приказал через Люка. Загнал в грузовики под дулами его людей. Вина, острая и чуждая Прародителю, кольнула под сердце.

Наступила тишина. Треск дров в камине казался оглушительным.

– "Нишевые технологические вопросы"? – отец хмыкнул, возвращаясь к приемнику. – Ты, сынок, всегда был умным, но чтоб до Вангредов… – Он покачал головой, явно не веря до конца, но принимая как данность. Мама сжала мое запястье сильнее – ее не обманешь, она чувствовала напряжение.

– А почему он такой… тихий? – спросил вдруг Андрей, понизив голос. – Я его пару раз видел. Идет, смотрит… сквозь тебя. Как будто спит на ходу. Или как робот. Неужели все миллиардеры такие?

Потому что я выжег из него душу, братик. Потому что он – пустая оболочка, управляемая моей волей.

– Война, Андрюш, – сказала мама тихо, опережая меня. – Он много потерял. Видел страшное. Не всем дано это выдержать и остаться… прежним. – В ее глазах читалось понимание, которое било по мне сильнее любых обвинений. Она оправдывала Люка, не зная, что оправдывает мое преступление.

– Дима, – голос Дарьи прозвучал тихо, но срезал все остальные звуки. Она не смотрела на меня. Ее взгляд был прикован к языкам пламени в камине. – Эти "каналы"… Люка. Как он нас нашел? В том хаосе… Когда даже военные не знали, кто где? – Она повернула голову. Ее глаза встретились с моими. В них не было злобы. Была боль. Растерянность. И страшная, неподдельная усталость от лжи. – И почему ты… почему ты здесь так уверенно себя ведешь? С Люком говоришь не как подчиненный с боссом, а как… – она искала слово, – как командир? Что происходит на самом деле, Дима? Кто ты? И кто он теперь?

Трещина. Она прошла не только по карточному домику легенды. Она прошла по моей душе, разрывая ткань между Прародителем и Димой Раденом. Я смотрел в ее глаза и видел отражение своего собственного смятения. Любовь? Да, ее тень еще теплилась где-то глубоко под грудой векового льда и власти. Но рядом с ней – страх. Страх потерять этот хрупкий очаг. Страх их реакции на правду. И… стыд. Стыд за ложь. Стыд за сломанного Люка. Стыд за то, что я, существо, творившее вселенные, боюсь.

Я открыл рот. Не знаю, что я собирался сказать. Оправдание? Очередную ложь? Или… начало правды? Но вмешался мир.

За окном, где-то вдалеке, со стороны главных ворот острова, резко, тревожно завыла сирена. Один протяжный вой. Потом второй. Тревога. Не учебная – ее звук был другим, режущим слух, леденящим душу.

Все замерли. Улыбки слетели с лиц. Андрей выронил ложку. Отец поднял голову, прислушиваясь. Мама вцепилась в мое запястье. Дарья резко встала, подбежав к окну.

Я тоже встал. Холодная ясность Прародителя мгновенно смыла человеческую слабость. Первая химера была не просто образцом. Она была предвестником. Разведчиком.

– Оставайтесь здесь! – мои слова прозвучали как команда, не терпящая возражений. В голосе не осталось и тени сомнения или растерянности. Только сталь. – Закройте двери. Не открывайте никому, кроме меня или Люка. Отец, есть оружие?

Отец кивнул, уже двигаясь к шкафу, где хранился старый, но надежный карабин Люка и патроны. Его лицо стало резким, солдатским.

Я не оглядываясь вышел в коридор, на ходу доставая рацию. Голос Люка уже гремел из динамика, холодный, лишенный эмоций, как и подобает идеальному инструменту:

"…объект у Восточных Ворот! Повторяю, объект у Восточных Ворот! Мутант! Огромный! Стрельба не останавливает! Задействовать тяжелое вооружение! Группам "Буря" и "Гром" – срочно на позиции!…"

Я бежал по коридору навстречу вою сирены. Вопросы семьи, боль в глазах Дарьи, стыд, диссонанс – все это было отброшено. Остался только холодный расчет и знание из Архива. Первый Зверь пришел. Не на материк. Сюда. И теперь моя семья, мой хрупкий, обретенный и отравленный ложью очаг, оказалась на передовой.

Том-1, Глава 10: Костяной Щит и Карта Ада

Восточные ворота острова напоминали поле боя после стычки с мини-танком. Деревянные створки, усиленные стальными листами, были вырваны с петель и изуродованы глубокими царапинами, будто по ним били гигантскими когтями из закаленной стали. На залитом кровью и грязью снегу лежало оно. Тот самый "Броненосец", как уже окрестили его солдаты "Сияющей Стражи". Но теперь – мертвое.

