скачать книгу бесплатно
– Говоришь, как девственник, – чеканя каждую букву, глядя в глаза, произнесла она.
– Причем тут это?
– Ахах, – опять звонкий смех и эта соблазнительная шея, – ты девственник по своей природе. Тебя никогда не имела жизнь, как имеет людей Москва, а если такое случалось, то у тебя пока не хватает ума извлечь из этого уроки и научиться давать отпор. А может, и женщину ты не знал…
– Я все знал, поверь, – разговор летел в жерло вулкана.
– Да? Докажи. Давай займемся сексом прямо здесь, – она наклонилась ко мне.
– Я не против, – скрывая испуг, промямлил я.
– И чувства юмора у тебя нет… У тебя голова того и гляди взорвется от потока похотливых идей, успокойся, я пошутила, – мирно сказала Кристина. – Давай ты просто проводишь меня до дома.
– Стендап какой-то, – раздраженно ответил я и попросил счет.
По дороге из кафе Кристина была весела и приветлива, словно и не было унизительных шуток получасом ранее. Она рассказала, как три года назад приехала в Москву, перепробовала кучу направлений.
– Ты знаешь, за эти три года, набивая шишки, я каждой клеткой своего тела впитала смысл фразы «Москва слезам не верит». Да и вообще, всей Вселенной в целом наплевать на твои слезы и синяки. Я научилась не винить никого и ни в чем, не закрываться от мира при неудачах. Я как машинист в метро: еду от точки до точки, иногда приходится останавливаться на станции «Неудача» и «Предательство», но на них я не задерживаюсь. Мне надо торопиться, ведь впереди много других, счастливых, остановок. Я верю в это.
Услышав про метро, я рассказал ей про своего нового лохматого друга.
– Ну вот видишь, – обрадовалась она, – ту станцию ты можешь назвать «Кража», а можешь «Дружба». Угол зрения выбираешь сам. Познакомишь меня с Блинчиком?
– Конечно!
– Ну вот и славно. А мы пришли. Считай, ты прошел первую часть собеседования.
– А когда вторая?
– Так вот сейчас. Поднимаешься на чай и останешься у меня?
Я не успел ответить и замялся, как вдруг она вновь засмеялась.
– Все-таки ты доверчивый девственник! До завтра, Дима, я напишу тебе адрес офиса.
Раздосадованный и не понимающий ничего в играх общения, я поплелся домой.
На следующий день, выйдя заранее, я поспешил по указанному адресу. Раиса Ивановна взяла за традицию провожать меня новыми колкостями:
– А ты, сынок, штаны в носки заправь да так и приди. Они поймут, что ты дурачок, и сложных заданий давать уже не будут. Я так всю жизнь делала.
* * *
Офисное здание впечатляло размерами. Поднявшись на третий этаж, я попал в огромное пестрое пространство со множеством островков. Казалось невозможным, чтобы здесь работали серьезные люди или компании: весь этаж был похож на большую, яркую коммунальную квартиру, где рядом друг с другом умещались строгие офисные столы и мягкие желтые пуфики, доски с бизнес-графиками и психологические картины, мягкие ковры, кофемашины и даже пианино в углу. Я был поражен.
– Ни разу не слышал, что такое коворкинг? – Кристина тихонько подобралась сзади; на ней был шикарный брючный костюм серого цвета, волосы собраны в плотный идеальный пучок. – Понимаешь, это особое офисное пространство, где собираются люди самых разных профессий. И мы не мешаем друг другу, напротив, образуем что-то вроде дружной социальной среды, где было бы комфортно работать и отдыхать каждому. Вот тут и мой офис.
Мы прошли в небольшое помещение, отделенное от остального пространства прозрачным стенами. Внутри было три письменных стола со стильными светодиодными лампами, а еще несколько цветных – синих и желтых – кресел.
– Садись, – она неопределенно махнула рукой.
Я упал в самое яркое, желтое кресло.
