Фаэтон. Пробуждение

Больно. Нет, мне не было больно. Я ошибся? Осознание этого пришло, когда я увидел чёрный дым, идущий из руин многоэтажки высоко наверх. Он шёл вдоль остатков стены, а затем, поднимаясь на несколько десятков метров, рассеивался на фоне голубого неба. Я стоял и смотрел на бездонные небеса, крепко сжимая в руках кисти Ларисы – всё, что оставила от неё многотонная бетонная глыба.

Глава 1. Незваные гости

Два года назад произошли события, полностью изменившие привычную всем нам жизнь. Одним июльским утром, едва оправившись ото сна, некоторые счастливчики обнаружили в себе силы, значительно выделявшие их среди других. Природа появления этих способностей была неизвестна, как и принцип их распределения. Силы оказывали влияние на организм владельца, зачастую полностью изменяя его. Однако наличие силы не всегда сопровождалось особыми изменениями, оттого люди часто не понимали, что сами являются носителями. Но те, кто осознавал, использовали свои новые способности на полную катушку, срывая с себя маски, навязанные за столько лет грязным обществом. А лики за ними скрывались отнюдь не ангельские. Точно нельзя было определить, как тот или иной носитель захочет использовать свалившийся из ниоткуда лифт, ведущий на вершину человеческой доминанты.

Также никто понятия не имел, с чего все началось. Одни утверждали, что всему виной служили эксперименты военных, другие искали религиозные подоплёки. Якобы в тот день началась предсказанная тысячи лет назад битва за жизнь всего человечества. Носителей способностей они прозвали одарёнными. Многим эта теория показалась крайне безумной. Оно и понятно почему: в битве за жизнь человечества самому человеку отведут самую последнюю роль. Однако прозвище "одарённые" быстро прижилось, а сами носители способностей обрели как своих последователей, так и врагов. Уж слишком большим был тот кошмар, что они учиняли на своем пути.

Именно два года назад я должен был умереть от обломков падающего на меня здания. Мои глаза чётко видели кусок бетона, который вот-вот должен был похоронить меня под собой. В тот момент я внимательно смотрел за медленным приближением своего «убийцы». Но дальше всё пошло в разрез с моими представлениями о законах физики нашего мира. Части здания падали, оставляя невредимым единственного, кто впоследствии возжелал смерти в тот день. Непонимание вместе с шоком мешали оценить ситуацию. Прибывшие на место врачи назвали меня счастливчиком и отправили домой. Сопротивляться им у меня не было сил.

Счастливчик… Потому что выжил? О каком счастье может идти речь, если ты потерял единственного близкого человека? Его жизнь разменяли на мою, словно мы играли в игру какого-то безумного садиста. Играли так быстро, жестоко и безальтернативно. Я проклинал тот день десятки тысяч раз. Но что толку от проклятий того, кто сам был проклят старухой в чёрном капюшоне? Мозаика моего душевного состояния начала рассыпаться, разлетаясь тысячами ярких осколков, а после них оставалась только чёрная тягучая пустота.

Сутками я сидел в маминой комнате и рассматривал её фотографии. Мне не хотелось ни есть, ни пить, лишь до боли в глазах смотреть на одни и те же картинки, пока сознание не покинет меня. Рассудок слишком быстро покидал меня. Когда снаружи раздавался любой посторонний звук, я выбегал в коридор с надеждой увидеть заходящую в дом маму. Но она так и не вернулась.

А потом у меня пропал фотоальбом. Его больше не было на прежнем месте. Я осмотрел всё, перерыл комнаты, раскидывая повсюду попадавшие под руку вещи. Альбома не было нигде. Страх, что забуду её образ, крепко сжал все мои внутренности. Я быстро оказался на кухне и схватил первый попавшийся нож. Мысли о скорой потере малейшего воспоминания о дорогом мне человеке были невыносимы. Лезвие под моим туманным и заплывшим от слёз взглядом описало дугу. В момент касания с кожей закалённая сталь начала крошиться в мелкую труху, так и не задев меня. Увиденное просто не могло быть правдой. Не веря своим глазам, я отступил назад, ощутив, как земля ушла у меня из-под ног, а тело оказалось на твёрдом кафельном полу. Из-за галлюцинаций голова раскалывалась, будто огромный орех под действием ещё более огромного молота. Мозг жил своей жизнью, и это ему хорошо удавалось. Осознав абсурдность происходящего, он решил всё это прекратить единственным верным способом – отключить меня от реальности.

