Мы не одни…

Dmitriy Kuleznev

Мы не одни…

Часть Первая

Глава Первая

Как много историй, приключений и трагедий в нашем мире начинались именно в последние минуты утреннего сна. Это утро не стало исключением. Обычно приятный пересвист-перезвон пробуждающего сигнала стал ближе по духу и насыщению к маршевым композициям девятнадцатого и двадцатого столетия.

Ивор погрозил интеллект-системе (инсу) дома кулаком, но он проигнорировал сей жест!

– Замолчи! – прорычал не своим голосом хозяин дома.

Он был крепко удивлен и раздосадован тем фактом, что кто-то посмел беспокоить его в свой законный выходной, тем более спустя четыре часа с момента завершения его дежурства. Но и в этот раз инс не прекратил вверчивать в уши оркестровый ураган.

– Что?! Что случилось?

Инс нейтральным голосом сообщил:

– Входящий вызов.

Звук шел со всех сторон сразу, но Ивору сейчас очень хотелось, чтобы у него было определенное лицо. И тело, по которому можно пройтись кулаками.

– Кто вызывает?

– Этьен Лафиньи.

Этьен, непосредственный начальник Ивора, был порядочной скотиной. Еще полтора года назад, когда его только перевели в их отдел, он мог показать довольно сносным (по нынешним меркам) молодым человеком, однако, его дальнейший путь в кресло руководителя показал, что он не брезгует не только грязными приемчиками, но и горазд в плетении интриг. Двое сослуживцев Ивора лишились своих мест из-за проделок этого карьериста.

– Звук.

Тут же по дому разнеслось напряжённое дыхание Этьена.

– Ивор, – заголосил руководитель. – Ивор, ты меня слышишь?

– Чего хотел? – Тадынски решил не размениваться на приветствия.

– Ты срочно нужен!

– Да идите вы все к черту! Сегодня в девятом районе было два массовых кризиса! И почему вы вообще вызываете меня, а не Рэда? Сейчас ведь его дежурство…

– Ивор, нужен именно ты!

– Да что ты несешь…

– Красная тревога! – заверещал Этьен.

Уже на бегу Ивор крикнул: "Что ж ты раньше не сказал?!". Приказал инсу лететь на максимальной скорости к месту работы и мельком выглянул в панорамное окно. Вниз стремительно уносился пейзаж невероятной красоты – небольшое озерцо, укутанное слоеным пирогом утреннего тумана; древние высокие ели, которые острыми верхушками пытались пронзить стремительно светлеющее небо. Дом поднялся еще выше и на полнеба расцвело зарево невыразимых словами красок. По-видимому, инс считав состояние хозяина вечером, решил устроить тому приятное пробуждение и остановился в лесу, неподалеку от города.

Гигиенически процедуры не заняли и десяти минут, а Ивор уже был во всеоружии. Комбез инспектора серых и темно-синих цветов, на поясе висело несколько матовых коробочек – не различимых на вид, но очень разных по назначению, в ухе посверкивала алым маленькая точка служебного коммуникатора.

Лес давно закончился и под ними проплывала промышленная зона, однообразная, но все равно чем-то притягательная – ослепительной белизны купола разных размеров и сечений перемежающиеся ровными рядами зеленых насаждений. Дом начал забирать влево, обходя запретную для полетов зону.

Город, вернее мегаполис, начался практически сразу. Не окраин, не малоэтажных строений (как в старых хрониках) – просто один огромный организм из множества, до краев наполненный жизнью человеческой расы. Воздушное пространство тутже потеряло в свободе маневра из-за огромного количества летящих во все стороны кэбов, личных флайтов и средних тяжеловозов. Появилось назойливое ощущение, будто бы кто-то давит на плечи.

Вообще-то, в обычной ситуации Ивора попросили бы не влетать на территорию города, так как карта полетов его манора не была согласована с общегородским инсом, но маячки красной тревоги (кто-то из отдела озаботился) прекрасно справлялись со своей работой – был выделен специальный коридор, полностью свободный и позволяющий не задумываться об ограничении скорости.