– Хороший выбор, – засмеялась Кристина. – Итак, смотри. По мнению многих, пол-Москвы занимается тем, что ничего существенного не делает или помогает ничего не делать другим. Мы как раз из второй категории. Мы помогаем людям отдыхать. Можем устроить креативное предложение девушке, а затем и свадьбу. Поможем с местом, музыкой, сценарием и прочим. Клубнику, кстати, я выбирала как для этого коворкинга. Мы все тут работаем на общую атмосферу.
– Так вот, – продолжила Кристина, – хочу предложить тебе присоединиться к команде. Частично помогать в организации жизни коворкинга, частично по моим проектам с частными лицами.
Мы еще долго обсуждали детали, но в целом я сразу согласился. Сперва я ощущал себя разнорабочим: подбирал продукты для местной мини-кухни, таскал мебель, надувал и оформлял шары, монтировал декорации для проектов Крис и многое другое. Иногда перепадало что-то более стоящее: мое мнение требовалось при общении с наиболее требовательными и «просвещенными» клиентами, желающими организовать то или иное событие в особом стиле. Одними из первых таких проектов стала вечеринка в стиле французского Прованса.
Это была свадьба состоятельного мужчины, обратившегося в агентство Крис. Насмотревшись отредактированных картинок из интернета, невеста желала свадьбу в стиле французской глубинки. Задача довольно творческая: необходимо передать романтическую атмосферу Прованса – одного из самых живописных мест Франции. Это очень самобытный регион, славящийся своими лавандовыми полями, очаровательными деревнями, замками, традициями и даже кухней.
Вся команда Крис работала на износ. Необходимо было создать атмосферу естественной изысканности: только светлые оттенки (сиреневый, голубой, терракотовый), много хорошего освещения, имитировавшего яркое французское солнце, материалы из льна, полевые цветы и, конечно же, исключительно французские сыры и вина. День свадьбы выдался запоминающимся. Конечно же, меня не было среди гостей, я дежурил неподалеку в качестве вспомогательного персонала. А вот Кристина была в самом центре вечера. Вернее, гости были среди Кристины, ибо она затмевала всех: идеально уловив дух и стиль свадьбы, она выбрала неяркий, но чувственный и нежный образ. Длинное, почти до земли, платье вызывало ассоциации с ароматными травами, растущими на мягких холмах Прованса, которые слегка тревожит морской ветер, нагоняемый со стороны Лазурного берега. Волосы образовывали пушистые локоны. Макияж в стиле нюд: нежный, без контрастных кричащих деталей.
Я поприветствовал ее, открыв рот, но так и не придумав достойного комплимента. Крис прошла мимо меня и заняла свое место среди гостей.
Поздно вечером, уставшие, но довольные идеально выполненным заказом, мы разъехались домой. Подъезжая к дому Крис, я выскочил из такси вместе с ней, в надежде хотя бы немного насладиться ее красотой вблизи.
– Ты же понимаешь, что дальше первой ступеньки тебе не пройти, – слегка захмелевшая, предупредила моя спутница.
– Ты обещала мне чай еще прошлый раз, – я тоже ощущал легкое опьянение: те самые французские вина, что были в изобилии сегодня днем, придавали мне смелости.
– Сдался тебе этот чай, ну ладно, пошли, – сжалилась она.
Мы молча поднялись в квартиру. Я шел за Крис, боясь дышать и отпугнуть ее.
– Ты словно нимфа, – прошептал я.
– А я думала, я французская крестьянка, – засмеялась она.
– Скорее уж аристократка, посланница богов, – меня начало заносить.
– Ууу, коллега, да вы пьяны! Вам бы и правда чаю – и спать до утра.
– Мне нравится твой запах, – я резко прервал Крис. – Все, о чем я мечтал в этот день, – прикоснуться к твоим волосам. Ты была красивее невесты, краше солнечного лета и яркой осени.
– Книжек что ли начитался, дурачок? – опять усмехнулась она, обнажив шею.
