Чужая курица. Избранная проза

– Не люблю всяких там трансформеров и авангардистов. Мне нужен обыкновенный зубастый крокодил, чтоб он устрашал жуликов и бомжей.

Натоптыш наливал по второй стопке. Рука у него пухлая, как блин на хороших дрожжах. Двойник президента улыбался.

– Он нарисует вам суперстрашилище. Проходимцев на аркане не затащишь к даче. Будет рычать, как бульдог.

– Это то, что мне нужно. А раньше не приходилось рисовать аллигаторов?

– Приходилось. В последнее время спрос на крокодилов возрос.

Хмель как будто оставил тщедушное тело собеседника. Щеки не порозовели, хотя бледность их уменьшилась. Если раньше у него жили какие-то сомнения в моей платежеспособности, то теперь, судя по всему, они улетучились. Возможность зашибить деньжат воодушевила двойника президента и нисколько не подействовала на его собутыльника. Он выпил, ни к кому не обращаясь, рюмку водки и теперь нюхал хлеб. Мокрые усы печально свисали книзу.

– А кому он рисовал в последний раз? Я должна удостовериться в качестве.

Менты ели неподалёку, не издав ни одного звука. Натоптыш положил хлеб на тарелку и внятно произнес:

– Зачем удостоверяться? Я вам изображу то, что требуется.

В полупустом кабаке стало ещё тише, чем было. «Он не так набрался, как кажется», – мелькнуло в моей голове. Отступать некуда. Я выпила из фужера два глотка гранатового сока.

– Нет, мне надо удостовериться.

Его приятель, к счастью, стал на мою сторону.

– Пусть удостоверится, чего ты упёрся? Кто платит, тот заказывает и музыку.

Натоптыш проявил пьяное упрямство.

– Я сказал: нет.

– Ну, можно не удостоверяться, – примирительно откликнулась я. – Дайте телефон либо адрес заказчика. Я переговорю с ним, не остались ли у него какие-либо претензии.

– Претензии? – рука Натоптыша сжалась в пудовый кулак.

Двойник президента, похоже, подумал, что так можно упустить выгодного клиента.

– Звякните разок, чего там. Вам скажут, что всё окэй.

Он расстегнул дрожащей рукой кожаный футляр на поясе и вытащил из него телефон. Найдя нужный номер, продиктовал его мне.

– Дело как было? – пояснил он. – Позвонила девица. Нужен крокодил. На даче? Не совсем. Нам какой хрен? Хоть на заднице намалюем.

– Да заткнись ты, балаболка! – сказал Натоптыш. – Это ты намалюешь на заднице, а у меня – искусство.

– Искусство? А забыл, как упился в стельку и под столом обоссался? Это у тебя тоже искусство?

– Ах ты, плюгавец, – Натоптыш поднялся с кресла. – Это я-то обоссался? Не ты ли, сучий сын, тогда спьяну обоссал меня?

Менты сидели как неживые. Мне не понравилась ситуация. Начнись свара – волей-неволей придётся разнимать дерущихся, хотя ни один из них мне ни сват ни брат. Я не стала дожидаться, когда пудовая кувалда Натоптыша нарушит тишину. Держа сумочку обеими руками, выскользнула из гостеприимного заведения, оставив на столе плату за съеденное и выпитое.