На следующее утро ко мне домой ворвался незнакомец. Он хотел воспользоваться всеобщей паникой и поживиться добром. Грабитель явно не ожидал увидеть дома хозяев, поэтому появление заплаканного подростка в коридоре его крайне шокировало. Поначалу он стал оправдываться, но затем эмоции взяли верх, и в мою сторону посыпались угрозы. Пистолет в его руках из-за дрожи рисовал крайне сложные фигуры, а голос постоянно срывался. Мне было всё равно, я был полностью опустошён. Желание очнуться от кошмара пересилило инстинкт самосохранения, и я нисколько не препятствовал ему. Но покончить со мной ему не удалось ни с помощью пистолета, ни ножа. А затем он сбежал, оставив меня одного. В тот день я окончательно убедился, что являюсь одарённым.

Именно окончательное осознание этого факта дало мне тонкую паутинку. Если существуют разные способности забирающие жизни, то есть и те, что могут воскресить. Мне оставалось только собрать все свои силы в кулак, чтобы не оступиться на этом ужасном пути.

Я начал изучать дар, пытаясь покалечить себя всяческими способами. Неделями я наблюдал, как вещи, которые вот-вот должны были меня поранить, ломались или останавливались по неведомым причинам. Во время одного из экспериментов я отвлёкся на посторонний шум, доносившийся из окна. Тогда я впервые за многие дни почувствовал реальную физическую боль. Это стало такой неожиданностью для меня, что несколько минут я просто наблюдал за ручейком крови, сочащимся из моей ноги. Спустя ещё сотню однообразных опытов, я пришёл к выводу, что никакие объекты или существа не могут причинить мне вред, когда они находятся в поле моего зрения. Например, выпущенная пуля относилась к тому, кто её выпустил, а это значило, что она ничего не могла мне сделать. Но стоило потерять их из виду, как я снова становился уязвимым. Стоит отметить, подобное не работало с естественными рефлексами. При моргании способность продолжала работать. Однако стоило мне зажмуриться, как дар покидал меня. И снова я потерялся в бесконечных вопросах. Как же всё это работало? И почему? Что было в моих глазах такого, что не давало мне умереть? А может, дело было совсем не в глазах. Возможно, время моргания было слишком коротким, и мозг мог предугадать движение всех увиденных до этого объектов. В итоге, моя способность являлась неким подобием неуязвимости. Но только лишь подобием.

Всё это осталось в далёком прошлом. Сейчас, шагая по тёмным улицам, я уже не думал о каких-то душевных терзаниях. Тот, кто сказал, что время лечит, был чертовски умным человеком. Но что-то внутри меня иногда колыхалось, когда я подолгу не мог узнать в полуразрушенных домах тот красочный город, которым он был всего два года назад.

Эхо сопровождало меня на всём пути домой, отражаясь от панельных многоэтажек. От него становилось не по себе, и это чувство заставляло меня всё время оборачиваться назад. Мои глаза не замечали ничего странного, отдавая мозгу информацию о том, что незримому преследователю снова удалось скрыться от них. В очередной раз убедившись, что никого нет, я ускорил свой шаг, чуть ли не срываясь на бег, и направился к горящему фонарю. Единственному на пару сотен метров. Никогда не любил возвращаться домой после наступления темноты. Стоило солнцу скрыться, как улицы буквально вымирали, обнажая наружу все самые жуткие страхи людей. И подобное только усиливало возможность стать жертвой какого-нибудь одарённого. Несмотря на мою способность, я никогда не был уверен в собственной безопасности. К сожалению, глаза на моём затылке пока не выросли. Во время остановки под очередным фонарём меня окликнул хриплый болезненный голос.

– Братец, помоги! Кушать хочу сильно, пожалуйста, – в груде мусора, прямиком у основания фонаря, сидел бездомный. Их никто не трогал, потому им не было особой разницы, когда попрошайничать: днём или поздно вечером.

– У меня ничего нет, – я не соврал, кроме ключей от дома и ножа для самообороны, ничто не тяготило мои карманы.

С презрением осмотрев мой серый комбинезон, он шумно приподнялся, чтобы приблизиться ко мне.

