Инструмент Творца

Наступило молчание. Оба погрузились в свои мысли, продолжая не торопясь допивать чай. Тихий звук работающего оборудования доносился из-за стеклянной перегородки.

– Хорошая шумоизоляция, – похвалил астроном лабораторию, понимая о бесперспективности сейчас продолжать прежнюю тему разговора.

– Да, спроектировали и сделали отлично, – поддержал инженер, тоже откладывая обсуждение сложного вопроса мироздания на другое время. – Работать одно удовольствие. До ремонта тут шум стоял такой, что скорей бежать хотелось. Только вентиляторы охлаждения и трансформаторы чего стоили. Пожалуй, начнем эксперимент.

Инженер встал и направился к компьютеру. За ним последовал астроном.

– Думаю, пора.

Всего через несколько минут инженер с астрономом сидели за рабочим столом и видели на мониторе компьютера появившееся оповещение о положительном результате испытаний. Сигнал был отправлен и получен в точности с расчетными данными.

– Ваши дальнейшие действия? – поинтересовался астроном, но успех, вопреки ожиданием ранее, не обрадовал его.

– Продолжить! Моя теория о способности Поля возвращать события к исходному моменту набирает силу. Информация управляет материей: исчезнет всё материальное – информация продолжит существовать, но исчезнет «память» Вселенной – исчезнет и материя!

Инженер поднялся со стула и подошел к двери блока со «Сферой». Свет от пульсирующей красной лампы предупреждал об опасности входа. Он остановился, сдерживая себя: появилось какое-то дикое желание немедленно войти туда, чтобы узнать всё, всё и сразу, наверняка, без различных как и почему, и больше не мучится.

– Вы уверены?

Голос астронома вернул сознание инженера обратно к реальности.

– Зачем?.., – тихо произнес он, обращаясь к самому себе.

– Вы в порядке? – снова засомневался астроном.

– Да, спасибо, – последовал ответ. – Нашло что-то. Знаете, я одно не могу объяснить, почему я помню наш первый удачный эксперимент, а вы нет. Никто не помнит. У нас получилось разное прошлое в воспоминаниях. Это не согласуется с моей теорией, но, в целом, большинство сходится. Я думаю, Поле определило наш удачный опыт с сигналом, как серьезную угрозу нарушения стабильности процессов эволюции. Возможно, оно даже знает что произойдет, и до этого возвращало время назад, давая нам шанс не повторять ошибок. Но зачем Поле сохранило в моей голове знания о «неправильном», в ее понимании, прошлом. Зачем?

– Вас так мучает этот вопрос? – беспокойство астронома нарастало. – Может кто-то другой предпочел сохранить вам память? Или случайность?

– Нет! Это оно – Поле! Никаких других! Я чувствую, интуитивно чувствую. Необходимо выполнить вторую часть.

– Вы точно хотите сделать это?! Подумайте о последствиях, не говоря уже о вашей безопасности.

– Без второй части эксперимента наши доказательства не убедительны. Успешное отключение от Поля человеческого мозга – здесь сомнений ни у кого не возникнет! Я сам стану первым испытуемым!

– Вы безумец! Ваша игра в Бога плохо закончится. Передумайте!

– Поможете мне?! – совершенно не прислушиваясь к словам астронома, попросил инженер.

– Нет! Совсем не слышите, что я вам говорю. Не понимаете, кем и чем вы рискуете; я уже пожалел о своем звонке. Не думайте этого делать!

– Жаль, – в голосе инженера послышался более рассудительный тон. – Соглашусь, сегодня закончим. Потом.

– Никогда!

– Может – и никогда? Делаем перерыв до завтра: соберем группу и решим, вместе. Договорились?

– Нечего решать! Чистое безумие, заканчиваем!

– Заканчиваем, – повторил инженер, после чего, как и в первый раз, когда им удалось достичь успеха, достал бутылку шампанского и поставил на стол.

Глава 6. Предупреждение.

Домой инженер возвращался поздно вечером. Запоздавшие красные лучи скрывшегося солнца скользили по облакам за горизонт и вот-вот должны были исчезнуть. Наступала ночь. На смену дневному свету пришел свет от множества искусственных огней. Освещение от встречных автомобилей слепило глаза.

«Наставят фар: самим хорошо видно, а встречным мучайся. Куда гаишники смотрят? Ладно, черт с ними… Астроном просто боится и меня отговаривает: ничего не должно произойти. Тем более Поле всегда имеет возможность «откатится» назад. Чего боятся? Нет, надо обязательно полностью закончить эксперимент».

Инженер повернул с проспекта на улицу, в конце которой находился его дом, и тут же резко затормозил.

– Твою…., – не выдержал он, выругавшись.