Я постаралась отъехать как можно дальше от кабака, прежде чем звякнула по номеру, нелегко доставшемуся мне. Пришлось отдать «Трём стульям» кругленькую сумму, согласно тамошним расценкам. Помимо этого, знакомство с Натоптышем и его собутыльником могло обернуться неприятностями в том случае, если их заметут. А если не заметут? Не зря ли я пообещала работу? Если приятели попетушатся и помирятся, то на следующий день им захочется опохмелиться. Могут вспомнить о моём предложении: на безрыбье рак – рыба. Двойник хорош гусь, на президента он, правда, смахивает круто, но чисто внешне. Почему не вставит зуб? Тогда сходство было бы почти стопроцентное. Впрочем, пропить деньги, наверное, приятнее, чем платить втридорога за единственный зуб – такой, чтоб он довершил сходство, сделав улыбку белоснежной. Основная же трудность для меня – в двух шагах. Что сказать девице, которая звонила двойнику президента явно не от своего имени? Заговорить с ней о Натоптыше рискованно: не исключено, она его слухом не слыхивала, видом не видывала. Однако выбора не было, и я позвонила из таксофона, чтоб не засветить свой сотовый. Мои опасения оказались напрасными. Я лишь сказала, что нужен умелый граффитчик для дачи, желательны навыки в изображении рептилий. Девица словоохотливо выложила: она по поручению шефа недавно разыскала хорошего граффитчика, шеф очень доволен его рисунком. А когда я поинтересовалась, что это за рисунок, то девица тут же ответила – красный крокодил, эмблема их заведения. Связь прервалась, и я не смогла выведать, о чём речь: о ресторане или массажном салоне каком-нибудь, почему эмблемой стал крокодил да ещё красный. Зато теперь я знала о существовании шефа. Не исключено, того самого жирного индюка, чей кошелек мне предстояло освободить от миллиона. В машине я ещё раз просмотрела фотографии. Девочки вроде обычные, каждая могла быть, а могла и не быть проституткой. Парень вроде с червоточиной, но сейчас многие снаружи такие. И все-таки среди фотографий должна найтись хоть одна, способная зацепить и удержать крупную рыбу.

Я подержала в руках маленький пистолет. Черный, как вороново крыло. Возможно, ему скоро придётся сказать свинцовое слово. Думать об этом неприятно, хотя и выбирать не из чего. Случай подсунул мне козырную карту, нужно попробовать её разыграть. Пистолету в игре будет принадлежать видная роль. Мою физическую слабость может восполнить только он. Жаль, что слишком заботливый муженёк оставил с левой стороны рукоятки своё имя. Никогда не забуду, как он корпел с выжигателем, стремясь сделать буквы одинаковыми, не очень толстыми, но хорошо заметными. Его давнишний успех ныне огорчал меня до крайности: удалить автограф я не могла при всём старании. Если кого-либо пришью и пистолет попадет в руки ментов, они живо выйдут на владельца. По одному имени выйдут. Слишком о многом говорит надпись, и в этот рот кляп не засунешь. Прежде всего, о лохе, лохнувшемся от собственного простофильства. Живущего где-то в провинции. Работающего, скорее всего, в школе, где только и мог сохраниться допотопный прибор с металлическим стерженьком. Но времени терять нельзя. И даже опасно, поскольку уже сейчас меня могут разыскивать, по крайней мере, два человека – толстяк и обжора Натоптыш со своим презентабельным дружком. Их поиски могли иметь резонанс. А состояние моего драндулета, естественно, улучшиться не могло. Стоит появиться хвосту – буду повязана по рукам и ногам. Прощай, миллион! Я впервые взглянула на часы. Прошло сто двадцать минут с того момента, когда я покинула затравевшую дачу и выехала на дорогу. Третий час был решающим. Я не должна забывать: тройка никогда ранее не приносила мне удачу. Это осталось со школьной скамьи. Отец нещадно высмеивал меня за тройки, я боялась их не на шутку. Даже головастая двойка меньше травмировала меня. Я заново попудрилась, подвела брови и надушилась. К своим духам привыкла так, что почти не воспринимаю их головокружительного запаха. Джинсы сняла, не покидая машины; напялила вместо них бриджи. В них я выгляжу более современно, ляжки не так оттопыриваются. Голые икры ног с лоснящейся кожей подтверждают: я далеко не старуха. И ещё слегка подмолодилась, надев короткую майку, чтоб был виден пупок. Внешность должна кричать о том, что я – женщина, слабое существо, готовое в определенных условиях раздвинуть ноги, но никак не о том, что у меня в сумочке всамделишный пистолет, плюющийся свинцом.

Мои ожидания полностью подтвердились. Если у заведения эмблемой является красный крокодил, то естественно предположить: заведение вполне может носить такое же название. Толстый справочник возле одного из таксофонов вывел меня на ночной клуб «Красный крокодил» с адресом и телефонным номером. Я почувствовала, что на моей удочке – рыба, хотя и не знала, какая. Номер телефона совпадал с тем, что дал мне двойник президента. Значит, девица, с которой я трепалась накануне, действовала от имени хозяина. Возможно, телефон был спаренный, и секретарша при необходимости соединяла звонившего с шефом. Мне нужна была его фамилия. В справочнике фамилии отсутствовали. Но я привыкла без проблем решать подобные задачки. Позвонила из таксофона в налоговую инспекцию, и мне после некоторой проволочки сообщили нужные сведения. Я знала теперь фамилию и то, что государственную регистрацию ночной клуб впервые прошёл три года назад. То есть заведение молодое, перспективное, не имеющее задолженности по налогам.

