Нелюбимые

Под аймаком на столе лежат две пачки жвачки Trident с корицей и стоит флакон духов Penhaligon’s, крышка флакона стилизована под золотую голову какого-то рогатого животного. На стене кабинета висит фотография Майкла Хатченса, сделанная в Париже фотографом Гарри Борденом в год и месяц моего рождения. На снимке Хатченс в очках позирует на балконе парижского отеля, смотрит куда-то вдаль, а в его пальцах тлеет сигарета. Это фото мне прислал на день рождения живущий в США друг, который сообщил, что на момент фотосессии Хатченс прибывал уже в глубокой депрессии и ему оставалось недолго. Вдоль стены кабинета расположены диван и маленький столик, на котором стоит диффузор Dr. Vranjes с ароматом удового дерева. Когда я начинаю читать «Антиглянец», дверь в кабинет открывается, и заходит Серега, заместитель Игоря; на его майке написано: Clash. Серега садится на диван и глубоко вздыхает:

– Че, как прошло?

– Жирно. Ты-то где был?

– Я, старик, дома был. – Серега достает из кармана джинсов капли для носа. – Со своей остался, она приболела. Заказали корейской еды и попили пива. А потом я просто уснул.

Серега пшикает себе в нос и глубоко дышит.

– Как речь, норм? – спрашивает он.

– Слишком высокопарно и много эпитетов. – Я откидываюсь в кресле и смотрю через весь опенспейс на стеклянный кабинет Игоря.

– В смысле? – удивляется Серега. – Я же просто ее по их пресс-релизу написал, почти ничего не менял.

– Ну вот Игорь сказал, чтоб в следующий раз было не так высокопарно, – смеюсь я.

– Вот пидор, а он свои колонки вообще читает?

– Думаю, нет. Разве не ты за него их пишешь?

– Нет, мне еще этого не хватало.

– Слушай, я сейчас сидел на встрече с акционерами, ну, ты видел…

– Угу…

– У Аллы на руке новые часы Cartier.

Серега снова глубоко вздыхает:

– Бля, как меня заебало уже это, старик. Все редакторы еле живут, а эти…

– Слушай, я даже не знаю, с чего она так резанула сверху, что картьехи новые. Да и вообще, где она их купила?

– Я уйти думаю.

– Куда?

– Да подальше отсюда. Все стало невыносимо.

Я беру со стола винтажное портмоне Versace, которое было сделано в год убийства дизайнера и уже сильно износилось, достаю оттуда тридцать тысяч рублей и протягиваю Сереге.

– Это за работу.

– Старик, только твои халтуры и спасают. – Серега пересчитывает деньги и добавляет: – Тут больше на десятку.

– Это за причинение морального вреда.

– Спасибо, брат. – Серега кладет деньги в задний карман джинсов, а потом наклоняется ко мне. – «Улететь» не хочешь?

– Куда?

– В туалет, куда, – посмеивается Серега.

– А-а-а, ты про это. Сейчас нет, рано еще – с ума, что ли, сошел. Там еще отец в переговорке до сих пор сидит. Представляешь, если мы пересечемся с ним в туалете.

– Ну, если что, у меня есть, – сообщает Серега. – Отличный взял.

Я вижу, как по коридору идет Леха в синих джинсах, черном пиджаке и белой майке. Он заходит в кабинет, здоровается с Серегой и обнимается со мной.

– Работаете? – спрашивает он.

– Угу, Серега уже «улететь» предлагает.

– Не рано? – спрашивает Леха.

– Я лучше понюхаю диффузор, – усмехаюсь я, беру со столика коричневую колбу, откидываюсь в кресле и вдыхаю аромат деревянных палочек.

– А чего ждать? – удивляется Серега.

– Тоже дело говоришь, – соглашается Леха. – У вас тут, конечно, своя атмосфера. Вы бы составили конкуренцию Энди Уорхолу.

– Мы круче, – гордо заявляю я.

