Красный город. Певец-2

– Это значит, что Вы настолько загружены работой…

– Это значит, что я лучший, – усмехнулся гор Лаведан. – Кто направил Вас ко мне?

– Один из моих знакомых, господин Летуан.

– О! – с неподражаемой интонацией произнёс швейных дел мастер и повнимательнее взглянул на юношу. – Вы поэт, как и он?

– У меня, к сожалению, нет такого таланта, – скромно сказал Анн, – хотя искусство слагать изящные строки мне по душе.

– Вот и хорошо, – неожиданно сказал гор Лаведан. – Я чрезвычайно уважаю господина Летуана, то есть поэта Орнелия Бюсси, но его искусство кажется мне слегка оторванным от жизни.

– Вы так считаете? Отчего же? – нахмурился Анн.

– Платье, которое я шью, греет человека. А что делают те стихотворные безделушки, которыми забавляют себя при дворе?

– Те безделушки, как Вы изволили выразиться, могут согреть человеку душу, – убеждённо сказал Анн.

Он хотел было развить собственную мысль, однако гор Лаведан рассмеялся и протестующе поднял руки.

– Не будем спорить! Вы человек, который не отступится от своего, коли считает это верным. Мне такие люди по душе, как и сам господин Летуан. Да и умение рифмовать – штука, в сущности, занятная. Я иногда, когда шью, прошу свою племянницу спеть мне что-нибудь. И знаете, оно как-то легче всё выходит!

Говоря это, гор Лаведан вытащил из кармана складной метр и со сноровкой, безошибочно выдающей настоящего мастера, снимал мерку с юноши. Не успел тот опомниться, как всё было сделано.

– Вы желаете, конечно, самый модный на сегодня наряд? – спросил гор Лаведан.

– Не думаю, что я хотел бы походить на попугая или другую чудную птицу, – честно сказал Анн, чем вызвал настоящий взрыв восторга у собеседника.

– Достойно, достойно! Все требуют себе самое-самое из самого-самого. И каждый новый посетитель – больше своего предшественника. Признаться, я уже испытываю опасения из-за их страсти к эффектам. Моя репутация грозит рухнуть, если я недостаточно нашью перьев на шляпы или украшу чей-нибудь камзол слишком малым количеством драгоценных камней.

– А сколько это – «малое количество»? – осторожно спросил Анн.

– Десятка три. Может быть, четыре. Вы ведь не потребуете от меня нашить Вам пять десятков?

– А это обязательно?

– Если Вы хотите, чтобы Вас заметили, следует нашить.

Анн покачал отрицательно головой.

– Думаю, что это лишнее. Я желаю получить платье, в котором меня не назовут провинциалом. Не более того.

– Значит, одного десятка драгоценных камней хватит?

– Мне кажется, что можно вообще обойтись без них.

– Господин не оставит мне ни одного единственного изумруда или сапфира, чтобы я нашил его выше или ниже, левее или правее, и не украсил бы платье вышивкой, напоминающей искусную оправу, и не расположил бы?..

– Да нет же, послушайте Вы меня! – в раздражении воскликнул Анн. – Я желаю получить всего лишь модное платье! Однако мне вовсе не нужны ни двадцать, ни пятьдесят каких-то камней!

– Да, на общем фоне Вы точно станете выделяться! – задумчиво сказал гор Лаведан. – И это восхитительно! Это невероятно!

– Почему? – удивился Анн.

– Вы положите начало новой моде. Вот увидите: на следующий день после Вашего появления при дворе все начнут срывать с себя изумруды и сапфиры. А гор Лаведан, как и всегда, окажется именно тем, из чьей мастерской выходят новинки швейного искусства! Пожалуй, я сделаю Вам скидку. Вы принесёте мне хорошую прибыль!

– Я полностью доверяю Вам. Однако – без камней!

– Договорились!

В это мгновенье звякнул дверной колокольчик. Послышались быстрые шаги, и в примерочную вошёл хорошо одетый молодой человек. Он так торопился, что не обратил внимания на стоявшего в стороне юношу.

– Эй, мастер Лаведан? – крикнул вошедший.

– Кто меня спрашивает? – откликнулся мастер из другой комнаты.

– Спрашивает хороший заказ, – расхохотался незнакомец. – Этак на пятьдесят или шестьдесят золотых монет.

Анн переменил своё намерение уходить. Ему захотелось изучить визитёра.

