Вольга и Дарёна

Дмитрий Аверков

Вольга и Дарёна

«Пусть это имя было тайным, однако, оно стало известно многим

и передается средь людей из уст в уста, из века в век…»

Глава 1 Первая встреча

«Волколак! Волколак!» – Бешено стучала в голове жуткая догадка, а дедовы былички о злобных существах из Нави, будто оживали и приобретали совершенно реальные обличья.

Ноги стремительно несли мальчишку напролом сквозь лесную преграду. Наверное, он никогда еще так в жизни не бегал. Глаза не разбирали дороги, а деревья, словно нарочно вставали перед ним плотной стеной и сейчас казались не приветливыми зелеными друзьями, а зловещими воинами чужелесья с кривыми колючими лапами-ветками, нещадно рвущими в лохмотья его одежду и раздирающими побледневшие щеки и дрожащие руки.

Мальчишка торопливо перебирался через прохладные лесные ручьи, преодолевал заросшие густым кустарником овраги, нередко он спотыкался и падал, но тотчас вскакивал и мчался дальше во всю прыть.

«Да никакой это не оборотень – просто волк», – пытался он успокоить себя, но от этого страху не убавлялось.

Встреча с лютым зубастым хищником один на один в глухой чаще не предвещала ничего хорошего. Да и волк вряд ли бродит тут в одиночку.

Иногда парнишке верилось, что ему удалось скрыться, но его волосы по-прежнему стояли дыбом, а ноги всё несли и несли вперед…

Выскочив на просторную поляну, он наткнулся на незнакомую девчушку и встал как вкопанный. Она беззаботно ползала по траве и собирала крупные ягоды в широкую корзинку. Заметив его, девчонка подняла голову и добродушно улыбнулась.

Мальчишка нервно огляделся: поблизости никого из людей нет.

«Откудова она здесь? Взялась тут на мою голову! Как быть?!»

Мысли колотились и понемногу отрезвляли возбужденный до предела рассудок.

Да что тут думать? Делать нечего, бежать уже нельзя. Пусть девчонка и не из их племени, а из рода Белок, что живет по соседству (у нее на шее – «беличий» оберег резной да орех лесной), но бросить ее одну он никак не мог.

Мужским именем его нарекут только через несколько Лет – почти через столько, сколько есть пальцев на руке, и нынче спасаться бегством от опасного зверя ему вовсе незазорно. Пока нет у него настоящего мужского имени, то и спроса с него никакого. Но так допустимо, если бы он был один.

А теперь…

– Как забралась в такую даль? – не глядя на девчушку, отрывисто произнес мальчишка, кое-как сдерживая волнение и негодование.

Быстро разыскав большую сучковатую палку, он крепко сжал ее во взмокших ладонях, заслоняя собой маленькую незнакомку.

– По ягоды пошла – вот я и тут, – отозвалась она с легкой усмешкой, словно выказывая удивление непонятливостью паренька.

«Из-за нее вместе пропадём! Взобраться бы на дерево повыше, да можем и не успеть. Эта дуреха прямо посередь поляны расселась!» – Он с досадой внимательно вглядывался вглубь леса. Мальчонка усиленно лелеял надежду на то, что хищник давно прекратил преследование. Но небо вмиг посерело и затянулось мутной хмарью, а вокруг прежде приятные глазу картины дикой природы быстро превращались в мрачные окрестности Нави…

Но это лишь ему так привиделось, а девчушка всё продолжала собирать ягоды как ни в чём ни бывало.

Тревожность разрасталась всё больше и больше, безжалостно сдавливая виски и предательски увлажняя глаза. Мальчишка беспрерывно озирался, стискивая зубы и закусывая губы в кровь, сухой ком в горле не позволял сглотнуть, а руки онемели и не чувствовали деревянного оружия.

Волк все-таки появился.

Зверь не спешил нападать, скрываясь за стволами кряжистых деревьев и разросшимися кустами, он медленно подбирался всё ближе и ближе…

– Не робей, уберегу тебя, – глухо выдавил из себя паренек, сам не веря своим словам.

– Я и не страшусь. Ты же со мной, – спокойным голосом ответила девчонка. – Вон у тебя – перо. Ясно, что ты из Гнездовья Воронов. Сосед и друг.