Теперь можно было действовать. Я купила в «Связном» еще одну карту памяти для своего телефона и перебросила на неё драгоценные снимки. Эту карту я приклеила скотчем к внутренней стороне открытки-раскладушки, написала несколько слов мужу, чтоб он понял: карту памяти надо сохранить до моего возвращения. Вложила открытку в конверт, надписала собственный адрес. Затем конверт гулко шлёпнулся в пустой почтовый ящик. На душе стало спокойнее. Копия фотоснимков выручит меня, особенно в том случае, если «Красный крокодил» заартачится и пожелает меня съесть. Такого варианта я не могла при всем желании сбросить со счета.

Действительность едва не опрокинула сходу радужные замыслы. Третий час уже истёк, когда я подъехала к местечку в пригороде, где находился «Красный крокодил». Моя скромная, дисциплинированная тачка не привлекала внимания инспекторов ГАИ, может быть, еще и потому, что за рулем – женщина. По статистике на нас приходится гораздо меньше правонарушений, чем на мужчин. Что касается меня, то я всегда стараюсь ездить осторожно, потому что такая колымага может не выдержать малейшего лихачества и развалиться на части.

Мой авто из-за своей заурядности не привлекал внимания и редких пешеходов, идущих по тротуару параллельно дороге. В этом таился большой минус, так как я, по существу, не обладала возможностью расспросить встречных о «Красном крокодиле». Одного пыталась было остановить, но тот сказал, разводя руками:

– Нихт ферштее!

Я подумала, что он – немец и поехала дальше, не пытаясь больше разговаривать ни с кем. Тем сногсшибательней было первое впечатление, произведенное на меня «Красным крокодилом». Номер дома с правой стороны улицы подсказал: сейчас должно появиться здание ночного клуба. Не крутой поворот – и справа от меня не здание, а плещется гребнистыми волнами настоящее озеро. По берегам его не видать ни одного деревца, нет и специально оборудованной стоянки. На середине озера на сваях высится дом в три этажа. Над самым верхним из них – надпись неоновыми буквами: «Красный крокодил». Внизу мелкими буквами пояснялось: ночной клуб. Сбоку скалилась знакомая мне рептилия в красном панцире и с белым брюхом. Близок локоток, да не укусишь. Как действовать дальше? Я ожидала чего угодно, но совсем не того, что представилось моим глазам. Всё выглядело не фантастически и таило в себе простой житейский смысл, а может, и коммерческую целесообразность, однако я никак не могла преодолеть в себе ощущения болотной зыбкости происходящего. Это ощущение не нравилось мне, тяготило, как картина, которую дачник нарисовал на своём заборе для отвода глаз, чтоб не стремились украсть созревшие яблоки. Как я тогда не могла ему помешать, так теперь не смогла избавиться от тягостного ощущения. Сидела, раздвинув ноги, в машине, пялилась в упор на недосягаемое здание ночного клуба и не думала – просто смотрела на аккуратно сложенные бревна. Довелось видеть мне и плетни, и соломенные крыши – не где-нибудь, а в центре города – как приманку шикарных ресторанов и кафе. Они, почти не затрагивая сознания, вписывались в окружающий ландшафт, созданный назойливой рекламой. Тут не чувствовалось за экзотикой никакой назойливости. Нездешним казалось лишь само современное щеголеватое здание с красной надписью, отразившейся в мутноватой воде. Так, наверное, необычно выглядело бы озеро, если переместить его на городскую площадь. А в окружении одноэтажных домов озеро смотрелось буднично, не хватало на нём разве что уток и гусей. Деревья, казалось, готовы были перебежать от соседних строений к озеру. Они шептали что-то друг другу, как заговорщики.