– Да ладно тебе, братец. Я ведь знаю, вам, как собачкам, государство даёт полную миску. У вас есть талоны на всё. Пожалуйста, дай мне один, хотя бы на хлебушек.

– Говорю же, у меня ничего нет, – я сделал несколько шагов от него, выходя за границу лучей фонаря. Меня совсем не устраивала его компания.

– Пожалуйста, братец, пожалуйста, – повторял бездомный с неестественно-жалостливой интонацией.

Стоило мне отдалиться на пару десятков метров, как он сел обратно, перебирая весь мусор, собранный им за день. При этом он что-то бормотал себе под нос. Я немного успокоился и пошёл дальше по улице. Из-за появления одарённых многие лишились дома, близких и работы. Не справившись с жизненными трудностями, они начали побираться на улице или занимали пустующие квартиры, куда уже никогда не вернутся прежние владельцы. Поначалу они даже образовывали небольшие группы и грабили прохожих, но благодаря деятельности одарённых и полиции их численность значительно сократилась. Со временем они перестали проявлять какую-либо агрессию, полностью надеясь на помощь небезразличных людей. В случившемся не было их прямой вины, но выбранный образ жизни вызывал множество вопросов.

Прилично отдалившись, я обернулся еще раз, ища глазами скрюченную человеческую фигуру. Под фонарём уже никого не было. Оставив все свои вещи, бездомный пропал, словно его и не было. Неужели он был как-то связан с преследователем? Нелогичный безвольный страх. Страх, который постепенно перерастал в паранойю.

Этот бездомный мог быть с ним в сговоре и должен был отвлечь моё внимание. По спине пробежали мурашки, дыхание стало тяжёлым, а сердце сжалось в дурном предчувствии. Здравый разум прямо кричал мне, что нужно скорее убираться отсюда. Дальше я шел, держась как можно ближе к домам, чтобы в случае нападения нырнуть в любой подвернувшийся под руку подъезд. Там я смогу лучше защищать себя, чем на открытом пространстве.

Пока я быстро шагал мимо полуразрушенного дома, пространство разорвал женский крик. От неожиданности моё тело замерло на месте, и мне пришлось обратиться к источнику. Половина здания представляла собой груду камней, перемешанных с различным мусором, но оно всё ещё являлось жилым. Жалкое зрелище, навевающее жуткую тоску, напирающую всё сильнее с каждым мгновением.

В некоторых оконных проёмах можно было увидеть едва уловимый свет свечей. Большинство окон не имело стекол, их заколачивали или закрывали какой-нибудь тканью, имитирующей преграду от внешнего мира. Конечно, это были грубые методы, но ничего другого просто нельзя было сделать. В любой момент дом мог пострадать из-за действий очередного одарённого, так зачем тратить силы и ресурсы на бесполезные меры предосторожности? Вход в жилую часть многоэтажки происходил через единственный уцелевший подъезд. Потрескавшаяся краска была заляпана пятнами крови разной степени свежести. В полумраке они походили на рисунки художника-шизофреника. Кодовую дверь кто-то давным-давно выбил, оставив после неё искорёженные петли. Пока моё внимание было сосредоточено на здании, сзади послышался отчётливый звук шагов. Не размышляя ни секунды, я юркнул в чёрный проход, откуда беспрерывно завывал ветер, заманивая к себе сбившихся бродяг.

Здесь было темнее, чем снаружи. Изо рта вырвалось облачко различимого пара, но особого холода я не чувствовал. Покрытые плесенью влажные стены были сплошь изрисованы различными надписями, содержание которых трудно воспринималось. Мало того, что надписи наслаивались друг на друга, так еще и большинство слов стёрлось от времени или покрылось тёмными пятнами высохшей крови. Чем дальше я заходил, тем больше мусора попадалось у меня под ногами, потому мои тихие шаги сопровождались скрежетанием металлических банок и прочего хлама. Никто больше не следил за внешним видом подъезда, хотя причины тому были очевидны. Пока я пробирался вглубь коридора, женские крики повторились. Они шли откуда-то сверху, со второго этажа. Я мог бы отсидеться на первом, следя за выходом, но меня пугала неизвестность того, что происходит наверху. В конце концов, я могу оказаться зажатым с двух сторон, а это в мои планы не входило. Мне нужно было узнать, что там.