Издалека показала себя невероятной высоты Башня Советов, вмещавшая на своих площадях неимоверное соседство различивших структур. Авторы фасада решили облагородить его сияюще-белым цветом перемежающимся зеркальными фигурами. Это создавало иллюзию парящих конструкций – в воздухе висели огромные кубы, сферы и цилиндры, подброшенные рукой ребенка-гиганта, да так и зависшие в безвременье.

Манор в автоматическом режиме пошел на снижение и остановился практически перед главным входом. Из чрева инженерно-строительного шедевра сквозь, выдававшийся наружу стрельчатый портал, уже вышла тройка встречающих. Все как один в черной форме и серебряным кантом. "Плохо. Вернее, дело серьезное. А значит, все равно плохо! – размышлял Ивор. – Эти ребята не умеют улыбаться. Зачем им, черт побери, я?!"

Расцветка мундиров говорила о принадлежности к структуре, которая не очень любила афишировать свою работу и факт своего существования. Вообще не любила. Людей в этой форме не встретишь средь бела дня просто так, а если встретил, то постарайся остаться незамеченным и убраться по-тихому. Управление Глобального Прогнозирования – не броско, но со вкусом. По факту же эта контора была разведкой и контрразведкой, только в сравнении с аналогами прошлых веков, она была неимоверно более масштабной, засекреченной, а также более обеспеченной. Эдакое головоногое в теле человечества, только где ноги или голова не знает почти никто.

– Следуйте за нами, – произнес один из них.

"Может быть андройды?" – задумался Тадынски и подметил одну странность: при внимательном взгляде на разведчиков легко улавливалась разница в лицах, но стоило ненадолго отвести взгляд и они становились похожими, словно близнецы.

В абсолютном молчании (Ивор решил не задавать вопросов) они пересекли фойе. Изнутри оно казалось совсем лишенным стен, лишь шесть массивных колонн в центре уходили ввысь, и подошли к одному из многочисленных лифтов, проем которого, полное ощущение, словно стоял сам по себе без стен. Это было не так – стены были и очень даже осязаемые, просто то, что размерами могло подавлять снаружи, должно давать возможность расслабиться и отдохнуть внутри.

Процессия вошла в лифт и Тадынски почувствовал себя еще более неуютно. И дело не в том, что его плечи соприкасались с плечами безликих, а в том, что тот, кто был позади него, что-то делал. Сканировал, считывал, ну уж точно не карму чистил. Неприятно, когда без спросу, кто-то сует нос «в туда», куда, по мнению Ивора, его совать нельзя. Но эти ребята сделают все, что должны и разрешения им ничьего не нужно.

Семьдесят четвертый. Ивор вздохнул с облегчением, когда они, наконец, прибыли. Здесь располагался не только отдел социального регулирования, но и отделы корректировки, анализа, прогноза и совсем уж маленький отдел оперативного реагирования, в котором имел честь служить сам Ивор – всего четыре человека. Это обуславливалось не отсутствием финансирования или кадровым голодом, просто больше и не требовалось – два оператора спецтехники, координатор и обязательный наблюдатель от безопасности. "И все мы веселые, жизнерадостные и улыбчивые. Не то, что эти андройды!"

Ивора довели до редко используемого конференц-зала и отошли в строну. Замерли, даже не моргают. Тадынски укрепился в своих подозрениях еще больше. Полупрозрачная дверь бесшумно ушла в стену и Ивор сделал шаг в зал с каким-то внутренним сопротивлением. В него тутже уперлись четыре пары глаз. Две пары были абсолютно холодны, третья пара смотрела немного заинтересованно, а вот обладатель последних, Этьен, смотрел с беззвучной мольбой.

– Господа это и есть Ивор Тадынски, – представил вошедшего Этьен.

Господа продолжали изучать Ивора молча, не делая попытки представиться самим. Это добавило новую порцию раздражения в и так раскаленную топку недовольства.

– Может быть, кто-нибудь уже объяснит, для чего меня выдернули из дома? – не выдержал Тадынски.

Казалось, в просторном зале похолодало.

– Благодарим вас, господин Лафиньи.

Этьен намека, сочащегося в этой фразе, не понял, поэтому дама лет шестидесяти с большим хвостом была вынуждена повторить:

– Ваши услуги нам более не нужны.