Под мышкой щёголь держал дорогую трость, в правой руке – увесистый свёрток. Шляпа, которую незнакомец не потрудился снять, была украшена белоснежным пером цапли, а также бордовой лентой с нашитыми на ней драгоценными камнями. Ожидая мастера, щёголь в нетерпении постукивал пальцами по краю прилавка. На вид ему было лет двадцать пять.

«Он из тех, что соревнуются в количестве драгоценных камней на одежде, – подумал Анн. – Не сглупил ли я, решив вообще отказаться от них? Выглядит неплохо. Хотя, конечно, нашить себе полсотни камушков я не могу позволить. Да и что бы сказал по этому поводу Фланк?»

Ожидание затягивалось. Незнакомец в раздражении повёл глазами по сторонам. Сделав вид, что он только заметил Анна, пренебрежительно фыркнул. Отвернулся.

Другой на месте Анна смолчал бы и ушёл или почувствовал себя оскорблённым и сказал бы что-нибудь резкое. Однако юноша просто уселся на деревянный стул, оказавшийся рядом, и стал ждать. Своеобразное очарование ситуации придавало то, что второго стула в помещении не было.

Пока незнакомец соображал, что ему делать, появился гор Лаведан. Он расплылся в улыбке:

– Ах, господин Мёрд! – воскликнул мастер. – Простите меня за заминку. Рассыпались иголки. А как же не подобрать их? Это ведь не к добру – по рассыпанным иголкам ходить! Вот и пришлось поползать по полу. Простите сердечно!

– Пустяки, – сказал Мёрд. – Мне нужно платье для торжественного приёма.

– Конечно, конечно. Я сошью Вам платье! Всем ныне требуется платье для приёмов.

– Уж не ему ли? – засмеялся Мёрд и показал на юношу, скромно сидевшего на своём стуле.

Анн встал и со всей серьёзностью, какую только смог в себе найти, поклонился. Затем снова сел.

– Вы правы, господин, – сказал мастер.

– Впрочем, каждый может искать себе счастья при дворе, – небрежно заметил Мёрд. – Иногда провинциалам даже выпадает счастье занять маленькую должность. Кстати, я не говорил, что на ближайшем приёме ожидаются великие события? Возможно, герцог Хоувен окажет мне честь. Я должен хорошо выглядеть, когда госпожа Удача начнёт раздавать свои подарки.

После такой оптимистичной тирады он потерял интерес к юноше. Повернувшись к гору Лаведану, Мёрд принялся негромко обсуждать с ним детали одежды. Анн делал вид, что увлечён видом из окна, однако прислушивался к разговору. Мастер не обманывал: Мёрда очень интересовало расположение и количество драгоценных камней, расцветка лент и прочая дребедень.

Обговорив детали, Мёрд оставил на прилавке свёрток с монетами и направился к двери. Сделав пару шагов, он вдруг остановился и умышленно громко сказал:

– Надеюсь, у моего платья не окажется жалких подражаний? А то ведь эти провинциалы так завистливы.

Гор Лаведан в невольном смущении посмотрел на Анна. Юноша улыбнулся самой искренней улыбкой:

– Что Вы, сударь! Гор Лаведан никогда не шьёт одинаковых платьев! Даже в провинции это знают.

Когда щёголь покинул лавку, швейных дел мастер сказал:

– У Вас великолепная выдержка, сударь. Ведь этот – из числа самых задир при дворе. Не одну жизнь загубил.

– Загубил?

– Оно ведь как случается: слово за слово, а там уже и оружием махать начинают.

– И он хорошо… машет?

– К сожалению. Пока что все его противники отправлялись или на кладбище, или надолго в лазарет. В зависимости от их ранга.

– Значит, я рискую попасть на кладбище.

– Простите меня, сударь, но он весьма задирист. Хотя платит щедро. Да, щедро. Хороший клиент.

– Благодарю за предостереженье! – искренне сказал Анн. – Я не обижаюсь. Ведь я действительно провинциал.

Гор Лаведан внимательно посмотрел на него.

– Да помогут Вам духи! А платье я сошью такое, что… Поверьте слову мастера!

Глава пятнадцатая. Распорядитель королевского двора господин Сакр

Из года в год в первую неделю месяца разноцвета, или Кузнечиковой Поры, в королевском дворце Примейон устраивали пышные празднества.