Оказавшись около лестницы, я ещё раз обернулся к выходу, всматриваясь в прямоугольную дыру. Никого. Только ветер продолжал тихо завывать, обдавая лицо прохладой. Кто бы меня ни преследовал, пока он решил остаться в тени.

На втором этаже было уже сухо. Коридор представлял собой большую букву «Т». Уходя вперёд, он делился на две секции, в которых располагались квартиры. Здесь было гораздо чище, чем внизу, но в глаза всё равно бросались вещи, расставленные вдоль стен. Особой ценности они не представляли, только занимали место. Зачем они здесь, и кто их притащил? Трудно было сказать. Возможно, бывшие жильцы, бежавшие из города во время появления первых одарённых, оставили их в надежде вернуться обратно. А может, это были уже нынешние хозяева, тащившие домой всякий хлам, что являлось обычным делом сейчас. В то время, пока моё внимание было занято натасканными сюда вещами, крики прекратились. В последний раз они явно слышались из правой секции. Я двинулся дальше по коридору. Интерес делал своё дело, и теперь мои движения стали чуть более уверенными. В каждой секции находилось по четыре квартиры. И если в левой части они были обитаемы, то в правой всё было несколько иначе. Два дверных проёма не имели дверей вообще, а по количеству вываленного в проходе мусора становилось понятно, что здесь давно никто не живёт. Из двух оставшихся дверей одна была распахнута настежь. Даже у самого последнего тугодума не возникло бы сомнений, откуда раздавались эти крики.

Войдя туда, я сразу оказался в гостиной, по центру которой лежал старый круглый ковёр. С одной стороны на нём расположился разобранный диван, очевидно, служивший спальным местом. На диване сидели несколько плюшевых медведей, освещённые светом тусклого ночника. Их мордочки с упрёком смотрели на меня, а самый правый даже хотел что-то сказать, застыв навеки с открытой пастью. Вдоль стены прямо перпендикулярно дивану стоял старый шкаф. Больше здесь ничего не было. Из гостиной можно было попасть на кухню или во вторую комнату. Из последней доносился чей-то голос. Я осторожно прошёл по мягкому ковру, оставляя на нём грязные следы от ботинок, и, остановившись около двери, затаил дыхание.

– Где он? Отвечай, сука! – фразы звучали прерывисто, будто говорившего мучила страшная отдышка. – Мы ведь всё равно его найдём. Слышишь? Найдём! Ну, что? Не хочешь по-хорошему, значит, мы хорошенько проведём время, а потом ты станешь гораздо сговорчивее…

Взявшись за ручку, я легонько толкнул дверь, но не рассчитал силу, и она, издав протяжный скрип, оказалась полностью открытой. На полу возле окна лежало двое человек. Мужчина и женщина. В глаза сразу же бросился чёрно-синий комбинезон, выдавая охотника на одарённых. По своей сути он ничем не отличался от обычных правоохранительных органов, только расследовал дела нарушителей со способностями. Таких, как он, называли инквизиторами из-за чересчур жестоких методов, к которым они прибегали. Смерть одарённого во время пыток – довольно распространённое явление в их практике. Всем своим телом инквизитор навалился на девушку, прижав её к полу, тем самым исключая любую возможность сопротивления. Правой рукой он крепко зажимал ей рот, вот почему девушка перестала кричать. Другой рукой он пытался сорвать с неё одежду, и пока это ему удавалось плохо. Торчащая из-под него тоненькая фигура брыкалась, оказывая максимально возможное сопротивление, но они явно были в разных весовых категориях. Услышав скрип, девушка уставилась на меня заплаканными глазами, наполненными немой мольбой о помощи.

– А ты чего так рано? Крот, ты забыл, что я тебе говорил? Я здесь задержание провожу. Мне ещё полчаса нужно! А ведь не обманул Шизик, такой подарок нам организовал. Нужно её теперь как следует изучить…

Остаток фразы повис в воздухе. Повёрнутая ко мне голова инквизитора исказилась в гримасе страха, смешанного с удивлением. Ситуация складывалась хуже некуда. Помимо преследователя ко мне стремительно привалили проблемы с законом.

– Какого хрена? – выйдя из оцепенения, он завертелся в поисках винтовки, которая небрежно опиралась на стену рядом со мной.

Ничего не мешало мне сейчас сбежать или зарезать его. Но инквизитор может помочь мне в вопросе с преследователем. Осталось убедить его, что я не представляю опасности. И пока он копался в своём комбинезоне, стараясь нащупать кобуру, я медленно поднял руки и сделал шаг назад.