Ивор завистливо свистнул про себя – вот это металл и холод в голосе! Нашей бы промышленности такой добывать, не было бы прочнее материала! Вообще странно – при нынешнем уровне пластической хирургии и не убрать все это старческое непотребство с немолодого лица. Но, по-видимому, у этой дамы в форме разведчицы (вот так-так!) были свои соображения на сей счет.

Этьен, не без внутренних борений, отразившихся на лице, все-таки покинул зал, промямлив на прощание что-то невразумительное.

– Все дальнейшая беседа пройдет с пометкой секретно. За разглашение любых сведений вас будет ждать довольно жесткая мера наказания.

– Отшлепаете? – Ивор все же не смог справиться с раздражением и оно выплеснулось наружу.

На лице разведчицы ни дрогнула ни одна черточка.

– Мы ознакомились со спецификой вашей работы и отдельно коснулись синдрома первых суток. Не могли бы вы углубить наши поверхностные знания?

Тадынски не удивился – разведка, господа, разведка!

– Это синдром охватывает временной период между мероприятиями вмешательства и моментом, когда оператор полностью очищается от шумов последствий в нервной системе, – отчеканил Тадынски.

– Эти и обуславливается ваша раздражительность? Правильно?

– Да, – несколько виновато произнес Ивор.

Он не совсем понимал, куда клонит разведчица, а старушка, словно почуяв мысли собеседника, продолжила:

– Поясню. Нам нужен ваш опыт и профессиональное чутье. И нужны они нам чистыми и незамутненными, поскольку дело имеет чрезвычайный характер. Но об этом вы, наверное, и сами догадались.

– Хорошо, я постараюсь, – Ивор боялся, что у него заалеют щеки.

– Если хотите, мы предоставим своего… – разведчица помедлила. – Свою помощь в снятии напряжения.

– Нет.

Ей хватило этого короткого ответа. Она кивнула молодому человеку, который все это время смотрел крайне заинтересованно на Ивора. Тот молча встал, коротко поклонился и отправился вслед за Этьеном.

– Меня зовут Гретта Бови, а этот молчаливый господин Эдвард Норингтон, – мужчина с бледным лицом не шевельнулся. – О принадлежности к организации вы уже, наверное, догадались.

Ивор кивнул.

– Хорошо, – она повернулась к своему спутнику. – Эдвард, начинай.

Мужчина положил руки на стол. В тонких и нервных пальцах бабочкой порхал белый прямоугольник небольшого размера с алой искоркой посередине. При этом он внимательно наблюдал за инспектором, не отводя взгляда колючих глаз. Движение прекратилось и непонятный предмет оказался ровно на середине стола. Эдвард сделал неуловимое движение рукой и прямоугольник растекся небольшой лужицей, над которой тутже возникло трехмерное изображение высочайшего качества. Свет в зале потускнел – сработал инс.

– Это одно из помещений энергодобывающего завода на Меркурии, точнее контрольный пост. Два оператора, координатор, бригада из трех человек – чрезвычайники, – произнес он сухим и безжизненным голосом атомата.

Дальнейших пояснений не поступило. Ивор понял, что от него требуется и полностью сосредоточился на проекции.

Круглый зал, половину которого занимала одна огромная информпанель. Два оператора в креслах управления, головы скрыты вирт-шлемами. Кресло координатора пустует. Ближе к выходу, в небольшой зоне отдыха, расположился один из чрезвычайников. Что-то пьет из высокого бокала и развлекает себя чтением голо-журнала явно эротического характера.

Открылись двери и в зал вошел мужчина. По-видимому, координатор. Никто не обратил на него внимания, а стоило бы. Из носа двумя струйками текла кровь, комбез на груди был залит красным по самое не могу. Правая рука сильно дрожала, так что он был вынужден придерживать ее левой. Он дошел до операторских кресел, опустился на колени и с превеликой осторожностью опустил вздрагивающую правую руку на пол.