Мальчишка боялся лишний раз моргнуть: вдруг упустит тот миг, когда волк бросится к ним. Но в какой-то момент хищник неожиданно исчез, будто растворился в воздухе. Только что был вон за тем кустом – и нет его больше…

Когда мальчик наконец-то поверил, что так и есть, он ощутил облегчение и резко нахлынувшую слабость во всем теле. Кое-как разжал непослушные пальцы и вскинул тяжелую палку на плечо.

Странная пропажа хищника укрепила в нем догадку о том, что преследовавший его зверь – вовсе не обычный волк, а порождение Нави.

Парнишке невыносимо захотелось домой, но сперва надо проводить «бельчонка» к их селению.

– Пойдем уж, наягодничалась сполна, – велел он на правах старшего.

Девочка послушно поднялась на ноги, оправила одежду и уставилась на него.

– К реке нужно выбраться, а там дорогу без труда сыщем, – со знанием дела произнес он уверенным голосом и шагнул под массивные зеленые кроны, мельком глянув на мшистые стволы старых деревьев.

Пошагал споро, беспрерывно кося глаза в стороны: если и нет волка, то в глухой чаще и других опасностей не счесть, – но быстро скумекал, что девчушка едва за ним поспевает, и убавил шаг.

Она торопилась следом, и, видно, в благодарность за его замедление весело спросила:

– А ты меня от зайцев охранял?

«Вот, заноза! Не увидела, поди, лютого зверя, а приметила бы, так…» – вспыхнул парнишка, но виду не подал и ответил не менее насмешливо: – Да хоть и от зайцев. Ты так мала, что и ежи тебя сожрут – не подавятся.

Она тихо рассмеялась.

Он остановился, взял из ее рук полную корзинку и, подчеркивая свое превосходство и пытаясь сгладить впечатление от своего недавнего – не очень-то и смелого – поведения, уточнил тоном взрослого, продолжительно глядя в ее глаза:

– А кличут тебя как? Вторушка аль Осьмушка?

– Так сестер моих зовут, а я Дарёна. Самая младшая, – с заметной гордостью ответила она, с легкостью выдержав его взгляд.

– Какая ж ты Дарёна? – снисходительно ухмыльнулся он. – Дараська ты еще! Два вершка росту, за пень заскочишь, и не видать тебя.

Она улыбнулась открыто и необидчиво:

– А тебя как?

– Ерш я покуда, но обещали Храбром наречь, – с нарочитой важностью сказал он.

Обманул, конечно. Но очень надеялся, что и у него, когда придет время, обязательно будет доброе и славное имя.

Быстро повернулся и, пряча обуявшее его недовольство, пошагал дальше.

У нее – крохи совсем – уже и имя есть звучное, теплое, любовью пропитанное. А у него прозвище холодное да неприятное – Найденыш. Только дед Суховей, приютивший и пригревший мальца, называет его Ершом, но не прижилось это имя в племени.

Все как один твердят: Найденыш да Найденыш.

Пусть бы уж Ерш. Понятно, что дед прозвал его так за колючий нрав. Но таков паренек не из-за злости и обиды на приобретенных соплеменников, а просто вспыльчив неуемно сызмальства.

И дело не в характере его.

С самых младых ногтей мерещится ему всякое, что другим общинникам глазами не узреть: жуткие нелюди, мрачная нежить и вполне беззлобные странные существа. Только неясно ему: так оно по сути или дедовы россказни, которыми старик пичкал приёмыша с самого младенчества, глубоко и твердо поселились в его мальчишеской голове.

Как бы там ни было, но плохо сказывается это на пареньке.

Вот и сейчас волколака встретил…

Люди-то верят и в оборотней, и в вовсе невообразимое, но мало кому доводилось сталкиваться нос к носу с жителями других миров. Да и то – от предков лишь пересказы остались, а нынешним общинникам – никому не довелось. Во всяком случае никто в том не признавался: коли и видел, то крепко помалкивал.

«Ладно, главное – реку найти, а там – вниз по течению. Точно к Белкам или к Гнездовью выйдем», – решил паренек.

Накануне Ерша уводили в направлении верховья реки. Он четко подметил. Пусть и с завязанными глазами полпути прошагал, да и кругами его проводник умышленно повертел, но вряд ли паренек мог сбиться с мысленной дороги.

К месту неизвестному отводили мальчишек для наказания и воспитания, но и не так, чтоб уж совсем далеко, значит, где-то поблизости селения находятся, к вечеру, верно, доберутся.