Не только окна дворца в это время светились до утра. В волнительном состоянии пребывали и те, кто снабжал королевский двор прекрасными тканями, разными заморскими диковинами и сладостями, кто развлекал собравшихся песнями и танцами, акробатическими трюками и игрой на музыкальных инструментах. Прежде спокойные улицы Красного Города днями и ночами заполняли искатели счастья. Это человеческое море волновалось, перетекало от одного берега к другому, выплёскивалось на набережные. И даже усталое утро нового дня приносило не умиротворение, а всего лишь начало новых хлопот.

К чувству радости изредка примешивалось ощущение чего-то неясного, смутного, однако оно было совсем мимолётно. Королевство не тревожили ни войны с кочевниками, ни обычные споры на границах с соседями. На южных границах происходили волненья, однако эти южные границы пролегали настолько далеко от Красного города, что об их существовании забывали. Недавние беспорядки, нелепые и беспощадные, завершились так же внезапно, как и вспыхнули.

Герцог Хоувен, по слухам, предложил Виллему провести некоторые реформы, которые должны были усилить королевскую власть. Злые языки поговаривали при этом, что усилиться могло в действительности лишь влияние самого герцога. Однако этим разговорам старались не давать ходу. Партия герцога, пока ещё самая многочисленная при дворе, ревностно следила за благонравием.

Сторонники герцога особенно ждали тронной речи короля Виллема. Если король примет проект реформ, а он должен был их принять, на многих обещал пролиться золотой дождь. Умный человек всегда радуется жизни в эпоху перемен, потому что с этой эпохи по обыкновению начинаются истории взлёта, о которых затем рассказывают потомки.

Ждали ответа и послы несчастной Нурсии, раздираемой внутренней смутой. Уже год они томились в приёмных Примейона, однако Виллем не говорил им ни да, ни нет. Поддержит ли король законного наследника трона Нурсии? Станет ли молча наблюдать за тем, как отряды претендента создадут кольцо вокруг столицы, чтобы лишить малолетнего короля поддержки подданных? Или же король дожидается полной анархии в Инии, а затем и её распада? Чтобы присоединить к своему королевству лучшие земли?

Однако о подобных вещах если и говорили, то только шёпотом и лишь с наиболее доверенными людьми. Праздник есть праздник. А потому на первом месте были танцы, приёмы, охота…

Платье для Анна пошили точно в срок, за день до начала торжеств. В дом вдовы Катар постучал посыльный мальчик. Служанка Элиза, взбежав по лестнице на второй этаж, закричала:

– Господин Аой! Господин Аой! К Вам пришли!

Анн выглянул из своих комнат.

– Кто меня спрашивает?

– Посыльный от лучшего мастера…

Не дослушав её, Анн слетел вниз.

– Ваше платье дожидается Вас, господин, – сказал мальчишка. И добавил: – С Вас медная монетка.

Анн, не мешкая, помчался в мастерскую гора Лаведана.

Там он обнаружил настоящий цветник. Придворные дамы, разного возраста, различной важности и улыбчивости, обмахивались веерами и сплетничали друг с другом. На взгляд Анна, они все были ослепительны.

В растерянности он замер на пороге, не зная, как справиться с сиянием внимательных и оценивающих глаз.

Из затруднения его вывел помощник мастера.

– Прошу Вас! – сказал он, приглашая в примерочную.

Дамы благосклонно отнеслись к сему. Наиболее сообразительные из придворных красавиц даже шепнули: «Вероятно, это поставщик великого Лаведана. Стоит выспросить у мастера, что за ткани он предлагает».

– Каково нашествие? – посмеиваясь, спросил гор Лаведан. – Их слишком много, чтобы чувствовать себя спокойно.

– Согласен с Вами, – осторожно сказал Анн.

– Примерьте!

Платье было великолепным. Нежного вишнёвого цвета, сшитое из мягкой и бархатистой на ощупь инийской ткани, оно безукоризненно сидело на юноше.

Анн рассы́пался в благодарности.

– Не благодарите. Вы привлечёте ко мне много, очень много клиентов, – ответил ему гор Лаведан. Я не ошибся. Это платье произведёт впечатление при дворе. Только…

– Что Вы хотите сказать? – насторожился Анн.

– Будьте осторожны! Тот, кто привлекает внимание, часто вызывает зависть. Шутка ли: потратить уйму денег и драгоценных камней, чтобы проиграть какому-то новичку, появившемуся в Примейоне буквально из ниоткуда!