Этого я не выдержал. Вино внутри меня парализовало стеснение и дало волю тому, о чем я старался не думать. Я поцеловал ее.
Я дотронулся до этих пленительных губ. Губ, что день за днем сводили с ума. Губ, которых хотелось касаться на завтрак, обед и ужин. Крис ответила нежным, а потом грубым поцелуем, затем силой отвела мою голову от своей.
– Зачем тебе это? – уже серьезно спросила она.
– Ты моя муза. Ты богиня, – возбужденный и пьяный, я нес откровенную чепуху.
Преодолевая сопротивление ее руки, я вновь прикоснулся к ее губам, а затем – к шее, что сводила с ума. Слегка солоноватый от пота вкус лишил меня остатков рассудка. Я обнял ее лицо своими ладонями и посмотрел в глаза.
– Сегодня ты моя.
Я любил ее страстно и нежно одновременно. Отдавая уважение платью, я бережно и медленно расстегнул его на спине. Каждая пуговица сопровождалась поцелуем того места, которое она прикрывала. Крис осталась в нижнем белье.
– Я не сомневался, что даже белье у тебя подобрано под стиль праздника.
Груди Крис имели форму круглую и совершенную, без каких-либо отклонений в сторону или отвисания вниз. Симметричные соски, украшенные по кругу сетью морщинок, приглашали и манили – и я жадно целовал их. Руки при этом ласкали ее шею и бедра.
Я не знаю, что это было: здесь смешалось неизменное и высокое, животное и человеческое, грязное и чистое. Все, что я знал, – это то, что я обожал эту женщину, наслаждался ей, как шедевром, как Моной Лизой, и не стеснялся об этом говорить. Я описывал ее родинки, что встречал по пути изучения тела, озвучивал ощущения от прикосновения к мягкому животу, упругой груди, плотным тренированным ягодницам.
В тот вечер я был художником ее тела. И не просто рассказал, но заставил ее поверить, что она именно она – главный шедевр в этой галерее жизни.
Ночь мы провели вместе. Я был счастлив, боялся уснуть и утратить это состояние.
Утром Кристина встала первой и приготовила легкий завтрак. Ее взгляд изменился. Там был и стыд, и удивление, и (неожиданно) интерес.
– Ты знаешь, мне жутко стыдно за то, что произошло. Я вела себя как шлюха. Ты можешь уйти, пожалуйста?
– Крис, это была идеальная ночь. Я не жалею ни о чем.
– Дима, мне надо подумать. Уходи, пожалуйста.
Я молча собрался; уже в дверях еще раз сказала ей, что провел одну из лучших ночей в жизни и рад, что дал ей столько тепла, сколько смог.
* * *
Кристина много размышляла в этот день. Она лукавила перед Димой, описывая эту ночь как случайную. В глубине души она давно поняла, что хочет этого. Дима привлекал и интриговал, и уже не раз она задумывалась о возможности отношений с ним, но… они были столь разными по возрасту и жизненным целям, что окончательного решения она так и не приняла. В ту ночь она захотела просто дать ему и себе шанс.
Несмотря на легкий стыд, Крис поняла, что эта ночь, как рубильник, отключила ее от боли и воспоминаний прежних, неудачных отношений. Ощутила, что свободна от прошлого и может жить дальше. А еще, краснея, она отметила, что этот странный парень впервые за долгие годы довел ее до высшей степени блаженства. «Мы занимались не сексом, а искусством», – вспомнились его слова.
Засыпая, она улыбалась.
Интерлюдия 4. Давид
Я пришел в себя и огляделся. Нога отвратительно ныла, а голова болела настолько, что я был бы согласен отрубить ее. Рядом лежал охотник; выглядел он не лучше меня, только совсем не шевелился и не отвечал на призывы. Еще дальше лежал леопард: мощная пятнистая грудь едва поднималась в такт неровному дыханию.