Судьба давала от ворот поворот моим авантюрным надеждам. Может, стоило потихоньку смыться отсюда, исчезнуть, скрипнув колёсами по прибрежной гальке? Не пришлось бы мне стоять так близко от вырытой с моей помощью могилы. Не пришлось бы пережить всё, что я пережила за куцый охвосток времени. Честолюбие взыграло. Я сказала «а», и замолчать невозможно, пришлось говорить «б» тогда, когда язык не поворачивался это сделать. Меня поедом ел самый настоящий страх, противным холодком распространившийся от сердца к низу живота. «Красный крокодил» обдал меня ледяной водой. Он предстал прожорливой рептилией, в которую войдёшь – не будешь знать, как выйти. На это, видимо, и рассчитывали хозяева. В изоляции от мира ни один клиент не станет качать права, ерепениться, утверждая, что ему выставили завышенный счет. Окружающая вода охладила бы в башке самые горячие извилины.

Я стала разворачивать машину и почувствовала, что сделать это не так просто, как сперва представлялось. Передние колеса погрузились в какую-то жижу. Я не могла с сиденья рассмотреть, что там такое, но было похоже на яму с гнилыми яблоками, которые могли выбросить жители близлежащих домов. Стоило мне только выйти из машины – и засветка сработает: меня засекут либо мальчишки, либо женщины, развешивающие белье, либо приборы наружного наблюдения из ночного клуба. Могут и номер автомобиля разглядеть. Я его, сколько могла, заляпала грязью, однако стоит подсохнуть – она начнет отваливаться, и на белом фоне снова выступят как цифры, так и буквы. Я попробовала газануть – передок еще больше просел. Между тем уловила и какое-то движение в «Красном крокодиле»: отодвинули там штору, чтоб посмотреть на меня, или ее колыхнул ветер, залетевший в полуоткрытое окно, – узнать невозможно. Стало ясно: лимит минут исчерпан, на счету секунды. Мной заинтересовались. В самом деле, торчит машина, битый час ни туда ни сюда, а водилы не видать. Моё напрягшееся тело готово было работать вместо мотора. Икра ноги, упертой в акселератор, слегка дрожала не от физического, а от моего внутреннего напряжения. Раздосадованная неудачей, я крутанула руль в другую сторону, и моя дорогая начала выползать из зыбкого места на скрежещущий под колёсами гравий. Скоро я катила по асфальту, безуспешно стараясь не думать о «Красном крокодиле». Название оказалось вовсе не забавным. Даже на расстоянии километра он готов был проглотить меня с потрохами. Шутки шутками, а… Я не знала, что делать дальше. Избежав опасности, я упустила вместе с ней и шанс разбогатеть. Так что радоваться нечему. Кошелёк мой как был, так и остался нищим. А за ним еще маячили долги мужа. Беспомощного тюфяка, из-за которого я жила возле трясины и вынуждена время от времени с опаской посматривать на неё.

Впереди мелькнула полоска шлагбаума. Я подкатила к железнодорожному переезду. Это та черта, из-за которой я вряд ли бы вернулась к «Красному крокодилу». Мне не суждено было её преодолеть. Впереди грохотал поезд, я стояла в хвосте очереди. Взгляд мой случайно упал на столбик с трафареткой, предупреждавшей о близости переезда. Под ней висел плакат с изображением знакомого мне, окруженного водой особняка. Из угла в угол надпись: «Беспечальный уикенд. Добро пожаловать в ночной клуб!». А поперек ее ползли белые буквы: «Вызов такси. Доставка. Недорого». Сообщались мобильный телефон и городской. Я быстрёхонько отыскала в сумке ручку и записала номера на билете метрополитена. Длинный товарняк всё ещё грохотал впереди, когда я, покинув очередь, свернула в ближайший переулок. Здесь господствовал клен, раскинувший крону над дорогой. Под ней моя тачка остановилась. Место тихое. Какая-то собачонка тявкнула пару раз и замолчала вместе с моим мотором.

Предстояло наметить, что предпринять дальше. Уикенд уже разбежался вовсю, а стрелка удачи дрожала на нуле. Я лишь увидела осиное гнездо издали да убедилась, что оно может хранить сюрпризы. Теперь вроде замаячила возможность проникновения в него, но что делать с машиной? Если вызвать такси, значит, от собственной машины нужно отказаться, а куда ее деть? Ни в трусы, ни в лифчик не спрячешь. Даже на тихой улице могут разукомплектовать. На тихой скорее разукомплектуют, чем на шумной. В свою сигнализацию я не очень верила. Она однажды меня подвела, я лишилась смартфона, подарка мужа, опрометчиво оставленного ненадолго в машине. Дело было вечером, а где гарантия, что «Красный крокодил» выпустит меня раньше? Помню, в тот момент моя замухрышка показалась дороже миллиона, который должны были отвалить за фотки. Во многих трудных ситуациях она натужливо пыхтела, но везла, избавляя меня от ночлега в неизвестном месте. Хотелось позвонить мужу, услышать от него, что он жив-здоров, и больше ничего не нужно, но он непременно станет расспрашивать, где и почему задержалась, и эти расспросы придутся ох как некстати. Нет, от своей половинки я не могла получить поддержку. Предстояло положиться на другую половинку – только на себя.