– Благодарю Вас за совет, – сказал Анн. – Я буду осторожен.

– При случае скажите, у кого заказывали это платье!

– Даю слово, мастер!

– Мой помощник вечером доставит платье Вам домой. Негоже кавалеру носить свёртки под мышкой.

Анн ещё раз поблагодарил мастера и вышел.

Гор Лаведан оказался пророком. Когда Анн на следующий день появился у ворот Примейона, стражники посмотрели на него с нескрываемым интересом.

Его глазам открылось огромное пространство, достаточное для того, чтобы здесь в один ряд могли выстроиться не менее сотни карет. Направо и налево вдоль внутренних стен убегали посыпанные мелким серым камнем дорожки. Повсюду сновали посыльные, курьеры, помощники поваров. Какой-то толстяк, отдуваясь, тащил большую цветочную кадку с диковинным растением. Две фрейлины, наблюдавшие за его стараниями, о чём-то шептались и тихонько хихикали. Из подъехавшего экипажа с помощью слуг выбиралась почтенная дама, морщившаяся от подагрической боли и на чём свет бранившая поддерживавших её под руки неумех.

Анн двинулся дальше, по дорожке, вымощенной идеально ровной брусчаткой. «Уж не в Школе ли Фланка учились здешние мастера? —сказал он самому себе. – Здесь пройдёт не только солдат в грубых сапогах, но и любая герцогиня в туфлях для бального зала».

Анн справился, где можно найти одного из аметов. «Просто так тебя никто не будет слушать, – говорил Фланк. – Тебе нужен человек в зелёном берете. Он представит тебя главному распорядителю. А уж тому ты отдашь письмо – приглашение во дворец».

Аметы, люди в зелёных беретах, несколько раз попадались юноше на глаза, но тут же куда-то исчезали. Спустя минуту он замечал их совсем в другой стороне, бурно жестикулирующих, отчитывающих нерадивого слугу или выслушивающих важных дам.

Устав гоняться за этими неуловимыми людьми, Анн задумался: а что он, собственно, потеряет, если немного подождёт? Может, лучше присмотреться к происходящему, чтобы не выглядеть испуганным школяром, попавшим в восхитительный и страшный взрослый мир?

Он нашёл удобное местечко рядом с прекрасным фонтаном и принялся разглядывать проходивших мимо него придворных и гостей. Это было даже полезно! Он подмечал, как принято приветствовать знакомых и незнакомых, как надо осведомляться о той или иной нужде. Некоторые наблюдения оказывались довольно забавными. Один пожилой господин напоминал сущего петуха: так потешно он вышагивал, поднимая ноги в коленях и опираясь на трость. Другой семенил, словно у него было не две ноги, а все сорок.

Анн тихонько рассмеялся, впрочем, тут же прикрыв рот рукой.

– Ну, чистая сороконожка, верно? – произнёс кто-то за спиной.

Анн обернулся.

– Его так и зовут. «Господин из Кэвилла».

– Почему из Кэвилла?

– А там много такой живности. Можно было бы звать «господин из Примейона», да боюсь, что Виллем будет против.

Анн промолчал, не зная, куда может завести его этот разговор.

– А кстати, как Вы относитесь к небезызвестному труду Отрана Кэсси? Вы читали его?

– Да, я помню его мысль о разделении благородных занятий на пять видов, – сказал Анн.

– Правда? А я вот подзабыл этот фрагмент…

– Он пишет, что благородный человек всегда занимается одним из пяти дел: испытывает грусть при виде благ другого, радуется при виде бед другого, перешёптывается за спиной другого, возводит хулу на другого и питает ненависть к другому.

– И Вы согласны с ним?

– Отран Кэсси размышлял, основываясь на долгих наблюдениях, а я ещё даже не представлен ко двору.

– Достойный ответ! – воскликнул незнакомец. – Однако сейчас Вы можете представиться мне. Рад, что встретил человека, который читал весельчака Кэсси.

– Моё имя – кавалер Аой. Не уверен, что Вам это говорит о чём-то. Мои земли лежат далеко на юге.

– Вы из эквов?

– Да, верно.

Собеседник юноши сорвал с головы забавную шляпу и махнул ею так, будто собирался запустить сей предмет в близрастущие кусты:

– А я вот обыкновенно развлекаю куманька Виллема. Господин Боэций, к Вашим услугам. Надеюсь встретиться с Вами вновь!