Чрезвычайник, наконец, отвлекся от своего занятия и поднялся с дивана. Но не успел ничего сделать и даже сказать. По изображению прошла волна искажений и оно вновь стало стабильным. Мужчина с голо-журналом застыл в той же позе. Координатор лежал на боку с закрытыми глазами. А два оператора исполняли странный танец, смесь змеиных движений и чего-то из судорожного современного. Почему именно такое сравнение, Ивор не знал. Дикий танец продолжался, пока из под шлемов не брызнула кровь. Тела операторов сразу обмякли и немного сползли вниз. Лица были практически белыми. У обоих кровь вырвалась из носа, густо залив подбородки. Веки по-прежнему крепко сжаты, как будто они смотрели на солнце. Но они были мертвы…

Какое-то время казалось, что изображение остановилось. Но вот на информпанели замелькали огни вызова. Естественно никто не ответил. Еще через пару минут двери открылись и на пороге показался напарники чрезвычайника. По-видимому, оба впали в ступор, поскольку, никто из них ничего не предпринимал очень долгое время. Совсем молодой мужчина сделал шаг внутрь и тутже рухнул на пол, как подкошенный. Тот, который остался, осторожно ухватил его за ногу и втащил обратно. Конвульсии сразу же прекратились, но в сознание он не пришел. Проекция погасла.

Гретта Бови, все время пока шла запись, не отрывала взгляда от лица Ивора. Что она на нем видела?.. На ее лицо легло выражение легкого удовлетворения.

– Что вы об этом думаете? – спросила она.

– Ничего, – просто ответил Ивор. – Слишком много непонятного.

– Тогда, вот еще кое-что для вас.

На столе, как по волшебству, появился маленький кубик, словно из голубого льда. Ивор не успел задать вопроса, как уже услышал ответ:

– Естественно. Мы не можем оставлять психо-эмоциональное состояние на самотек, тем более на подобных производства.

Ивор снял с пояса портативный анализатор, расположил на столе перед собой. Он распустился причудливым пауком на четырех лапках. Тадынски осторожно положил ледышку прямо на тельце паука и тот осторожно обнял лапками блок эмпси-записи. Ивор быстро разложил шлем, который скрывал лишь половину лица и подключил своего "паука" к проектору. Запись пошла заново, но теперь с новыми данными.

Трехмерное изображение расцвело красками, морем цифр и цепочками вовсе уж непонятных символов. Ивор давным-давно научился не видеть всей этой информационной каши, от которой у обывателя приключился бы эпилептический припадок, он видел главное. Он полностью закрыл свободный глаз и погрузился в поле эмоциональ-психических потенциалов.

Операторы на постах – норма, фон спокойный, цветов агрессии и негатива нет. Вот эта грязно-серая прожилка с вкраплениями – что-то связанное с сексом, но пока еще не явное, сам, наверное, и не подозревает. Второй же совсем чист. Ага! Заканчивается стажировка, поэтому столько ярко-зеленого – жаждет действия и самостоятельности. Остальная гамма сообщает о том, что хватило бы воли держать себя в узде. Да не судьба…

Чрезвычайник. Все предельно просто. И впрямь в руках у него была издание какого-то эротического голо-журнала, потому что таких малиновых разливов с алыми вкраплениями по другим поводам не возникает. Что ж, любвеобилен. Был…

Так, фон держится в рамках колебаний. Индексы и коэффициенты ничего не предвещают. Где момент, когда появился координатор? Вот он. Нихрена себе! Это еще что такое?!

Черная клякса… Стоп. Не совсем черная. Темно-серые спиральки, много. Клякса так и сидит на дверях. Он что, стоял перед входом? Зачем? Дальше. Вошел…

У Ивора началось сильное головокружение, что случалось довольно редко. В основном такой эффект появляется в работе с группой, небольшим сообществом. Но только напрямую. Никогда еще самый опытный инспектор Соцрега не сталкивался и даже не слышал о том, что подобное возможно в записи. В записи!

Открылись двери и вошел координатор. Ивор пустил этот фрагмент в замедленной скорости. Теперь стало ясно, что это не совсем клякса – его тело было просто нашпиговано черными цилиндрами разной длины, которые выходи из него под разными углами. Самый толстый торчал из правой кисти. Цилиндры парили темно-серыми спиральками, которые завивались, как причудливые кольца дыма.

Вот он подходит креслам операторов, главный цилиндр скачком удлинился где-то на полметра в обе стороны. Он опускает ладонь на пол. Тут же вся чернота соскакивает с тела и остается на полу. Координатор обессиленно падает на пол. Так, немного переместимся. Сверху видно, что цилиндры расположились спиралью с самым толстым в центре.