Дед Суховей жил одиноко, потому и защищал приёмыша всегда истово, в обиду не давал, но сам усмирял порой мальчишеский пыл хворостиной. Когда за дело, конечно.

В старейшинах рода дед Суховей не ходил, поскольку пусто было его «гнездо». Всех его близких давно еще степняки погубили, а новой семьей он обзаводиться не стал: то ли не захотел, то ли по другой какой причине. Об этом дед не сказывал.

Но уважали его в племени, к словам его прислушивались.

Только в этот раз не хватило слова дедова, наставники решили отправить пострела для исправления к Образумь-Камню за похвальбу вызывающую.

В роду Воронов хвастунов быстро ставили на свое место: не бахвалься о том, чего еще не совершил.

Мальчишек за всякие провинности, как заведено было в племени, кто-нибудь из старших уводил в глушь к камню исправления и отставлял там на определенный срок, чтобы вразумление было достаточно доходчивым. Меж собой подростки называли его Терпи-Камень.

Суровое наказание, зато действенное. Мальчишеская пылкость усмирялась махом и надолго.

Вот пришел черёд и Ерша.

Ремеслам подростков обучали отцы и деды – всяк своему, а вот ратному делу – владению оружием да бою голыми руками – избранные старейшинами опытные воины.

Найденыш – рослый не по годам, заметно сильнее сверстников и ловчее – на недавнем общинном обучении справился с одним соперником, затем со вторым, а потом заявил во всеуслышание, что сразу троих одолеет. Сгоряча ляпнул, да повторил еще разок. Не от того, что силу свою осознал и легкую победу почувствовал, а потому что его в племя приняли еще младенцем, но до сих пор относились к нему как к чужому. И зачастую вольно или невольно давали ему это ясно понять как старшие, так и малые.

Сейчас поверженные противники с издевкой обозвали его «прикормышем» и «кукушонком».

Вот он и сорвался.

За это хвастовство наставники и наложили на него наказание.

Он должен был безотлучно находиться у Образумь-Камня в одиночестве и без еды, пока за ним не придут. Мол, сиди тут и хвастайся сколько угодно – камень всё стерпит.

Он и просидел долго, сидел бы еще, но появился волколак…

Ерш его даже не сразу увидел, лишь почуял, когда тот подбирался крадучись. А как услыхал жуткий утробный рык оборотня, так и припустил что было духу…

Поначалу юный следопыт все-таки ошибся и повел свою спутницу неверной дорогой. Времени потеряли изрядно и ноги истоптали впустую. Расстроенный паренек, когда осознал свой промах, то готов был уже криком кричать на всю чащу – вдруг люди услышат?

Однако в какой-то миг наитие указало ему нужное направление.

Или это был кто-то незримый. Верно, боги выручили.

Хотя просить их о помощи он еще не надумал.

Дед учил, что обращаться к богам надо в самом крайнем случае, когда уже нет иного выхода. Негоже их беспокоить, если и сам сможешь справиться.

Когда вышли к знакомым местам – впереди за деревьями показался приметный косогор, мальчишка украдкой перевел дух и смахнул испарину со лба.

Всё. Выбрались из глухомани.

Вскоре перед ними возникла долгожданная река, на берегу которой и прижились их племена. Уверенно повернув к селению Белок паренек проводил свою новую знакомицу. Надо дело довести до конца, раз сам решил, что в ответе за нее.

Но только до той поры, пока она у своих не окажется.

У взгорка, на котором раскинулось селение, Ерш остановился, Дарёна мило улыбнулась на прощанье:

– Обязательно свидимся еще.

– Да уж как без этого. Соседи ведь, – буркнул он, радуясь, что наконец-то избавился от малой девки.

Всё же проводил ее взглядом до крайних жилищ. Девчушка, будто почувствовала, обернулась и восторженно помахала ему рукой.

Он лишь кивнул, повернулся и отправился домой.

Чем ближе Ерш подходил к Гнездовью, тем короче становился его шаг. Он с горечью раздумывал о том, как его могут наказать за самовольный уход от Терпи- Камня. В волка, скорее всего, и не поверят.

Но дед Суховей, как всегда, вступился за мальчишку и Найденыша в этот раз отстоял.

На ближайшем общем празднике во славу светлых богов паренек снова встретился со знакомой «ягодницей». К этому дню он уже и перестал припоминать минувшие события.