– Извините, я услышал крики, думал человеку помощь нужна, а здесь одарённый. Я не знал, извините, – мои слова прозвучали довольно уверенно, и это подействовало на него. Его руки, к этому времени нащупавшие кобуру, остались на месте.

– А, ты это, мусорщик что ли? – он бегло осмотрел мою одежду и успокоился окончательно. – Фу, напугал то как!

– Признаю, это полностью моя вина, но я не хотел, – я постарался полностью взять ситуацию в свои руки. – Более того, я ничего не видел, но там внизу…

– Что внизу? Вали давай отсюда! Не видишь, что ли, я тут работаю! – грубо перебил меня охотник и снова повернулся к девушке.

Не получилось. Очень жаль, но мне удалось избавить себя от одного из потенциальных врагов. К тому же я избежал стычки с инквизиторами, что уже не могло не радовать. Я сделал еще пару шагов назад. Осознав, что от меня не будет никакой помощи, девушка начала сильно извиваться. От безысходности она залилась в тихом рыдании. Извини, девчонка, но сегодня не твой день.

Я развернулся к выходу. В проёме двери стояла еще одна фигура в тёмно-синем комбинезоне. На первый взгляд. он был точной копией первого, только на лице у него криво сидели очки с очень толстыми стёклами. Крот. Не удивительно, что он получил такое прозвище, но шутить на эту тему сейчас не хотелось. Вскинув винтовку, он целился прямо в меня.

– Что здесь происходит? Хрен, ты вообще понимаешь, что творишь? – тон его был очень неуверенным, некоторые слова он проглатывал, словно сам сомневался в том, что говорит.

– Крот, дружище, успокойся. – ему удалось немного спустить штаны своей жертвы, отчего девушка укусила его за руку. Он с силой ударил ей по лицу. – Тварь, тебе мало что ли? Ещё хочешь?

– Любые насильственные действия к подозреваемым караются расстрелом, – протараторил по слогам очкарик. – Мы же вместе читали утром предписание.

– Читать-то, читали, – насильник снова ударил девушку, отчего та бросила все попытки сопротивляться и просто всхлипывала. – Но ты сам знаешь этих штабных. Разве они сами выполняют все, что говорят?

– Да, но… – Крот заметно замялся, готовый уже согласиться с настойчивым товарищем.

– Чего «но»? Ты посмотри какая деваха! Давно что ли таких молодых ловили? Давай с ней хоть напоследок развлечёмся, а потом уже к нам отправим. Или одним штабным всё время клубничку есть?

– Хорошо, с бабой мы ещё разберёмся, – на лице очкарика появилась глупая ухмылка.

– Вот, другой разговор. Сразу бы так, а то предписанием пугал. Не боимся мы его, пуганые, – из комнаты донеслось довольное гоготание.

– Но парня придётся убрать. Хрен, это прямой свидетель, – они наконец-то вспомнили о моём существовании.

– Ты какой-то сегодня дёрганый, Крот. Ты посмотри на парнишку, это же мусорщик! Он никому не расскажет. Ну, а если не сможет держать язык за зубами, мы его научим хранить секреты.

– Миру точно не станет хуже от смерти одного жалкого мусорщика, – все мои надежды на парирование конфликта рухнули в миг. Инквизитор нажал на спусковой крючок, и ничего не произошло. Попробовав еще несколько раз, очкарик испуганно завопил. – Одарённый! Он одарённый!

Пока его дрожащие руки методично пытались заставить автомат стрелять, я отскочил к дивану, чтобы видеть абсолютно всю гостиную. Сразу же из комнаты вывалился первый. Хрен неуклюже направил на меня оружие и точно так же попытался выстрелить. Его попытки потерпели фиаско. Я завёл руку за спину и нащупал в заднем кармане нож. У них не было шансов против меня даже в ближнем бою, но это до тех пор, пока на моей шее не защёлкнут ошейник или кто-либо из них не окажется у меня за спиной. Инквизиторы тем временем решили напасть на меня. Крот достал небольшой металлический обруч со светящимися индикаторами, а его напарник начал медленно подходить ко мне. Понятно, у них оставался всего один ошейник, или все они хранились у очкарика. Достаточно покончить с ним, и этот извращенец уже не будет представлять угрозы, ведь у него больше не будет устройства, способного сдержать мои силы. Только как это сделать? Около Крота я окажусь за пару прыжков, но тогда второй точно останется у меня за спиной. Получается, сначала нужно вывести из строя ближнего или попытаться его отвлечь. Пока они не знают, какой именно способностью я обладаю, у меня есть неплохое преимущество.