Вот встает со своего места чрезвычайник, не успевает ничего сделать. Спираль взрывается. Черные, курящиеся стержни разлетаются в разные стороны. С десяток достается координатору; чрезвычайнику всего одна, но точно в левый глаз. Остальные стержни разделились пополам между двумя операторами, которые теперь стали похожи на вымерших дикобразов. Те концы черных стрел, что не были скрыты в телах, начали буквально чадить копотью, которая неравномерным слоем покрывала все вокруг. Тела извивались, словно их обладатели еще были живы, но полное отсутствие цветовой гаммы, а также нулевые значения индексов говорили об обратном.

А вот это интересно! Копоть, которая все же всосалась в тела тонкими струйками уходила в вирт-шлемы по командными каналам. Отследить дальше ее не представлялось возможным – все-таки не для того служили эмпси-сканнеры. К моменту, когда тела перестали содрогаться, стержни совсем перестали чадить. Вот отрезок, когда все казалось остановившимся. Вот подмога. Вошедшему просто не повезло – переступая порог, он просто коснулся черной спицы плечом. Конец записи.

Ивор медленно стянул шлем и упер костяшки кулаков в виски. Медленными круговыми движениями начал массировать гудевший, как колокол, череп.

– Это диверсия, – сказал он тихо в спины разведчиков, которые успели отойти к окну.

Но напряженная тишина не лопнула водопадом вопросов наоборот, еще больше сгустилась. "Разведка!" – уважительно подумал Тадынски о людях, вернувшихся на свои места.

– Спланированная и притворенная в жизнь неизвестным мне методом, – продолжил он. – Те черные кляксы – суть черные дыры. Поле или излучение, которые наш эмпси-сканнер попросту не зафиксировал и не идентифицировал. Он просто не знал, что подобное существует.

– Вы уверенны? – спросила Гретта Бови.

– Да, – ответил Ивор.

Он немного помолчал, прислушиваясь к нарастающему под черепом гулу. Его нельзя оставлять без внимания, иначе поселится там надолго!

– Что случилось потом? – тихо спросил Тадынски.

Черты лица разведчицы заострились. Она встала, отошла в дальний угол. Через несколько мгновений обоняния коснулся странный запах. Ивор пригляделся – женщина стояла к нему спиной и дымилась. "Да она же курит!" – сообразил Тадынски. Разведчица повернулась на каблуках и направилась к столу. От кончика сигареты, уходя за плечо, тянулся хвост сизого дыма. Села на свое место и выпустила изо рта большое облако. Под потолком едва слышно зажужжало – заработала в усиленном режиме система климатообразования. Гретта затянулась в последний раз и бросила остатки сигареты ("Как же он называется? Помню, что как-то связано с рогатыми животными") на пол. Из-под стола также донеслись приглушенные звуки механической возни – инс выслал уборщиков. Через полминуты ничто не напоминало об акте табакокурения в этом помещении.

– Оно частично взлетело на воздух, – наконец произнесла она и добавила: – хотя какой там воздух!

– Куда пробилась клякса?

Гретта одобрительно хмыкнула.

– Не пробилась, а пыталась пробиться. Вам, господин Тадынски, это знать совсем необязательно.

Ивор некоторое время боролся со звоном в голове, после чего задал вопрос, ответ на который волновал его больше всего:

– Зачем вам понадобился я? Только не надо про опыт и все такое прочее…

То, что промелькнуло на лице разведчицы, можно было назвать оскалом хищника перед атакой.

– Наши специалисты не смогли проанализировать данные с эмпси-сканнеров.

Ивор понял, что она ждет его вопроса. Знает, какой вопрос он задаст и ждет этого.

– И по каким причинам?

Теперь Гретта улыбалась уже открыто, как хищник довольный.

– Они тутже становились клиентами другого нашего отдела, – она помедлила. – Того, который занимается душевным состоянием. А вы справились просто прекрасно!

Ивор почувствовал, как вся кровь устремилась вверх, в голову. От гнева стало труднее дышать, так что даже пришлось рвануть узкий воротник комбеза. Ему хотелось оскорбить, просто наорать, может быть, даже запустить чем-то в их холодные лица. Но как бы сильно его глаза не метали яростные взгляды, все они были буквально всосаны, поглощены глазами довольной пантеры.