Она радостно подскочила к нему и улыбнулась:

– Не признал меня? Дарёна я! Та, что ты от зайцев берёг!

– Ааа… Это ты, шишка еловая, – с напускной важностью отозвался он. – Позабыл о тебе совсем.

– Пойдем в круг, – ухватила она его за руку.

– Мала ты еще, чтоб хороводы с тобой водить, – усмехнулся он и высвободил пальцы из ее ладошки.

– Гляди, вот вырасту, так сам будешь виться вокруг меня, упрашивать через костер с тобой прыгать! – с обидой проговорила Дарёна.

– Да ты навсегда такой же крохой-пташечкой для меня и останешься, – сказал Ерш высокомерным тоном, ясно давая понять, что до его «взрослости» ей никогда не дорасти.

После этой встречи он не видел ее долго.

***

Многие Лета прошли с тех пор, как племена Белок и Воронов покинули обжитые места и поселились у спрятавшейся в лесной глуши речки, прозвав ее за тихое и неприметное глазу течение Дрёма-рекой.

С насиженных мест их согнали пришлые враждебные племена инородцев, да и степняки много горя приносили им своими набегами. Вот и решили они искать новые укромные земли, чтобы вести спокойную и размеренную жизнь. На прежнем месте они жили в союзе с другими дружественными племенами. Там были те, кто называл себя Березовым народом, были Озерные люди, Речные и Дубравные, а Вороны и Белки причисляли себя к жителям Полян.

Но как пришла непоправимая беда, так разминулись их пути: кто-то из них ушел в иных направлениях, а кто-то остался там, смирившись с нашествием инородцев.

Лишь Вороны и Белки добрались сюда и обосновались у Дрёмы-реки. Но и здесь они не сразу обрели покой. Пришлось уйти дальше вверх по реке под защиту Добролюбля, после чего никто на них больше не нападал.

Конечно, река таила в себе скрытую опасность, и изредка в ней кто-нибудь тонул. Хотели было переименовать ее, но старейшины сразу разглядели и в этом названии уже кроющееся предостережение: река обманчиво дремлет до поры до времени, а когда кого-нибудь настигнет недобрая участь, тогда и просыпается ее смертоносная натура. Каждый должен помнить об этом.

Так реку называют и по сей день.

Племена Воронов и Белок жили дружно и поклонялись одним и тем же богам. Но однажды меж соседями появились разногласия, когда Белки на своем святилище установили деревянных «богов», подобно тем, что в городище Добролюбль стоят.

Племени Воронов не понравилось такое новшество. Они считали, что пусть боги и превращаются во всё, что им будет угодно, но невозможно по своему желанию никакую божественную сущность в рукотворные идолы поместить.

Вороны, как и прежде, обращались к небесным богам «напрямую» и насмешливо относились к поклонению Белок деревянным истуканам.

Пусть в городище поступают, как желают, там совсем другая жизнь, иные порядки, но соседей, с которыми жили бок о бок долгие времена, род Воронов так и не простил за «предательство».

С той поры они стали меньше встречаться, лишь на большие праздники собираются вместе, соблюдая устоявшийся обычай.

Да и полностью порвать связь меж родами – никак нельзя. Вместе сподручнее обороняться от всяких ворогов.

За охрану князь Гремислав взимает с племен плату, однако прибыть вовремя княжеская дружина не всегда поспеет. До городища довольно далеко, но переселяться поближе старейшины обоих родов не желали – не хотели позволить князю и Добролюблю установить свое прочное владычество над их племенами.

Да и в последние годы чужаки в здешних краях появлялись всё чаще для обмена и торговли, а не с набегами.

За независимость и самостоятельность племен яростнее всего, конечно же, выступал род Воронов.

Ерш в Добролюбле еще ни разу не бывал, а когда дружинники князя появлялись в Гнездовье, чтобы получить в уплату меха, мед и зерно, он с восхищением и завистью разглядывал их. В тайне мальчишка мечтал, повзрослев, напроситься на службу к князю. Понимал, что для племени он навсегда останется чужим, так почему бы не попытать счастья в городище?

Там-то наверняка людское отношение к нему будет складываться, опираясь на его заслуги, а не на его неведомое происхождение.

Но пойти в обычное услужение к князю, гордый и свободолюбивый дух Ерша – то ли родившийся вместе с ним, то ли перенятый мальчишкой от рода Воронов – ему бы не позволил. Он желал стать именно дружинником.