Прямо перед машиной, справа, выскочил пес – рыжая финская лайка с надетым черным ошейником. От неожиданной встречи с автомобилем собака на несколько секунд замешкалась на дороге, а затем быстро скрылась на противоположной стороне.

– Дурень! Где у него хозяин? Не намного умней, наверное. Отпустить пса ночью гулять рядом с дорогой! Я даже не понял, как успел затормозить – повезло псу.

Сзади послышались гудки остановившихся машин. Инженер нажал на педаль газа и поехал дальше, вернувшись к своим размышлениям.

«Есть еще один вопрос: если Поле вернуло назад время, то почему наступил следующий день для всех? Почему не случилось по сценарию известного фильма с постоянно повторяющимся «днем сурка»? Поле перестроило материю, процессы, информацию, все, кроме моей памяти. В чем-то астроном прав – Поле вполне может оказаться только лишь «инструментом» при создании Мира».

Оставив машину на парковке и подходя к дому, инженер обратил внимание на отсутствие света в домашних окнах.

– Странно? Не должны еще спать.

Он позвонил в дверной звонок, и, немного подождав, позвонил повторно.

– Забастовку мне устроили.

На последующие звонки и стуки в дверь результат был тот же. Инженер не вытерпел и полез в карманы искать ключи. Наконец, он попал домой, приготовившись высказаться по поводу игнорирования его прихода, но вдруг обнаружил отсутствие дома семьи и небольшой беспорядок в комнатах и коридоре. Создавалось впечатление быстрых сборов.

– Да где они?

Рука машинально достала телефон: на экране светились уведомления многих пропущенных звонков и сообщений. От первого же сообщения, отправленного женой, сердце сильно заколотилось, он стал быстро ходить по квартире, брать различные вещи, бросать их, находить следующие, и, избавившись и от них, поднимать с пола прежние. Продолжалось это не долго. Организм выплеснул первую волну эмоций, захлестнувшую разум, после чего осознание своих действий частично вернулось. Инженер зашел в ванную, открыл кран с холодной водой и умылся. Стало немного легче. Долго не думая, он быстро оделся и выбежал на улицу, даже не сообразив закрыть входную дверь на ключ.

– У вас экстренно? – автоматически, не убирая телефон от уха, спросила дежурная медсестра у быстро вошедшего мужчины.

– К… к вам дочь… мою дочь привезли. Сегодня, во второй половине дня, – с трудом выговорил инженер.

– Да, именно по этому адресу. Подозрение на перелом, – медсестра отложила телефон и обратилась к инженеру, – Фамилия, имя?

– Гамов, Александр.

– Оля?

– Да, Оля!

– Поступила с тяжелой черепно-мозговой. Прооперировали, находится в реанимации. Вам плохо?!

Инженер хотел ответить, и не смог – внутри все сжалось.

– Садитесь сюда, на кушетку. Вот, выпейте, – медсестра подала стакан воды и пару желтых таблеток. – О результатах говорить рано, но, думаю, она справится. Да и врачи у нас первоклассные. Постарайтесь успокоиться.

– Как же так? Как так..? – вырвались тихие слова.

– Вы посидите немного. Скоро успокоительное подействует. У вас один ребенок?

– Да, одна Оля.

– Крепкая девушка. Чудо, что осталась жива. Сейчас надо молиться о ее выздоровлении. Думайте о хорошем. Есть мнение, что наши мысли материализуются. Правда, или нет, не знаю, но некоторое позитивное влияние на самочувствие человека, несомненно, существует.

– Спасибо вам, вы немного привели меня в чувства. С Олей была женщина, моя жена, она написала мне из больницы. К ней можно пройти?

– Вам бы посидеть… В реанимацию к дочери вас не пустят, а в комнату ожидания, где должна находиться ваша жена, пройдете по коридору, направо. Настройтесь на лучшее. Сюда. Да, и спросите разрешение у дежурного врача, может, он разрешит вам остаться.

Медсестра указала направление в комнату ожидания и вернулась к своей работе.

Из приоткрытой двери комнаты ожидания на пол полутемного коридора падала бледно—желтая полоска света. Больница спала. Лишь откуда-то из глубин здания временами долетали приглушенные звуки кашля вперемешку с хрипотой. Дверь скрипнула; инженер сделал несколько шагов и остановился. Около окна, противоположного входу, стояла Маша. Она смотрела на ночной город, не обращая никакого внимания на входящего.

– Маша, ты как? – на прощание жены он не рассчитывал – лишь бы не молчала.

– Убирайся, – последовал давно подготовленный и единственный у нее ответ.

– Прости меня. Я… Прости. Как Оля? Что с ней? Поговори со мной.

– Иди вон, – тихие холодные слова измученной переживаниями матери с бесконечно любящим своего ребенка сердцем, звучали и как заклинание, и как мольба пощадить и не добавлять ей мучений.