– Пожалуй, мне пора! – он с трудом сохранял остатки контроля.

Ивор уже встал и направился к выходу, когда его догнал полный холода и какого-то странного удовлетворения:

– Задержитесь.

Тадынски остановился, но оборачиваться не стал.

– Как уже говорилось выше, разглашение недопустимо!

Ивор молчал.

– Мы будем присматривать за вами.

– Было приятно познакомиться.

Слова с трудом протолкнулись сквозь сведенное горло и получились какими-то тихими и шипящими. Тадынски с трудом дошел до лифта. От Этьена он просто отмахнулся, прошипев в его сторону что-то неразборчивое.

Нужно быстрее добраться до манора!

Ивор пулей вылетел из здания, не замечая ничего в округе. И почти протаранил того, кто возник у него на пути. Рука остановившего обладала каменной непоколебимостью – Ивора буквально встряхнуло от столкновения!

– Осторожнее, – донесся откуда-то сверху глубокий, недружелюбный бас.

Тадынски извинился, не в силах взглянуть в лицо прохожего и вообще поднять взор на сверх яркое небо, и припустил к манору, который уже виднелся в зоне для флайт-транспорта. Инс распахнул двери перед диким кабаном, которым Ивор вломился внутрь, сшибая на пути мелкую домашнюю утварь. В гигиен-зоне уже был подготовлен тонизирующий душ, основу которого составляла не вода, а комплекс акустических и электромагнитных колебаний. Инс также принял во внимание и тяжесть синдрома первых суток – дополнительные инъекции стимуляторов уже поступали в страдающий организм.

Как только Тадынски полегчало, он прорычал: "Туда же!". Искусственник понял его безошибочно, правда, теперь путь занял больше времени – не было приоритета движения.

Всю дорогу Ивор просидел в душе. Сейчас он чувствовал свое тело, как что-то отдельное от себя. Это позволяло мыслить холодно, трезво и четко. Он понимал, что Управление Глобального Прогнозирования и лично госпожа Бови попросту провели на нем эксперимент – наши специалисты оказались в душевке, может быть, этот выдержит? Да, он смог расшифровать данные, но неужели они не смогли сделать этого сами? С их то возможностями?! Ведь он видел, как им тяжело давалось спокойствие на лице о время просмотра. Разведчица та молодцом, да вот господин Норингтон, пардон, чуть не сблевнул прямо на стол.

Что, черт возьми, происходит?

И если забыть о сучности этих людей в серых мундирах, то перед внутренним взором упорно воскресает картина с неопознанным эмпси-излучением. Что это такое? Почему не вписывается в универсальные законы, которые мы открыли? Откуда оно и что оно из себя представляет?

Инс сообщил о том, что они прибыли. Ивор осторожно встал – немного кружилась голова – и вышел в большую комнату. Вид проснувшегося озера и леса подталкивал к мысли, что утреннего кавардака не было. Что он проснулся только сейчас, проведя в постели все время, которое он рассчитывал провести в ней. Что после завтрака на открытом воздухе он, как накануне и задумывалось, будет просто бродить в тенистом бору, слушая мистические отзвуки, которые гуляют под хвойным куполом. Что природа в который раз без упрека поможет своему беспокойному творению и снимет тяжесть звериной сущности с его плеч.

Но, но, но…

Ивор дал все необходимые указания инсу и устроился на настоящем кресле-качалке прямо на берегу. Этот шедевр ему подарил один из друзей. Настоящих друзей. Дед Коля. Как и все выходцы из Русского Сектора, он был довольно странноватым по меркам общества. Но Ивор плевать хотел на общепринятые нормы, слишком часто он видел то, что скрывалось под внешним лоском. Работа такая, господа! Чистить общество от его же грязи – это призвание. Только не заставляйте любить свою работу с истовостью и страстью первого раза. Иначе не выйдет ничего хорошего.

Тадынски и сам не заметил, как провалился в сон, сидя в кресле-качалке, увязшем в мелком песке.

Глава Вторая.

Инс разбудил Ивора и сообщил, что право на сектор истекает через час. А это значит, что через час на этом месте будет стоять другой манор. И уж его-то хозяину наверняка удастся прогуляться по этому чудному сосновому бору.