Он вторично взмахнул шляпой и пошёл прочь. Через пару шагов обернулся и указал рукой на соседнюю аллею:

– Кстати, если Вы всё-таки желаете попасть в Примейон, обратите внимание на того человека в зелёной шляпе!

– Благодарю Вас! – крикнул Анн и устремился к амету, так удачно оказавшемуся рядом.

Человек в зелёной шляпе вытащил из кармана записную книжечку и записал титул Анна. После этого указал ему на неприметную дверь в стороне от роскошного входа во дворец, к которому текла река придворных.

– Вам туда, сударь! Церемониймейстер должен освежить в Вашей памяти некоторые тонкости придворных правил. Главное: ожидайте, пока герольд не выкрикнет Ваше имя. Лишь после этого входите в главную залу. О бумаге, в которой король призывает Вас в Примейон, я доложу главному распорядителю.

– Да, я всё понял, – кивнул ему Анн.

– Должен заметить, у Вас интересное платье!

– Вы так считаете?

– Несомненно.

Церемониймейстер недолго экзаменовал юношу. То ли причиной этого была суматоха начинавшегося торжества, то ли Фланк так хорошо подготовил своего ученика к визиту в королевский дворец, однако уже через несколько минут Анн был внесён в официальный список гостей Примейона. После этого его провели каким-то длинным коридором прямо к парадной лестнице. Далее, на втором этаже, находился зал торжественных приёмов. На слугах, стоявших у начала лестницы, были уже не зелёные, а светло-серые ливреи. Благородные кавалеры и сопровождавшие их дамы проходили мимо, не задерживаясь. Анн, помня наставления, остановился у дверей.

Примейон не случайно был тем местом, куда мечтали попасть все благородные кавалеры и дамы. Роскошь внутренней отделки поражала воображение даже самого искушённого ценителя. Беломраморные лестницы, устланные длинными мягкими коврами на всю свою длину, кажущиеся воздушными колонны из лучшего норландского камня, переливающееся золото дверных проёмов и окон, беззвучно скользящие по паркету слуги, предлагающие напитки, о которых не каждый и слышал, – всё это до конца жизни оставалось в памяти счастливчика, хотя бы раз приглашённого ко двору. Гости старались соответствовать ошеломляющей роскоши дворца. Форма и расцветка их одеяний отличались самыми смелыми сочетаниями. Анн едва удержался от возгласа изумления при виде важного господина в двухцветных панталонах, правая сторона которых напоминала спелый помидор, а левая была белой, как снег.

Наконец, герольд, найдя взглядом ожидавшего юношу, громко возгласил:

– Кавалер Аой, владелец земель его имени в южной стороне!

С бьющимся сердцем Анн вступил в зал, где собиралось самое именитое общество Инии. Вспоминая советы своих друзей, он не задержался у входа, но и не стал всеми правдами и неправдами пробираться ближе к трону. Юноша нашёл себе место у колонны в середине зала. Отсюда всё было великолепно видно: и входившие гости, и королевские места…

Рядом с тронным возвышением стояли члены королевской семьи и влиятельные лица королевства. Младший брат Виллема, герцог Констант, о чём-то переговаривался с женой, происходившей из рода Криспинов, стражей Восточных границ. Об этом свидетельствовали серебряные колоски, нашитые как эмблема на её пояс. За ними стояли две очаровательные девушки. Одна о чём-то жарко говорила другой, но вторая в ответ только меланхолично пожимала плечами. Их внимательно слушал красивый юноша, по-видимому – Виллион, наследник инийского престола. В паре шагов от этой группы коротко стриженный, седой мужчина, с жёстким взглядом из-под густых бровей, беседовал с главным распорядителем празднества. Это был герцог Хоувен, обладавший безграничной властью и сыгравший в прошлом неясную роль в трагической судьбе Эллингтона.

Скромное одеяние Анна вызывало интерес. Кто-то хмурился, пытаясь понять, в чём состоит соль подобной простоты. Другие с плохо скрываемой завистью кривили губы: строгий и изящный вишнёвый костюм юноши великолепно смотрелся на фоне вычурных нарядов придворных модников.

Несколько юных красавиц даже наградили Анна весьма смелыми взглядами. Несколько кавалеров как бы случайно прошли мимо, на самом деле запоминая детали его костюма. Анн сохранял спокойствие и дружелюбную, слегка рассеянную улыбку на лице.