Парнишка слышал, что Гремислав не только защищал здешние земли, но и сам иногда отправлялся в походы, вот тогда он собирал большое войско, а показав себя в сражениях как надо, Ерш вполне мог попасть в княжескую дружину. Вороны и Белки от таких походов отказывались, они больше не искали битв, хотели жить мирно, но если он сам вызовется, то кто ему запретит?

Однако обряда Перерождения, после которого он станет мужчиной, еще долго дожидаться, и мальчишка усердно старался напитаться всяческими жизненными мудростями племени. В свободное время пытливый мальчуган околачивался возле мастеров разных ремёсел, будь то косторез, оружейник, резчик по дереву или кто-то другой: смотрел во все глаза, где позволяли, а откуда гнали – подглядывал украдкой.

Дед Суховей в основном ловил рыбу для Гнездовья и приучал к своему промыслу приемыша. Постепенно паренек не только приловчился отлично управляться с рыболовными снастями, ловушками и сетями, но и узнал многое, несвязанное с дедовым занятием, в том числе о том, что Дрёма-река выпадает из другой – широкой и полноводной – реки с названием Течь, на которой и стоит Добролюбль.

Удачливым охотником дед Суховей не считался даже в молодости, а теперь-то и подавно, но въедливо и терпеливо обучал юнца, как добыть того или иного зверя, ведь это должен уметь каждый мужчина.

Так и жил Ерш, постигая секреты искусных умельцев, набираясь ума-разума у деда Суховея и взрослея день ото дня…

Глава 2 Мужское имя

Через несколько Лет, когда день и ночь сравнялись, Вороны и Белки встречали новую весну.

Как и прежде, вместе.

Поутру отнесли на свои святилища дары богам – и приняли жертвенные костры их требы. А уже после того сошлись племена на общее веселье.

Ерш к этому времени возмужал, был он рослым и раньше, но теперь заметно раздался вширь (конечно, у него не было косой сажени в плечах, но всё же выглядел весьма внушительно) и наполнился силой, которая у большинства сверстников вызывала зависть.

В праздничных состязаниях, где требовалось показать свою молодецкую удаль и смекалку, никто из одногодков не мог с ним тягаться. И потому всеми возможными способами парни пытались поскорее спровадить его, а то и вовсе не пускать в игровой круг.

Так повторилось и нынче.

Томясь в сторонке, Ерш скучающе наблюдал, как недалече девчата и мальчишки помладше забавлялись в догонялки. Его внимание привлекла одна прыткая девица, которая ловко уворачивалась от водящих, умышленно приближалась к ловцам и, подразнивая их, буквально выскальзывала из их рук и была так неутомима, что никому еще не удалось ее поймать.

С ярко вспыхнувшим интересом Ерш отправился туда. В игру его приняли, и по правилам теперь он должен догонять.

Старательно избегая уж слишком приближаться к визжащим от радости мальцам и девицам, Ерш нацелился на ту самую «неуловимую» игрунью, решив, что он-то ее обязательно настигнет.

И вот уже догнал, но тут она резко остановилась, обернулась и улыбнулась ему с озорным прищуром и до того знакомо.

От неожиданности парень замер, как вбитый в землю кол.

«Какова девица! Всем хороша да пригожа, румяна как ранняя зорька, а очи – бездонные… так и сияют, как два озерца…»

– Признал? – насмешливо спросила она. – Похожа я теперь на кроху-пташечку?

– Неужто ты, шишка еловая?! – удивленно прошептал Ерш, чуть не задохнувшись от охватившего его волнения. – Да разве ты тот самый бельчонок?

– А то кто же! – звонко рассмеялась она. – По нраву я теперь тебе? Так скажи, какой я стала.

– У тебя коса уже есть… русая да тугая… Загляденье одно, – с трудом пробубнил оторопевший парень.

– И всё?! Косу только разглядел? – прыснула она от удовольствия, понимая, какое впечатление произвела на него. – Ладно, потом расскажешь!

– Когда станут в «Заиньку» играть, я тебя невестой выберу! – неожиданно для самого себя выпалил Ерш.

– Я давно знаю, что мила тебе! – рассмеялась она еще задорнее. – Ты как повстречал меня в первый раз, так сразу принялся от других «зайцев» охранять! Помнишь, тогда в лесу? А не прогадаешь ли, позвав меня в невесты? А коли буду тебе злой и сварливой женой? Аль ведьмой стану?