Открывшаяся картина была противоестественной, несуразной, абсурдной: чистое, до блеска красивое животное не могло ассоциироваться со смертью, но между тем было к ней все ближе и ближе. С ужасом, постепенно переходящим в тошнотворное принятие, я наблюдал, как кровь леопарда попадает в Безымянный ручей. Глупая мысль промелькнула в голове: где-то там, внизу, друзья будут утолять жажду, даже не подозревая, что пьют кровь хищника и моего друга.
Я опять провалился в бессознательное… Грезилось, как местные духи отчитывают меня за убийство, как идет небесный суд, рядом с которым уже стоит мой враг – охотник.
– Он? – вопрошал Бог у мужчины.
– Да, это он убил меня, – отвечал тот.
– А жаль, – с сожалением молвил Христос, – у меня на него были такие планы…
Бог вытер слезу, что невольно появилась на Его лике, и подошел ко мне.
– Очень жаль. Твоему отцу будет тебя не хватать. И Мне…
Бог поцеловал меня и молча отошел. Предо мной открылась пещера – вход в глубокий ад под той самой горой, на которой все и произошло.
* * *
Я очнулся и закричал. Превозмогая боль, орал, что не хочу умирать. Дополз наконец до мужчины. Тот был холодный, как окружающие камни. Я долго сидел и смотрел на человека, который скоро превратится в пыль благодаря мне…
Вспомнилось, как я лишил жизни Гату. Уже вторая душа на моей совести.
Кое-как поднявшись, я попытался дойти до тропы, где меня могли бы заметить. Леопарда рядом не было. Он исчез.
* * *
Все, что помню далее, – это чьи-то руки, которые подобрали меня и куда-то унесли. Каждый шаг приносил новую боль. А еще жутко хотелось жить.
* * *
Окончательно пришел в себя я только в больничной палате. Рядом сидела мать. Казалось, она постарела лет на десять. Рыдая, мама обняла меня. Оба не могли сказать ни слова. Вошел отец, жестом попросил маму выйти.
– Ну что, сын, рассказывай.
Превозмогая боль, я рассказал все, что знал.
Отец слушал молча.
– Значит, все-таки ты сам во всем виноват. Почему я не знал, куда ты пошел?
– Папа, я говорил друзьям… А ты вечно занят…
– Ты лишил свою мать многих лет жизни тем, что оставил ее в неведении! Зачем ты напал на взрослого мужчину?!
– Я всего лишь хотел спасти леопарда, ты же сам говорил, насколько они редкие.
– Ты избил человека, понимаешь? Замолчи и слушай! Ты избил и спровоцировал его гибель. Я не знаю, как отмыть этот позор! И впервые в жизни я не понимаю, – тут его голос задрожал, теряя былую металлическую силу, – как спасти тебя.
– Отец, прости…
– Лежи, Давид, отдыхай. На все вопросы отвечай, что ничего не помнишь и пока еще очень болит голова. Я скоро вернусь и скажу, что мы будем делать.
Он вышел. Я лежал и скулил.
* * *
Папа вернулся на следующее утро.
– Давид, слушай меня, слушай внимательно. На теле погибшего и у тебя – следы травм от драки. Они отличаются от тех, какие можно получить при падении о камни. Родные погибшего начинают роптать. Собираются старейшины сел. Тебя подозревают в убийстве. Запомни: дело было так, как я тебе скажу. Ты слышишь?
– Да, папа, – я похолодел.
– Ты поскользнулся и упал с тропы. Падая, собрал головой все камни, сломал ногу. Твои крики услышал охотник, промышлявший рядом. Он спустился, чтобы помочь тебе. Те места влажные, легко соскользнуть и потерять опору. Мужчина загремел в расщелину следом за тобой и расшибся насмерть. Ты подполз к нему, кровь из твоего носа слегка капнула на него, пока ты пытался нащупать пульс. Не обнаружив биения сердца, ты стал ковылять к тропе в надежде найти людей. Там мы и нашли тебя, разузнав у местной шпаны о твоих планах.
– Папа, я убийца?