Сделав выпад с ножом, я прыгнул на Хрена. Он отскочил назад, но, не коснувшись земли, завис в воздухе. Его ноги беспорядочно задергались, а руки потянулись ко мне. Схватив мой воротник, он начал что-то бормотать, сплевывая сгустки крови на моё лицо. В его глазах читалось искреннее страдание, смешанное с диким ужасом. Следом его руки резко отпустили меня и выгнулись в противоположную сторону. Он закричал, выбрасывая наружу булькающие звуки, а тело бедняги начало буквально рваться на две части в районе пояса. Звук рвущейся плоти смешался с треском ткани комбинезона. В нос ударил тяжёлый запах крови. Под нечеловеческие крики я с ужасом наблюдал, как две половинки делятся на ещё более мелкие. Крот, побелевший от увиденного, начал вопить ещё сильнее и бросил винтовку. Он хотел убежать, но его попытка оказалась неудачной. В момент, когда очкарик развернулся, его тело с хрустом сжалось в сферу, напоминающую футбольный мяч.

Все звуки стихли, оставив протяжный шум в ушах. Из маленькой комнатки вышла та самая девушка. В своих длинных худых руках она крепко сжимала раскрытый ошейник. Свет ночника позволял мне хорошенько разглядеть её. Её длинные растрёпанные волосы закрывали часть бледного лица. На высоком лбу, ближе к правому виску, имелось несколько аккуратных шрамов, тянущихся прямо до тонких бровей. Теперь я точно знал, что она была немного младше меня. Девушка бросила обруч на землю, убирая отмычку в карман. Её взгляд остановился на мне, и несколько минут мы стояли молча, разглядывая друг друга. В больших серо-голубых глазах читалась нескрываемая ненависть.

– А я тут это, ничего не видел, – хрипло произнёс я, натягивая на лицо «дружелюбную» улыбку.

– Ты – придурок! Ты хотел бросить меня!

Кажется, я усугубил ситуацию. Сжав тонкие губки, девушка сделала еле уловимое движение рукой. Похоже, после этого меня должна была постигнуть участь инквизиторов, но никакой реакции не последовало. В противоположной секции коридора послышались голоса соседей. Она быстро подскочила к шкафу и, достав оттуда полный рюкзак, выскочила из квартиры. Скоро здесь будут ещё представители правопорядка, нужно скорее убираться, и потому я поспешил следом.

С трудом сдерживая рвотные позывы, я вышел на улицу и внимательно осмотрелся по сторонам, но девушки уже не было. На работе мне удалось повидать множество различных трупов и последствий стычек, но все эти бедолаги были уже мертвы. Никто не разрывал их заживо на части. Перед глазами всплыли неестественно проворачивающиеся относительно друг друга части тела. Я больше не мог сдерживаться и быстро наклонился вперёд, выплевывая содержимое желудка прямиком на асфальт. Когда мои внутренности перестали биться в конвульсиях, я опёрся на стену и начал жадно хватать ртом свежий воздух. Тошнота проходила медленно, стараясь принести мне максимум неудобств. Где-то вдали раздался рёв двигателя, заставив меня поспешно уйти.

Глупо было идти сразу домой. К тому же меня не покидало чувство, что за мной кто-то следит. Я никак не хотел принимать тот факт, что тайный преследователь был лишь предметом моей бурной фантазии. По этой причине я решил побродить по другим районам, заходя в уцелевшие дома и, выждав там какое-то время, снова повторял это действие. Проделав так несколько раз, я немного успокоился и вернулся домой. Перепачканная кровью одежда моментально отправилась в корзину для белья. К счастью, нам выдавали несколько комплектов, оттого мне не придётся искать себе чистую форму. Да и вопросов по поводу пятен после стирки возникнуть не должно, специфика работы позволяла. В моём доме сохранилась система водоснабжения, а так как я был государственным работником, в моей квартире всегда была вода и электричество. Горячий душ помог успокоиться, и, устроившись в тёплой постели, я попробовал всё трезво оценить.