– Я виноват… я сильно виноват… Телефон… Он на беззвучном стоял: сообщения я поздно увидел и прочитал.

– Тебе никогда не было дела до своей семьи. Наша дочь в реанимации по твоей вине. Слышишь, по твоей. Не прощу!

– Но… Не понимаю? Ты мне даже не объяснила.

– Не понимаешь. Зачем тебе вообще что-то понимать – у тебя есть твоя работа. Ты должен был быть дома, с нами. Просто быть, поговорить с ней. Ей очень хотелось. У нее трудное время. Ты же знаешь, как она старается хорошо сдать экзамены и поступить в университет; она хочет доказать, что она не хуже, равняется на тебя. Она очень сильно любит тебя, поэтому сильно обижается, когда ты не выполняешь свои обещания, принимает близко к сердцу.

– Проклятые эксперименты! – инженер нервно запустил пальцы рук в волосы на висках и крепко сжал. – Сегодня же, как приеду на работу, напишу заявление! Я сильно вас люблю, очень сильно! Я исправлюсь, обязательно исправлюсь!

– Ты поздно об этом задумался. Слишком поздно. Наша дочь лежит в коме на грани жизни и смерти.

Слезы потекли из глаз: она замолчала. Говорить дальше было тяжело. Инженер хотел обнять ее, но жена оттолкнула его, и, отвернувшись обратно к окну, закрыла лицо руками.

– Уходи… Прошу тебя – не мучай. Уезжай домой – утром вернешься. Я с ней буду, рядом.

– Я вас не оставлю.

– Карантин. Посещения ограничены. Врач сказал, что можно только мне. Он пожалел меня.

– Где он сидит?

– В ординаторской, дальше по коридору.

– Маша…, – хотел еще что-то самое важное сказать инженер, но передумал. – Я попробую – может, разрешит…

Ординаторская находилась непосредственно перед входом в отделение реанимации. Инженер постучал, и, практически сразу, повторил. Щелкнул замок. Перед инженером появился дежурный врач в накинутом на плечи белом халате и заспанным лицом. Приход незнакомца ночью стал неожиданностью.

– Вы кто? – давно уже не молодых лет врач протирал очки салфеткой и щурил на инженера глаза, выглядывающие из-под густых черных бровей, притом, что остальные волосы на голове и на лице были тщательно сбриты.

– У меня… – но инженер не успел ответить, так как за первым вопросом тут же последовали следующие.

– Что вы здесь делаете? И почему медсестра не предупредила меня о вашем приходе? Точно выговор получит, в этот раз.

– Не ругайте ее – она тут совершенно не причем. Простите меня, это я сам.

– Как сам?! Вы сума сошли: вам нельзя здесь находиться!

– Еще раз прошу простить! Я знаю, что нельзя, что запрещено, карантин… Разрешите мне остаться с моей женой; вы ей разрешили, когда нашу дочь к вам в реанимации сегодня привезли. Нашу дочь Оля зовут.

– Послушайте, – поняв, что от него хотят, смягчил тон доктор. – В больнице много пациентов и ставить под угрозу и так слабое их здоровье по вине случайно занесенной инфекции я не хочу. Разрешение дано только вашей жене: она в очень подавленном состоянии, поэтому я ее и оставил; как бы ей самой не понадобилась помощь. Вам нет, не разрешу – это сверх моих возможностей.

– Я понимаю вас… Одна лишь просьба – увидеть дочь.

– Вы толкаете меня на преступление.

– Я очень виноват перед ней. Прошу, минуту – не более.

Подавленный вид инженера подействовал на врача.

– Хорошо, я нарушу правила, но сразу, как увидите ее, покинете больницу. Пройдите.

Инженер зашел в кабинет. Врач заставил обтереть руки спиртовой салфеткой, выдал ему халат с маской, и они направились дальше по отделению вдоль стен с большими панорамными окнами. Там, за стеклом, шла постоянная борьба человека со смертью, победителю в которой доставалась самая ценная награда – жизнь.

– Вот и она, – указал на одну из кроватей врач.

Инженер присмотрелся: он не сразу узнал под маской лицо дочери. Медицинская шапочка скрывала бандаж на голове. От Оли к монитору, измеряющему различные жизненно важные параметры, тянулись провода, а также рядом находилась автоматическая капельница, в постоянном режиме обеспечивающая поступление в кровь необходимых лекарств. Оля спала глубоким сном, близким к вечному.

– Оля, – тихо, практически шепотом, позвал инженер. – Оля, Оля, я здесь, я рядом. Ты слышишь, ты обязательно слышишь. Ты справишься. Я больше не оставлю тебя. Мы вместе, слышишь, вместе.