– Ба, да это же наш провинциал!

Тот самый напыщенный кавалер, с которым Анн столкнулся у гора Лаведана, стоял в двух шагах от него и скептически рассматривал простое одеяние юноши. Мёрд был одет в переливающуюся бриллиантами нежно-голубую камизу с длинными рукавами, на которую он набросил белый плащ с золотой застёжкой. Ворот плаща украшала опушка из тёмно-серого меха. Под руку его держала дама.

– Провинциал? – поинтересовалась спутница Мёрда.

– Да, моя дорогая, мы на днях встретились у моего мастера. Он пытался заказать себе достойный наряд.

И Мёрд продолжил, словно не замечая Анна:

– Что поделать, гор Лаведан иногда вынужден шить то, что от него требуют. Дешёвка. Я бы не рискнул показаться в таком виде. Кстати, приоткрою Вам маленький секрет, дорогая. От сегодняшнего приёма я ожидаю очень-очень важных новостей. Мой покровитель намекал, что ему может потребоваться для одной из должностей некто умный и расторопный. И как Вы, возможно, понимаете…

Пока Анн размышлял, как ему поступить, Мёрд вместе со спутницей удалились. Момент для остроумного ответа был упущен.

Герольды у дверей королевского выхода вскинули трубы.

«Все, слушайте все! – прозвучала мелодия. – Их королевское Величество Виллем здесь!»

Распахнулиcь тяжёлые створки. Через пару мгновений появились два пажа, несущие символы королевской власти. За ними выступал главный церемониймейстер с жезлом. Остановившись рядом с троном, он стукнул жезлом об пол. Трубы снова сыграли «Прибытие короля», и тут только в зал вошёл Его Величество Виллем. За ним следовала королева.

Виллем остановился у подножия трона и предложить жене руку. Вместе они поднялись на возвышение и опустились в кресла.

Анн жадно разглядывал короля. Это был строгий горбоносый человек лет сорока, с длинными – по-королевски – волосами, падавшими ему на плечи. В отличие от своего младшего брата, вспыльчивого и неуравновешенного, Виллем всегда казался воплощением спокойствия. При этом многие, после того, как он взошёл на трон, были обмануты его внешней невозмутимостью. В настоящей королевской силе скептики убедились, когда Виллем сжёг дотла пару замков бунтовщиков и выслал их семьи на окраины королевства.

Вот и сейчас королю оказалось достаточно просто посмотреть на прихлынувшую к трону толпу придворных, чтобы задние перестали подталкивать передних и порядок восстановился.

– Это всё дамы, – усмехнувшись, сказал Хоувен, – им не терпится услышать, как объявят о начале танцев.

– Нашим красавицам придётся подождать немного, – улыбнулся король. – Хотя я понимаю их нетерпение. Я и сам не могу дождаться тура с милой королевой.

Дамы в зале восторженно зашептались. Вспомнив, что рассказывал ему о прежнем дворе Фланк, Анн подумал, что в Примейоне многое поменялось.

Герольды протрубили, призывая всех к вниманию. Глашатай королевского дворца вышел из-за спин королевской охраны со свитком в руках. Поднявшись на одну ступень королевского трона, он поклонился королевской чете, затем повернулся к придворным и развернул свиток.

– Указ! Указ! – прошелестело по рядам.

– Слушайте все! – возгласил глашатай. – «Я, Виллем, король Инии, покровитель Серых степей, Артмагенских гор и Озёрного края, во второе лето своего правления и в седьмой день месяца разноцвета решил, руководствуясь желанием блага нашему королевству и его народу: поскольку ведение всех дел в дорогом нашему сердцу Примейоне требует неустанного приложения многих усилий и постоянного внимания, учредить должность верховного управителя королевского двора. Означенному верховному управителю надлежит ведать дворцовой стражей и прочими заботами Нашего пребывания здесь, как то: королевской канцелярией и приёмом послов, проведением королевских празднеств, выдачей от нашего имени поручений кавалерам, ищущим королевской службы. Облечь указанными обязанностями господина Сакра, который должен будет раз в месяц докладывать нам об их исполнении».

Господин Сакр, до того почти никем не замечаемый, хотя он и стоял неподалёку от трона, по знаку Виллема приблизился к королю. Виллем протянул ему руку для поцелуя.