– Не будешь… Не станешь, – растерянно насупился Ерш. – Ты не такая…

– Невестой назвать меня можешь. – Дарёна лукаво уставилась на разволновавшегося парня. – И даже уговоришь через костер с тобой прыгнуть. Но получится ли у тебя и впрямь стать моим женихом, сумеешь ли догнать меня на Купало и сорвать с моей головы венок?

– Теперь-то я тебя догнал, – недоуменно хмыкнул Ерш.

– Разве?! – весело расхохоталась она. – Это я тебе дозволила!

Дарёна резко развернулась и стремительно понеслась прочь, точно как молниеносная белка-летяга.

Он не пустился за ней вдогон.

Застыл на месте, переполнившись неведомыми ему ранее ощущениями. На него уже шикали недовольные игроки, требуя продолжать водить. Ерш, пребывая в задумчивости, всё-таки с легкостью ухватил первого попавшегося и вышел из игры.

Отошел в сторону и сперва пристроился к кривому карагачу, упершись в его ствол спиной, но мысли обрушились на него до того жгучим и пронизывающим водопадом, что ему пришлось сбежать от веселящихся людей подальше, спрятаться глубже в лесу. Он захотел остаться наедине с этими новыми и непонятными ему чувствами, чтобы попытаться в них разобраться.

«Вот те раз! Из птички-невелички вон какая красавица получилась! Встречались ведь и раньше, но не примечал я Дарёну до этого дня. А тут в одно мгновение расцвела, да так – что глаз не оторвать. Уста ее – багряным цветком, голос – журчащим ручьем, а взглядом одарит – будто солнышком приветливым согреет… И коса у нее уже есть – обряд прошла, теперь она – девица на выданье. Имя ей, верно, не поменяли. Такое ладное имя… Зачем ей другое? Наверняка сказала бы мне, коли так бы случилось…»

Ничего, он скоро станет мужчиной. Немного ждать осталось.

Ершу понадобилось долго еще бродить по тихой дубраве, чтобы прийти в себя. Лишь когда сумерки стали одолевать дневной свет, он кое-как успокоил страстное смятение и пылкое томление, раздирающие его изнутри, так похожие на легкое безумие, на сон – одурманивающий и окрыляющий…

«Да уж, Дарёна – не только родителям богами подарена, но и мне она – дар небесный! Моей будет! Никому не отдам! Ежели она нрав свой выставит наружу и спрячется от меня на Купало, то я цветок папоротника сыщу, тогда точно никуда не денется…»

Когда он возвратился к Гнездовью, там сжигали соломенную «Марену».

Под радостные крики, ничуть не страшась возмездия той, которая вовсе не чучело.

Да к чему ее теперь опасаться?

Кончилась зима. Явь избавляется от ее холодных оков. Марене не заморозить больше никого из Воронов и Белок. Она утратила свою силу.

Настало время добрых богов.

Ерш пытался поскорее найти Дарёну, нетерпеливо выглядывая ее средь ликующих соплеменников и соседей. Его тянуло к ней неудержимо.

Но она первая разыскала Ерша, подкралась сзади и, схватив его за руку, радостно выкрикнула парню прямо в ухо:

– Пойдем к Маре ближе!

А он так и обмер от ее – теперь такого необычного – прикосновения.

Глядя на растерянный вид Ерша, Дарёна заливисто рассмеялась и сказала шутливо:

– Чего врос в землю, будто пень? Да не робей! Я ж с тобой!

И настойчиво потащила его к ярко полыхающему костру…

Когда веселье стихло, Вороны разошлись по жилищам, а Белки отправились в свое селение.

Дед Суховей заметив, что с приемышем творится что-то неладное, принялся докучать ему расспросами, пока Ерш не сдался и выложил всё как на духу.

Дед сперва довольно крякнул, хохотнул и потер руки, а после сказал серьезным тоном:

– Вырос ты. Весна пришла и к тебе. Но девку зря обнадежил. Пройдет это, глазом моргнуть не успеешь. Молодух вокруг – вон сколько.

– Не пройдет, – сердито буркнул Ерш. – Нет милей ее и краше.

– Не приворожила ль она тебя? – настороженно вскинул бровь старик. – Аль ужель легла с тобой?

Ерш только гневно сверкнул глазами на деда.