Я ещё раз посмотрела заветные снимки в мобильнике. Было ясно, что персонажи немого шоу, освещённые фарами, запечатлены с близкого расстояния. На руках одной девушки заметны черные волосинки, покрывающие кожу. У парня на предплечье наколка: такой же крокодил, как и у него за спиной. Убеждена: всё затеяно для рекламы сексуальных услуг, но зачем фотографироваться ночью да ещё под мостом? Ответ на этот вопрос впереди – больше нигде. Я достала из сумочки косметичку и привела в порядок лицо. На нём сохранились следы былой неотразимости, нужно лишь умело освежить их, скрыв пудрой зарождавшиеся возле глаз морщинки.

Мне пришла в голову мысль о том, чтоб оставить тачку возле железнодорожной станции: там беспрестанно мельтешат люди и немало машин, включая джипы. Одни водилы поджидают пассажиров с электрички, другие подвезли к ней знакомых или родственников. Попадались между авто и такси, легко вписывающиеся в околостанционный круговорот. В этой сутолоке вряд ли кто обратит внимание на неновую колымагу без водителя. Мало ли куда он мог отлучиться! Не в туалет, так перекусить в кафе. Наконец, мог помочь пассажирам нести вещи к поезду. Там до наступления темноты моя тачка будет в безопасности. Я подъехала к станции с той стороны, откуда прибывало большинство транспортных средств. На меня никто не обратил внимания. Да и кому обращать? Салон ближайшего Мерседеса пуст; в такси напротив водитель держал в руках планшет, на посторонних ему наплевать. Всем своим видом лысый человечек давал понять, что его интересуют только пешеходы, которых в данный момент не было. Отстегнула ремень и вылезла из машины, прихватив с собой сумочку. Заблокировав дверцу, направилась в кафе, на ходу решив: в толпе посетителей сего заведения легче улизнуть с площади. Я посмотрела меню, купила кекс и бутылочку пепси-колы. Выходили парень с девушкой, я пристроилась за ними, и мы вышли почти разом. Они пошли к электричке, а я – по дороге в обратном направлении. При этом успела бросить взгляд в сторону своего автомобиля, ничего подозрительного не заметив. За ближайшим поворотом съела кекс, запивая его пепси-колой. Одновременно прикидывала, сколько возьмет с меня таксист за доставку в ночной клуб. Такса будет устоявшейся, как Эверест; он ни за что не согласится скостить её. Мне ли тягаться с клиентами элитного заведения? Бюджет мог сразу затрещать по швам, после чего уже не смогу купить ни кекс, ни пепси-колу, ни помаду для губ. Ничего не попишешь: сценарий готов, режиссёр строг. Вытащила из сумочки мобильник и билет на метро, где записаны телефонные номера. Здесь, под клёном, я полчаса назад сидела в машине, отсюда же решила позвонить. Раздумывая над тем, какой номер предпочесть, я услышала за спиной рык и скрип железных ворот: туша огромного пса бросилась на них. Рык перешел в яростный лай, потому что к великану присоединилась дворняжка. Я поспешила поскорее унести ноги. Когда отдыхала в машине, до ушей доносился обычный для сторожевых собак лай, а мои тихие шаги пробудили четвероногого охранника, может, на немного уступавшего по весу тигру. Я ещё не знала тогда: мне надо благодарить этого пса, спугнувшего меня. Я вынуждена была отсрочить звонок на неопределённое время. С опаской поглядывая на ворота то справа, то слева от меня, вышла на трассу и вскоре очутилась возле автобусной остановки. Она показалась мне наиболее подходящим местом для телефонного разговора. Напоследок обратилась к косметичке. Больше такой возможности не представилось. Мой номер зарегистрирован на имя уже умершего человека – родной тётки. Я могла без опаски звонить на мобильный, оставаясь в тени. Вычислить меня по номеру невозможно.