– Ладно, я пошел. – Серега поднимается с дивана, потягивается и выходит из кабинета.

– Первый пошел… – говорит ему вслед Леха, мы громко смеемся, а Серега показывает нам средний палец через стеклянную дверь, улыбается и идет в сторону туалета.

– Так. – Леха запускает руку во внутренний карман пиджака, достает из него конверт и бросает мне на стол. Я подрываюсь в кресле, хватаю конверт и отправляю в ящик под столешницей, где у меня лежит загранпаспорт и много других конвертов от Лехи.

– Ты с ума, что ли, сошел? – спрашиваю я.

– Да успокойся, это всего лишь твоя маржа, а не…

– Я знаю, но аккуратнее надо. Знаешь, сколько крыс за этой стеклянной стенкой, которые могут увидеть?

– Сколько?

– Много.

– Понятно.

– А там сколько? – Я киваю в сторону ящика.

– Пятьсот.

– Раньше было больше.

– Раньше и бюджеты были другие, не забывай.

– Это да. По бумагам все нормально?

– Все чисто, я их все Алене твоей отправил. Все засмечено и подписано, не парься. Эти пол-лимона выписаны на хор, кейтеринг для него и транспорт. Только теперь надо как-то эту театральную мастерскую приткнуть, я им пообещал, что о них напишут.

– Сделаем, не ссы. На сайте дадим материал про них. Я договорюсь. С печаткой не уверен, там могут доебаться. – И киваю в сторону кабинета Игоря. – А у них реально был кейтеринг?

– Нет.

– А транспорт?

– На метро все доехали.

– Понятно.

– Ну вроде хорошо все прошло вчера, – отмечает Леха. – Все довольны, кажется.

– Алиса только снова перебрала. – Я смотрю на Леху, а тот какое-то время молча смотрит на меня. – Ладно, проехали. Смотри, что хочу сделать для одного клиента…

Я подзываю Леху к столу и запускаю на ютубе канал Cercle. Леха берет флакон духов и пристально разглядывает рогатое животное, а потом срывает крышку флакона и вдыхает аромат. Мы смотрим, как известные диджеи играют в разных красивых точках земли. Надолго залипаем, когда Be Svendsen играет на горе Немрут-Даг на юго-востоке Турции. Вспоминаем, как ходили на него, когда тот приезжал в Москву, и как до утра все танцевали и прыгали в бассейн, наполненный пластиковыми шариками и надувными дельфинами. Когда камера берет диджея крупным планом, на экране появляется телеграм-уведомление от человека, который у меня записан как «АА». Мы с Лехой смотрим на черно-белую аватарку: женское лицо закрывают развевающиеся волосы, и видны только губы с маленькой родинкой.

«Ты живой?))» – горит в углу экрана, и я быстро жму на крестик, чтобы сообщение пропало.

Леха возвращается на диван, я беру в руки телефон и делаю вид, что что-то читаю, а потом вру, что меня вызывают через пять минут к начальству. Леха говорит, что вечером наберет, и выходит из кабинета.

* * *

У входа в сквер паркуется черная BMW. Водитель открывает заднюю дверь, и из салона выходит Аня в черном пиджаке, прямых голубых джинсах и в туфлях J’Adior на низком каблуке, с белыми фирменными бантиками по бокам. Она с кем-то говорит по телефону и смотрит по сторонам, а когда оборачивается, я вижу ее улыбку и приветственно поднимаю руку. Она быстрым шагом направляется ко мне, а я встаю со скамейки, беру два стакана с кофе и иду навстречу. Когда расстояние между нами становится минимальным, Аня говорит в трубку, что наберет попозже, кидает телефон в карман пиджака и целует меня в губы.

– Снова курил?

– Курил. – Я протягиваю ей стакан. Она делает маленький глоток, смотрит на меня и улыбается.

Мы возвращаемся на скамейку, Аня закидывает ногу на ногу, и я рассматриваю вышитый узор на ее туфлях и небольшой лейкопластырь на левой пятке. Потом поднимаю голову, и наши взгляды встречаются.

– Ну как погудели вчера? – спрашивает Аня.

– С чего начать?

– С того, как ты себя чувствуешь. – Она кладет локоть на спинку скамейки, а я смотрю на небольшие морщинки в уголках ее глаз и родинку над верхней губой.

– Вымотался. Но, кажется, всем все понравилось.

– Твои тоже приезжали?

– Родители? Нет, они не…

– Друзья.

– А, они все были.

– Во сколько закончили?

– Часа в четыре дома был.

– Ты хоть спал? – Аня проводит по моим волосам ладонью, и по моей руке пробегают мурашки.

Я качаю головой:

– Немного. Утром собрание было.

– Может, тебе поспать поехать? Или у тебя сегодня дела?

– Да вроде ничего такого нет.

– А что за собрание было?

Я делаю глоток кофе, смотрю в сторону беседки, из которой выходит компания студентов, а затем кладу руку на Анину коленку.

– Папа и компания.

– И как компания? – посмеивается Аня.

– Твоя лучше.

– У меня такая же, даже пожестче, – замечает она. – Мы хоть в одном бизнесе, но у нас как-то строже, мне кажется.

– Я про тебя, – говорю ей, а она прикусывает нижнюю губу и улыбается. – С тобой лучше, Ань.

Придвигаясь ближе, обнимаю ее за плечи и утыкаюсь в копну волос, глубоко вдыхая их запах. Аня ставит свой стакан на скамейку и правой рукой гладит меня по груди, но потом резко отталкивает:

– В общем, тобой все довольны, да?

– Наверное.

– Отец что говорит?

– Ничего.

– Вообще?

– Ну, сегодня говорил о том, что нужно всем быть жестче, чтобы в вашем издательском доме не осталось рекламы, которая должна быть только у нас.

– А-а-а… – Аня берет стакан, делает глоток и смотрит куда-то вдаль. – А у нас говорят, чтобы вся реклама была в нашем издательском доме и чтобы у вас ее не осталось, представляешь?

– Замкнутый круг какой-то. – Я держу ее за руку.

– И вот так существуют два дома уже много-много лет, – смеется Аня. – И будут жить долго и…

– Счастливо?

– Не знаю. – Аня пожимает плечами. – Все стало как-то трудно. Раньше так не было.

Я смотрю в ту же сторону, куда и Аня, на рекламную вывеску, которая сообщает, что лучшие апартаменты – на Плющихе. Картинка меняется, и теперь я вижу человека в очках и сером костюме, а рядом надпись черными буквами: «Ничего не жди». Я пытаюсь вчитаться в нижнюю строчку и понять, что рекламирует этот мужчина. Тут реклама снова меняется, и мне предлагают прокатиться по Москве-реке на трамвайчике со стеклянной крышей.

– Раньше вообще было хорошо, – продолжает Аня.

Я поворачиваюсь к ней и спрашиваю:

– Когда?

– Когда ты был еще маленький, – смеется она.

– Ты тогда меня не знала.

– Если бы я тогда тебя увидела и мне кто-то сказал, что вот с этим мальчиком через много лет я буду сидеть на скамейке и чувствовать себя школьницей, я бы решила, что этот кто-то больной.

– Мы все больные. – Я достаю из кармана сигареты.

Аня смотрит на пачку, а потом замечает:

– И что, мальчик будет еще курить?

– Могу бросить.

– Меня?

– Тебя никогда. – Я закуриваю сигарету, но ее сразу же забирает Аня, затягивается и возвращает мне обратно.

– Мой бывший муж говорил что-то похожее. – Аня запрокидывает голову на спинку скамейки и выдувает дым. Я наблюдаю, как он растворяется в воздухе, а потом сам затягиваюсь.

– Хорошо, что он бывший.

– Согласна.

– Ань?

– М-м?

– Мне хорошо с тобой. Очень.

– И мне, Макс. Жаль, что я тебя не увидела маленьким.

– Ты тогда чем занималась?

– Не знаю. Наверное, на журфаке училась, а может, уже работала…

– Господи, сколько же лет ты в этом глянце?

– С тех пор, когда деревья еще были большими. – Аня правой рукой пытается дотянуться до ветки ближайшего дерева, но у нее не получается.

– Тебе не надоело это все?

– Не знаю. Мне еще что-то нравится, но не все.

– А мне кажется, что это крысиный мир, – говорю я. – Все по головам скачут, чтобы пробиться выше, а надо занимать очередь в спасательную шлюпку.

– Ну, так устроены большие компании. Мы же не работаем в независимых изданиях, мы с тобой работаем в журналах, которые входят в большие корпорации. Ты – в одной, я – в другой.

– Давай уйдем?

– Куда?

– Просто уволимся одним днем, и все.

– А что изменится?

– Видеться сможем свободно хотя бы.

– Ты уверен?

– Угу.

– Ты сможешь свободно со мной видеть…

– Смогу, – перебиваю я, чтобы она не продолжила.

– Макс. – Аня долго смотрит мне в глаза, и у меня замирает сердце. Я думаю, что зря поднял эту тему. – Тебе сколько лет?

Мы начинаем смеяться, она снова выхватывает у меня из рук сигарету, затягивается и возвращает. Я снимаю крышку со стакана, кидаю в него сигарету, а потом резко притягиваю к себе Аню и целую ее в губы, чувствуя запах ментолового табака. Левой рукой аккуратно беру ее за шею, касаясь большим пальцем мочки уха, и она, выгибая спину, глубоко вдыхает, обнимает мое лицо ладонями и выдыхает, слегка прикусывая верхнюю губу. Я запускаю руку под ее пиджак и обхватываю талию, целуя щеки, глаза и снова губы, а потом закидываю ее ноги к себе на колени, глажу правую лодыжку и запускаю пальцы в туфли. Аня прижимает мое лицо к своей шее, от которой пахнет Serge Lutens, и я целую ее ключицы.

– Остановись.

Я продолжаю целовать ключицы, а она крепче прижимает мою голову, запускает правую руку под воротник моей майки, но резко отдергивает ее и снова шепчет:

– Макс, стоп-стоп-стоп. Тормозим. Мы сейчас заведемся, – тихо говорит она, – а мне еще возвращаться в офис. Я же не могу приехать такая.

Какое-то время мы сидим молча, потом я поднимаю голову и касаюсь носом кончика ее носа.

– Ань?

– Что?

– Почему ты не спала вчера?

* * *

Тяжелая капля дождя падает на мою руку, я вижу перед собой стеклянную башню, верхние этажи которой сливаются с грозовой тучей, и понимаю, что не заметил, как дошел до дома. В квартире Алиса сидит на диване перед работающей плазмой, в кадре кто-то поскальзывается в ванной, роняя стеклянную бутылку, и падает прямо на осколки. Этот кто-то смотрит, как из его руки бежит кровь, но ничего не делает – просто наблюдает. Я присаживаюсь рядом с Алисой, которая поджимает под себя ноги, натягивая на колени майку с логотипом NBA. В комнате сильно пахнет травой, и я зажигаю стоящую на столе свечу. Алиса убавляет звук плазмы, демонстрирующей уже следующий эпизод фильма, в котором голая блондинка, танцуя, перешагивает через двух лежащих на ковре парней, те гладят ее ноги, а затем берут за руки и притягивают к себе. За всем этим с дивана наблюдает молодой парень, которому не очень нравится то, что происходит.

– Ты рано сегодня, – замечает Алиса. – Что-то случилось?

– Да вроде бы нет. Просто не спал практически сегодня.

– Точно. А мне хорошо спалось, но ничего не снилось. Тебе снилось что-нибудь?

– Я… не помню. – Смотрю на окно, по которому быстро стекают капли дождя.

– Значит, ничего. Если бы снилось, то запомнил бы. Вчера хорошо было.

– Да, – выдыхаю я. – Классный вечер.

– А когда фотографии будут?

– Какие?

– Меня вчера кто-то фоткал у вашего логотипа.

– А-а-а, сегодня пришлет все фотограф. Наверное, он еще не успел отобрать.

– Странно, – удивляется Алиса. – У других я уже видела фотографии с вечеринки. А мы фотографировались?

– Ты же только что сказала, что позировала у логотипа.

– Вдвоем?.. Мы вдвоем с тобой фотографировались вчера?

– Не помню, – отвечаю я, хотя знаю, что нет.

– Ну посмотрим, когда фотограф снимки пришлет. – Алиса кладет ноги мне на колени, придвигается и спрашивает: – Как тебе?

Она пролистывает сайт в телефоне – одни кеды Golden Goose сменяют другие. Показывает модель, у которой звезда сбоку то ли вышита розовыми нитками, то ли облеплена маленькими пайетками.

– Прикольные, – говорю я.

– Или лучше высокие? – Алиса прокручивает страницу дальше и показывает новую пару.

– Эти, – подтверждаю я и возвращаюсь к телевизору; на экране истекающий кровью герой с забинтованной рукой уже сидит с кем-то на встрече. – Что за фильм?

Алиса смотрит на экран, о чем-то думает и отвечает, что не знает. Она начинает переключать каналы, а я поворачиваю голову в сторону спальни и вижу, что на столике у кровати стоит пустой стакан, а рядом лежит надорванная упаковка от таблетки, которую я оставлял вчера ночью.

– Вечером на показ идем, – говорит Алиса.

– Какой? – уточняю я, рассматривая черный цвет лака на ее ногтях.

– Леха же звал. Показ на крыше ЦУМа сегодня.

– Мне он сегодня ничего не говорил.

– А вы сегодня виделись?

– Угу, он заезжал ко мне на работу.

– Странно, – удивляется Алиса. – Он мне тоже ничего не говорил про вашу встречу.

– Сегодня и отца видел, – зачем-то добавляю я и спускаюсь на диване чуть ниже, чтобы голова полностью лежала на подушке.

– О-о-о, как дядя Витя поживает?

– Хорошо, кажется. Загорелый.

– Отдыхал где-то?

– Понятия не имею. Я и твоего отца видел, – поворачиваюсь я к Алисе, а она непонимающе смотрит мне в глаза.

– Где? – Алиса берет из пепельницы затушенную самокрутку, вертит ее в пальцах, но потом кладет обратно и что-то ищет рукой под подушками. Достает оттуда зеленую электронную сигарету и затягивается.

– Интервью с ним было, что-то про экономику рассказывал.

– А-а-а, – выдыхает Алиса, – я думала вживую.

– Нет, вживую не было его.

Алиса ложится головой мне на колени и раздвигает ноги. Я кладу руку на ее плоский живот, одновременно уставившись на экран плазмы. Появляется заставка передачи про путешествия, где ведущий в белой майке рассказывает, что этот выпуск посвящен Вероне.

– Ты был в Вероне? – спрашивает Алиса, берет мою руку и водит ею по своему телу, отчего я начинаю возбуждаться.

– Нет, только видел концерт Jamiroquai в записи оттуда.

– Он классный, – говорит Алиса и спускает мою на руку к своим трусикам. – Давай съездим?

– Куда? – Я хочу, чтобы она остановилась. – На Jamiroquai?

– Нет. – Алиса поднимает мою ладонь выше, проводит ею по своей груди и останавливает у шеи. – В Верону.

Я ничего не отвечаю, просто пытаюсь сконцентрироваться на одной точке на экране, но ничего не получается. Алиса сжимает руку на своей шее, а потом облизывает мой указательный и средний пальцы, после чего запускает их себе в трусики.

– Жалко, тут окна не открываются, – замечает она, слега выгибаясь, – хочется воздуха. Больше свежего воздуха хочется, Макс. Слышишь?

– Угу. Я в душ, – произношу я, но она продолжает гладить себя моей рукой.

– Хочется уехать, – продолжает Алиса. – Или хотя бы чтобы приснилось интересное путешествие. Ты вернешься?

– Надо поспать, а то вырублюсь на показе.

– Беги. – Алиса отпускает руку. – Подожди. Хочешь, я сделаю что-нибудь?

– Давай просто поспим до вечера, – предлагаю я и отправляюсь в душ, слыша, как за спиной раздается скрежет зажигалки.

* * *

Мы сидим на крыше ЦУМа и ждем Леху, который всех собрал, но сам задерживается. Я уже встретил многих знакомых из индустрии – все заняли свои места в ожидании показа, о котором я не знал. Или просто не посмотрел пришедшие в офис пригласительные. К Алисе подходят две девушки и представляются Сашей и Женей, создательницами бренда женской одежды. Они рассказывают, что собираются закрывать свой магазин в торговом центре на Войковской, так как аренду не снижают и проще продолжать развиваться в интернете, где покупателей за сутки больше, чем проходимость на втором этаже центра. Алиса почему-то делает сочувствующий вид, но, когда Саша и Женя говорят, что работать через интернет выгоднее, начинает вновь улыбаться. Девушки уходят, и Алиса возвращается к каталогу показа. Стас рассказывает Артему, как в его агентство пришли новые клиенты, желающие провести музыкальный фестиваль, но их запросы не соотносятся с бюджетами, которые они предлагают, поэтому им придется встретиться еще раз. Артем, выслушав историю, в свою очередь рассказывает, как к его машине в центре города подошел ребенок и постучался в окно с протянутой рукой. На груди мальчишки висела картонка со словами о просьбе, но Артем не стал вчитываться, а просто смотрел на парня через закрытое окно и громко слушал музыку, представляя эту сцену кадром из клипа. Алиса и Стас смеются над его историей, в тот момент над нашими головами сталкиваются две тучи и превращаются в одну большую.

– Не ливанет? – спрашивает Стас, поправляя футболку зеленого цвета от Heron Preston. – То солнце, то ливень. Почему не может быть что-то одно?

– Слушайте, а где наш друг-то? Дайте-ка я ему напишу, а то уже неприлично, да и показ сейчас вот-вот начнется. – Артем берет телефон и начинает быстро печатать.

– Прикольные девчонки были, – замечает Стас.

– Кто? – спрашивает Алиса.

– Ну вот к тебе подходили сейчас.

– А-а-а, эти девочки. Саша и Вика.

– Женя, – поправляю ее я.

– Точно, Саша и Женя! Я с ними знакома, но не близко. Они хотели меня поснимать для своей коллекции однажды.

– Сняли? – спрашивает Артем.

– Не-а.

– А почему? – не успокаивается Артем.

Алиса хочет ответить, но потом делает вид, что не услышала вопроса, и продолжает перелистывать страницы каталога.

– Пять минут, – сообщает Артем. – Леха скоро будет.

– Ну, кайф, – отвечаю я, и Алиса хватает меня за руку.

– Че, как там журнал? – спрашивает меня Артем.

– Да стоит. – Я смотрю, как два молодых парня в черных брючных костюмах срывают с подиума полиэтилен. – Все хорошо, кажется.

– Проектов много или сократилось все? – интересуется Стас, а я даже не знаю, что ответить.

– Мало, но есть, – наконец произношу я. – Завтра будет одна заказная съемка. Потом – не знаю. Менеджерско-корпоративное почти победило творческое.

– Прекрати, ты очень творческий! Я же знаю это, – поддерживает меня Алиса.

– Да-да, – подначивает Артем. – Только ты можешь продать клиенту идею, в которой его продукт будет изображен в виде картины «Апофеоз войны» художника… как его там…

– Верещагина, – завершаю я фразу.

– Точно, – соглашается Артем и машет кому-то рукой.

– А что вы тогда рекламировали? – спрашивает Стас.

– Ювелирку. – В этот момент я замечаю, как на крыше появляется Аня в компании двух коллег из своего издательского дома. Они быстро проходят мимо нас, и наши взгляды встречаются. Аня чуть дергается, словно хочет поприветствовать меня, но резко отворачивается к коллеге и прибавляет шаг. На ней бежевый брючный костюм и черные туфли на высоком каблуке. Аня садится напротив нас с другой стороны подиума, их компания над чем-то смеется, а потом она берет каталог, быстро пролистывает несколько страниц и кладет его под стул.

– Это там, где черепа были из кристаллов? – возвращает меня к разговору Стас.

– Угу, – подтверждаю я. – А вместо ворон летели частные самолеты.

– Вау! – Алиса поднимает голову и смотрит в сторону Ани. – Это же…

– Да-да, Анна Алексеева, – заверяет Артем. – Модная тусовочка собирается, а нашего дружка все нет.

– Господи, как же она красива, – шепчет Алиса. – Я такая ее фанатка, вы бы знали. Просто невероятная женщина. С крутым голосом. Я всегда смотрю интервью с ней на ютубе.

– Да, крутая, – поддерживает ее Стас. – Она из другого издательского дома? Она же главред She сейчас, да?

– Угу, – киваю и очень хочу, чтобы этот разговор закончился как можно скорее.

– Лучший женский журнал, – уверенно заявляет Алиса и продолжает рассматривать Аню. – Интересно, сколько ей лет? Макс?

– Что? – нервно спрашиваю я.

– Сколько лет Алексеевой?

Меня сильно начинают раздражать эти вопросы.

– Да откуда мне это знать? Откуда?

– Ты чего? – Алиса гладит меня по руке. – Все хорошо?

– Да, все кайф. Просто я понятия не имею, кому сколько лет. Мне это неинтересно.

– Я просто думала, что если вы в одной сфере работаете, то знаете все друг про друга. Прости, если задала тупой вопрос. Но я всегда хотела сняться для ее журнала. Прямо мечта была когда-то, – тихо произносит Алиса и убирает руку.

– Так подойди к ней, пока показ не начался, – со смехом предлагает Артем. – Скажи, что очень хочешь сняться.

– Так… Ну где Леха?! – громко спрашиваю я, чтобы перевести тему.

Все вздрагивают, и даже Аня слышит мой голос и оглядывается в нашу сторону.

– Макс? – На этот раз Алиса кладет руку мне на шею. – Точно все хорошо?

– Да, – отвечаю я и понимаю, что Аня наблюдает за тем, как Алиса гладит меня. – Просто, какого хрена всех собирать и опаздывать.

– Да успокойся, старик, он же всегда такой, ты чего. Сейчас прибежит и скажет, что с кем-то там заболтался. А вон и он. – Стас кивает в сторону выхода с крыши: к нам спешит Леха.

Он выглядит так же, как и утром. Кажется, что дома с тех пор он не был. Леха в черных очках, хотя на улице нет солнца, а в руке держит пиджак. Когда он подходит, мы все по очереди хлопаем его по ладони, а Алиса целует в щеку.

– Ты где был? – спрашивает его Стас.

– В «Пекине», – отвечает Леха, не снимая очки. – Не началось еще ничего?

– Как видишь, – говорит Артем. – Падай давай.

Леха садится рядом со мной, и я чувствую, что от него пахнет травой.

– Ты из Пекина? – удивляется Алиса.

– Угу, – кивает Леха. – Из отеля «Пекин».

– А-а-а… А то я уже подумала… И что ты там делал?

– В смысле? – Леха наконец снимает очки. – Там же будет наша «Черная ночь».

– Блин, точно-точно, – вспоминает Алиса. – Так, надо с костюмами уже решать.

– А когда, напомни? – спрашиваю я, глядя, как Аня закидывает ногу на ногу и покачивает туфелькой на кончиках пальцев, продолжая что-то обсуждать со своими коллегами.