Убить его оказалось адской задачей. Пули калибра 7.62 лишь цокали по костяным пластинам, покрывавшим его спину и бока, как панцирь доисторического ящера. Граната РПГ-7, выпущенная с тридцати метров, разворотила бок, вырвав куски шкуры и мяса, но не остановила. Зверь, истекая черной густой кровью и вереща от ярости, прорвался через ворота, смяв баррикаду из мешков с песком и ранив двоих бойцов, прежде чем очередь из крупнокалиберного пулемета ДШК, установленного на вышке, буквально распилила его мощную шею и разнесла череп.

– Двое раненых, тяжело, – доложил командир заставы, бледный, но державшийся. Его руки дрожали. – Сержант Морозов… его когтем по груди… Доктор Константин борется за его жизнь. Рядовой Семенов – открытый перелом ноги, отбросило обломком ворот. Чудо, что живы.– Потери? – мой голос звучал ледяным, но внутри бушевал адреналин. Не страх, а яростное возмущение. Так рано! И такой крепкий!

– Ускоришь, – отрезал я, не глядя на него. Мои глаза были прикованы к трупу монстра. К его лапам, способным крушить сталь. К костяному панцирю, державшему пули. – Собери все ресурсы. Ломай все, что не критично для выживания сейчас. Цитадель – приоритет номер один. А это… – я ткнул ногой в холодный бок твари, – приоритет номер два. Тащи его в главный ангар. Сейчас же.Люк стоял рядом, молча созерцая разрушения. Его лицо было каменным, но в глазах, обычно пустых, мелькнуло что-то – холодный, расчетливый ужас? Осознание хрупкости его новой крепости? Он повернулся ко мне, и его голос был лишен обычной покорности, в нем звучала лишь голая необходимость: – Ворота… слабы. Стены… недостаточно высоки. Проект "Цитадель". Его надо ускорить. Втрое. Нужен бетон. Сталь. Рабочие. Оружие… тяжелее.

Я не стал ждать ответа. Развернулся и пошел к бывшему ангару для яхт Люка, который уже начали превращать в импровизированную лабораторию по моему приказу. Мысль билась, как птица в клетке: Эволюция. Ускоренная. Направленная. Но как? Что движет этим?

Ангар освещали яркие прожектора. Запах формалина, крови и чего-то чуждого, кисло-металлического, витал в холодном воздухе. Тушу "Броненосца" водрузили на массивный стальной стол. Рядом суетились трое: доктор Константин, бледный после боя за жизнь сержанта, но собранный; Елена Соколова, хрупкая на вид женщина-биолог, которую Люк вывез из рушащегося университета; и бородатый, вечно недовольный Виктор Жуков, инженер-химик с подозрительным прошлым и острым умом. Моя "научная группа". Пока.

– Не жило, – поправил я, подходя и надевая перчатки. Мои движения были точными, автоматическими. Знания из Архива всплывали, накладываясь на картину перед глазами. ДНК-профили прошлых циклов, описания ранних химер… – Оно функционировало. Эффективнее нас. Доктор, скальпель. Начнем с панциря.– Господи… – прошептала Соколова, приближаясь к туше в защитном костюме и маске. Ее пальцы дрожали, но не от страха, а от жадного любопытства. – Костные пластины… сращение с дермой… структура как у остеодерм крокодила, но плотнее! И эти когти… кератин? Нет, что-то плотнее, с включениями металла? Изумительно и ужасно. – Ужасно – это то, что он проломил ворота, которые должны были держать танк, – проворчал Жуков, настраивая спектрометр. – И что эта черная жижа вместо крови? Кислотность зашкаливает! Как это вообще жило?

– Видите зону сращения? Не шов. Симбиоз. Костная ткань врастает в дерму, получая питание напрямую из кровеносной сети. Отсюда регенеративный потенциал… ограниченный, но есть. Жуков, пробу с места сращения – на микроструктуру и минеральный состав. Соколова, соскоб с внутренней стороны пластины – ищите нервные окончания, связь с ЦНС. Константин, пробы "крови" и тканей из глубины – ищите аномалии в клеточной структуре, вирусы, прионы… все, что не вписывается в биологию Земли.Я взял инструмент. Мои пальцы, еще недавно дрожавшие от человеческих эмоций за семейным столом, теперь были тверды как скала. Я водил скальпелем по границе костяной пластины и шкуры, объясняя, диктуя, командуя: